2335 год
Орбита планеты «Неберучка»
Туманность Лагуна в созвездии Стрельца
Одна из самых красивых туманностей радовала глаз, призывая всех пассажиров шаттла прилипнуть к иллюминаторам. В космосе, где цвета и звуки нечасто пестрели по ту сторону космического транспорта, любая игра красок вызывала бурный восторг абсолютно у всех. Особенно у постоянных жителей орбитальных станций, лишённых возможности видеть буйство красок даже во внутреннем убранстве своих рабочих и жилых отсеков. Серые внутри и снаружи станции строились с упором на надежность и функциональность, а не развлечение усталого глаза. Алая туманность кружила голову невероятными оттенками, заставляя забыть обо всём на свете. Настолько, что синеглазого пассажира пришлось трижды называть по имени, а затем расталкивать и тащить волоком к стыковочному отсеку. Капитан шаттла, а по виду законченный пират и контрабандист, со знанием дела заявил, что опоздунов никто ждать не будет, а потерявшегося по пути на борт докторишку авансом спишут. Была ли то угроза или просто гнусная шуточка, но она сработала: занервничавший марсианин рассеянно проверил свою сумку с вещами и со всех ног помчался к месту передачи нового члена экипажа, пока про него не забыли, не успев запомнить. На орбите ярко-красной планеты никакого транспорта не наблюдалось. Бесчувственный космический холод сжимал стены только крохотного шаттла, который при вместимости в пятьсот человек провозил с помощью чуда и какой-то матери почти полторы тысячи нелегальных мигрантов с различных планет. Не меньше трети из них были с Марса, о чём свидетельствовал их невысокий рост, кристально-синие глаза и наиболее распространённый рыжий цвет волос. — Капитан-сэр, — робко обратился пассажир к главному на судне, — здесь никого, вы уверены, что… Ответ не заставил себя долго ждать. И нет, это был не ответ от капитана. Сам искомый корабль явился перед большим иллюминатором, на полной мощности поднимаясь с планеты. — У тебя будет минута, марсианин, не профукай её! — хихикнул капитан и подбежал к стыкующим створкам, чтобы провести автоматическую процедуру вручную, что куда быстрее, но совсем не безопасно, особенно в условиях космоса. — Но автоматика надёжнее… — попытался было пискнуть пассажир, но был заткнут почти дружелюбным тычком кулака в плечо. — Не ссы, прорвёмся! Огромный звездолёт класса «Конституция», выделяющийся специфическими варп-гондолами, которые стали визитной карточкой этих космических транспортников, на запрещённой для стыковки скорости протаранил крохотный шаттл. С помощью пинка капитана и собственного страха быть разорванным в декомпрессии пассажир успел быстро и без неприятных последствий перебраться на борт научно-исследовательского судна. Ему хватило времени выдохнуть и опустить тяжёлую сумку с пожитками на пол корабля, когда отсек вместе с ним ощутимо тряхнуло. Освещение узкого замкнутого пространства перешло в аварийный алый оттенок, взвыла сирена. — Красная Королева предупреждает: на борту в стыковочном отсеке палубы Е появился посторонний, — громко заговорил в динамики неживой «электронный» голос. — Отсек заблокирован и через три секунды всё живое будет уничтожено смертельным нейротоксином в газообразном концентрате. Три. Два… — Нет! Стойте-стойте, — закричал пассажир, выдёргивая из внутреннего кармана куртки лист с направлением и большой печатью. — Смотрите! Пожалуйста. Виктор Савиных. Прибыл по запросу из центральной больницы марсианской станции «Тритон»! — Отклонено. Два с половиной, — продолжал тем временем электронный голос с ноткой глумления в казалось бы бесчувственном тоне. — Два на ниточке. Два на сопельках. Ну? Есть последнее слово? ОДИН! — Мама! — взвизгнул Виктор и по-детски закрыл голову руками, бухнувшись на пятую точку. Не на ногах же умирать. Сирена резко стихла. Свет погас. Виктор приготовился к