Его глаза цвета неба

Джулиан осторожно прошёл вглубь дома, мельком заглядывая за занавеску, скрывавшую часть комнаты. Там лежал раненый маг, которого им принёс отец. Вообще-то, их семья не была лекарями, но Ксавьер помог отбить нападение от их города и пострадал в битве, поэтому они не могли оставить его без помощи. К счастью, единственный целитель в деревне находился неподалёку и сумел оказать мужчине необходимую помощь, после чего его разместили в доме кузнеца. Все, что было необходимо больному для выздоровления — отдых и своевременная перевязка, чем они с матерью и занимались. Тэризла чаще был занят в кузнице, поэтому приходил домой нечасто, и все заботы о госте легли в основном на плечи Джулиана. Сейчас он как раз собирал растения для того, чтобы лекарь мог приготовить из них лекарство, но для начала решил немного проведать мага. В травах юноша разбирался очень слабо (хорошо хоть, что ему дали точную и подробную инструкцию где и какие травы собирать, иначе он бы напутал что-нибудь), а Ксавьер как-то упоминал, что кое-что в них знает. Он не собирался докучать ему слишком сильно, но удержаться от соблазна порасспрашивать мага не мог. Тот слишком выделялся среди обычных людей, которых Джулиан видел до этого, и вызывал этим его любопытство. Странная белая одежда, длинный плащ, волнистые волосы — он таких раньше ни у кого не видел — и красивые синие глаза. Пожалуй, они были самым необычным в облике мага, вызывая желание разглядывать их чуть ли не вечность. Яркие, наполненные отблесками разных оттенков синевы, они будто светились и напоминали драгоценные камни. Юноша не был силен в описаниях, но глазам Ксавьера он со спокойной душой мог отдать звание самых красивых, даже не посмотрев на другие. Подобная внешность была очень необычна для их города и, пожалуй, даже для всей Монии, поэтому неудивительно, что на гостя семьи приходили посмотреть соседи и через неделю у них побывало чуть ли не все население в округе. Джулиан и сам был бы рад узнать о маге что-нибудь, но тот говорил о себе с неохотой, да и мать частенько гнала его от постели больного, чтобы не мешал. Всё, что ему удалось узнать самому и подслушать за разговорами — это то, что Ксавьер имеет какое-то отношение к Церкви и в момент нападения выполнял какое-то задание в городе. С Монастырем Света у кузнецов отношения были не слишком хорошие, но маг сильно помог им отбиться от нападения демонов, да и человеком он выглядел добрым и мягким, поэтому тема неприязни к вере при нем не затрагивалась ни разу. Поставив корзину на стол, Джулиан принялся раскладывать собранные им травы на расстеленную чистую тряпку, пододвигая их к окну, чтобы они сушились. Хоть он и впрямь разбирался в лечении очень слабо, а названия трав и способы их применения улетучивались из головы практически сразу же после того, как он их услышал, но инструкции целитель дал очень чёткие. Даже с его нерасположенностью к подобному делу было просто собрать пару десятков трав, а после разложить их на просушку. — Ты раскладываешь травы? Он так увлёкся своим занятием, что не замечал ничего вокруг, поэтому вздрогнул от неожиданного вопроса Ксавьера, а сердце резко ушло в пятки. Облегчённо выдохнув спустя пару секунд, Джулиан обернулся, нервно постучав пальцами по столу — маг напугал его. Оказывается, он уже не спал, и, судя по разглаженной одежде, довольно давно. Интересно, когда именно он проснулся и успела ли мать наложить Ксавьеру новую повязку перед уходом? Кинув взгляд на кучки собранных им растений, Джулиан пожал плечами, вспомнив, что ему, вообще-то, задали вопрос. — Да. Как давно ты проснулся? Он надеялся, что маг уловит его намёк и сообщит ему, перевязывали его или нет, но тот, кажется, этого не понял, и просто пару секунд смотрел на него, склонив голову набок, а после выдал: — Недавно только, солнце в глаза начало светить. Я взгляну? Он кивнул головой в сторону стола, и прежде чем Джулиан успел что-либо ответить, упёрся рукой в изголовье кровати, вставая. Юноша тут же кинулся к нему в попытке придержать на случай, если маг вдруг упадёт. Говорили же ему не вставать! Раны Ксавьера уже практически зажили, но ему все равно было лучше не вставать на всякий случай: они