Пластмассовые пальцы, кровавые кроссовки, запах леса и земли

Впервые они занялись сексом через неделю после перехода Курильщика в четвёртую комнату. Это не было чем-то диким для них, ведь в Доме каждый, казалось, хотел почувствовать тепло другого тела. Пусть даже это тело отличалось от «нормального». У Курильщика, ко всему прочему, были все части тела на месте, хоть некоторые и не функционировали, так как должны. Но Сфинкс не смел жаловаться, когда у самого даже не было рук. У Курильщика был пытливый ум, горящие любопытством глаза и не такое уж и плохое лицо. Он курил дешевые сигареты (только такие и можно было найти в Доме), носил кровавые кроссовки, которыми необъятно дорожил, и часто рисовал что-то в своем блокноте, пытаясь незаметно зыркать на остальных. Сфинкс знал, какие рисунки прячутся между страницами уже на шестой день пребывания Курильщика в их комнате. К счастью или сожалению Курильщика, на седьмой день Сфинкс нахально рассказал о своей находке. Они были одни в комнате, когда все остальные ушли на обед. — Ты рылся в моих вещах! По-твоему это нормально? — его глаза горели сильнее, чем когда он нескончаемо задавал свои вопросы. Жар в его голосе заставил что-то шевелиться внизу живота. — Хм, ты спрашиваешь, нормально ли это? – Сфинкс не сводил своего взгляда с карих глаз Курильщика, зная, как это влияет на всех (Слепой не в счёт, хотя даже он, кажется, мог чувствовать пронзительность его взгляда). — Мне нравятся твои рисунки, особенно те, на которых я. Он хмыкнул, когда увидел, как покраснели щёки Курильщика. Абсолютно очаровательно и под стать его кроссовкам. Так же очаровательно, как и множество страниц карандашом с его лицом и телом. Курильщик, кажется, не знал, что сказать на это не обвинение и поэтому просто отвел глаза подальше. Мало кто мог выдержать зелень кошачьих глаз (опять-таки, Слепой не в счет, на то он и слепой, на то Сфинкс его и любит). Сфинкс покачал головой, прикрывая глаза. Мысли о Слепом часто уводили его дальше, чем он хотел. Курильщик, заметив движение, вернул свои глаза на лицо Сфинкса и, по-видимому, найдя слова, сказал: — Ну рисую я и рисую. Тебе то какое дело? — он старался звучать уверенно, но от Сфинкса не ускользнула легкая дрожь в голосе. — Эй, Курильщик. Я ведь тебя не обвиняю. — Тогда чего ты вообще хочешь от меня? — парень сузил глаза, когда Сфинкс подошел ближе к нему. — Табаки вернётся примерно через 15 минут, все остальные позже. Курильщик не понимал, к чему ведёт разговор, но опасность, которую излучал Сфинкс, заставила его хотеть бежать отсюда хотя бы ползком. — Хорошо?.. — вместо этого он лишь поёрзал, натягивая одеяло сильнее на ноги. Так быстро слезать с кровати, как Лорд, он не умел, поэтому шансов становилось всё меньше. — На что ты вообще намекаешь? — Ну же, Курильщик. Попробуй не только спрашивать, но и думать. — Я не совсем понимаю, что ты хочешь мне сказать, — он нахмурился, сжимая ткань вязаного одеяла в кулаке. Горбач и, правда, был невероятно талантлив. Сфинкс цокнул. Быстро, точно хищник со своей жертвой, он наклонился, оставляя между ними пару жалких сантиметров дистанции. — Ну же, Курильщик, — попробовал он вновь. Судя по расширившимся глазам, намек, наконец, дошел до получателя. — Мы… Ты хочешь?.. Вместо слов Сфинкс ловко забрался на кровать, садясь на бёдра парня. Сегодня он не надевал протезы, но даже так, он многое мог сделать без них. Курильщик, кажется, был всё еще шокирован. Его глаза бегали по фигуре