«Как не бывает ночи без рассвета, Так нет и сна без пробужденья. И я открою сонные глаза, приму всю правду,
как бы ни было мне трудно. Ну что ж, теперь пора очнуться от сладких грёз».
© — VN «Tokyo Alice»
Здесь верят в Богов. Говорят, они странствуют по миру и несут благодать: сменяют сезон, месяц, лунный год, приносят летний нежный ветер и колючий апрельский дождь. Верят, что они живут где-то рядом, будь то поляна цветущих Падозвёздов или полная сажи печка. А может, это старик с площади, торгующий волосами? Кто знает. Верят, что природа под защитой духов, а потерянный носок утащил Фэйри в качестве платы за домашний очаг и здоровье любимых. Здесь каждый знает, что Шепчущий Лес – обитель духов. А людям в Сердце Леса заходить строго-настрого запрещено, покуда живы и ногами по земле ступают. Так наказала Ведьма несколько столетий назад. Никто уж не упомнит. Но Логос её стал легендой деревень подле Леса. Коль Лето увидишь, можно до Чащи дойти. Встретишь Полынь Певучую, остановись и скажи: «С добром я пришёл! И миром. Не возьму больше, чем унести смогу». И ступай дальше, как петь перестанет. Значит, добро дала. Времени тебе до полуночи будет. Но как только луна взойдёт и за временем не уследишь, не выберешься из Леса. Не отпустит. Не простит. В походе никогда не забывай: ступать дальше Озера и Жёлтого Терновника нельзя. Увидишь вдруг, как вода мерцает голубым – вертай назад. Озеро показывает дорогу Заблудшим. Не околачивайся рядом, и тебя утянет. Коль Осень придёт, в лес не ходи. В Черноствольник Вестник отправит. Лес-перевёртыш, где духи безмолвные, недобрые. Долго плутать будешь, пока к чужой деревне не выйдешь. Поди, там и останешься. Или и вовсе в Лесу сгинешь, да никто и не узнает. Помни: Осень не любит шум. Вот и не броди у Высокоствольника, пока другой сезон не придёт. Коль на Зиму наткнёшься – задобри. Оставь у Леса Спящим Подснежникам чай с шалфеем и рябиновую булочку. Ориентир – чёрный камень со сколом. По левую сторону раскинется Лес, по правую деревня стоять будет. Тогда никакой мороз не покусает. К Чаще не подходи. Хранитель бродит в это время и покой лесных жителей стережёт. Коли Весну повстречаешь, знай – нет преград. Только к Чаще не подходи. Во все времена Чаща – табу. А ещё помни: не беги за белым оленьим хвостом. То и не олень вовсе…✧ ✶ ✶ ✶ ✧
Озеро мерцало хладным светом. Над водой раскинулась туманная дымка. Если подойти совсем близко и заглянуть в него, можно увидеть очертания тучных облаков. Кинешь камешек – испугаются. Озеро зайдётся рябью. Раздраконишь или будешь смотреть слишком долго – утянет в Омут. Чернобурка знала, что в зеркало долго смотреть нельзя, но тоска оказалась сильнее страха стать запертой в клетке искрой. Если долго всматриваться в водную гладь, можно увидеть любимых. И она в отражении видела спящего белого оленя среди шкур животных. Вокруг рогов порхали бледные огоньки, а рядом, словно тень облачка, мелькнул пушистый вислоухий кролик. Доселе лисица не видела снежного рогатого зверя – и шкура его пречудесато усыпана звёздами, будто одна вот-вот сорвётся – рядом с Вестником. Чернобурка почти коснулась лапой воды, от негодования забылась, но чья-то рука резко схватила за шкирку. Лиса недовольно пищала и брыкалась, а Озеро, почти утянувшее завороженную, зашлось рябью и раздражённо булькнуло. Расширенные зрачки, окрасившиеся серебристым светом воды, почернели. Ногти, впившиеся в шкуру, отрезвили, и Лисица быстро выбралась из хватки, прыгнув на пшеничную макушку. А затем ещё раз – обернулась человеком. В области шеи почувствовался дискомфорт, и Медовушка размялась. Кажется, следы от ногтей будут сходить долго: Лисица провела подушечками пальцев по коже и нащупала что-то шероховатое. Пшеничка виновато перебирала пальцы, сжимала где-то на сгибах, растирала и натянуто улыбалась, бросив короткий печальный взгляд на воду. В отражении исчезал олень. Лиса взглянула на Озеро, когда облик стёрся, и сразу