East of the Sun/На Восток от Солнца

Чонгук проснулся задолго до Сокджина. По правде говоря, он никогда и не засыпал. Он догадался, что это было инстинктом, желание оставаться начеку, даже после изнурительной презентации. Теперь его работа заключалась в том, чтобы защищать и заботиться о Сокджине. Он не мог спать. Было уже далеко за полдень, когда Сокджин проснулся, бормоча, потный и горячий от течки, и Чонгук провел уже несколько часов, просто наблюдая за ним, следуя по пути, по которому летнее солнце проходило по его лицу, оставляя следы света под разными углами, каждый из которых был красивее предыдущего. Он больше не выглядел больным, благодаря присутствию альфы Чонгука, но его лихорадка неуклонно росла, пока он спал, и Чонгук знал, и по запаху, и по виду, что это был всего лишь вопрос мгновений, прежде чем течка полностью овладеет им. Конечно же, Сокджин проснулся, задыхаясь, из него вырвался хриплый крик, прежде чем Чонгук прикоснулся к его лицу, успокаивая. — Я здесь, — сказал он. Сокджин дрожал. — Альфа, — пробормотал он, и Чонгук кивнул. — Я здесь, — повторил он, касаясь пальцами виска Сокджина. - Скажите, что тебе нужно. Взгляд Сокджина быстро менялся от мутного до ясного. Он смотрел на Чонгука, тяжело дыша, и придвинулся ближе, пытаясь прижаться всем своим телом к его телу. — Чонгук? — мягко спросил он. - Ты… Ты... альфа? — Да, — сказал Чонгук, убирая волосы Сокджина с глаз. — Я теперь альфа. Сокджин придвинулся к нему еще ближе, полностью прижимая их тела друг к другу, но Чонгук мог видеть, что он боролся за то, чтобы сохранить какой-либо аспект ясности ума. — Чонгук, — выдохнул он, выгибаясь к нему. - Я не могу… Я нуждаюсь... пожалуйста… Чонгук наклонился и поцеловал его, и Сокджин тут же застонал ему в рот. — Я позабочусь о тебе, — прошептал Чонгук ему в губы. - Это нормально отпустить. Можешь расслабиться, хён. Он мог видеть это в глазах Сокджина в тот самый момент, когда он перестал бороться за контроль. Чонгук склонился обратно и снова поцеловал его, при этом ослабляя руку вокруг него, притягивая его к себе и переплетая их ноги вместе. У него был один короткий, сильный момент гнева, что другие люди — другие альфы — видели Сокджина таким уязвимым и не позаботились о нем, как должны были. Но это все было в прошлом. Чонгук собирался доказать Сокджину, что он заслуживает хорошего отношения. Что он заслужил целый мир. Все, что Чонгук мог ему дать. Сокджин уже был голым, поэтому Чонгук впервые позволил своей руке скользнуть по спине Сокджина, по выпуклости его ягодиц и по смазке, которая там собралась в изобилии, поражаясь тому, что она действительно может быть такой скользкой и гладкой. В отличие от своих ровесников, он никогда не тратил много времени на то, чтобы представить, как мог бы чувствоваться омега в течке, какой на самом деле была бы смазка. Но он думал о Сокджине больше, чем он когда-либо мог честно признать, и от того, что впервые почувствовал его таким, сердце Чонгука забилось вдвое чаще, его ресницы затрепетали, а желудок скрутило. Отчаянный, дикий звук угрожал вырваться из его горла, но он сдержался, потому что Сокджин отпустил себя, отдал ему