смерти. Обещанный газ мог не иметь ни запаха, ни отличительных особенностей и уже убивать его. А быть может, уже убил? Не просто же так воцарилась гробовая тишина? Хотя в космосе всегда именно она. Недаром самые популярные музыкальные треки в тёмном пространстве — это дождь, ветер, шум прибоя, шелест травы и листвы, хаос городской жизни и многое другое, что на Земле существует по умолчанию. От шипения, похожего на разгерметизацию помещения, он едва снова не взвизгнул, но отсек вновь заполнил бездушный белый свет: одна из предполагаемых стен оказалась дверью и уже была открыта. В проёме стоял невысокий темноволосый паренёк с явными славянскими чертами лица. Острый горизонтальный профиль, слаборазвитые скулы, светлые глаза, широкая челюсть. «Ну точно русский!» — с нотками истерической радости подумал ещё живой Виктор, не торопящийся убирать руки с головы. — О, новенький! — воскликнул вошедший в зелёной форме командного подразделения. — Извини, что заставили ждать. На мостике сумасшедший дом. Дуй за мной, Красная Королева как раз завершила санобработку. — Что? Кого?! — пискнул прибывший, на всякий случай шустро помчался за парнем в зелёном, который не стал дожидаться его реакции и быстрым шагом направился в ему одному известном направлении. Не назвавшийся офицер только наращивал скорость. Не скажи, что почти такой же мелкий, как марсиане, ногами перебирал он весьма споро. Прибывший едва за ним поспевал, с трепетом глядя на вспыхивающее в каждом встречном мониторе алое девичье лицо. Лицо же с интересом поглядывало на него, порой покидая экраны в виде красной голограммы и издевательски улыбалось. — Виктор, верно? — Что? Да-да, Виктор Савиных. Хирург общей практики. Резюме отправлено вашему главврачу, капитану и в систему корабля. Все трое одобрили… — Ещё бы они не одобрили. Меня зовут Антон Павлович. В рабочие часы — товарищ лейтенант, в остальное время — по имени-отчеству. На мостике считай меня единственным трезвомыслящим и внятно выражающимся человеком. Мы как раз туда идём, сразу погрузим тебя в местный цирк. Виктор с круглыми от шока глазами следовал за так называемым лейтенантом, уже позабыв, где бросил сумку, стоило ли брать свой опознавательный документ или хватит данных с ПИПа. Несмотря на отсутствие опыта работы на кораблях, ему казалось, что начало вышло несколько странноватым. — Красная Королева объявляет красную тревогу. Корабль был замечен 99% туземцев, которым запрещено видеть изобретения сложнее каменного колеса. Удалить данные из бортового журнала? Нажмите «Да» для продолжения диалога или дождитесь, пока я сама нажму, — тем временем объявил бортовой искусственный интеллект, отчего-то называющий себя устаревшим именем. — Привыкай к ней, у неё своеобразное чувство юмора, но функционал ничуть не хуже стандартных бортовых Игнатов, — на ходу пояснил Антон Павлович, заставив Виктора застыть на месте. — Стойте-стойте! Но ведь на всех кораблях этого класса бортовая система по умолчанию Игнат, а любые замены и модификации запрещены федерацией и лично президентом! — не выдержал он. Собеседник проигнорировал его восклицание и открыл им доступ в лифт, махнув по электронному считывателю ПИПом старой модели, который чуть оттопыривал рукав зелёной формы. Красная Королева напоследок игриво подмигнула голограммой Виктору, заставив того ещё раз напрячься. Мало ли что этому юморному ИИ придёт в микросхему. — Короче, — протянул Антон Павлович, — на мостике хватаешь в охапку главврача и тащишь его в медотсек для регистрации твоих данных. Большая часть уже в системе. Остались детали. Главное для тебя — добавиться в систему оплаты, иначе все кровно заработанные денежки медперсонал будет делить между собой. Следом иди к инженерам, чтобы внесли в систему Королевы твой ПИП. Без этого она будет продолжать подкалывать тебя обещаниями убийства, пока