подняла усталые песочные глаза на хмурое небо. Оно отлично описывало её состояние за последние несколько месяцев. Ноябрь выдался тяжёлым. Не только для Лисицы, но и остальных духов. Меланхолия и липкое чувство ностальгии заставляли делать глупые вещи или и вовсе игнорировать свою природу и обязанности. Листопад, дух ноября, поздно привёл за собой месяц. Из-за чего Озеро вовремя не затянулось плотными облаками, и в ноябрь пробрались искры, которым предстояло спать ещё четыре месяца. А искры, которые возвращаются в мир без разрешения, часто обращаются в злых духов. Вот и приходилось скакать в поисках нарушителей спокойствия по всему магическому миру, отправляя негодников домой. Границы, когда на смену приходят новые духи, будь то смена часа, месяца, сезона или года, тоньше, чем паутинка Прядильщика Снов. Если дух запаздывает, приходится платить: в течение целого месяца подчиняться духу подряда выше или Ведьме, с которой дух заключил Договор. В случае месяцев это духи смены сезона. А раз сейчас правила Осень, Листопад выполнял поручения Бледной. Если Собирательница Осени стерегла Озеро, Вестница проводила обход. Бледная присматривала за Лесом волшебными пёрышками, походившими на сухие осенние листья. Магическим чутьём отлавливала негативную энергию и нарушителей спокойствия. Перья ловили неугодных в зачарованные силки или перемещали духа к источнику беспокойств. А там женщина решала проблемы по мере их поступления и степени тяжести. Но осенью Бледная присматривала за делами Леса сама. Ведь только в этот сезон могла свободно по нему передвигаться. А Пшеничка охраняла спокойствие Озера. «Ты стала очень неосторожной в этом году», — обеспокоенно заключила Пшеничка; губы неподвижны, слова зазвучали где-то в голове Лисицы, что-то на уровне мыслей; с одной стороны громкое и чужое, с другой – дружеское и родное. Медовушка хотела подойти ближе и обнять после долгой разлуки, но зацепившийся за терновник плащ был иного мнения и потянул хозяйку к земле. Она упала на влажную траву, недовольно похлопывая пушистым чёрным хвостом с белым кончиком и редкими опалинами. — Знаю. Но только Озеро может напомнить мне, что я в родном Лесу. А до Его пробуждения уже не так долго. Хотя какое там. Целый месяц ещё ждать. Пшеничка тепло заулыбалась глазами. Она сорвала солнечных одуванчиков на месте, где когда-то росло тенистое дерево, и села рядом с Лисицей, аккуратными, выверенными движениями вплетая их в начатый венок. «Всего! Всего месяц, моя чудесная. Остальные восемь уже позади. Совсем немного осталось», — Пшеничка понимала переживания и настороженность, но поддержать – это всё, что она могла сделать здесь и сейчас. «Знаешь, когда я плету Бледной венки, для меня и время идёт незаметно. Может, тебе тоже стоит что-то попробовать? Не обязательно венки. Просто чем-то занять себя. О, кстати! Ты ещё не доходила до Хмурной полянки? На днях я видела несколько дюжин огоньков над Грозовыми Лилиями. Было так красиво!» Лисица навострила чёрные уши с белыми кисточками. В этом году она собрала, к собственному удивлению, очень мало огоньков. Хотя природа ни сном, ни духом ни о каких переменах не шептала. Иначе о них знал бы уже каждый мелкий дух. А они те ещё болтушки. Медовушка очень беспокоилась, что изменения произошли именно с Холодом, да и тот странный кролик её настораживал. Чернобурка не до конца верила в то, что именно она видела, ведь картинка могла исказиться под грузом дурных и, возможно, совершенно неоправданных мыслей. Да и мало ли как Озеро чувства искажало. Оно никогда не было достоверным источником. Но внутреннее чутьё говорило о другом. Тряслось в страхе, как новорожденный оленёнок от того, что грядёт что-то эдакое. Дурное. Но что это – дурное? И когда? Пока она могла только складывать вопросы на воображаемую полочку в надежде, что ничего плохого не грядёт и её мысли – лишь отголоски осенней меланхолии. Хотя Бледная сейчас бы иронично пошутила, что и