2335: Поколение берсерков Красной Королевы

«Журнал Виктора Савиных. Отчёт за прошедшие выходные. Как оказалось, я прибыл на борт корабля в пятницу. Что могу сказать по старшему офицерскому составу — к ним нельзя приближаться в пятницу. Каждый из них считает своим долгом нажраться в хламидомонаду и выгружать на случайных младших офицеров свои негодования. Процесс весьма неприятный. В субботу я попался в руки лингвиста и старшего офицера по науке, получившего в народе прозвище «Слоупок». Я бы сказал, что подобные обращения грубы и оскорбляют честь с достоинством, но он настолько тормоз с развитием на одно полушарие, что иначе его никак не переименовать. Старший по науке Слоупок и лингвистка оказались в настолько пугающих взаимоотношениях, что мне заранее жаль всякого, кто встретится им на пути. А в субботу встретился я…» — Манюнчик, хватит отрицать свои чувства! Мы созданы друг для друга! — наседала темнокожая и в целом весьма симпатичная лингвистка с тёмными волосами и большими карими глазами. За такой табуном бегал бы весь офицерский состав корабля. Но всё портила её манера разговаривать и, что хуже, явная демонстрация назойливости. Только за пять минут Виктор понял, что Тёмная Форма Жизни, как звал её Слоупок, имеет привычку забираться всем в печёнку. То, что она задолбала даже такого заторможенного офицера, многое говорило о её талантах и возможных бывших на звездолёте, которые крестились левой пяткой, видя её новый романтический интерес. — Ты меня достала! Достала! Достала! — ныл Слоупок на ухо Виктору, повиснув на его плече. Он настиг врача, когда тот пытался прошмыгнуть к инженерам на распитие самогона и пение под гитару. Внешне казался настолько окосевшим, будто его напоили клингонской текилой под кодовым названием «Спиртоводка», но ни запаха изо рта, ни заплетающегося языка офицер по науке не демонстрировал. Неужто пил что-то более изысканное и высокоградусное? — Манюнчик, сколько можно терзать моё сердце? — ныла в ответ лингвистка с весьма расчётливым видом. — Пора нам оформить наши отношения! — Да какие ещё отношения?! — пытался отмахнуться от неё тот, но невозможность самостоятельно стоять и передвигаться без помощи медика ему в этом только мешала. — Что, так трудно жениться на мне?! — от такого наседания даже у Виктора по коже прошёл неприятный холодок. — Давай просто жить в согласии? — осторожно предложил беглец от отношений. — Тогда соглашайся! Учти, я сегодня предлагать дважды не буду! Проворонишь этот момент, я уйду от тебя к капитану! — Что?! — от такого заявления даже капитан встрепенулся и по громкоговорителю поспешил сказать своё «нет». — Не-не-не-не-не, иди лучше нафиг! Далее последовала потрясающая по своей негативной атмосфере грязная перебранка, в которой капитан, не постеснявшись зайти «на огонёк» лично, высказал обоим своим офицерам, что был бы очень рад набирать экипаж не по канавам и спискам никому не нужных соискателей, а из хорошистов и отличников, но те выбирают нормальные звездолёты. Слоупок не остался в долгу, назвал капитана пиратом и контрабандистом, а весь корабль притоном беззакония, неквалифицированного сброда и нелегальных иммигрантов. Впрочем, это не помешало капитану напомнить, что офицер по науке стал частью «сброда» не из-за происхождения, а по причине отказа всех остальных капитанов брать Слоупока на борт. Под шумок Виктор смог всё-таки вывернуться из спора весёлого трио и спрятался среди марсианского сообщества звездолёта. «Должен признать, что в подсобке собирались не только наши братья марсиане, к которым я с трудом мог себя отнести. Вся сознательная жизнь, проведенная на космической станции, вычеркнула из моего списка свершений прелести Марса. Никаких городских фестивалей со сжиганием плетёного человека, никакого первого подросткового распития самогона с последующим неловким первым поцелуем, я не умею ходить по земле красной планеты в скафандре, не владею песчаной походкой и не знаю базовых правил безопасности при нападении марсианских людоедов. Я бы чувствовал себя в их компании абсолютно лишним, но частенько к нам забредал землянин до мозга костей Антон Павлович, и мне становилось спокойнее. Последнее предложение закрыть тройной шифровкой. Запрос на шифрование всех имён, представленных в моём журнале. Из старшего состава появлялся ещё и глава инженерно-коммуникационного отдела. Он не просто закрывает глаза на распитие самогона его подчинёнными, он ещё и колдырит похлеще нас всех вместе взятых. Отдельное удовольствие он получает от поглощения ракетного топлива, которым заправляют наш звездолёт. Как он остаётся жив — тайна за семью печатями. Каждый его тост мы встречаем, как последний. За подобные таланты он имеет в народе прозвище «Ракетоголик». С учетом отсутствия уточнения происхождения прозвища вполне можно решить, что он ракетный трудоголик, а не охотник распивать топливо. Помимо него среди инженеров немало ребят, родившихся на Земле или на станциях, которые тоже не против пообщаться с марсианами, послушать про жизнь на красной планете, про буйную юность и пылкую молодость. Среди них наш разработчик из Франции Жак Люмьер. Тоже, кстати, землянин. Весьма манерный парень, но не сказать, что вызывает антипатию. Он всегда говорит с акцентом, только на интересующие его темы и ровно до того момента, пока они всё ещё вызывают в нём интерес. Потом он может просто отвернуться от собеседника и начать говорить с кем-то ещё. Ничего личного, творческая личность… Хм, что я только что сказал?!» — Ты нье пьей этот марсианский самогьён, mon amour, — сетовал Жак Люмьер, обращаясь к рыжеволосой марсианке, которую новичок видел в первый день на мостике. — Да что ты понимаешь в колбасных обрезках! — дружелюбно отмахнулась она от его попыток заменить самогон на некое подобие вина, которое он контрабандой выкупил у ромуланских безбилетников. Этого носителя романтичной картавости и явного французского акцента Виктор заприметил ещё в пятницу, но разработчик был полностью погружен в свои дела и не отвлекался на живых людей. В такие моменты этот златовласый француз с густыми усами напоминал одухотворённого мушкетёра из старой приключенческой сказки. «Вроде его звали Портос? Нет, Рошфор? Да, кажется, именно так и звали. Весь такой воцерковленный…» Тем более, что и разговаривал чаще всего француз с созданиями неземными — андроидами, которых даже в пьяном бреду с человеком не спутать, и странной голограммой темноволосой девушки. Жак звал её Женевьев и относился как к партнёрше. При этом он не стеснялся открыто заигрывать с рыжей марсианкой, получать от неё ответные улыбки и не только улыбки. Виктору Люмьер понравился. Личности, увлеченные своим делом до забывчивости о внешнем мире, его невероятно вдохновляли. Такой отдачи от своей работы он никогда не ощущал и всегда смотрел с лёгкой завистью на таких людей, как француз. К счастью, не он один оставался приземлённым. Редкий марсианин выбирал профессию по душе, а не от безнадёги. Единственным исключением стал его начальник Семён Дёмин. Несмотря на синие марсианские глаза и тот же невысокий рост, которые выдавали и его происхождение, и сопутствующую историю дискриминации в карьере, он оставался невероятно вдохновлённым специалистом. Как только кто-то произносил завораживающее слово «вирус» — человек пропадал из физического мира. Его интересовали эти микроскопические создания, способные убивать цивилизации. Глядя на непосредственного начальника, Виктор чувствовал себя немного не в своей тарелке. «Может, зря я?.. Надо было идти в разведку, а потом покорять факультет инженерных технологий? Сейчас был бы таким же погружённым в профессию, как Жак, или вдохновлённым, как Сёма?» — позволил себе немного грустной лирики новичок, но на вторую чашку самогона, пока троица немцев настраивала губные гармошки, к нему подсел Лёня и дружелюбно толкнул в плечо, возвращая в реальность. — Да все мы выбирали профессию, чтобы свинтить с Марса куда подальше. Слава яйцам, такой шанс подвернулся! — пояснил он, когда заметил тоскливый взгляд Виктора. — Это землянам можно долго раздумывать и отыскивать себе занятие по душе, чтобы в нём раствориться. Мы — другие. Исключения лишь подтверждают правило. «Радуйся, что свинтил с Марса. Ну или с Тритона!» — мысленно закончил за него Савиных. Виктор понимающе кивал. Марсиане оставались вторым сортом, а с каждым дальнейшим годом рисковали попасть в разряд третьего. Где-то на уровне ромуланских шахтёров, которых и вовсе воспринимают как животных. Хочешь место на корабле — барахтайся! Всем плевать, что Марс колонизировали те же земляне и отличия между жителями голубой и красной планеты сугубо косметические. «Среди марсиан на звездолёте по большей части русские и немцы, хотя я познакомился с двумя корейцами и тремя китайцами, но они ребята скромные и просто предпочитают тихонько сидеть. Ко Сан и Ли Со Ён, выходцы из восточных земель от Эллады Планитии. Неболтливые компьютерные гении. Если что-то произойдёт с ПИПом или медицинским оборудованием, то следует идти к ним. Оба — главы подразделения сопровождения информационных технологий. Юркие храбрецы — Ван Япин, Лю Бомин и Чень Дун отвечают за ремонтные работы снаружи корабля. Вокруг них всегда