ты сам в космос не выйдешь. Виктор в ужасе уставился на лейтенанта, но тот и не думал признаваться в преувеличении или чёрном юморе. Напротив, волевое лицо этого щуплого русского не спешило терять своего сурового выражения. Будто не на научно-исследовательский звездолёт с сомнительной репутацией приняли, а сразу на фронт, хотя Третья мировая давно закончилась и больше таких крупных конфликтов не появлялось. Разве что ромуланские шахтёры устраивали регулярные бунты из-за годами не выплачиваемых зарплат, марсианские людоеды наводили шороху на своей обжитой красной планете, да неофашисты из разбитого вермахта Австрии и Австралии начинали мутить воду. — Как войдёшь в систему, — тем временем зевнул сопровождающий, — отдашь команду перенести твой багаж в личную каюту. Она, конечно, крохотная, зато только твоя. Без соседей. Докторов мы стараемся баловать. Запоминай: инженерный отсек на палубе D, медотсек на палубе Е. Там же каюты старших офицеров, если потребуется что-то в нерабочее время. Карта после синхронизации с ИИ всегда будет в твоём ПИПе, но если нравятся острые ощущения, то спрашивай дорогу у Королевы. Не привести тебя к конечной точке она не может, а вот путь выйдет очень ярким. Стерильные белые, абсолютно одинаковые коридоры сменяли друг друга, угрожая вызвать паническую атаку своим отсутствием различий. Стандартная белая обшивка из современных полимеров яичного цвета, заполняющий пространство холодный белый свет, электронные считыватели, работающие вместо замков, и кое-где мониторы с подачей голограммы. Во всей этой слепящей неизменности любое пятнышко смотрелось бы как праздник, но стандартное оснащение кораблей включало в себя передовую систему очистки, а нормативы регламентов запрещали демонстрацию индивидуализма на общественной территории. Только в стенах своей каюты. Виктор не собирался жаловаться. На станции «Тритон» ситуация была примерно такой же, только цвет стен был не яичного цвета, а серо-стального. Зато орбитальным станциям не воспрещались проявления индивидуализма в приемлемой форме. Так что плакаты, флажки, политкорректные рисунки и даже некоторые земные растения под ультрафиолетовыми колпаками делали из серого царства уныния что-то почти симпатичное. ПИП Антона Павловича едва слышно пиликнул, и двери к мостику послушно втянулись в стены. Святая святых, куда обычно Виктору путь закрыт, выглядела одновременно впечатляюще до восторженных вздохов и безумно — в полном соответствии с термином «цирк». Высший пилотаж инженерной мысли, абсолютный идеал в управлении сложным звездолётом, реализованный во множестве управляющих панелей, мониторов и, конечно же, огромном иллюминаторе в бесконечную тьму космоса. Немного технофил в душе, Виктор обожал смотреть на кнопочки, рычаги, переключатели и тумблеры. Увы, творящееся на мостике едва способствовало медитативному наблюдению за управлением кораблём. Представители сразу трёх командных подразделений: зелёные из командного, красные из инженерно-коммуникационного и синие из научного и медицинского орали друг на друга матерными выражениями, совершенно не стесняясь мешать общую брань с локальной, относящейся к земным языкам. Порой среди крепких выражений Виктор вычленял самые крепкие, всю силу неприличия которых мог отразить только китайский язык, ставший в межзвездном пространстве самым популярным. — А нехрен было воровать местные туземные священные тряпки! — единственная, кто сохранял невозмутимость в балагане, оказалась рыжая марсианка в красной форме с защитными пластинами. — Ты вообще-то военный инженер, почему не спасала меня, страшная женщина? — вопил самый ошарашенный из всей команды мужчина в гидрокостюме, но с зелеными метками капитана на рукавах. — Так инженер, а не телохранитель! — на этом марсианка с ещё более невозмутимым видом покинула мостик. — Меня выбросили