***
Некий кот прятался в темной и тесной кладовой. Швабры так и хотели упасть на его морду. Он прокручивал уже смонтированную видеосъëмку. И у нее нет конца логического. Конечно, этот кот не все заснял, что известно читателю. Но многое имелось у него в доступе. «Кажется, придется самому наводить суеты. Здесь должен быть конец». У него имелось много кошачьей мяты с собой в специальном мешочке. И теперь надо отдать это кому-нибудь: может так кто-нибудь высунется в окно и крикнет, что он сосулька. Это в разы интереснее любой драки. Это не простая мята — это мята Воробья! И он намеренно положил ее в специальный мешочек, чтобы самому по пути не нанюхаться. Он вылез из кладовой и решил постучать в первую попавшуюся комнату. Поначалу долго не открывали, однако потом ворчливая Скорозубка с косынкой на голове вышла и обнаружила мешочек. Только перед тем, как положить его, он мяту переложил в другой мешочек. Кошка обнюхала его и у нее засветились глаза; та с радостью схватила его. Дверь с громким хлопком закрылась. Кот потер лапы. Лишь бы получилось, лишь бы получилось! Он настроил камеру и принялся ждать. Проходили часы — тишина. Даже в коридорах пусто. Время от времени раздавались грохоты, но они даже внимания не привлекали. Однако, стоило ему подождать — из комнаты вылетели пулей четверо котов. Один кричал: — Я птица коршун! — кот запрыгнул на подоконник. — Я птица певчая! — и прыгнул. Грохнулся и петь начал. Второй носился и сшибал все на своем пути, при это крича: — Я — швабра! Я — ведро! Скорозубка же кружилась постоянно и пела оперу. Четвертый прислонился к стене и невнятно что-то бормотал, а потом у него округлились глаза и тот внезапно залез на люстру и завыл. Все они не замечали оператора. Тому на мгновение показалось, что они еще чего-то съели, однако, это неважно — вот она, суета! Он снимал это все и ухмылялся. На их крики и вой прибежали другие. Из комнаты сильно пахло мятой. У оператора противогаз надет, поэтому ему все равно на запах. Дверь открытая. Прибежавшие, которые хотели остановить это, решили теперь забежать туда. Они нанюхались и съели остатки. И начали громить комнату и кидаться чем только можно. Оператор с превеликим удовольствием снимал это. — Я птица! Я коршун певчий! — этот кот без конца прыгал с окна, пока там не остался лежать. Но кричал все еще. Кстати, он себе ничего не сломал. На люстре кот выл подобно волку. Ушан, взяв не пойми откуда взявшуюся книгу, собирался всех учить, как кукарекать на стену и почему стоит любить серобуромалиновую осу. Бесхвостый связал сам себя туалетной бумагой. Остролап и Червехвост отмечали Новый Год — нацепили пару листьев, воображая, что это мишура и скакали как олени. Частокол стал Царапаном. Казалось, только этот кот был единственным нормальным, поскольку тренировался на данный момент. Кто-то подошёл к стене и стал ее обнюхивать словно собака. Кто-то коровой стал, кто-то бегал со скоростью самолёта. Швабра и ведро бегали, кружились вместе со Скорозубкой, которая вскоре закричала: — Трава оранжевая, небо фиолетовое, а я красная лиса! А там громили комнату. Всю посуду перебили, вещи разбросали, занавески из тряпок разорвали в клочья, а подушками бились — из них перья вылетали. На непонятный ор и шум прибежали Кленовница с метлой и Скопа с кастрюлей. Те тоже не увидели оператора в противогазе. Кошки крепче сжали оружие и нахмурились. Иногда такие происшествия случались. Они знали что делать. Какой-то кот уже по полу катался и хихикал. Играла громко музыка. Видимо, они все не только мяту употребляли. Среди них был Коршун, который в любви к двери признавался и Звездолом, отчаянно зовущий мать. Кленовница рванула с места и ударила со всей силы метлой по голове несчастного кота, который катался по полу. Тот мигом пришëл в себя, соскочил и ахнул. Скопа стала приводить в чувства кого-то другого. Она не только била кастрюлей, но и давала чудодейственные пинки. Кленовница всех бешено била метлой и орала нечеловеческим голосом. Их понемногу привели в чувства и разогнали. Теперь им всем нужно мыть полы и готовить еду самостоятельно: естественно, под присмотром Скопы и Кленовницы, а то еще кухню сожгут. А кошки ушли довольные и счастливые: одна махала метлой, другая кастрюлей. Оператор вздохнул и покачал головой. Все равно скучновато, но сойдет для концовки. Он немного подкорректирует видеосъëмку и выложит это куда-нибудь. Так Сумрачные коты стали знаменитостями. И больше не орали просто так, не скакали, не выли, было запрещено даже радоваться! А мята находилась под строгим запретом, как и многие сомнительные напитки.Теперь их деньки стали серыми уж точно! И никакие операторы не снимали их, а всякие писатели да графоманы перестали их описывать!