Остров потерянных душ

Пробирающиеся лучи восходящего солнца сквозь высокие кроны деревьев через слегка пыльные окна коснулись лица спящего юноши и разбудили его. Еле как разлепив глаза, Бомгю перед собой увидел чужое умиротворённое лицо, дрожащие пушистые ресницы и персиковые волосы, лежащие в разные стороны. Юноша подложил руки себе под голову и стал наблюдать за мирно спящим Тэхёном. На нём остались следы вчерашней ночи: засохшая краска и прилипшие блёстки с чужого лица и шеи. Он мог бы с помощью своей магии очистить с себя и то и другое, но почему-то решил оставить всё как есть и лёг спать так. Со стороны Бомгю на полу были разбросаны полупустые банки с красками, кисточки и лежал законченный портрет Тэхёна. Бомгю решил добавить больше ярких красок в рисунок и оставил более схематичный вариант, не реалистичный, но несмотря на это прослеживалось, что это именно Тэхён изображён на картине.   Бомгю перевернулся на спину, закрывая лицо ладонями от назойливого солнца, затем на другой бок, чтобы встать, помыться после вчерашнего безумства с красками и начать новый день. Он ощутил у себя на талии тёплую руку Тэхёна, его притянули ближе вплотную и обхватили руками за впалый живот. Бомгю, кажется, перестал дышать. Он залился краской, чувствуя спиной чужое горячее после сна тело. Вчера Бомгю был более храбрым под воздействием алкоголя и готов был на подвиги, но сейчас ему ужасно неловко находиться так близко к Тэхёну полностью обнажённым, но он не мог не признать, что ему нравилось. Это было неприлично приятно. Тэхён уткнулся носом в выступающий шейный позвонок Бомгю, от чего у последнего мурашки пробежали по спине и разбрелись к макушке.   — Тэхён, — тихо позвал Бомгю юношу, — разве нам не нужно вставать?   В ответ послышалось лишь неразборчивое мычание. Бомгю расценил такой ответ, как «нет» и немного расслабился. Стоило лишь ему раствориться в чужих объятиях, как Тэхёнова ладонь переместилась на выступающую тазобедренную косточку и проскользнула ниже, к внутренней части бедра, а шею сзади стали посыпать медленными, тягучими и шумными поцелуями. Тело Бомгю ещё помнило вчерашний сумасшедший вечер и отзывалось на каждое прикосновение и каждый поцелуй. Он готов был расплавиться сливочным маслом на разогретой сковородке. Он стеснялся того, что не мог контролировать своё накатывающее возбуждение, но и не хотел, чтобы Тэхён останавливался. Это было изумительно приятно.   — Тэхён... — на последнем слоге голос Бомгю слегка дрогнул, когда Тэхён коснулся рукой его возбуждения, накрыл ладонью сочащуюся смазкой головку и провёл по стволу. Сглотнув слюну, Бомгю еле как произнёс. — Что ты делаешь?   — А на что это похоже? — прямо над ухом произнёс Тэхён, обжигая горячим дыханием ушную раковину и слегка коснулся мочки губами, но этого хватило, чтобы сладкие волны удовольствия прошлись по телу Бомгю. — Ты против?   — Нет, — шёпотом произнёс юноша, переворачиваясь лицом к Тэхёну и сразу оказываясь под ним.   Тэхён улыбнулся уголком губ, глядя на блестящие от смущения щёки, затем наклонился к его лицу и поцеловал Бомгю в губы, нежно касаясь его скулы кончиками пальцев. Бомгю был отзывчивым. Он мило сложил руки на чужих плечах и осторожно обнял Тэхёна за шею, притягивая к себе ближе. Тэхён слегка отстранился, заглядывая в ясные глаза. Вчера они были блестящими от алкоголя и искрились желанием, а сегодня в них полно нежности с капелькой смущения. У Бомгю глаза расширились и сердце забилось быстрее, когда Тэхён смочил указательный и средний палец слюной и коснулся ими заднего прохода Бомгю. Не встретившись с сопротивлением, Тэхён ввёл фалангу среднего пальца, затем добавил указательный. Бомгю затаил дыхание, почувствовав пальцы внутри себя, прикусил нижнюю губу, терпя неприятные и жгучие ощущения. Тэхён второй рукой сжал возбуждённый орган Бомгю, получая в ответ мычание, а затем и стон.   — Сделай это, — произнёс Бомгю, глядя на Тэхёна умоляющими глазами. — Тэхён...   