контроль, наконец дал Чонгуку все. Сокджин тихонько заскулил, когда его лицо было прижато к груди Чонгука, отодвинулся назад, чтобы получить больше руки Чонгука, а затем почти сразу же придвинулся вперед, ища трения о его бедро. Чонгук покачивался вместе с ним, баюкая его, ошеломленный тем, насколько интенсивнее стало каждое ощущение теперь, когда он был альфой, отвечающим на омегу, а не только Чонгуком, отвечающим Сокджину. Всех ощущений стало намного больше теперь, когда он был и тем, и другим. — Пожалуйста, Чонгук, — выдохнул Сокджин, кусая ключицы. — Альфа, пожалуйста. Чонгук знал, что омега в течке не нуждается в особой подготовке, но все же медленно ввел один палец внутрь Сокджина, потому что ему впервые позволили это сделать, и он хотел сделать это правильно. Он никогда не делал этого ни с кем другим. Дело не в том, что он ждал, и даже не в том, что предложений не было. Просто никогда не было никого, с кем он хотел бы быть таким образом. Но он знал, что делать. Сокджин застонал, когда палец Чонгука двигался в нем, и хотя Чонгук уважал правила Сокджина, он ненавидел то, что их первый раз совпал с тем, что Сокджин почти сошел с ума от течки. — Пожалуйста, запомни это на потом, — прошептал он в волосы Сокджина, а затем согнул палец, пока Сокджин не заскулил, прежде чем вставить второй палец рядом с первым. — Я постараюсь, — тихо ответил Сокджин, выгибаясь к нему. Чонгук двигал пальцами, поражаясь всему, что мог чувствовать, теплу и мягкости Сокджина, пока старший не стал умолять, тереться о него, моля о большем. Чонгук снял спортивные штаны и перекинул одну ногу Сокджина через свое бедро. — Вот так, ладно, хён, — сказал он мелодичным голосом, но на самом деле не спрашивая. Сокджин отчаянно кивнул. Чонгуку нравилось думать, что он был готов к тому, что он будет чувствовать, когда они с Сокджином наконец-то займутся сексом, но все оказалось совсем наоборот. Он не был готов. Ничто не могло подготовить его к тому, каково это - быть внутри Сокджина. Он не хотел преувеличивать. Но он чувствовал, что наконец-то понял, как этого могло быть достаточно, чтобы свести некоторых людей с ума. Чонгук не хотел быть чрезмерно романтичным. Но он всегда представлял себе, что их первый раз будет вот так, лицом к лицу, на боку. Он хотел сказать Сокджину, почему для него так важно, чтобы они смотрели друг на друга как на равных. Чонгук не хотел быть выше него. Не в этот раз. Но слова застряли у него в горле с каждым плавным скольжением внутрь и наружу, их тела двигались вместе, пока Чонгук не потерял способность говорить, почти не мог издавать ни звука, кроме восхищенного выдоха. Он думал, что Сокджину уже в любом случае может быть все равно. Старший цеплялся за него, на самом деле начал немного плакать, каждый вздох оставлял его в виде прерывающегося: - Пожалуйста. Поэтому Чонгук приподнял ногу Сокджина повыше, обхватил одной рукой его твердый и сочащийся член, наклонился, чтобы поцеловать его, и ускорился, двигаясь внутри Сокджина, как будто это был первый и последний раз, когда он это делал, пока Сокджин с рыданием, дрожа не кончил в его объятиях. Лихорадка отступила после его оргазма.