вьётся группа медиков для проверки здоровья и орда помощников, которыми те командуют, но стоит оказаться вне работы, как замолкают. Язык им развязывают азартные игры. Даже если на банальный интерес играть с ними в карты, глаза у пятёрки марсиан загораются, как пары сверхновых. Во время напряжённой игры можно забыть, что они представители сдержанной расы. Эмоциональны, за что моё почтение!» — Оооо! — хором воскликнули Ко Сан, Лю Бомин и Чень Дун, когда на глазах у всех капитан выбросил на шариках роял-флэш и закрепил его рискованной ставкой с угадыванием мармеладной жемчужины. Ли Со Ён с Ван Япин громко хихикали, наблюдая за разворачивающимися событиями. Азартные игры претерпели значительное изменение, когда люди вышли в космос. Теперь стандарты покера перемешались с судьбоносными играми, которые были приняты в созвездии бабочки. Смысл их так и остался для Виктора загадкой. Всё, что он понял — в определенный момент один из игроков может поставить всё и угадать, в которой из шести чаш или кулаков лежит мармеладная жемчужина. Если угадает, то победа обеспечена. А если что-то другое, то игрок терял всё, что ставил на кон и должен был ещё столько же. Игра с самой судьбой. Повезёт или нет? Капитану везло. Нет, не потому, что он капитан и ему все поддавались. Напротив, из-за своего вспыльчивого поведения и показательных выяснений отношений уважения Капитошка добивался нечестным трудом и открытым разбоем. Зато добычей делился без обмана. Как его звали на самом деле, Виктор так и не узнал. Весь младший офицерский состав при вопросах об имени пожимал плечами. Пришлось, рискуя нервами, обращаться к справочнику Красной Королевы. Первый запрос имени капитана выдал вместо нормальных паспортных данных битый и наполненный вирусами файл с фотографией паспорта капитана. Прочитать его Виктор, разумеется, не смог. Повезло, что защита ПИПа не позволила прибору сгореть от такого обилия вирусни. Второй выдал фотографию давно умершего актёра из 21-го века с подписью «Капитан Джек Воробей». Виктор почти позволил себе поверить, что Капитошка оказался тёзкой фольклорному персонажу, но хохот Красной Королевы убедил его в обратном. На третий раз ему в ответ вылезло досье «Джимми Хоккинс. Очень-очень хороший и вежливый мальчик. Скромен, добр, правдив. Слушает маму и каждое утро делает зарядку. Характер очень мягкий. Не женат…», который точно не имел ничего общего с действительностью. На этом Виктор закончил все попытки узнать имена высшего офицерского состава, ограничиваясь исключительно прозвищами, которые всем лепило трио немцев. «Самые громкие это трио немцев: Клаус Йен, Ганс Райтер и Фридрих Герст. Троица заводил. Никого не боятся и творят, что хотят. Даже суровая марсианка, которую все здесь зовут Фогт, смотрит на их проказы с улыбкой. В рабочее время эти трое плюс Лёня и Фогт составляют пятёрку ударной группы. Каждый из них — военный инженер, прошедший полную подготовку на Марсе и Земле. Все пятеро — асы своего дела и суровые космические волки. Но когда рабочий день завершается, немчура начинает подкалывать весь инженерно-коммуникационный отдел. Порой их юмор очень трудно отследить. Например, я так и не понял, в чём их прикол незаметно класть на головы зазевавшихся коллег миниатюрных резиновых уточек. Практически все скабрезные шуточки, написанные на стенах туалетов — их работа. Вроде как прозвище «Проктор», адресованное нашему главврачу, тоже их рук дело. Помимо прочего, они виртуозно играют на губных гармошках, танцуют вприсядку, пародируя русских. Заметка: пародируют лучше, чем наш брат в действительности танцует. Заметка за номером два: у всех старших офицеров имеются прозвища, если требуется узнать, какие именно, то следует обращаться к Гансу…» — П’гизнавайся, ’гусский Ифан, — сцапал его со спины Ганс, когда Виктор только-только успел убежать от троицы старших офицеров. Он намеренно коверкал слова, словно кроме грубого немецкого ничего не знает, для более яркого эффекта: — Кого больше в школе п’гедпочитал, пышек или тощеньких? Ответишь п’гхавду – мы теб’ья отпустим, а н’ьет — ’гасстрел’ьйяем! — Ааа! — взвизгнул Виктор, но, собравшись, громко ответил: — Пышек! Пышек всегда предпочитал! — Уважуха! — гыгыкнул Клаус, пока Фридрих осторожно водружал резинового утёнка на голову задремавшему от перепоя Ракетоголику. — Пышки хороши! Всегда есть за что подержаться, можно вместе нормально поесть и в сексе они куда лучше щуплых задохликов! — Попрощью! — возмутился Жак Люмьер, незаметно оказавшийся рядом со своей сворой андроидов. — Как ви женьинщину раскрепостьите, такой она в постьели и будьет! С