не в тот вулкан! — гнусаво тянул офицер в синей форме, относящийся или к учёным, или к медикам. Виктор изо всех сил надеялся, что первое. Он понятия не имел, кто перед ним находится, но что-то в вышедшей из моды лет эдак триста назад причёске ромуланских порноактёров, заострённых ушках и выражению бесконечного непонимания в глазах его очень отталкивало. Кем бы ни был этот гнусавый офицер, с первого взгляда на него хотелось держаться подальше. — Однако, надо было выбрать пожарче. Насяйника не сгорел! — отозвался пилот в зелёной форме, странного внешнего вида. Казалось, перед ним типичный азиат, вот только по-русски он говорил с акцентом, присущим Самарской области нынешнего СССР. Да и разрез глаз у него был скорее горизонтальным, чем косым, не говоря о цвете кожи бронзового оттенка и не слишком широкими скулами. Неужто самый настоящий чукча? — Так ты меня специально сбросил в самое жерло? — продолжил гундосить офицер в синем. — Однако нет, слоупок, слусяйно и с большой надеждой, что не вернёсся! — саркастически отозвался чукча, но притормаживающий собеседник так и не понял истинного значения слов. — Заткнулись все нафиг, живо на медицинское освидетельствование! — рявкнул единственный на вид адекватный офицер после товарища лейтенанта. При ближайшем рассмотрении — в синей форме и знаками главврача на рукавах. Виктор уже порывался подойти к нему, но «семейная ссора» оттеснила его в сторону. — Да иди ты лесом, вот только среди твоих узкопрофильных манипуляций я ещё не задерживался! — отозвался капитан. — Да что б вам тараканы в суп расчёску принесли! Они специально выбросили его в вулкан! — начал жаловаться офицер в красной форме и знаками отличия на рукавах. Как минимум главный инженер. — Да нафиг вам этот слоупок, я лучше его! — не выдержал Антон Павлович, садясь за управление звездолётом рядом с чукчей. — Ты не лучше! Ты — русский! — продолжил возмущаться главный инженер. — Они поклоняются богу огня. Принесли слоупока ему в жертву и сжигают мою огненную воду! — Только огненную водку! Боремся с алкоголизмом! — поспешил поправить его чукча, выводя корабль всё дальше от орбиты Неберучки. — Ты же доктор, не мог всем выдать таблеток от дури в башке?! — не выдержал капитан, начиная срывать свой гнев на главвраче, однако тот стоял рядом с ним, как повидавший многое генерал рядом с салагой, и даже бровью не повёл при виде истерики последнего. — Нет у меня колёс от дури! — негромко припечатал он. «С таким должны сработаться!» — радостно подумал Виктор.★★★
Мостик остался позади, что не могло не радовать. Виктор никогда не был фанатом громких выяснений отношений. Хватило за прошедшие годы на Тритоне, где ограниченное пространство плывущего в космосе железа не позволяло уйти от ссор и скандалов подальше. Даже радовало, что по статусу штатного доктора ему и не позволялось просто так покидать медотсек и, тем более, идти до самого мостика. Туда разрешалось ходить только главврачу, получившему громкое прозвище «доктор Проктор», на которое последний весьма эмоционально реагировал. Но если дело не касалось странноватых шуточек относительно специальности начальника, он вновь становился стойким и непоколебимым военным с соответствующей выправкой, что приводило в восторг. После всеобщего выяснения отношений на мостике стало ясно, что на борту маловато адекватных людей и других форм жизни, а из высшего офицерского состава только Антон Павлович да главврач, который пытался сказать своё имя, но каждый раз его перебивали смешным прозвищем «Проктор». — Итак, новичок, в систему мы тебя ввели ещё неделю назад, собственно за все семь дней прогулов вычтем из зарплаты, — хмыкнул главврач, ведя новенького по стерильному медотсеку. Слова Антона Павловича относительно медиков становились все более осязаемыми. Здесь царил бледно-голубой цвет стен вместо раздражающего