***

Сокджин лежал безмолвный и неспособный двигаться, спрятав голову под подбородок Чонгука и дыша через рот. Узел Чонгука — его первый в жизни, из-за которого Сокджин потерял дар речи — начал набухать в разгар оргазма Сокджина, и теперь Сокджин пытался оставаться неподвижным, пока Чонгук трясся, а его узел рос и проталкивался мимо ободка мышц ануса Сокджина, широкий и плотный, но гладкий и горячий, как будто он должен был туда вместиться. Это было так приятно, что зрение Сокджина снова начало расплываться, хотя он должен был испытать короткую передышку. Он предположил, что все будет не так, как ожидалось, когда дело касается Чонгука. Он до сих пор с трудом мог поверить, что теперь чувствует на себе запах альфы, глубокий и восхитительный запах, который Сокджин никогда не мог представить, никогда бы не поверил, что он может принадлежать Чонгуку. Это мое, подумал он, пока Чонгук дрожал в его руках. — Все твое, — выдохнул Чонгук, и Сокджин понял, что, должно быть, сказал это вслух. Сокджин чуть приподнял голову, уткнувшись носом в шею Чонгука. Он лизнул точку его пульса, постанывая. - Ты настоящий? — спросил он, и в этот момент Чонгук развалился на части, пульсируя внутри него, и глаза Сокджина расширились, когда его настиг очередной, совершенно неожиданный оргазм, так что его губы сложились в букву «О» на шее Чонгука, когда они слились вместе. Когда все закончилось, они устроились все еще лежа на боку лицом друг к другу, и Сокджин не мог удержаться от того, чтобы протанцевать пальцами по телу Чонгука настолько, насколько смог дотянуться. Он не был уверен, как долго узел Чонгука будет удерживать их вместе. Но он обнаружил, что не возражает. — Как это тебя еще больше не ошеломляет? — спросил Сокджин, лаская мускулистую спину Чонгука, а Чонгук нежно поцеловал его лицо. Младший отстранился, чтобы посмотреть на него, моргая. — Ошеломляет, — признался он. Его губы покраснели, и Сокджину казалось, что он никогда в жизни не видел ничего более красивого, чем лицо Чонгука в тот момент. - Хён, я совершенно потрясен. Но, — он снова закусил губу, и Сокджин увидел, как вишневый цвет становится глубже. — Я всегда так к тебе относился. Я всегда был переполнен тобой. Я могу быть альфой сейчас, но эти чувства всегда со мной и всегда были, потому что я всегда, всегда любил тебя… Сокджин быстро поцеловал его, прерывая. Не потому, что он не хотел этого слышать, а потому, что это могло потрясти его самого еще больше. Даже сейчас он чувствовал себя таким недостойным любви Чонгука, того, с каким рвением и искренностью он отдавал все Сокджину. Как это вообще было возможно? Сокджину казалось, что он спит. — Я понял, — выдохнул он Чонгуку в рот. - Я понял. Ты любишь меня, - он снова поцеловал Чонгука, впиваясь языком в рот Чонгука. — Мне кажется, что я представлял тебя ребенком, потому что хотел, чтобы ты был настоящим, а теперь ты здесь и… На этот раз его оборвал Чонгук, снова захватив его губы и одновременно двигая бедрами, еще глубже вдавливая свой узел в Сокджина, заставляя старшего схватить его за плечи и вздрогнуть, когда Чонгук поцеловал его. После этого было очень мало разговоров, не когда Сокджина снова охватила течка, не когда тянущийся узел Чонгука был настолько хорош, что сводил его с ума. Он смутно помнил, как умолял; он помнил множество звуков, исходивших от него, когда узел Чонгука наконец спал достаточно, чтобы он мог перевернуть их и начать двигаться, просто слишком быстро, слишком сильно, но все, чего Сокджин хотел, но никогда не знал, что хотел. Он помнил, как выдохнул с мокрыми от слез ресницами: - Я тоже тебя люблю, Чонгуки, — и подумал, что глупо говорить это в разгар течки, но оно того стоило, потому что колени Чонгука соскользнули, и он резко перестал двигаться, глядя на Сокджина такими широко раскрытыми глазами, что пожалел, что не сказал ему раньше. Сокджину пришлось обхватить Чонгука ногами и притянуть его к себе, чтобы заставить двигаться снова, а затем все, что он мог сделать, это скулить, когда Чонгук начал двигаться медленно, с каждым толчком цепляясь за кольцо Сокджина, задыхаясь в ложбинке у основания горла Сокджина. Я должен был сказать ему как только почувствовал это, подумал Сокджин, но, оглядываясь назад, он не был уверен, когда именно это произошло. Он просто знал, что любит Чонгука сейчас, полностью, и именно сейчас это имело значение для Сокджина. — Чонгук, — закричал он, поднимая голову. — Альфа, мне нужно… Необходимо... Чонгук знал. Он поменял их местами, перекатился на пятки и потянул Сокджина за собой так, что старший оказался сидящим у него на коленях, и подставил шею. Сокджин изогнулся вокруг него, нашел то место, которое хотел, и укусил его, инициируя брачную связь.