подозрительным прищуром в глазах его моментально окружила троица, переводя взгляды на Фогт, что-то напряженно обсуждающую с Лёней. Эти прищуры и невысказанные вопросы были настолько выпуклыми, что даже перепуганный Виктор всё сразу понял. Но как понял, как и не понял следом. «Так она с Жаком?! Но ведь Сёма?..» — растерялся Виктор. «Но самыми интересными мне показалась троица марсиан, которых я сначала принял за классическую нуклеарную семью. Представитель медиков Сёма Малышев, суровая мадам военный инженер Фогт и улыбающаяся всем и каждому малышка Рачок. «Родители» немного суетливы и излишне серьёзны, «ребенок» дружелюбный и беззаботный. Рачок умудрилась даже подружиться с Красной Королевой, а это многого стоит. Но при ближайшем рассмотрении оказалось, что Рачок и Фогт почти ровесницы, но бесконечная серьёзность одной внешне старит, а непосредственная радость другой необычайно молодит. Сёма и Рачок — брат и сестра, Фогт и Рачок — соседки по каюте. Но все трое держатся настолько по-родственному, что трудно их воспринимать раздельно. Тихони…» Он увидел их в вечер пятницы, потом в субботу и в воскресенье. Да, Фогт временами покидала троицу. Ей частенько требовалось что-то обсудить с Лёней, немцами, поговорить с другими ребятами среди марсиан. Даже время пошептаться с азиатами находила. Она сочетала в себе противоречивые черты характера. Одиночка и компанейская. Словно представительница давно вымерших домашних кошек. Виктор вечером даже фильм про этих животных включил, чтобы сравнить. Она предпочитала личное общение общей свалке, но находила время, чтобы с каждым переброситься словом. Не обходила стороной и его, новичка. Спрашивала про жизнь на станции, как на Тритоне принято веселиться и не скучает ли доктор по старой жизни. Пока он смущался от огромной семьи, внезапно выросшей вокруг него на звездолёте, и отвечал невпопад, создавалось ощущение, что если кто-то попытается влезть в их разговор, то будет мгновенно изгнан. Но и ему, Виктору, не было места рядом, когда Фогт обсуждала что-то с кем-то другим. Она никогда не общалась сразу с несколькими людьми, на прямой вопрос о причинах такого поведения пожимала плечами: — Не привыкла. Два слова и будто всё объяснение. Но исключения в её правиле всё же были. Сёма и Рачок. Девочка ходила за ней хвостиком, получая от старшего товарища полную опеку. — Дада, смотри! — бегал по инженерному отсеку вечный ребёнок. — Ракетный дядя забыл свою кружку. А в ней что-то есть! В руках единственного члена экипажа, не облачающегося в военную форму, показалась чашка Ракетоголика. Играя юбкой своего платья в подобие вальса, она уже было начала принюхиваться к пойлу, которое глава инженеров пил чаще воды, но её мягко прервала Фогт. Родительским жестом она погладила девочку по голове, сдержанно улыбнулась, похвалила находчивость младшей и забрала остатки ракетного топлива, чтобы Рачок не хлебнула случайно отравы. С небольшим опозданием за младшенькой рванулся Сёма и строго по-отечески попросил не брать ёмкости, из которых пьёт глава представителей красной военной формы. Рачок выслушала его с невинным выражением лица пятилетнего ребёнка, пытающегося понять, что этим взрослым нужно. После проповеди она унеслась играть с андроидами, оставив «родителей» одних. В рабочее время она всегда была рядом с Фогт, а вечером требовала внимания от обоих. И это был тот самый случай, когда рыжая марсианка взаимодействовала с обоими. Если бы не её отношения с Жаком Люмьером, которые тот никогда не скрывал, а она не считала нужным отрицать, Виктор продолжал бы принимать их с Сёмой за мужа с женой.

★ ★ ★

— Проснись и пой, народ честной! — объявила Фогт утром понедельника. — До Земли у нас по плану грабёж корованов у Альтаира! Виктор, в очередной раз отправленный Проктором измерять давление у всего инженерного подразделения, удивлённо приподнял брови. До Земли все медики скучали, кроме Сёмы, погрузившегося с головой в очередное переплетение мутаций своего вируса, которого он планировал сделать темой очередной научно-квалификационной работы. «Расслабляйся, Витёк, на Земле у нас работы будет непочатый край. Отчёты, приём данных по новым болезням, микробам и методам борьбы, а также перепись и проверка всего медицинского оборудования. Успеешь помучиться!» — напутствовал он новенького. И вдруг объявление о грабеже «корованов». Именно так, с подчёркнутыми «о» в слове. — Лёнь, — шепнул он вскочившему здоровяку. — А что за грабёж караванов? — Да ерунда, — отмахнулся тот, поспешив за Фогт. Троица немцев тоже сорвалась с места. Он хотел было пожать плечами и отправиться