Бомгю коснулся сам себя, водя по стволу мучительно медленно, глядя на Тэхёна, который смачивал пальцы слюной и размазывал их по собственному члену. Он сильно зажмурился, стоило головке лишь немного проникнуть вовнутрь, но он ласкал себя, от чего ему было приятно и это немного перебивало неприятные ощущения. Он сам стал насаживаться, так что Тэхёну пришлось его остановить, придерживая за плечи. На него посмотрели с немым вопросом.   — Потише, Бомгю, — он чмокнул его в лоб, затем в щёку и скулу.   — Я хочу, — протянул Бомгю, разводя колени шире.   Тэхёну самому не терпелось, но причинять боль Бомгю ему совершенно не хотелось. Он заново размазал слюну вперемешку с естественной смазкой по возбуждённому органу и сделал медленный толчок в узкое нутро юноши. С губ Бомгю сорвался протяжный стон. Он тянулся к Тэхёну, желал его губы на своих губах, его руки на себе. Ему хотелось утонуть в объятиях и поцелуях Тэхёна, крепко его обнять и никогда не отпускать. Со вторым толчком Бомгю зажмурился и сомкнул губы в тонкую полоску, с третьим он разомкнул влажные после поцелуев губы, тяжело дыша. Тэхён поднял чужие ноги и ухватился под коленями, наблюдая за всеми спектрами эмоций на лице Бомгю и наслаждаясь тем, как он отдаётся ему.   Тэхён не долго продержался в таком положении — ему не терпелось прикоснуться губами к выступающему кадыку, дарить поцелуи острым ключицам, уделить внимание выемке между ними, ласкать языком затвердевшие соски. Бомгю позволял Тэхёну целовать каждый участок своего тела, сминать свои худые бёдра и бока. Он зарывался длинными пальцами в персиковые волосы и слегка оттягивал их, радуясь, что он тоже может дарить небольшое, но удовольствие, наблюдая, как мурашки разбегаются по широким плечам и крепким рукам.   — Это невероятно, — шепчет Бомгю, подставляя шею для новых поцелуев.   Он сам насаживался, подстраиваясь под темп Тэхёна, концентрируясь на ощущениях, похожих на электрические токи, разливающиеся по телу нежным сиропом. Он коснулся своего члена, требующего разрядки, но Тэхён поднял его руки над головой и прижал к подушке, скрещивая запястья, чем вызвал дежавю, тем самым сильнее распалил Бомгю, целуя в скулу и ускоряя темп. Бомгю нравилась такая тактильность во время близости, хотя «нравилась» было мягко сказано — для своего первого раза он был излюблен и исцелован везде, где только можно. Юношу укутала эйфория с головы до ног, он закрыл глаза от удовольствия, всё ещё ощущая заполненность и пульсирующее удовольствие, которое проходилось по телу волнами. Он испытал яркий оргазм, пачкая живот серебристыми каплями. Тэхён следом за Бомгю излился в узкое нутро. Он прилёг рядом с тяжело дышащим юношей и притянул его к себе. Бомгю прижался к Тэхёну, поглаживая его рельефную грудь. Он провёл кончиками пальцев по мышцам руки, затем «прошагал» пальцами по внешней стороне предплечья до запястья, от чего Тэхёну стало щекотно и он издал смешок, но не убрал руку, позволяя Бомгю несколько раз проделать эти щекочущие манипуляции.   — Моя мама так делала в детстве, — произнёс Бомгю с грустной улыбкой, вдруг вспомнив детство. Тэхён бережно взял руку Бомгю, сжал её и поднёс к губам. — Кстати, для чего тебе столько книг? — спросил Бомгю, решив отвлечься от грустных мыслей.   — Вечерами мне бывает одиноко и книги — мои единственные спутники. Да и знаешь, бывает скучно целыми днями бесцельно шататься по острову, поэтому я порой одалживаю их из другого мира.   — Или крадёшь? — уточнил Бомгю с коварной улыбкой.   — Можно и так сказать, — Тэхён переплёл пальцы с Бомгю, гладя большим пальцем его указательный палец. — Поэтому вещи людей пропадают и потом эти вещи больше никто не может найти. Тебе это знакомо? — не вспомнив ничего такого, Бомгю помотал головой. — Ты сможешь за ними наблюдать, Бомгю, — Бомгю не спросил, догадываясь о ком идёт речь  — о родителях. — Ты увидишь, как они состарятся и покинут тот мир. Они будут в лучшем месте, если оно существует. Некоторые вещи нам просто неподвластны, как бы нам этого не хотелось.   