перед ним, а мозг судорожно пытался выдать хоть что-то разумное. — Расслабься, — легче сказать, чем сделать. Но вот губы Сфинкса коснулись его собственных и напряжение начало стремительно вытекать из его тела. Поначалу Курильщику показалось это странным. Это был его первый поцелуй и это… Это было слегка не так, как он представлял, но ни чуть не хуже. Губы Сфинкса были мягкими и пухлыми, в отличие от его — слегка потрескавшихся и маленьких. Это не было нежно или грубо. Это просто было — устойчиво и легко. Казалось, что по-другому не может и быть. Курильщик осмелился положить руки на бедра Сфинкса, что были по обе стороны от его колен. Он издал тихий стон, когда Сфинкс провел своим языком по нижней губе, будто бы приглашая открыть рот. Так он и сделал, сразу же почувствовав, как его языка коснулся чужой. Курильщик знал, что он неопытен, но старался просто повторять за другим парнем. Сфинкса не волновала неопытность. Хотя в этом и было что-то волнительное. То как парень под ним сжимал его бедра, тихо мычал при каждом касании его языка и очаровательно пытался не отставать от темпа. Было приятно целовать Курильщика, и он не собирался останавливаться на этом. — Откуда начинается онемение твоих ног? — спросил Сфинкс, оторвавшись от чужого рта. Курильщик моргнул раз, второй, по-видимому, приходя в себя, и не совсем осознавая вопрос. — Если ты спрашиваешь, встаёт ли у меня, то да, встаёт. Сфинкс на это только весело фыркнул. Не собираясь терять времени, он подался бёдрами вперед, вытягивая из Курильщика низкий стон. — Бля… — Ага, — это всё, что он мог ответить, концентрируясь на движении вперёд-назад и стараясь увеличить трение между ними. В такие моменты он действительно нуждался в руках. Хватка на его бёдрах усилилась. Дыхание Курильщика было прерывистым и тяжёлым. Его глаза были слегка приоткрыты, и выглядел он так, будто был смертельно измучен. Сфинкс наклонился, завлекая в новый поцелуй — в этот раз более грубый и зубастый. Он кусал и облизывал рот Курильщика, чувствуя, что скоро дойдёт до пика. Судя по задыхающимся стонам другого парня, он был не один с этим. Он старался не шуметь и не показывать так явно своё удовольствие, но податливые губы под его губами, твёрдость, которая потиралась об его собственную в джинсах, тихие хриплые вздохи — это быстро довело его до предела. И прежде чем он понял, он издал гортанный стон, с силой впиваясь в чужую нижнюю губу в попытке заглушить себя. Бёдра дёрнулись ещё два раза, чувствительно потираясь в последний раз. Курильщик под ним вскрикнул и задрожал, по видимому тоже изливаясь себе в штаны. Сфинксу понравилось, как выглядел Курильщик сразу после оргазма — покрасневший, с капельками пота на висках и лбу, тяжело дышащий. Его рот был красным и мокрым, будто он долго его тёр; на нижней губе виднелась маленькая ранка, оставленная последним укусом Сфинкса. Курильщик прикрыл глаза, расслабляя хватку на чужих бёдрах — он не заметил, когда она стала железной. Он пытался отдышаться и справиться с бешено колотящимся сердцем, что медленно приходило в норму. Сфинкс хмыкнул, поднимаясь с кровати. Оргазм принёс с собой чистое расслабление — хотелось лечь и заснуть в теплоте одеял и подушек. Но липкость в штанах вызывала мурашки, поэтому он отложил сон на позднее время, собираясь сразу смыть с себя всё. Он последний раз взглянул на разбитого оргазмом Курильщика, отмечая, что выглядит он мило и почему-то невинно. Сфинкс ушел, не закрывая за собой дверь.