***

После этого для Сокджина действительно все было как в тумане. Ошеломленный связью, которая, как он чувствовал, вспыхнула между ними, и ошеломленный Чонгуком-альфой, Сокджин впадал в бред и выходил из него, осознавая только ощущения. Простыни спутались под кожей, пока Чонгук не зарычал и не сбросил все с кровати. Под животом Сокджина был матрас, под бедрами подушка, а Чонгук был вокруг него и в нем. В какой-то момент в ванной была вода, прохладные брызги, когда Чонгук прижал его к холодной плитке и взял сзади. Был цвет и звук, и Чонгук, Чонгук, Чонгук, пока Сокджин не мог дышать вместе с этим, пока этого не стало слишком много, слишком хорошо, слишком все, чего он когда-либо хотел.

***

Когда Сокджин пришел в себя, то обнаружил себя на диване, лежащим головой на подушке, с ноги на коленях Чонгука. Чонгук просматривал меню еды на вынос из соседнего ресторана, пытаясь решить, что заказать. Он выглядел свежим, был без рубашки, его волосы были все еще немного влажными, и Сокджин на мгновение задержал на нем взгляд, потому что это зрелище заслуживает того, чтобы его запомнить. Но через минуту Сокджин сонно поерзал, и голова Чонгука повернулась к нему. У его губ тут же оказалась бутылка с водой, и Чонгук помогал ему делать маленькие глотки, пока Сокджин не почувствовал себя увлажненным и освеженным. — Привет, — сказал Чонгук, закончив с водой. - Как ты себя чувствуешь? — Я чувствую, что потерял сознание, — честно сказал Сокджин. Во рту снова пересохло, несмотря на выпитую воду. - Сколько дней прошло? — Всего два, — сказал Чонгук, и Сокджин побледнел. — Я нашел суп в твоем холодильнике, — сказал ему Чонгук. — Я разогревал его для тебя, хотя не уверен, что ты помнишь. Сокджин покачал головой. - Ну, в любом случае, я думаю, пришло время для настоящей еды. Что звучит хорошо? - Честно? — сказал Сокджин. - Ничего из этого. Но я стараюсь готовить еду заранее. Ты должен найти ее в морозильной камере. Я смогу это съесть. И ты можешь заказать для себя то, что захочешь. Чонгук отбросил меню, осторожно передвинул ноги Сокджина и побежал на кухню, живой и полный энергии, одетый всего в пару спортивных штанов с низкой посадкой. Сокджин любовался им с дивана, благодарный за этот момент ясности, момент, который обычно всегда случался с ним в разгар течки. Он чувствовал только что возникшую связь между ними, слегка пульсирующую. Даже с дивана он мог видеть след укуса на шее Чонгука. У него не было собственного следа от укуса, но он дотронулся до места на шее, которое было таким же, как у Чонгука, задаваясь вопросом, насколько связь уже сильна и верна. Он должен был знать. Он и Чонгук созданы друг для друга. — Это то, что ты всегда чувствуешь? — рассеянно спросил Сокджин, когда Чонгук включил духовку, чтобы разогреть замороженную еду, приготовленную Сокджином. Чонгук взглянул на него, а затем дотронулся до укуса на шее, когда понял, что имел в виду Сокджин. Он хитро улыбнулся. - Ну, — начал он, задвигая противни в духовку, — я никогда раньше не чувствовал этого. Но, да. Да, я всегда знал. Правда, хён, это просто, - он метнулся назад, рухнул на диван и просто мечтательно уставился на Сокджина. - Рискуя показаться… глупым. Я знал, что мы созданы друг для друга. Сокджин моргнул и покачал головой. — Это не глупо, Чонгуки. Я только... Не могу поверить, что ты так долго ждал меня. Чонгук нахмурился: — Хён, — сказал он. - Я бы ждал всю свою жизнь, ради того, чтобы в самом конце провести пять минут с тобой. Сокджин снова покачал головой: — Черт, Чонгук, ты говоришь такие вещи, а мне становится еще хуже… Чонгук набросился, щекоча его бока, пока Сокджин не завизжал, затем дернул старшего к себе на колени и затаив дыхание, поцеловал. — Просто цени, что у тебя более молодой… - Да! — …гораздо более романтичный любовник… - Прошу прощения?! - …который готов говорить ужасно сладкие нежности и так заботиться о тебе во время течки… - Хорошо. -…и трахать тебя на каждой поверхности твоей квартиры… - Гм. Да, пожалуйста. — …и готовить тебе ужин… - Скорее сжечь мой ужин. Чонгук вскочил на ноги и бросился на кухню, а Сокджин рассмеялся. Наблюдая за ним, Сокджин задавался вопросом, всегда ли так будет с Чонгуком? Всегда ли это будет цикл глупо-романтических замечаний, которому суждено прерываться глупо-романтическими поступками? Сокджин не мог сказать, что возражает. Или что он не хотел именно этого.