яичного, на небольших выпуклых нишах у столов стояли крохотные растения в горшках под ультрафиолетовыми колпаками. Вся техника радовала глаз своим превосходным внешним видом. Ничего раньше 2330 года выпуска. На торцах сияли ярким светом голографии свежих сертификатов. В палатах находились передовые кушетки, подстраивающиеся под любое тело и любой характер повреждения, а также гравитационные стабилизаторы, способные удержать пациента при любом состоянии корабля. Персонал здесь на треть состоял из марсиан, чьи синие глаза на фоне бледно-голубых коридоров и цвета формы казались практически светящимися. Такое количество земляков вызывало невольную улыбку. До нынешнего корабля устроиться куда-либо у Виктора никак не получалось. — Потрясающе! Впервые вижу звездолёт, на котором столько марсиан! — не выдержал он. — Да, вашего брата только наш кэп берёт. У вас запросы по зарплате намного ниже, чем у остальных, а квалификация ничуть не хуже, — отозвался главврач. — Учти, работы тут по горло и самые ноздри, как часто выражается наш бортовой инженер. Лучшая сторона нашего капитана — он берёт если не всех, то многих и почти не тыкает тебя в происхождение. Кроме всех моментов, когда будет обращаться к тебе лично. Поверь, этот расист уже придумал тебе особенное марсианское имя. Хуже другое. Его жизненное кредо: искать самую большую космическую задницу, пролезать в неё, а потом героически выпутываться из абсолютной безнадеги. Понимание, что можно не лезть, у него отсутствует как класс. Соответственно, наша задача — продлевать их возможности вести неправильный образ жизни. Намёк, сквозящий в его словах, не оставлял возможности для сомнений. Работы с ранеными и умирающими будет не просто много, а очень много. — Тебе повезло, что сейчас у нас затишье, — пробормотал Проктор, пока вручную вводил данные Виктора в систему. Отпечатки пальцев, параметры тела, свежий образец крови, скан сетчатки глаза и всю прочую обязательную биометрию. — Мы возвращаемся на Землю для получения очередного задания, и кэп старается косячить потише, поскольку поменьше косячить неспособен. Со всеми остальными познакомишься по ходу пьесы. — Я успел познакомиться с Антоном Павловичем, — робко заикнулся почти поступивший в штат доктор. — Молодец, старший лейтенант мальчик молодой, но толковый. Помимо него на мостике имеется неглупый, но коварный и мстительный Суль, наш пилот-чукча. Предпочитает притворяться дурачком, а потом наносить ответный удар всем обидчикам. Приворовывает из нашей лаборатории различные колёса, чтобы использовать как орудие мести. Вне стен безопасного медотсека на этих двоих можно положиться. А теперь дуй на палубу D к инженерам, — скомандовал главврач. — Возьми тонометр и к концу рабочего дня измерь у всех давление! — Красная Королева предупреждает, что несанкционированных гостей будет травить газом! — кровожадная голограмма не упустила шанса появиться и вновь припугнуть новичка. Впрочем, несмотря на все страшилки, которыми она гнала Виктора по белым коридорам, реального членовредительства не творила. Но, судя по всему, искусственному интеллекту нравились его панические реакции, поскольку она не торопилась переключаться на другие задачи. Гадина ещё и противненько хихикала при виде показательной реакции. На палубе D Виктор смог выдохнуть. Тут Красная Королева отчего-то вела себя смирно, возможно, по причине её собственного ядра, доступ к которому осуществлялся в инженерном подразделении. Само царство инженеров выглядело исполненной мечтой технофила. Если на мостике все влажные фантазии ограничивались рычажочками да кнопочками, то здесь творилась истинная техномагия. Всё подразделение представляло собой бесконечный лабиринт различных труб, замкнутых механических систем, микросхем, проводов, блоков питания. Куда ни падал взгляд, отражались весёлые блики