Небо в ладошках

      — Как прошла ваша поездка в Дулут? — мы с Беделией встречаемся на следующий день после моего возвращения. Она пригласила меня в свой дом, где обычно принимала пациентов.       Кабинет представлял из себя просторную светлую гостиную с диваном и креслами, еще столиком на котором стояла пара бутылок с алкоголем и фужеры. Я была не сторонником выпивки во время или после сеанса, хотя некоторые мои коллеги считали, что такой прием помогает расположить клиента и создать правильный настрой. Да и в обычной жизни я была не сторонником выпивки, так как практически каждый день садилась за руль.       — Если честно, то я даже не знаю, как все это описать, — я издаю болезненный выдох и опускаю взгляд, — я была там не одна…       — Полагаю, что с вами был доктор Лектер, — говорит блондинка в синем классическом костюме и белой рубашке с неглубоким декольте. На шее у нее золотая цепочка с милым кулоном, в комплект к нему — серьги, пара колец и тонкий браслет с едва заметными белыми камушками. Изящно. На ее фоне я смотрюсь блекло, так как пришла на встречу в сером свитере с горлом и черных широких штанах с поясом из грубой кожи. на ногах полуботинки без шнуровки. Из аксессуаров только часы из серебра.       — Да, я понимаю, что это могло быть опасно, но для меня это была своего рода проверка, к тому же — это было хорошее решение, — если бы не Ганнибал, то я могла бы погибнуть — пристрелив себя во время истерики, которая накрыла меня в доме Хоббса.       Ганнибал в самом деле показал себя, как настоящий профессионал своего дела. Он помог мне успокоиться и прийти в себя, потом сам сел за руль Теслы и повез нас в ближайшую гостиницу, чтобы я смогла отдохнуть перед предстоящей поездкой в Балтимор. Да и всю ночь мы провели в одном номере и он говорил со мной, приносил чай и помогал не впасть в истерику снова. Я правда была благодарна ему за это. Пистолет Ганнибал вернул мне уже в Балтиморе, когда я высаживала его около дома.       — Что произошло между вами? — мягко спрашивает женщина. Черт, нет, я не хотела, чтобы она подумала о том, что между мной и Ганнибалом было что-то интимнее, чем объятия.       — Ничего такого о чем я могла бы сейчас жалеть, — я пожимаю плечами. Мои волосы собраны в жалкое подобие хвоста и спадают на плечи и грудь, особенно когда я подаюсь корпусом вперед, — мы много говорили. Он пытался поддержать меня, так как я словила истерику во время посещения дома Хоббса.       Я не знаю, как сказать про пистолет, потому что когда мы прорабатывали этот момент с Ганнибалом, то я несколько раз ловила себя на мысли о том, что Уилл не оценил все риски, когда попросил меня взять его пистолет. Осознание того, что Грэм желал мне зла и хотел, чтобы я совершила самоубийство или же убила кого-то. И хотя я хотела думать о том, что он руководствовался лучшими побуждениями, выводы напрашивались не утешительные. Нет, Лектер не склонял меня к этому, я бы заметила.       — Что вы чувствуете в отношении доктора Лектера? — так, нет, стоп. У меня нет эротического переноса, я не испытываю любовной, дружеской или сексуальной симпатии к Ганнибалу — он психиатр, который помогает мне разобраться в происходящем, не более.       Издав очередной болезненный вздох, я откидываюсь на спинку кресла и смотрю на блондинку. У нее не такой пронизывающий до костей взгляд, как у Ганнибала. Пока мы говорили с Лектером, мне порой казалось, что он сейчас наброситься на меня и начнет душить, но я списала все это на перенесенный стресс. Беделия же, хотя и создавала вид хорошего специалиста, все же была довольно мягким человеком, с теплым, мягким взглядом, который согревал, а не пугал и настораживал.       — То, что обычно люди чувствуют в отношении своего психиатра — стабильность, — да, думаю, что этим словом я могла бы описать то, что происходит между мной и Ганнибалом. Он и сам называл себя моим стабилизатором, так что пусть будет стабильность, — может быть чувство безопасности и защищенности. Никакой влюбленности или что-то типо того.       Нет, я не пыталась обманывать себя или Дю Морье, я в самом деле не воспринимала Ганнибала Лектера, как потенциального партнера или близкого друга. Думаю, что как только завершиться мое расследование и я улечу в Сиэтл, мы больше никогда не будем общаться. Максимум — на каких-то конференциях. Думаю, что тот образ мистичности и загадочности, который пытается создать вокруг себя доктор Лектер, может подействовать только на глупеньких аспирантов и ординаторов, которым он читает лекции, но не на меня. Я видела его насквозь, ну или хотела думать, что вижу.       — Хорошо, тогда поговорим об Уилле Грэме, — крайне тактично меняет тему Беделия. Думаю, что она не стала расспрашивать о моих разговорах с Ганнибалом, чтобы не создавать конфликта, ведь это нарушение профессиональной этики — закон об конфиденциальности работает в обе стороны.       Уилл. Уилл. Уилл. Нет, даже после того, что мне пришлось пережить в доме Хоббса я не стану обвинять Уилла в чем-либо. Я не должна сомневаться в том, что не виновен. Я просто слишком глубоко забралась во все это. Уилл не знал, что так будет, он не мог это предвидеть, хотя, скорее всего у него были какие-то соображения на этот счет. Мы еще не виделись после поездки и встреча с ним у меня была запланирована на сегодняшний вечер, но перед ней нужно поговорить с Чилтоном.       — Уилл — мой друг, — говорю я довольно резко. И почему я взяла линию защиты? Я всегда довольно спокойно говорила о наших с ним отношениях, о нашем детстве и всем в этом роде, но почему именно сейчас я стала такой резкой? Меня саму пугает мой тон, Беделия же не изменилась во взгляде, оставаясь в образе профи. Он ей определенно идет.       — Вам сложно обсуждать ваши отношения с Уиллом Грэмом? — интересуется блондинка. Она не пытается стать моим другом, да и это мне сейчас не нужно. Куда важнее — оценка моего психического состояния, так как понимала, что могу слететь с катушек от всего этого в любой момент.       — Нет, что вы… нет, — ну вот, теперь я оправдываюсь, — Уилл правда мой самый близкий друг и мы много пережили вместе. В какой-то степени, я считаю своим долгом помочь ему.       Ганнибал побуждал меня говорить об этом чувстве долга перед Уиллом и о том, по какой причине оно возникло, но пока что, я смогла лишь вскользь сказать об этом Чилтону. Думаю, это произошло потому что он не ставил себя как психиатр во время нашего разговора, а именно, как коллега и потенциальный друг. Лектеру же я по какой-то причине не смогла доверить такую информацию, но он сказал, что те вещи, которые делал для меня Уилл раньше, не делают меня его должником, потому что друзья делают все искренне и не надеясь на то, что им будут платить тем же. Бескорыстность — основа любой дружбы.       — Как вы думаете, Уилл Грэм сделал бы для вас то, что сейчас делаете для него вы? — ух ты, как же она все вывернула. Ладно, хороший вопрос.       — Я думаю, что да, — без тени сомнения ответила я, ведь это скорее всего было так. Уилл всегда стремился помочь тем, кто нуждался в его помощи и поддержке, тем более — друзьям и близким, — Уилл бы никогда в жизни не поверил в то, что я могла кого-то убить. Думаю, что в этом плане, он лучше, чем я.       — Потому что вы сомневаетесь, — это была скорее констатация факта, а не вопрос, что заставляло меня испытывать тревогу. Как я могла докатиться до того, чтобы считать своего близкого друга серийным убийцей?       — Я не уверена в том, что это сомнение, доктор Дю Морье, — парирую я, перебирая край свитера пальцами, — я бы назвала это — идти от противного. Признать тот факт, что Уилл виновен, чтобы доказать его невиновность.       — Скажите, доктор Грей, — она закидывает нога на ногу, — вы не боитесь того, что ваше расследование наоборот, докажет вину Уилла Грэма?       Что скрывать, я в самом деле ловила себя на подобных мыслях и мне становилось еще хуже. Чилтон, да и сам Уилл, понимали, что такой вариант возможен, Грэм, как мне казалось, был готов к нему. Мы не обсуждали эту тему с Ганнибалом, и наверное, так даже лучше. Сейчас я вообще думала о том, что сделала неправильный выбор, попросив его стать моим психиатром.       — Доктор Дю Морье, мы можем сделать подобные сеансы стабильными? — выпалила я, понимая, что она куда надежнее, чем Лектер, к тому же, ее послал Уилл, а значит — доверял ей.       — Только если вы откажетесь от услуг Ганнибала Лектера, — парирует она, — я не хочу чтобы у вас возник внутренний конфликт из-за работы двух разных психиатров, с совершенно разными подходами к работе.       — Конечно, я поговорю с ним, — найти какую-то причину для отказа работать с ним, как с психиатром, но при этом сохранить хорошие взаимоотношения, не было сложным для меня.       — Тогда дайте мне знать, как решите этот вопрос, — просит Беделия, — и на следующем сеансе мы вернемся к тому, на чем остановились сегодня. Как раз у вас будет время на то, чтобы подумать об этом.       Я ее прекрасно понимаю, сама не люблю, когда есть кто-то третий, кроме меня и моего клиента. Дело не только в возможном внутреннем конфликте, а еще и в конфиденциальности. Я считала, что это неправильно — комментировать действия моих коллег, и уж тем более, критиковать их. В подобных разговорах разговорах с клиентами, я всегда старалась осторожно уйти от темы или держала нейтральную сторону, когда видела, что тема слишком острая.       Мы прощаемся с Беделией и я иду к своей машине. Все же, общаться с ней на подобные темы мне было комфортнее, чем с Ганнибалом. Дело был не в поле или возрасте Лектера, просто меня напрягал тот факт, что его терапия могла быть причиной безумия Уилла. Да и общения с Ганнибалом у меня все равно будет достаточно, он все еще является консультантом по лечению Грэма.       Чилтон ждет меня в своем кабинете, куда меня приводит охранник. Я не стала переодеваться и приехала в клинику в той же одежде, в которой была у Беделии. Мы с Фредериком приветствуем друг друга и я присаживаюсь в одно из кресел для посетителей, в то время, как мой собеседник занял место за своим столом.       — Видео, которое мы с вами снимали набрало пять миллионов, — воодушевленно сообщает мне Фредерик. С этими поездками, я толком не следила за количеством просмотров.       — Тема актуальная, — ответила я, сев удобнее, — если правильно выбрать материал и суметь его хорошо донести, то всегда будут просмотры и положительные отзывы. Только так это и работает.       Больше всего просмотров набирали видео про те расстройства психики, которые подвергались романтизации — депрессия, анорексия, булимия, биполярное расстройство. Хотя в каждом своем ролике я говорила о том, что в подобных болезнях нет ничего романтичного или эстетичного, это такой же недуг, как бубонная чума или проказа, который требует вмешательства специалиста, все еще были комментаторы, которые находили душевные болезни какими-то особыми.       — Уилл Грэм сказал о том, что вы ездили в Миннесоту, — я не делала из этого тайны, да и Уилл мог сказать это для того, чтобы еще сильнее обезопасить меня.       — Да, — отвечаю я, — думала, что это поможет мне понять поведение потрошителя Чесапика.       — И как? Помогло? — он кривит губы. Нет, в его голосе нет агрессии или усмешки, скорее небольшой страх и опаску.       — Не то, чтобы сильно помогло, — не хочу получить сеанс психотерапии еще и от него. Пусть лучше остается потенциальным другом и коллегой, чем человеком, решившим влезть мне в душу и навести там свои порядки, — в любом случае, сделать это стоило.       — Вам не стоит бояться говорить об этом, — констатирует Фредерик. Не понимаю, с чего он решил, что я боюсь этого. Да, тема не самая приятная, но страха у меня она не вызывает, — к тому же, мне важно понимать, в каком состоянии вы находитесь, прежде чем пускать к Уиллу Грэму. Не хочу, чтобы вы пострадали, — в его взгляде я вижу надежду на понимание.       Мне становится немного не по себе. Все это время я не позволяла себе показывать каких-то эмоций, если не считать того, что произошло в доме Хоббса. Я умело держала маску каменное лицо, при том, что внутри меня был настоящий ураган. Я имела право на то, чтобы злиться и переживать, ведь мой лучший друг может быть казнен или же проведет всю свою жизнь в психушке. Губы дрогнули, а глаза увлажнились. Черт, нет, я не могу заплакать прямо тут, при Чилтоне. Он же будет считать меня нытиком и слабачкой.       — Доктор Грей, все в порядке, — он оказывается около меня и осторожно обнимает за плечи. Сначала я хочу высвободиться, но видимо, это то, в чем я сейчас нуждалась сильнее всего. Не в психотерапии, а просто в человеке, который будет сопереживать мне, — вы можете доверять мне.       — Я просто боюсь подвести Уилла, — признаюсь я, в том числе самой себе.       — Я понимаю, — успокаивающе говорит Чилтон, — дружба с Уиллом очень много значит для вас, но если вы сойдете с ума, то не сможете ему помочь.       Звучит очень логично. Я должна сохранять свой рассудок в здравом уме, а значит, не стоит держать свои эмоции внутри, а давать им выплеск. Я должна быть честной с самой собой в первую очередь.       — Жутко неловко, что вам пришлось…       — Вы человек, не извиняйтесь, — Чилтон протягивает мне коробку с бумажными платками, — вами движут благие намерения. Будем надеяться на то, что они не приведут вас в ад.       Фредерик отводит меня в уборную для персонала, чтобы я смогла умыться перед тем, как идти к Уиллу, хотя понимала, что с его способностями и знаниями, он быстро проведет оценку моего состояния. Плевать.       — Привет, Адель, — едва Уилл поворачивается ко мне лицом, улыбка сползает, он обеспокоенно смотрит на меня, — ты плакала? — ему потребовалась пара секунд, чтобы понять это.       — Привет, Уилл, — бормочу я, проходя на свое привычное место, — все в порядке, правда, — кто-кто, а Уилл не должен видеть моих слез. Он итак ощущает себя виноватым.       — Приходил Ганнибал, — болезненно выдохнул он и это меня насторожило. Уилл обвинил Лектера в тех убийствах, которые приписывали ему, так что меня удивило то, что психиатр навещал его, — он сказал, что поездка в Миннесоту неблагоприятно на тебе отразилась…       Это еще мягко сказано. Я могла пострадать, если бы Ганнибал во время не выхватил у меня пистолет. Мне снова становится не по себе и я прикрываю рот рукой, отведя взгляд в сторону и сделав вид, что зеваю.       — Меня просто утомила дорога, — а что я скажу ему? Что сцены, которые рисовало мое воображение на основе имеющихся данных, довели меня до панической атаки?       — Прошу тебя, просто поговори со мной, — умоляет Уилл, — просто скажи, что произошло, — его голос звучит так, что мой желудок скручивается и я нахожусь на пороге новой истерики.       — Прости, мне нужно идти, — всхлипываю я, и не дав ему что-то ответить, хватаю документы и вылетаю из кабинета.