***

В конце концов, Чонгук трахнул его почти на каждой поверхности его квартиры. И из-за его течки Сокджин даже не думал о том, чтобы убраться сразу после него. У Чонгука было странное желание быть на солнце. Они провели оставшиеся дни течки Сокджина, гоняясь за солнечным светом по каждой комнате, и даже Сокджин должен был признать, что было что-то волшебное в том, чтобы быть с Чонгуком в летнем свете, купаясь в тепле и наблюдая, как свет освещает каждый дюйм прекрасного тела Чонгука. Именно такой Сокджин хотел запомнить течку. С каждым мгновением их связь становилась все крепче. С каждым мгновением Сокджин все больше влюблялся в Чонгука. И он вдруг понял, что не хочет быть ни с кем другим. Он никогда больше не хотел проходить течку без Чонгука. Он вдруг понял, что хочет этого навсегда.

***

— Давай не будем разрывать связь, — сказал Чонгук в последний день течки Сокджина, прямо перед тем, как его лихорадка спала. Они сидели на диване, и Сокджин оседлал его, его лицо уткнулось в шею Чонгука, бедра двигались крошечными волнами, от которых Чонгук задыхался, а взгляд застилала золотистая дымка. Сокджин отстранился, чтобы посмотреть на него, но не остановился. — Давай оставим ее, — сказал Чонгук, глядя на губы Сокджина. - Я… Я не хочу драматизировать. Но я думаю, что могу умереть, если мы разорвем связь. Сокджин сглотнул. Чонгук знал, что есть слово для обозначения того, что он чувствует по поводу разрыва связи. Иногда это случалось с альфами после травмирующего события. Они становились дикими. Он не был уверен, откуда узнал, но был уверен, что это случится с ним, если они разорвут связь. Глаза Сокджина прояснились, и он улыбнулся. Он приблизился так, чтобы они соприкоснулись носами. - Конечно, мы не разрываем связь, глупышка, — пробормотал он. — Тебе понадобилось почти восемнадцать лет, чтобы получить ее, - он крутил бедрами, и Чонгук заскулил. - У меня много времени, чтобы наверстать упущенное. И я был серьезен, ты знаешь. Я помню, как говорил тебе, что люблю тебя. Я говорил это не только из-за течки. Чонгук уставился на него. — Ты это имеешь в виду? — спросил он, протягивая руку и целуя Сокджина в скулу. Сокджин кивнул. — Теперь ты не избавишься от меня, - он моргнул. — Чонгук, ты плачешь? Чонгук покачал головой. — Нет, — твердо сказал он. Но он плакал.