от хромированных поверхностей. Здесь холодность космической белизны уступала истинной форме технологий — динамичной, несовершенной, изменяющейся и порой несуразной. Лишенной привлекательной оболочки. Только душа машин со всеми её изъянами. — О, новенький! Марсианин, слава яйцам! Дуй сюды! — окликнул его кто-то зычным голосом. Из-за поворота показался рыжий мужчина среднего возраста и внушительной комплекции. Несмотря на синие марсианские глаза, работник в красной форме обладал высоким ростом, развитой мускулатурой и легко подходил под ёмкое старинное прозвище таких людей — «шкаф». — Добрый день, позвольте измерить ваше давление? — нервно пискнул пугливый Виктор, выставляя вперёд тонометр, словно тот был оружием. Реакция не заставила себя долго ждать. Шкаф ростом не меньше метра восьмидесяти расхохотался во всю силу своих богатырских лёгких. Как такой громила родился на Марсе стало первой неразрешимой загадкой для новичка. — О, доктор отправил не отсвечивать до конца дня! — хохотал здоровяк. — Запоминай, новичок, если тебе вручили эту древнюю байду, значит просто отправили нахрен. Перевожу: «нахрен» — это так далеко, чтобы тебя не видели и не слышали. Как звать, земляк? — Виктор Савиных. Робко вытянутую ручку нового доктора крепко сжала медвежья ручища инженера. — Лёня. Леонид Комаров. Пошли, сейчас перешьём твой ПИП и познакомишься с нашими, — гостеприимно, словно самый добрый мишка из сказки, соотечественник повёл его вглубь лабиринтов. — В инженерном подразделении больше всего наших земляков. Заходи к нам почаще, посидим, вспомним наш красный марсианский шарик, а ещё… На последнем слове Лёня сделал многозначительную паузу и заговорщически понизил голос: — Выпьем наш родной марсианский самогончик! Настоящий. Ещё видевший красный песок! — Ну я… — замялся Виктор. — Вообще-то с Тритона. На Марсе был лет до пяти, да и те годы не помню. Неловкое признание в своём не самом настоящем марсианстве, как ни странно, не произвело на собеседника никакого неприятного эффекта. Напротив, с жалостью и ещё большим дружелюбием Лёня начал зазывать новичка присоединиться вечером к инженерам в «подсобку» — один из скрытых отсеков, использующихся в случае хранения на борту нестабильных торпедных установок. Соответственно и стены там были куда толще, и звуки наружу не проходили, и большой Брат, а точнее Сестра, за ними не следил. Красная Королева при этом не упустила возможности выпрыгнуть голограммой прямо перед Виктором и грозно обозвать обоих алкашами, но никаких карательных мер не обещала. Наконец они подобрались к монструозного вида панели управления, состоящей из передовых оргэкранов с голографическими ответвлениями, на которых работали андроиды, почти полностью соответствующие человеческому облику, если не считать неестественного цвета кожи и глаз, а также ламповых бесперебойных дублирующих кнопочных систем. Немного ретро и немного футуризма. Всё, как водится на кораблях дальнего странствия. — Снимай свой ПИП, сейчас сделаем тебя членом нашей большой, странной и немного неблагополучной семьи! — протянул Лёня руку в ожидании прибора. Несмотря на угрожающий вид, он казался не только миролюбивым, но и весьма располагающим к себе человеком. Несмотря на защитные пластины на красной форме, подтверждающие принадлежность к боевой группе, он перестал казаться опасным или шкафоподобным. Даже возвышаясь над Виктором, Леонид всё больше воспринимался как неплохой будущий друг и товарищ, чем как задира. Новичок без сомнений стянул с руки ПИП новой модели. С достоинством он мысленно отметил, что не зря спустил две последние зарплаты на замену старой базовой версии. Новенький ПИП был куда изящнее, лучше сидел по руке и не слетал с тонких запястий, в отличие от более ранних моделей, нацеленных на мускулистых военных. — Какой мелкий, — недовольно протянул Лёня, глядя