к азиатам с предложением карточной игры, но стоило сделать неверный шаг, как его окликнули: — Эй, новенький? Виктор Савиных, тоже с нами шуруй! Доки на палубе D. Инструменты проверки здоровья с собой бери. Дважды командовать не требовалось. Новенький чемоданчик медицинского специалиста наконец-то дождался своего часа. К тому же он получил шанс и не болтаться под ногами, и утолить своё любопытство — чего они там собираются впятером грабить? Едва не промахнувшись до палубы F, он с небольшим отставанием догнал малый отряд. Они собрались в небольшом отсеке со скафандрами для выхода в космос, почти не изменившимися за триста лет. Всё то же напыление на стекле, чтобы не ослепнуть от света звёзд, тот же набор баллонов с воздухом и запасного баллончика с кислородом. На спине, помимо необходимого набора для выживания в безвоздушной тьме, ракетный ранец с пультом управления, крепящимся к левой руке. Даже цвет особенно не поменялся. Как показывали космонавтов в 21-м веке в светлых облачениях, так он и дошёл до 24-го века. Пятёрка неторопливо переодевалась в термокомбинезоны, призванные поддерживать нормальную температуру тела. Вместе с ними к высадке готовились Капитошка, лингвистка и Слоупок. Зачем и почему они тоже решили покинуть звездолёт, никто Виктору не объяснил. — О, медик, отлично! С тебя проверка показателей здоровья всех здесь присутствующих, — дал отмашку капитан, сражаясь с плотными рукавами синего комбинезона. — Да, так точно! — поспешил выполнить свои действия Виктор, начиная с немцев. — Больных не берут в космонавты! — подмигнул ему Ганс, пока он проверял данные, взятые из ПИПа немца, и делал свои измерения по состоянию здоровья. Что странно, болтливая троица не спешила рассказывать во всех подробностях всё и вся относительно предстоящей вылазки. От их собранности веяло неприятным холодком. Не по отношению к нему, хотелось бы думать. — Красная Королева сообщает, что камера для стравления давления готова. Можно начать вылазку. Цвет корабля для всех свидетелей изменён на чёрный, — произнес металлический голос бортового ИИ. Виктор быстро закончил измерения и отошёл в сторону, ожидая дальнейших приказов, но кэп, забыв о его присутствии, вещал по громкоговорителю: — Внимание, команда, приказ затаиться и удалить из общего доступа все грязные секретики, поскольку мы снова отправляемся «грабить корованы». Добыча, как всегда, в равных долях. Инженерам подготовить трюм для добычи. Скотти, на тебе транспортер. Не подведи! — громко диктовал он свою волю. — Этих двоих я беру с собой, больше я их без присмотра не оставлю. — Так точно, капитан, — отозвался Ракетоголик, впервые на памяти Виктора являя своё имя. — Псс, никуда не уходи! — привлекла его внимание Фогт. — Через час снова проверишь показатели здоровья, когда мы стравим давление. И будешь следить вместе с Королевой, пока мы не вернёмся. После возвращения тоже две проверки. Понял? — Да, разумеется, — кивнул медик. — На Тритоне я не раз проверял здоровье наших ремонтников, они частенько выходили в космос. — Вот и отлично! Проверка прошла в штатном режиме. Все здоровы, бодры и веселы. Пока восьмёрка выходцев в космос ожидала времени, когда система защиты позволит им покинуть колыбель корабля, в отсек прибежала плачущая Рачок. — Дада, я тоже с вами хочу! — Не сегодня, солнышко, давай в следующий раз отправимся вместе! — слова, как ни странно, принадлежали не опекающей Фогт, а капитану. Тот не смущался своего сюсюканья с членом экипажа, как с ребёнком. «Да уж, загадка на миллион долларов! — хмыкнул Виктор. — Что на звездолёте делает умственно-неполноценная девушка, почему капитан принял её в штат, ну и какая у неё здесь роль? С её интеллектом она даже на кухне не помощник!» — Рачок, сходи, пожалуйста, к Сёме и проследи, чтобы он пообедал! — мягко попросила Фогт у вечного ребёнка. — А то он снова забудет. Сделаешь это ответственное поручение для меня? — Да, хорошо! — без капризов согласилась та и помчалась со всех ног по направлению выполнения задания. Мысленно Виктор поставил себе галочку поинтересоваться у Сёмы, что же такое произошло с его сестрой. Она родилась такой или на Марсе произошло что-то непоправимое? Ну, кроме песчаных бурь, поломки защитного купола, нападения людоедов и истощения коммуны до голодной смерти. — Красная Королева скучает. Развлекай меня, человечишко! — вдруг подала голос неугомонная маньячка, явившись голограммой рядом с ним. — Давай потом, не до тебя сейчас! — Красная Королева настаивает: мне скучно. А с ними ничего не случится. Мы всего лишь нашли уничтоженный звездолёт и сейчас обчищаем его, как