***

После того, как течка Сокджина закончилась, во время уборки квартиры сверху донизу Чонгук внезапно поднял взгляд посреди мытья кухонного рабочего стола и недоверчиво воскликнул: — О, Боже мой, хён! Я альфа! Сокджин посмеялся над ним, но после этого Чонгука было уже не остановить. Он выскочил наружу и побежал, просто чтобы посмотреть, как быстро он может бегать — ответ был быстрым, он мог бежать очень, очень быстро — и хотел поднять все тяжелое, до чего мог дотянуться, просто чтобы увидеть, каков его предел. Сокджин позволил ему практиковать Приказ, потому что он еще не практиковал. — Хён, перестань убирать. Сокджин тут же остановился, уронив тряпку и моющие средства, которые держал в руках, и заскулил. — Чонгук, нет! Ты хоть знаешь, какие телесные жидкости сейчас на этом рабочем столе, мне нужно… Чонгук сейчас смеялся. - Выходи на улицу и поиграй со мной! На самом деле это был не Приказ, но Сокджин пошел, потому что Чонгук выглядел беззаботным и счастливым, и потому что Сокджин не хотел упускать те моменты, когда Чонгук впервые узнал, что значит быть альфой. Ему казалось, что он наконец-то понял одержимость Чонгука солнцем, потому что наблюдать за тем, как он бегает, как радостный маленький ребенок, прыгая сквозь солнечные блики, было одной из самых невероятных вещей, которые Сокджин когда-либо видел.

***

Через две недели после течки Сокджин помог Намджуну заклеить последнюю из его коробок для переезда. — Тебе не обязательно это делать, — повторил Сокджин в пятидесятый раз. — Ты можешь остаться здесь. Намджун улыбнулся ему с ямочками. — Спасибо, хён, — сказал он. — Но мне пора обзавестись собственным жильем. Я начинаю новую программу обучения, и я собираюсь стать совершенно новым Намджуном, и это похоже на подходящее время. Сокджин улыбнулся, как-то слезно и грустно, и почувствовал необъяснимые слезы на глазах. - Я буду скучать по тебе. Намджун рассмеялся: — Хён, я буду жить в десяти минутах от тебя. Я буду видеть вас все время. Кроме того, я думаю, ты будешь немного занят. Говоря это, он выглянул в окно, и Сокджин проследил за его взглядом, где Чонгук суетился на улице с Юнги, Чимином и Хосоком, пытаясь вытащить все свои вещи из машины и подняться по лестнице. — Я не могу оставаться здесь с тобой и Чонгуком, — беззаботно сказал Намджун. - Не обижайся, но вы двое до тошноты влюблены. Сокджину пришлось с ним согласиться. - Скоро ты узнаешь, каково это, когда найдешь кого-то, с кем можно провести вечность. Намджун скривился: — Ужас, — сказал он, слегка вздрогнув. Но потом пожал плечами. - Посмотрим. — Посмотрим, — сказал Сокджин, слегка ударив его по руке. - Ну же, давай спустим эти ящики. Тогда мы сможем помочь Чонгуку. Намджун застонал, поднимая коробку, которую они только что заклеили скотчем. - Почему у меня так много вещей? Сокджин рассмеялся: - У тебя их не много, — сказал он, легко поднимая коробку, полную плюшевых львов Райана. — Просто ты продолжаешь поднимать тяжелые ящики. У тебя слишком много книг. Намджун усмехнулся. — Ничего подобного, — сказал он, спотыкаясь под тяжестью коробки. Смех Сокджина эхом разнесся по всей лестнице.

***

Позже той же ночью, когда они уничтожили еду на вынос из дюжину коробок, а Сокджин сложил всю грязную посуду в кухонную раковину, чтобы вымыть ее позже, Чонгук оглядел своих друзей и вежливо сказал: — Мы любим вас всех, но пожалуйста, уходите. Мы должны окрестить наше новое общее пространство. Послышался хор отвратительных звуков, смешанный со свистом и возгласами, а затем хор прощаний и пожеланий скорой встречи, и серия объятий, а потом был просто Сокджин, прислонившийся к стене и наблюдающий за Чонгуком сквозь полуопущенные веки, пока Молодой альфа шагал к нему, ухмыляясь уголками губ.

***

Правда заключалась в следующем: Чонгук всегда любил Сокджина. И однажды, сам того не желая и не помня, как это произошло, Сокджин полюбил его в ответ.

Конец