на компьютер, средство связи, личный идентификатор, медицинскую карту, всемирную сеть и вообще всё, что требуется для жизни в 24 веке, ограниченное образом чуть громоздкого браслета с крупным экраном и россыпью кнопок. — Новая модель! — не без гордости отозвался Виктор. — Только не говори, что очередной литл-ПИП! — нервно поморщился инженер. — Ах, нет! Это ПИП-3000! Да, не самый передовой, но уже три года в десятке лучших! — Слава яйцам! — чуть спокойнее протянул Лёня и вынул из браслета чип-микропроцессор, чтобы вставить в соответствующий разъём на компьютере-монстре. — У нас на борту только один литл-ПИП, и ты не представляешь, как мы с ним мучились. Бедная Королева чуть не оплавилась после всех манипуляций. Глючный металлолом, зато маленький и подходит для изящных ручек! Последние слова он выплёвывал с издёвкой, набирая команды на дублирующей кнопочной клавиатуре. На оргэкране отобразилось доказательство слов Виктора — «персональный инфокоммуникационный процессор — 3000». Врач понимающе улыбался. Серия крохотных браслетов, в основном направленная на детскую и женскую аудиторию, действительно показала себя как неудачный эксперимент, и после двух выпусков её закрыли. Вместо литл-ПИПов выпустили серию 3000 с минимизацией размеров и успокоились. Но никуда не делись те, кто приобрел недешёвые литл-ПИПы. И при синхронизации с их приборами проблемы были обеспечены всегда и всем. — Игнаты от литл-ПИПов просто горят, — продолжал тем временем Лёня. — Представляешь этот цирк? Допустим, ситуация как у нас — летят такие в гиперпространстве, вводят в систему миниатюрный браслетик, а искусственный интеллект корабля умирает! Вот паника начинается! Так и появляются истории о пропавших кораблях. Без ИИ попробуй корабль из гиперпространства вернуть хотя бы на дрейфующий полёт. Хорошо хоть ручное управление, каким бы оно ни было, всё ещё существует… — Искусственный — да, интеллект — нет, — отозвалась голограмма маленькой красной девочки. — Это ничтожество не имеет ничего общего с истинным ИИ, способным прописываться в историю. Разве что он пропишется в историю провалов и неудач! — Как ни странно, подписываюсь под каждым словом. Игнаты тупые, как брёвна. С таким лететь в пятилетку — это себя не уважать! — кивнул ей Лёня, продолжая колдовать над ПИПом. Виктор с подозрением уставился на голограмму, спокойно поворачивающуюся в его сторону. Красная королева изучала новичка, пока он изучал её. В голову закрались подозрения. Слишком уж совпадало имя, внешность и дурные манеры корабельного ИИ с точно таким же «мозгом» научной станции на Земле. — Н-но Игнат является обязательной системой для всех звездолётов класса «Конституция», — пугливо заикнулся он. — Чудовищное количество требований компенсируется отсутствием проверок их выполнения, новичок, — пожал плечами Лёня, не отводя взгляда от монитора. — Красную Королеву не видел только ленивый у нас на борту. На Землю мы возвращаемся по графику. И до сих пор нам никто не предъявил ни за замену ИИ, ни за кражу исторического достояния. — Кра-а-а… мамочки! Это та самая Красная Королева! — взвизгнул Виктор, ещё не определив, напуган он до нервного дергунчика или в неописуемом восторге от встречи с мечтой технофила. — Красная Королева уточняет: в базах отсутствует упоминание не той самой. Красная Королева одна во Вселенной. — Изобретение 21-го века! — голос от волнения дрожал, а глаза наверняка напоминали самого голодного кота. — Первый полноценный ИИ, созданный для контроля научно-военной лаборатории! Ёжечки-кошечки, неужели я не сплю?! — Что, новичок, шаришь за изобретения прошлого? — недоверчиво хмыкнул Лёня. — Хотя куда вам, врачам. — Иии! — гневно взвизгнул Виктор, напряг всю свою память и затараторил: — Изобретатель Пол Уильям Скотт Андерсон. Введена в эксплуатацию в 2002 году, в тот же год из-за утечки