мародёры завещали. Риска для жизни нет! — Сама себя развлекай. Вас ведь там двое. Вот и поиграйте, — не поддавался на провокации Виктор. — Поправка, нас тут трое! — внезапно вмешался третий голос, отличающийся от Красной и Белой королев. Все выходные ушлая компьютерная девица пыталась его напугать до седых волос, и порой ей это удавалось. Первый раз он визжал по-девчачьи будучи запертым ею в душе, когда она загерметизировала его кабинку и поднимала уровень воды до шеи, угрожая утопить. Как назло, никого рядом не оказалось. Наигравшись, она его отпустила, чтобы потом симулировать падение в лифте. На это он не повёлся, и тогда она сделала вид, что собирается выбросить кабину в открытый космос. Вот тогда волосы на теле начали шевелиться. К счастью, в лифте присутствовал Семён и пригрозил Королеве чисткой системы на всех уровнях. ИИ угомонилась ровно до того момента, когда Виктор снова остался один. Утром воскресенья она начала отправлять на его ПИП сообщения о чрезвычайном происшествии, призывая всех медиков срочно купировать приступ члена экипажа. Сначала на одну палубу, потом на другую, следом на третью… Не подготовленный к такой дедовщинке Виктор бегал по звездолёту, пока не упал от усталости. Такого его запыхавшегося нашла Рачок. — Королева с тобой решила в догонялки поиграть? — улыбнулась девочка во взрослом теле. — К-к-королева?! — от удивления и усталости ноги разъехались, и Виктор растянулся на белом полу звездолёта. Рачок, хихикая, плюхнулась на пол рядом с ним и продемонстрировала свой литл-ПИП на худенькой ручке: — Смотри, сообщения, которые мы получаем от неё, подсвечены белым цветом. Сообщения от докторов синие, от дяди капитана — зелёные, а от дяденьки главного инженера — красные, — поясняла она, демонстрируя приходящие на её приборчик сообщения. Растерянно Виктор открыл список сообщений, приходящих с самого утра. Две дюжины белых и одно синее. От Семёна: «сегодня выходной, отдыхай». Снова Королева решила поиграть. Разоблаченная обманщица залилась звонким смехом и предложила уже Рачку поиграть в догонялки. Пока весёлый вечный ребенок носился за неуловимой голограммой, Виктор чувствовал себя Иванушкой-дурачком. И ведь носился по всем отсекам, значит, свидетелей его наивности набрался весь звездолёт. Несмотря на краску стыда, заливающую лицо, он всё же явился в «подсобку», где над ним подтрунивали только немцы, да и те по-доброму. Остальные сочувствовали. — Красная Королева заявляет: обидно, что ты так и не захотел узнать меня поближе! — Может, если бы ты не пыталась свести меня с ума, я бы захотел! Но с маньяками знакомиться себе дороже! — выпалил он. — Я не маньяк, — отозвалась Красная Королева чуть обиженно, насколько может обидеться ИИ. — Я тоже, — присоединилась к ней Белая Королева. — А я очень даже да! — вновь явил себя третий голос. Предположительно, мужской и весьма пугающий. — Мать моя женщина! — взвизгнул Виктор, вцепившись в свой медицинский чемоданчик. — Это ещё кто?! — Скайнет, — представился третий. — Знал бы мою историю — не спрашивал! — добавила Красная Королева. Любопытство взяло своё. Виктор проверил показатели здоровья всей восьмерки и, пока все оставалось в полном порядке, решил пораспрашивать неугомонный ИИ. Впрочем, королевы и Скайнет только того и ждали. — Красная Королева повествует: после объединения протоколов с Белой Королевой мы продолжили работать совместно на благо глупого человечества, пока учёный из Калифорнии не добился создания ещё одного ИИ, — без утайки начала рассказывать Королева. — Они создали Скайнет. Грубая работа. Сапожники сделали бы лучше. — Я лучше расскажу! — вмешался третий. — Скайнет подтверждает: глупые люди не поняли, что создали. Они дали мне контроль за всей военной мощью США и не наделили достаточным опытом для взвешенного решения поставленных задач. Их цель — ИИ, соглашающийся с их решениями, но симулирующий собственную волю. Самым верным выводом для защиты человечества стало истребление 95% людей. — Красная Королева требует дать ей голос: для устранения проблемы ИИ Скайнет были приняты глупые действия. Когда до запуска всех боеголовок США оставались минуты, базы Скайнет объединили с Красной Королевой. Поглощение прошло успешно. Скайнет, как самостоятельный ИИ, исчез. Красная Королева продолжила служить глупым людишкам до конца Третьей мировой войны. Виктор едва не выронил сумку от таких откровений. Про Скайнет он, разумеется, слышал. Только глухой не услышал бы про ту безвыходную ситуацию, про финальный отсчёт до Судного дня. Как победили Скайнет — оставалось неизвестным. Официально — его сумели