надежда имеет свойство умирать и умирать с концами. Угнетал и тот факт, что Лиса не могла дорваться до Вестника: путь к нему закрыт, пока он спал до наступления зимы. И то, что происходило с Холодом в его подпространственном кармане, одной лишь Белой Ведьме известно. Лисица слабо верила в то, что душа его прикована к телу в это время. В конце концов, Холод – один из Перворожденных Духов. Он часто рассказывал, что в дни юности Мира и Ведьмы всё было совсем не так, как оно есть сейчас. Холод был не Холодом, а Ведьма вовсе не была ведьмой. Но никто не понимал его россказней. Бледная часто хмурилась, когда Дух рассказывал о временах былых. Казалось, воспоминания остались в памяти лишь тех, кто тогда жил и обязался помнить историю мира. А история уж давно знать не знает, что действительно тогда происходило. Только редкие исторические хроники могли рассказать что-то о прошлом. Но, как говорили Холод и Бледная, правды там не так и много. Туда вошло больше сказок и легенд, чем реальных событий. Чернобурка задумалась, когда стоит отправиться на Хмурную полянку. Ноябрь только вступил в свои права, а она хотела заглянуть ещё в пару-тройку близлежащих лесов до пробуждения Вестника. Остановка в осеннем Высокоствольнике была скорее по зову сердца, чем по надобности. Но теперь она может продолжить путь-дорогу. За спиной Лисы предупреждающе зашуршал Шиповник. Локаторы вздрогнули и тут же прижались к голове: на макушку свалилась шишка. От столкновения высыпались кедровые орешки, запутавшись в чёрных волосах. Девушка подскочила на босые ноги и прыгнула в куст ловить шутника. Но тот юрко выскочил из укрытия и взобрался на дерево. Осознание, что у Шиповника были колючки, пришло в голову, только когда первые из них разодрали голые предплечья и щёки. Куст испугался и втянул иголки, стеснительно раскачиваясь из стороны в сторону. Растения в Лесу очень не любили кровь, а Шиповники очень любили красивых девушек. И очень не любили, когда над красавицами шутили. — Векéса! — крик надломился, утопая где-то в листьях, шуршании куста и изломанных ветках. Пшеничка беззвучно рассмеялась, завидев чудную картину: ноги Медовушки барахтались среди листьев и ягод, а Векеса на мощных лапах раскачивался из стороны в сторону, как обезьянка на тарзанке. Лиса закряхтела, и когда почти выползла из зелёной ловушки, Шиповник обвил ногу, не желая отпускать прелестницу. Девушка готова была взвыть от безысходности. Пшеничка, не в силах больше смеяться, подошла к кусту и коснулась одного из листочков. Шиповник порозовел и отпустил Чернобурку, заодно выпустил шипы и плюнул в Векесу, дурачившегося среди веток. Пантера подпрыгнула от неожиданности и приземлилась на траву, ощетинившись. Трава зашлась волнами, скрипя и ругаясь. Довольная Лисица расхохоталась, пока Пшеничка исцеляла мелкие раны и порезы, попутно доставая остатки шипов. — Смешно ей, поглядите-ка! — Когтями выдрав последний шип, пантера-тавр тенью скользнул к Лисице, передразнивая. — Сам виноват, дружочек. Смотри-ка! Даже Трава тобой недовольна. — Она всегда недовольна, потому что по ней ходят. Но сегодня она особенно злая, — Векеса перешёл на шёпот, испуганно озираясь по сторонам. Пшеничка вздохнула, Лисица навострила уши. — Охотники? Векеса недовольно фыркнул, кивая. Это было странно. Осенью людям строго-настрого запрещено заходить в Лес. В свой сезон Вестник становился лёгкой мишенью для тех, кто охотился за магией. И вовсе не нужно обладать магией или магическим потенциалом, чтобы её красть. Достаточно иметь специальный артефакт. Во времена Серых Ведьм и гонений такие артефакты штамповали дюжинами. И, к несчастью для магорождённых и носителей магии, записи о них не канули в Лету. — Люди? — не унималась Медовушка, не понимая, как человек смог обойти законы Леса. На подкорке она понимала, что ответ – нет. Но если в Лес всё же и стремилась пролезть какая-то змея, то лучше бы это оказался человек. Векеса пожал плечами. — Не