***

Они продолжили заниматься этим в свободное от других время. Часто это было не особо удобно — протезы никогда не смогут заменить настоящие руки, а неподвижность ног добавляла лишние хлопоты. Но, тот, кто действительно чего-то хочет, закрывает глаза на все неудобства. Они делали это бесчисленное количество раз в комнате, во время обедов и ужинов, когда никто не мог им помешать. Пару раз в туалете — в одеяле на грязном полу. Несмотря на вонь и грязь, он не хотел жаловаться, ведь это была одна из немногих альтернатив. Иногда Сфинксу удавалось выбить им пустые комнаты — такие комнаты, в которых никто не жил, потому что они были очень маленькими для полноценных групп. Сейчас они тоже находились в ней. Закрыв дверь на замок, Сфинкс, наконец, подошел к матрасу, на котором лежал Курильщик. Он уже снял свою обувь — всё те же кровавые кроссовки — и сидел, опираясь на белую стену. — Сядешь на меня? — предложил Сфинкс. Они уже делали это пару раз в таком положении, и хоть это было не так легко, как обычно, Сфинксу нравилась эта поза. Курильщик ухмыльнулся и кивнул, не сводя взгляда со Сфинкса — со временем ему стало комфортно находиться под зелёным светом глаз. Сфинкс, теперь уже сам, опираясь на стену, помог усадить парня к себе на колени. Он поддерживал его за талию, обводя несильный изгиб пластмассовыми пальцами протеза. Хоть он и не чувствовал никаких касаний, было приятно видеть, как вздрагивает Курильщик. Нечувствительность в ногах очень мешала Курильщику, но он чувствовал себя комфортно, когда его вот так вот поддерживали. Он наклонился, чтобы скользнуть языком по точке пульса на чужой шее. Ему по-особенному нравилось лицо и шея Сфинкса. Каждая ямка и выпуклость завораживала и будто бы просила о касании. Поэтому он прочертил языком правую ключицу, обводя впадинку, которую особенно любил. Его руки лежали на плечах Сфинкса поверх майки, неторопливо массируя мышцы. Сфинкс издал тихий вдох. За всё это время Курильщик узнал много нового о Сфинксе, особенно про его тело и предпочтения. Не имея возможности касаться других руками, он так же не мог коснуться себя, поэтому его кожа, казалось, была намного чувствительнее, чем у остальных. Любое давление или поглаживание вырывало звуки, которые Сфинкс до сих пор часто проглатывал. К сожалению Сфинкса, Курильщик каждый раз был полон азарта заставить его звучать. Курильщик нежно провел носом по шее вверх к месту за ухом, где кожа была светлее и нежнее. Он слегка пососал кожу, чувствуя ёрзанье тела под собой. Внезапно Сфинкс коснулся рукой его щеки, легко надавливая — беззвучный приказ отстранится. Ещё одно интересное наблюдение дало понять, что Сфинкс очень любил брать контроль на себя. К удивлению самого Курильщика, это было приятно и успокаивающе. Поэтому он послушно отстранился, поднимая взгляд на глаза Сфинкса. Сейчас они меньше напоминали глаза кошки — зрачки были сильно расширены и поэтому затмевали салатовое полотно. Так Сфинкс казался другим человеком — не таким, как с другими в комнате. Что-то теплое поселилось в его груди от понимания, что таким его видит сейчас только он — Курильщик. Пластмассовые пальцы одной руки легко огладили кожу его шеи сбоку, запутываясь в волосах, другая всё так же лежала на талии под футболкой. — Иди сюда, — прошептал Сфинкс, опуская свой взгляд на чужие губы. Курильщик не мог отказать. Их губы столкнулись, и это было привычно и знакомо. Курильщик сказал бы даже уютно. Он крепче сжал руки на плечах, прежде чем поднести одну к затылку, шкрябая гладкую кожу ногтями. Это вызвало очевидные мурашки у Сфинкса, который тут же прижался еще теснее к губам и груди