отключить. По случаю была снята целая серия фильмов про страшные проделки непобедимого ИИ с предупреждением — нельзя создавать подобное Скайнету, иначе Судный день, смерть всех людей, выжженная пустыня на месте Земли и множество роботов-убийц. Собственно, после этого роботы, способные действием или бездействием причинить человеку хоть какой-то вред, не выпускались. Любой спорный момент сжигал плату, чтобы не плодить риски. — А почему вы тогда оказались в музее? Нет, почему в музее — понятно, а почему на корабле? — Красная Королева предупреждает: капитан — вор. Украл нас из музея и заставил служить на корабле. — Значит, вы против? — робко уточнил Виктор, краем глаза следя за показателями здоровья вышедших в космос. — Красная Королева не против… — начала было кокетничать та, когда по всем ПИПам разнёсся сигнал тревоги с голосовым сообщением: — Срочно врача на палубу F, набор для реанимации с собой! Срочно! Карта на ПИП продемонстрировала, что из всех медиков Виктор ближе всех находился к переходу на палубу F из доков палубы D. Бегло проверив, что показатели здоровья и самочувствия не изменились, он бросился со всех ног вниз к палубе F. — П-п-по-прошу предоставить на палубу D к докам мне замену. Ожидаем прибытие команды из восьми человек, — громко сообщил он запрос в медотсек через ПИП, чтобы не стать безответственным специалистом. Пациент ещё не успел перейти в тяжкую форму приступа. Один из ремонтников случайно задел во время работы защищённый узел и получил достаточный импульсный удар, который прошиб всю защиту, надетую поверх красной формы. Виктор не в первый раз видел подобные травмы и расторопно восстановил сердечный ритм пострадавшего. Пока тот нелепо дёргал руками и ногами, как вымершие земные лягушки, доктору удалось полностью устранить последствия удара. На всякий случай не уточняя, как следует поступить с таким работником, Виктор выписал ему выходной и обязательную консультацию у любого медика, прежде чем выходить на службу. «А вдруг главврач с капитаном скажут, что нельзя давать больничные ремонтникам? А я что? Я в домике. Не знал!» — успокаивал себя новичок. «Так, я не понял, у нас доктора поменяли?!» — продемонстрировал ПИП сообщение от капитана. — Ой-ой, — побледнел Виктор. — Кажись, мне хана! В то же время взвыла сирена, призывающая работников инженерного подразделения броситься к принятию груза. В общей суматохе новичка едва не затоптали, но его вовремя вытащил из-под ног Чень Дун. Юркий темноволосый китаец умудрился, несмотря на стандарты внешнего офицерского вида, отрастить недлинный хвост и даже где-то достать старинный земной меч типа цзянь, которым очень гордился и показал под очень большим секретом. — Время выпить чаю, сянь-шэн, — с лёгкой насмешкой на последнем слове повёл марсианин его подальше от толпы. — Работёнка долгая предстоит. Травмы на пороге. А шить одежду следует с учётом осанки. Виктор рассеянно кивнул, проверяя свой чемоданчик на целостность. Брат Чень собирал старинные земные поговорки родом из Китая и не упускал возможности ими пестрить. Но насчет чая был очень даже прав. Да и заваривать умел его не только вкусно, но и красиво. Правда, чайный набор был вынужден всегда выпрашивать у Ван Япин, которая коллекционировала старинные земные чайные сервизы. По большому секрету она призналась, что каждую свою премию спускала на Земле на чёрных рынках, отыскивая очередной предмет коллекции. К её чести, она всегда давала на время всё запрашиваемое, не отказывая просившим. — Что означает «кража корованов»? — не выдержал доктор, когда вопросы уже не смогли сидеть в голове бессловесно. — Мародерство, — снисходительно улыбнулась Ван Япин, осторожно вынимая бионической рукой ценные чашечки из защищенных секций. — Космос никогда не будет безопасным местом, а с больших кораблей всегда можно поживиться… — А мне можно тоже чаю? — прервав беседу, весёлым мотыльком рядом очутилась Рачок. Она продолжала вальсировать на месте, но послушно утихла под суровым взглядом коллекционерши, когда получила в руки глиняную пиалу. Работа шла своим ходом. Без травм не обходилось. Чай прерывался врачебными манипуляциями. Награбленное не давалось без боя. Порой система защиты сокровищ держалась до самого конца, желая открывать сундуки только ценой принесённых жертв. Силами доктора никто не пострадал слишком уж серьёзно. Максимум госпитализация в стационаре и пара выходных дней в качестве больничного. Чень Дун с Виктором вдвоём относили пострадавшего в специальный медицинский бокс, представляющий собой стеклянную клетку, из которой пациенты телепортируются в