Бомгю кивнул, соглашаясь с Тэхёном.   Они пролежали так ещё некоторое время, наслаждаясь медовыми объятиями и долгими поцелуями. После этого они спустились искупаться в озеро, чтобы смыть засохшую краску и проклятые блёстки Юнги, которые просто так не хотели оттираться, вспоминая его недобрым словом. Когда Тэхён оттирал блёстки с лица Бомгю, последний куксил лицо, потому что Тэхён прилагал больше усилий, чем нужно было, и он не мог не умиляться с капризничающего Бомгю.   Уголки губ Тэхёна и плечи слегка опустились. Он всё размышлял, не допустил ли он ошибку с Бомгю? У него сердце крошилось от терзаний из-за таких мыслей, оседая во рту привкусом печали. Сам себе казался таким безрассудным, которому нужно было остановиться ещё вчера. Он, как старший и более опытный, не должен был идти на поводу собственных искушений, но Тэхён бы поступил так ещё раз. Он ещё раз бы поцеловал Бомгю у того дерева и крепко обнимал всю ночь. Пусть его сердце хоть доистерзается муками, но Тэхён не жалел о сделанном.   — Что-то случилось? — спросил Бомгю, заметив, как поник Тэхён, и оказался ближе.   — Я не поник, — солгал Тэхён, взглянув в обеспокоенные и нежные глаза. — Просто задумался.   Он чмокнул Бомгю в нос, чтобы тот не волновался. Затем медленно стал целовать в губы, заглушая в себе все противоречия. Пусть катятся к чёртям.   После обеда Тэхён решил подучить Бомгю своим навыкам и начать с владения мечом, чтобы Бомгю мог обращаться с ним и защищать остров от пиратов, когда Тэхёна не станет. Бомгю сглотнул ком в горле, когда Тэхён об этом сказал, стараясь думать на холодную голову, но не выходило. Его рукава кофты на замке, одолжённой у Тэхёна, впитывали одиноко катящиеся слёзы, пока Тэхён не видел. Ему нужно было отвлечься, чтобы не думать о плохом, поэтому он погрузился в урок.   Бомгю было тяжело держать меч, что не скажешь о Тэхёне, который мог даже крутить рукоятью между пальцев. После тренировки руки Бомгю настолько сильно устали, что он решил немного передохнуть и лёг на прохладную землю.   — Тэхён, а почему ты не носишь с собой этот меч? Он ведь по праву принадлежит тебе? — спросил юноша, перекатываясь на живот. Он положил голову на согнутые в локте руки, глядя, как Тэхён с лёгкостью размахивал мечом, затем воткнул его в землю, услышав вопрос. — Ты вроде был в нашу первую встречу с луком и стрелами.   Он присел напротив Бомгю, подбирая к себе ноги и стал ковырять пальцем небольшую дырку в джинсах, делая её больше.   — Ты правда хочешь об этом узнать? — Бомгю энергично закивал, устраиваясь поудобнее, чтобы послушать Тэхёна. По Тэхёну было видно, что он не хотел рассказывать и немного нервничал — он стал вырывать траву возле себя и крошить её на мелкие кусочки. — Был один мальчик, и мы были друзьями. Он был дерзким, храбрым, отважным и уверенным в себе мальчуганом со всеми задатками лидера, а я лишь смотрел ему в рот и восхищался им. Когда я вытащил этот проклятый меч, он не хотел мириться с таким положением дел, — он ненадолго сделал паузу. — Я тоже не хотел. Я не хотел становиться лидером, Бомгю. Не знаю, кто придумал это дурацкое правило, что именно тот человек, который вытащил его, — он перевёл взгляд на меч, рукоять, которой блестит на солнце и подмигивает, слепя глаза Тэхёну. Юноша упёрся взглядом в землю перед собой, снова начиная потрошить траву, — должен стать следующим лидером, но я понимаю твои чувства, Бомгю. За многие годы я уже позабыл, что я тогда чувствовал, но рассказывая об этом сейчас, я будто снова оказался на том месте и встретился с восторженными взглядами остальных и полным обиды его.   — Что случилось потом? — Бомгю присел напротив Тэхёна, оттряхивая его руки от грязи. Бомгю догадался о ком идёт речь — о том пирате.   — Он хотел этот меч. Я и сам был не против его отдать, но феи сказали, что так нельзя. Однажды он напал на меня, и его изгнали. После того случая я сразу воткнул меч обратно и больше ни разу его не трогал.   