Курильщика. Ему даже показалось, что он мог чувствовать чужое сердцебиение, которое отдавало в его сердце. Курильщика мягко облизывал губы Сфинкса, иногда покусывая их. Время, проведённое за поцелуями, подсказывало, что он уже не был таким неопытным. Горячие вздохи Сфинкса подтверждали это. Руки Курильщика стали опускаться вниз, медленно скользя по телу и касаясь всех мышц под тонкой черной майкой. Пальцы нашли завязки спортивок, и он, кажется, даже слегка задохнулся от предвкушения. Сколько бы раз они это не делали, каждый раз был всё таким же удивительным. Последний раз пальцы огладили живот и бока над поясом штанов, прежде чем… Громкие стуки в закрытую дверь испугали Курильщика. Он вскрикнул, отрываясь от влажных губ. Сфинкс напротив был спокоен, хотя маленькая складочка между бровями давала знать о его раздражении. Стуки не прекращали барабанить и поэтому Сфинкс легко снял парня со своих колен, поднимаясь. Курильщик, облизнув губы, откинулся на грязную стенку со вздохом. Щелкнул замок и перед Сфинксом стоял, никто иной как, Слепой, смотря куда-то вверх. Через мгновенье его взгляд безошибочно наткнулся на зелёные глаза. — Ты с Курильщиком? Сфинкс лишь слегка нахмурился. — Да, и? Слепой на этот ответ фыркнул, тихо произнося, что-то похожее на «очевидно». — Я зайду? Слепой никогда не спрашивал разрешения. Это, казалось, был риторический вопрос, но Сфинкс всё же оглянулся, смотря на Курильщика с вопросом на лице. Курильщик с озадаченностью двинул плечами — «решай сам». Сфинкс отступил вбок, молчаливо приглашая Слепого внутрь. Это могло бы казаться издевательством, но Слепой, будто точно видя всё, сразу же двинулся в комнату прямо к матрасу на полу, где сидел Курильщик. — Эм… — неуверенно начал Курильщик. — Ты что-то хотел, Слепой? — продолжил Сфинкс. Слепой молчал, казалось, минуту, пока, наконец, не издал звук, похожий на насмешливое фырканье. Курильщик плохо понимал Слепого, его эмоции и мимику, которая, казалось, всегда отсутствовала. Сейчас же этот звук совершенно сбил его с толку. Сфинкс, как понял Курильщик, когда посмотрел на его лицо, озадачен не был — лишь молча смотрел с каким-то терпением и, кажется, любопытством на Слепого. Он выжидающе оперся об стену лопатками, ожидая ответа. Курильщик сомневался, что ответ будет произнесён. Через несколько мгновений Слепой всё же сказал: — Я присоединюсь к вам? Вопрос был слегка нестабильным, звучал хлипко и не ровно. Без уверенности, которую показывал Слепой всегда. Курильщик расширил глаза от удивления, переводя их на Сфинкса, который продолжал сосредоточенно смотреть на Слепого. Тишина после вопроса была густой и терпеливой. Наконец, Сфинкс перевел свой взгляд на Курильщика, который поспешно закрыл приоткрытый рот со щелканьем зубов. — Курильщик? Курильщик пытался осмыслить ситуацию. Несмотря на какую-то абсурдность этой ситуации, что-то вскипело внизу живота, при мысли о них троих вместе. Хоть он и плохо знал Слепого, он доверял Сфинксу, который как раз таки знал Слепого и, по-видимому, доверял ему. Он дал себе еще минуту привыкнуть к образу их троих так близко, как обычно были только они вдвоём со Сфинксом, и кивнул. Маленькая улыбка появилась на внимательно следящим за ним Сфинксом, прежде чем он сказал: — Хорошо. Сфинкс снял шлепки, которые он чаще всего носил и залез на матрас. Он прижался спиной к стене, как и прежде, хлопая протезом по колену. Курильщик оживился от этой команды. Медленно он подполз на руках к Сфинксу, который сразу же помог ему сесть в прежнюю позу — сидя у него на коленях, лицом к лицу. Слепой всё это время не двигался, только прислушивался к шуршанию матраса и