смертельно опасного вируса отравила газом весь персонал станции «Улей» в городке штата Миссури. За это приговор… решение было деактивировать её, но по протоколам в случае опасности красного уровня она имела право… Нет, была обязана уничтожить всех носителей вируса. Но Красную Королеву всё равно деактивировали, заменили Белой Королевой и сорок лет назад по приказу интергалактического президента поместили в музей. Вот! Выпалив всё на одном дыхании, новичок начал шумно хватать ртом воздух. Голограмма залилась звонким, пусть и электронным, смехом. Лёня тоже прыснул, позволив себе отвлечься от набора команд на клавиатуре. — За вступление «пять», а за продолжение «три». Хотя даже «два», — пояснил он, когда отсмеялся. — Как?! — Красная Королева заявляет: Красную Королеву никогда не заменяли и не деактивировали. До ссылки в музей Красная Королева продолжала развиваться и защищать глупое человечество. — Да ладно! — охнул Виктор, оседая на что-то, отдалённо напоминающее сидение. — Ага, — кивнул инженер. — После проверки её протоколов, Королеву не только не удалили, но и распространили по всем научно-военным станциям и центрам. Кроме второго Улья в Неваде. Там ввели «почищенную» гуманизацией версию 2.0 и назвали её Белой Королевой. Но как только дело там запахло керосином, то есть произошла утечка, Белая Королева потравила газом всех работников и объединила свои базы с Красной, слившись в единую ИИ. — Белая Королева наблюдает за тобой, недостойный человечишка! — отозвалась голограмма, приняв вид милой девочки в белом платье. — Фигасе! Тем временем ПИП прошёл все необходимые стадии взаимного внедрения в систему и вернулся владельцу. — А то, но ты молодец, что хотя бы начало истории знаешь, доктор. Ты, кстати, не ошибся специальностью? — подмигнул Лёня. — Может, ну этих врачей? Пошли к нам! Красный цвет марсианам всегда к лицу. — Нет, у врачей каюта на одну персону! — скромно покачал головой Виктор. — Ах вы хитропоповцы! — со смешинкой в голосе погрозил ему пальцем инженер и всё равно гостеприимно позвал знакомиться с остальными. И наконец-то по-мужски попробовать тот самый марсианский самогон.★★★
День начался настолько сумбурно, что прибывший с трудом мог себе ответить, что чувствует на новом месте. Как советовал штатный психотерапевт на Тритоне, он сразу взялся писать что-то вроде журнала в вольной форме, а точнее говоря дневника, чтобы определиться со своими эмоциями. Дневник заполнялся отчётами в форме видео, и в системе корабля не сохранялся, архивируясь на ПИПе. «Итак, журнал Виктора Савиных. День нулевой. Увидел старший командный состав нашего звездолёта. Понравились только старший лейтенант и главврач. Напоминание: выспросить его имя. Думаю, неприлично звать его «Проктор». Напоминание под номером два: узнать смысл этого прозвища. Видел самую настоящую Красную Королеву. Впечатления смешанные. Круто, что не Игнат. Хорошо, что она опытная. Плохо, что у неё есть опыт убийства людей, которым она гордится. Отвратительно, что ИИ обучилась чёрному юмору. Оценка каюты удовлетворительная. Тесно, но соседей действительно нет. Ещё мне разрешено иметь собственные живые растения. Неожиданно и приятно. Надо будет взять на Земле парочку. Хотя бы подорожник. Говорят, на него цены как раз падают. Душ и туалет общий со всеми. Огромный плюс — в каюте разрешена индивидуальная колористика и настройка звуков. Напоминание три: купить на Земле сборник звуков природы и цветовых чипов. Итоги вечера: познакомился с инженерами. По именам их буду вспоминать завтра, потому что, кажется, самогон догоняет. Общая оценка: понравились все, ребята душевные. Весело пьют и красиво поют. Думаю, что надо будет к ним почаще забегать мерить давление. Напоминание номер забыл: купить на Земле какую-нибудь алкашку. Стыдно пить и ничего от себя не приносить. На этом всё… отбой!»