Закончив свой рассказ, Тэхён встал с места, схватил меч и метнул его в ствол дерева. Он воткнулся остриём в кору и завибрировал, издавая пружинистый звук. Бомгю задумался, представляя рассказ Тэхёна, и складывалось ощущение, будто он чего-то не договорил. Если бы его что-то не мучило по сей день, то он бы, наверно, не отказался от такого эффективного оружия, способным защищать детей от кровожадных пиратов.   Бомгю наблюдал за вибрирующим мечом, принёсшим столько бед, что ему не хотелось прикасаться к нему. И не дать прикасаться Тэхёну, чтобы его старые затянувшиеся раны болезненно не ныли.   — Вчера Хоби сказал, что я могу создать бабочек, — перевёл тему Бомгю. — Это правда? — Тэхён повернулся к Бомгю и кивнул, глядя на него слегка расслабившись. — Научи тогда, пожалуйста, — он сделал жест стеснения — он иногда присылал такие эмодзи в мессенджерах своим друзьям.   Тэхён издал смешок с такого жеста, не совсем понимая, что он означает, но кивнул.   — Магия на этом острове очень сильная. Она повсюду: в воздухе, в воде и в земле. Главное, представить чего ты хочешь, но со всеми деталями, чтобы она сработала, — Бомгю кивнул, кажется, понимая о чём говорит юноша — Хоби почти то же самое рассказывал. — Если хочешь наколдовать бабочку, то нужно представить всё: вплоть до количества.   Тэхён щёлкнул пальцами и перед Бомгю появились бабочки в количестве десяти штук, очень маленькие и разных цветов: красные, голубые, жёлтые, фиолетовые и оранжевые. Бомгю очарованный магией наблюдал за ними и протянул руку, но они разлетелись в разные стороны и поднялись высоко, к верхушкам деревьев. Проследив за ними, пока они не исчезли с его поля зрения, он решил, что стоит попытаться тоже. Бомгю закрыл глаза, представляя голубую бабочку с чёрными узорами по краям, не больше его ладони. Он щёлкнул пальцами, открыл глаза, но так ничего и не произошло. Он попробовал ещё раз, но всё оказалось без толку.   — Ничего, если не получится сразу, — Тэхён подошёл к нему сзади и сжал его плечи, целуя в затылок. — Ни у кого сразу не получается. Нужно лишь приложить немного усилий и тренироваться. Думаешь, у меня так быстро всё получилось? Нет, конечно.   Бомгю развернулся к Тэхёну и прижался к нему, закрывая глаза.   — Мне понравился портрет, — произнёс негромко Тэхён, гладивший Бомгю по спине и заметивший, как приуныл Бомгю, но решил, что это из-за его неудачи.   — Я очень рад, — Бомгю горько улыбнулся, зажмурив до боли глаза.  

💫💫💫

  Металлический крюк опустился на неровную поверхность стола из орехового дерева. Ёнджун уже давно свыкся жить без кисти, но порой ему не хватало своей ладони и пальцев, чтобы легче можно было управляться с бытовыми вещами, например, наполнить табаком трубку и прикурить. Он держал в зубах кончик деревянной трубки, здоровой рукой потянулся к подсвечнику с горящей свечой и поднёс её к табаку, вдыхая тяжёлый дым с кофейным ароматом в полость рта, перекатывая его языком по нёбу. Ёнджун откинулся на стул, выдыхая дым, заполнивший каюту, и уставился в потолок, украшенный тонкой паутиной, изредка разглядывая свою металлическую «руку» лежащую на столе. Он порой вспоминал, как лишился своей руки. Это было больно и унизительно.   В деревянную массивную дверь постучали. Зажав в зубах кончик трубки, Ёнджун скрепил свой крюк к запястью и разрешил войти. В нос ударил запах морского бриза. Даже не глядя на вошедшего, можно было понять, кто пожаловал.   Субин.   Субин прошипел на сопровождающего его пирата, с жадностью разглядывающего его. Пират с опаской поглядел на сузившиеся и вытянувшиеся зрачки, заострившиеся уши и зубы и скорее оставил тритона наедине с пиратом. Если бы он решил к Субину хоть пальцем прикоснуться, Субин бы оторвал ему голову, не дёрнув ни одной лицевой мышцей. Субин принял свой прежний внешний вид, воздушной походкой прошёл к столу и присел на край стола напротив Ёнджуна, глядя на спокойного на первый взгляд пирата, окутанного дымом. Субин никогда не бывал на этом судне, лишь на предыдущем, который сожгли и разрушили волшебные существа, но этот корабль мог похвастаться своими размерами и оборудованием. Спрашивать, как эта посудина досталась Ёнджуну было бессмысленно, потому что ответ был очевиден — силой. Он убил предыдущего капитана, присвоив всю команду, а тех, кто был предан предыдущему капитану, Ёнджун приказал казнить.   — Твои аппетиты растут, — Субин упёрся руками о деревянную поверхность стола. Его босая нога коснулась бедра пирата и игриво, и медленно прошлась по ней. — Но твоя команда всё такая же отвратительная.   — Что поделать — пираты, — развёл руками Ёнджун, наблюдая за расслабленным тритоном и наслаждаясь приятными поглаживаниями. — Пытаться научить их манерам — всё равно что научить вас летать, — Субину не понравилось такое сравнение, понимая, что под «вас» он имел ввиду русалок и тритонов. Его уши заострились лишь на секунду, но Ёнджун успел это заметить. Он хмыкнул, опуская голову вниз, затем взглянул на тритона исподлобья. — Как продвигается наш план?   — Да, кстати, на счёт него, — теперь Ёнджуну не понравилось, каким тоном это было сказано — неуверенным. — Он начинает догадываться, — Субин вздрогнул от неожиданности, когда трубка с глухим звуком оказалась на полу, а здоровая рука обхватила его худую лодыжку.   — Что значит «начинает догадываться», Субин? Ты не можешь продержать в своей власти одного фейри? Ты же чёртов тритон, — Субин охнул, почувствовав, как холодные пальцы сильнее сжали лодыжку, причиняя боль. Он хотел вырвать ногу из цепких пальцев, но Ёнджун не дал этому случиться, трансформировав ногти в длинные острые когти, которые вонзились в мягкую плоть. Субин вскрикнул от боли, с ужасом наблюдая, как алая жидкость начинала стекать вниз, пачкая брюки Ёнджуна. Он коснулся своего ожерелья, чтобы снять и заставить Ёнджуна перестать причинять ему боль, но вскрикнул от боли ещё раз, когда Ёнджун вытащил острые когти, и они превратились в обычные ногтевые пластины. Он встал и подошёл вплотную к тритону, схватив его окровавленной рукой за шею, крепко сжав. — Молись, чтобы они «случайно» не выскочили и не проткнули твою шею.   Субин кивнул, глядя в обезумевшие карамельные глаза. Страх впервые поселился в его теле. Его кровь загустела в жилах и волосы встали дыбом на затылке. Впервые Ёнджун причинил видимую и ощутимую боль. Субин прикусил щёку изнутри, чтобы не расплакаться от боли. Его розовые очки разбились вдребезги и стёкла впились ему в глаза. Он предпочёл бы ослепнуть, но у него открылись глаза. Он всегда считал, что с Ёнджуном несправедливо обошлась судьба, поэтому он жестокий и холодный, но с Субином он счастлив и нежен. Это оказалось ложью. С ним он тоже всегда обходился несправедливо и жестоко, зная, как относится Субин к нему, какой трепет испытывает и как меняется рядом с ним в лучшую сторону. Боль в ноге отрезвила его, заставляя взглянуть на настоящего Ёнджуна, которому кроме мести ничего не нужно. Ему не интересна судьба его людей, детей, с которыми он когда-то дружил. Не интересен Субин. Он пойдёт до конца и сделает задуманное — он уничтожит чёртов остров так же, как однажды он уничтожил Ёнджуна.   Рука сползла с горла, пульсирующего от страха, а крюк осторожно прикоснулся к нежной щеке, но Субин отвернул голову, чтобы не чувствовать холодное прикосновение. Ёнджун ядовито усмехнулся. Окровавленной рукой жёстко схватил Субина за подбородок, заставляя смотреть на него.   — Ты мой и ты будешь меня слушаться, — произнёс он металлическим голосом, глядя в слезящиеся глаза, и грубо впился в мягкие губы.   Субин не собирался отвечать на поцелуй, но его сжатые упругие губы смягчились под напором, скованное тело, как у кролика перед хищником, постепенно стало расслабляться. Но змея обиды и боли, причинённой Ёнджуном, сильно сжимала его горло, как до этого сжимал пират, причиняя глубокую и травмирующую боль, из-за чего слёзы скатились по его лицу. На его шее стали проявляться красные отметины после крепкой хватки. Теперь он всегда будет чувствовать её на своей шее, не давая больше спокойно вздохнуть.