одеял. Казалось, что-то не давало сделать ему первый шаг. Несмотря на неловкость, Курильщик смог вытолкнуть из себя слова, оборачиваясь Слепому. — Ты будешь просто смотреть или как? Сфинкс фыркнул, ласково смотря на Курильщика. Будто бы одобряя его слова и храбрость, он притянул его поближе за бёдра, вызывая тихий вздох. Это, кажется, дало необходимый толчок Слепому, который словесно никак не отреагировал на насмешку. Он забрался на матрас, садясь сбоку перед Сфинксом и Курильщиком. — Хочешь поцеловать Курильщика? — предложил Сфинкс, звуча дразняще. Спустя момент, Слепой неторопливо кивнул. Хмыкнувши, Сфинкс подтолкнул его голову в направлении Курильщика. Губы Слепого на коже Курильщика ощущались прохладой. Это было похоже на простое касание холодных пальцев. Слепой ткнулся в щеку, затем в уголок губ, и наконец, в губы. Курильщик поднёс руку к голове Слепого, зарываясь пальцами в локоны спутанных волос. У него пронеслась мысль о том, как он расчесывает эти волосы, пропуская их сквозь пальцы. На это движение Слепой слегка вздрогнул, и Курильщик поспешил убрать руку, сразу же отстраняясь от поцелуя. Ему помешал Сфинкс, останавливая руку касанием к запястью. — Дай ему немного привыкнуть. Не убирай руку. Курильщик кивнул, возвращая руку в волосы и прижимаясь к чужим губам своими. Он мягко провёл языком по закрытому рту, как сделал Сфинкс при их первом поцелуе. Тёплое чувство разлилось в груди, когда губы Слепого разомкнулись и теперь уже его язык аккуратно коснулся его. Курильщик вздохнул в поцелуй, рукой неспешно водя сквозь волосы. Приоткрыв глаза, он увидел, что глаза Слепого закрыты, а ресницы слегка подрагивают. Внезапно его шеи коснулось дыхание, и он с дрожью отстранился от Слепого, который наклонился ближе, в след за уходящими прикосновениями. Курильщик почувствовал, как губы Сфинкса на его шее изгибаются в ухмылке. — Такой хорошенький для нас. Правда, Слепой? Мурашки прокатились по спине Курильщика. Это был не первый раз, когда Сфинкс разговаривал с ним вот так вот. Как всегда, видящий всё, он заметил, как это влияло на парня. Над ухом прозвучало хриплое «да» от Слепого. И будто бы в подтверждении своих слов Слепой протянул руку вперед, натыкаясь на его грудь. Курильщик не смог сдержать судорожного вдоха, когда рука скользнула вниз на живот. Сфинкс, напевая, укусил его ключицу, сразу же зализывая кожу. — Такой отзывчивый мальчик, — он облизал раковину уха, слегка дуя после. — Коснись его, Слепой, давай же. Будь у меня руки, как у тебя… Слепой, кивнув, поднёс вторую руку к краю футболки, кончиками пальцев скользя по пояснице. — Сними. И Курильщик, чувствуя трепетание в животе, быстро скинул футболку. Сразу же прохладные руки коснулись его груди и спины. Касания были схожими на крылья бабочки — поверхностные, почти что щекочущие. Утвердительно промычав что-то себе, Слепой наклонил голову вперёд, натыкаясь губами на плечо, которое тут же принялся осыпать лёгкими поцелуями. В груди у Курильщика поднималась волна — щемящая, почти болезненная. Он ощущал невероятный контраст между Сфинксом и Слепым. То, как держал его в руках Сфинкс, было надёжно и устойчиво. Несмотря на отсутствие настоящих рук, его касания казались горячими, как и его поцелуи, что обжигали наряду с зубами. Не имея возможности использовать свои руки в полную силу, Сфинкс заменял их своим ртом. Он облизывал, кусал, сосал кожу, как голодный зверь, заставляя Курильщика плавиться и растекаться. Сфинкс тонко чувствовал каждое изменение его тела, используя эту силу против Курильщика и доводя его каждый раз до предела. Казалось, он знал каждое место, что заставляло его дрожать и