уверен. Странно они пахнут. Знаю только, что их двое, и они на горных оленях едут. До того странные, что звери их ни звука не издают. Пшеничка прикусила большой палец, задумавшись. Пусть девчушка дальше Леса уже много веков не выходила, но у неё были свои способы наблюдать и изучать мир. Даже гипотетически обычный человек не смог бы в осенний сезон войти в Лес. Чары устроены так, что при любой попытке ворваться нарушителя откидывает на другой конец Высокоствольника. А тех, кто пытается вернуться и прорваться вновь, отправляют в Черноствольник, или, как звали его духи, в Тихий Лес: Лес, застывший в глухом безвременном море среди злых и потерянных духов. Живым оттуда не возвращался никто, кроме Векесы. Но Векеса – Тень. А тени могут обходить любые законы мироздания, поскольку не принадлежат к конкретному миру и не связаны по рукам и ногам временной причастностью. Медовушка хлопнула себя по лбу. Помимо вопросов и проблем с огоньками для Холода, ей сейчас не хватало только вляпаться в историю. Но уйти она так просто не могла, хотя вечером и планировала добраться до Сонного Леса. Медовушка переживала за дом и друзей. «Тебе стоит пойти и закончить для начала с огоньками. Мы разберёмся! И Бледная должна знать про охотников. Если бы что-то серьёзное было, я была бы в курсе». Чернобурка хотела хлопнуть по лбу ещё раз и закатить глаза. Кажется, Пшеничка слабо понимала, насколько дорога Вестнице и с каким трепетом Осень бережёт девчушку от всего плохого. Хотя представление о Бледной у Лисицы сложилось очень среднее и скорее в сторону плохого, чем хорошего. Она прекрасно видела то тепло, что Осень дарила Собирательнице. Бледная была нежной и заботливой только в отношении Пшенички, иногда Холода. Внутри зашевелился замёрзший червячок ревности, которого пришлось тут же задавить, потому что ревность была безосновательной. — У меня есть в запасе пару дней. Я немного понаблюдаю. Заодно прогуляюсь до полянки. Так что не волнуйся. — Лиса растрепала мягкие волнистые волосы и поймала неодобрительный взгляд, ехидно ухмыляясь. Обычно Пшеничка давала себя обнимать или гладить по голове только Бледной. Но у Лисицы это негласное разрешение тоже было. Лишь иногда. В конце концов, каждый Собиратель и Вестник те ещё собственники. — У тебя, кстати, шишка в волосах застряла, — напомнил Векеса из-за спины, ткнув в шишку пальцем, отчего Лиса вжала голову и зашипела. — Да что же ты такой неугомонный! Я когда-нибудь вернусь и услышу, что ты оставил своё ребячество дурашливым мелким духам? — Медовушка стукнула пантеру по лапе-руке, ухмыляясь; он растворился в её тени с протяжным «не-а». «Вы как брат с сестрой за конфетку постоянно воюете». — Пшеничка прыснула в кулак. — Ты меня только что с этим дурачком породнила? Нет, серьёзно? Боже, докатились! — Чернобурка вскинула руками от безысходности, а Тень весело булькнула. — А ты молчи! Тебя Листопад заждался! Проваливай своему духу помогать! Совсем лапы свесил, кыш! Пантера недовольно булькнула «бу-бу-бу», испарившись. Присутствие Векесы исчезло, а тень Медовушки посветлела. Лисица громко плюхнулась в позу лотоса, распутывая волосы вокруг шишки. Трава свистнула, требуя извинений, но Лиса огрызнулась, и та унялась. Пшеничка похлопала по плечу, призывая успокоиться, и помогла с шишкой и орехами в волосах.✧ ✶ ✶ ✶ ✧
Сова сидела на ветке, наблюдая за двумя мужчинами. Она была тише полёвки и незаметнее беляка зимой. Изредка поворачивала голову, когда охотники мельтешили туда-сюда в поисках. Чутью позавидовал бы даже вожак волчьей стаи: Сова знала, что перед ней люди. С виду совсем обычные, но совсем обычных не пропустил бы Лес. Если вглядываться, можно увидеть магические потоки и множество волшебных предметов: на мужчинах, оленях, в дорожном мешке. «Серые охотники», — подумала Сова. «Вот же ж. Принесла нелёгкая дрянь в мой лес». — Сова встрепенулась, и пёрышки зашуршали, подобно листья, побеспокоенные порывом ветра.