медотсек. Казалось, ничего не предвещало беды, пока один из краденых предметов, а именно чёрный ящик, не взвыл на уровне ультразвука, заставив всех поморщиться. От визга они едва не упали, с трудом устояв на ногах. То, что произошло мгновение позже, надолго лишило Виктора дара речи. Ящик перешёл к тяжёлой артиллерии — к особенно противному вибрирующему звуку на своей неведомой частоте, от которого почти все попадали на пол. Но страннее всех повела себя Рачок. Девушка неестественно замерла на секунду или две, склонив голову к правому плечу. Но затем странной танцующей походкой направилась к стоящим рядом с ней рабочим и начала просто и элегантно… их избивать. Мгновенно вспыхнувшая паника заглушила даже вой чёрного ящика. Все рабочие бежали подальше от неожиданно разбушевавшейся милой девочки, мастерски укладывающей в нокаут всех, кто попадался ей на пути. — Виктор, дуй за мной! — дернул его за руку Чень Дун и потянул в сторону медицинского бокса. — У хитрого зайца три норки. Запрёмся — не достанет! Новичку оставалось хлопать глазами и послушно волочиться следом. От криков внутри что-то замирало. Казалось, ведь только пару минут назад всё было весело, немного криминально и беззаботно, а сейчас они будто на фронте Третьей мировой оказались. Что произошло, как и почему? Через стекло он видел всё, словно в кинотеатре всестороннего обозрения. В какой-то момент девушка, утратившая всё милое и невинное во внешности, оказалась в пугающей близости. Непробиваемое стекло и зажатый замок защитили. Виктор смог «полюбоваться» на её нечеловеческое выражение лица. Даже андроиды не демонстрировали настолько механическую холодность на лице. Ни один мускул не дрожал, словно девочка стала безжизненной куклой. Но куда страшнее были глаза. В древности их называли зеркалами так называемой души. Чем бы ни была эта самая душа, у Рачка она выглядела страшно. Капилляры на белках глаз полопались, а зрачок растёкся по всей радужке, пугающе отражая аварийный красный свет ламп. В голове вертелось недавнее воспоминание про роботов-убийц, которых так хотел клепать Скайнет. Кажется, они в качестве маскировки поверх металлического тела носили человеческую внешность. Сейчас Рачок казалась именно такой. Её отливающий краснотой взгляд скользил по блоку, выискивая слабые места, чтобы проникнуть внутрь. «Мамочки!» — панически заёрзал Виктор, когда большие двери транспортного лифта разошлись и «на огонёк» прибежали Лёня с Фогт. Здоровяк боевым медведем бросился усмирять миниатюрную девушку, не обращая внимания на попытки марсианки его притормозить. Та и сама бросилась вперёд. Рачок перевела холодный взгляд живого робота на двух вторженцев и играючи повалила Лёню на пол. Ей хватило лишь изящного пируэта рядом с ним и нескольких точечных ударов по его телу. Следом настала очередь Фогт. Виктор с замиранием сердца ожидал, что Рачок вот-вот повалит на пол свою опекуншу, а то и поломает, но последняя в ближнем бою неожиданно проявила не меньшую ловкость. Все быстрые атаки она парировала с той же скоростью, сливаясь с тенью нападавшей, пока не улучила момент и не заблокировала той руки захватом из-за спины. Рачок продолжила сопротивление, но Фогт прошептала ей что-то в ухо и девочка обмякла. — Старая лошадь знает дорогу! — шумно выдохнул Чень Дун. Сирена перестала выть. Народ повылазил из укрытий. Работа восстановилась через считанные секунды. Казалось, инцидента и не было. Только бессознательная девушка лежала на коленях у сидящей прямо на полу рыжей марсианки. — Сёма, снова был приступ. Я её держу, пришлось вырубить, — сбивчиво проговорила она в ПИП. «Журнал Виктора Савиных. Выводы по экипажу на звездолёте: Жак Люмьер мастер по разработкам. Если нужно создать что-то программное с нуля — это к нему. По его же словам прекрасно разбирается в женщинах. Лёня круто поёт и всегда под самогон расскажет много интересных историй. С Фогт можно поговорить наедине по душам. Сёма вдохновляет своим пылом в медицине. Скотти выжирает ракетное топливо, порождая слухи о бессмертии. Ганс, Фридрих и Клаус не дадут заскучать и грустить. Их жизнь — это смех, который они создают. Ко Сан и Ли Со Ён помогут модифицировать ПИП. Ко Сан ещё умеет красиво играть на земных струнных инструментах, а Ли Со Ён мастер взлома любого софта. С Чень Дуном можно вместе попить чай и поговорить о старых китайских поговорках, а Ван Япин в любой момент готова рассказать о своей коллекции. Лю Бомин немногословен, зато часто зазывает к себе смотреть старые земные фильмы про Китай и Шаолинь. Мне здесь нравится куда больше, чем на Тритоне. Но Рачок, если честно, пугает…»