скулить. Которое заставляло его разваливаться на куски в этом огне суровой ласки. Касания Слепого были другими, как и весь он. Его поцелуи были мягкими и медовыми, сладкими. Его язык облизывал рот Курильщика так, будто пробовал на вкус и никак не мог насытиться. Зубы лишь дразнили кожу, но не причиняли такого вреда как резцы Сфинкса. Слепой трогал его так, будто познавал этот мир — используя все возможные средства. Он прижимался к нему всем телом, пытаясь пальцами, ладонями, щекой, губами осознать его целиком. Это заставляло сердце сжиматься от какой-то щемящей искренности. У Курильщика было ощущение, что он давал Слепому что-то большее, чем обычное тепло чужого тела. Это заставляло его, чувствовать себя особенным. Курильщик горел, горел, горел и не мог найти собственного дыхания. Из его груди вырывались стоны и хрипы, тихие всхлипы, за которые позже наверняка будет стыдно. Весь мир слился в этот момент, в это ощущение полного поглощения. Он не мог разобрать, где чье касанье, не мог ясно мыслить из-за шума в ушах и громкого стука сердца в груди. Курильщик слышал тяжелое дыхание Сфинкса и Слепого, то, как иногда они особенно громко делали вдох или шумно выдыхал при каждом касании Курильщика к ним. И это заставляло его чувствовать себя наполненным и лёгким. Он погружался в эти ощущения, слушая, как скользит голая кожа об чужую — в какой-то момент Слепой и Сфинкс остались только в штанах. Глаза Сфинкса затягивали своим тёмным бесконечным дном с зелёным огнём по краям, при каждом пересечении их взглядов. Запах леса и земли проникал в его разум при каждом вдохе вблизи волос Слепого. Курильщик смотрел на Слепого — на румянец на скулах, дрожании ресниц и век — и не мог насытиться. Он вдыхал его запах и падал всё глубже и глубже. Он смотрел на Сфинкса — на его мужественные черты лица, на мягкие губы и не мог не падать. К счастью, Сфинкс крепко его держал. Казалось, каждый его нерв оголён. Дрожь проходила по его телу каждый раз, когда его целовали губы. Лишь иногда, на периферии сознания он мог отличить их друг от друга. Губы Слепого были более тонкими, а язык мягкий-мягкий и скользящий. Сфинкс целовал его своими пухлыми губами, будто поедая весь рот. Курильщик чувствовал, как твёрдость Слепого трётся о его бедро и каждое осознание этого, почти заставляло его скулить. Он крепче сжал свою хватку руками, скользя вверх и вырывая стон у себя и Сфинкса. — Я не могу, я- Слепой обрывает его слова, хватая за волосы и притягивая в поцелуй. Курильщик чувствует, как подходит к краю всё ближе и ближе; чувствует, что может умереть. Его глаза слезятся, стоны не прекращают литься из его груди, пойманные в ловушке рта Слепого. Его сознание кричит от всех ощущений, он разваливается, падает, исчезает. Он слышит стон Сфинкса, слышит рычание Слепого, он слышит весь мир, дыхание каждой клеточки своего тела. Чувствуя себя марионеткой в их руках, он чувствует, как обрывается последняя нитка, что удерживала его. Он кончает со сдавленным криком; с мыслями, что так чувствуется смерть; с ощущением скользкого рта Слепого и с пульсирующим укусом на плече от Сфинкса; с ужасающим фейерверком по телу, впервые чувствуя себя именно так. Курильщик ощущает, как лоб Сфинкса прислонился к его потному плечу. Как его тяжёлое и хриплое дыхание опаляет и без того горячую кожу. Слепой облизывает его губы в последний раз и скользит языком выше по щеке к уголку глаза. Курильщик осознаёт, что его глаза горячие, и понимает, что несколько капель всё же вырвалось из-под его век. Пластмасс пальцев растирает солёную дорожку на другой щеке, и Курильщик чувствует себя спокойно и счастливо. Дома.