могли открыться, и тогда восстановление заняло бы больше времени. По крайней мере, так говорила мама Джулиана, и тот не видел причин ей не верить. Перехватив мужчину за плечи, он попытался оттеснить его к кровати, чуть хмурясь от недовольства. — Тебе нельзя вставать, сядь обратно! Вдруг упадёшь и поранишь себе что-нибудь? Пару секунд он безуспешно пытался усадить мага обратно, но тот никак не поддавался, уверенно стоя на том же самом месте. Услышав тихий смешок сверху, юноша тут же оскорбленно вскинул голову, собираясь было выпустить на Ксавьера свое негодование, но тот неожиданно перехватил его руку, кладя её себе на грудь. — Успокойся, со мной все в порядке. Я ведь уже почти вылечился и устал сидеть без дела. Ничего не случится, если я пройду пару шагов по комнате. Видишь? Сквозь бинты Джулиан чувствовал биение сердца, но оценить состояние раны никак не мог, поэтому только фыркнул, слегка двигая рукой, намекая, что его уже можно отпустить. Пальцы Ксавьера чуть дрогнули, сжимаясь сильнее, и юноша подумал сначала, что тот не собирается его пускать, но тот все же убрал руку. Иногда маг вёл себя странно рядом с ним, но обычно это продолжалось недолго, поэтому Джулиан решил просто не обращать на это внимание и вести себя, как обычно. В конце концов, он не настолько хорошо знал Ксавьера, чтобы спрашивать у него настолько неудобные вещи: может, это что-то личное? Да и его внимание не отвлекало, так что он не видел причин огрызаться на мужчину за его излишнюю тактильность. В комнате ненадолго повисло молчание, и Джулиан раздасадованно повёл плечами, отступая на пару шагов от Ксавьера. Ладно уж, раз ему так хочется встать с кровати, то пусть делает, что хочет. И если все же с ним что-то случится, то его предупреждали. — Я не могу оценить твоё состояние через бинты. И вообще, не делай так больше. Если бы я рану задел? Кстати, тебе нужно перевязаться. Он покосился на мага, а после перевёл взгляд на разложенные травы. Похоже, они заинтересовали Ксавьера, и теперь тот с любопытством смотрел на стол, будто разыскивая среди трав ту, что была ему нужна. Невольно Джулиан почувствовал укол зависти: даже за недолгое его пребывание в деревне стало понятно, что в травах маг разбирается хорошо. Он легко находил нужные ему растения среди кучи других, знал тысячи трав на вкус, запах и вид, мог описать влияние их на организм. Хотел бы он так же разбираться в чем-нибудь настолько же хорошо, как и Ксавьер... Он ведь ещё и дерётся отлично — юноша видел на что он способен во время нападения монстров, и с уверенностью мог сказать, что никогда не видел столь сильного мага. От одного щелчка пальцами из руки Ксавьера вырывался целый столп света, с лёгкостью обезглавливающий десять противников за раз. До этого Джулиан имел слабое представление о магах и считал, что им никогда не сравниться с теми, кто привык полагаться на физическую силу в сражении, уж по комплекции, быстроте и выносливости точно. Но одно появление Ксавьера разрушило его представление о боях, и он с восхищением следил за тем, как тот расправляется с нападавшими движением одной руки. Маг выглядел величественно, а весь его вид внушал трепет и почтение, заставляя чувствовать огромную пропасть в навыках между ними. Пару раз Джулиан даже хотел попросить его научить некоторым трюкам или хотя бы объяснить, как ему увеличить свою силу, но так и не решился. В конце концов, магия Джулиана была слишком слабой, да и тревожить лишний раз раненого по пустякам не хотелось. Едва ли без каждодневных тренировок он смог бы добиться такого же результата, так что какой смысл попусту докучать гостю? Пока он погрузился в размышления, Ксавьер осторожно подошёл к столу, разглядывая лежащие на нем травы, а после достал из груды один стебель, вертя его в пальцах. Заметив, что мага нет рядом, Джулиан подошёл поближе, чуть приподнимая бровь и смотря на него с немым вопросом. Что могло заинтересовать Ксавьера в груде практически одинаковых, на взгляд юноши, растениях? Он собирался было отправить мага обратно в постель, чтобы заняться его ранами, как тот вдруг повернулся к нему, поднося цветок к губам и нюхая его. — Тебя ведь просили собрать травы? Джулиан нахмурился, не понимая, чем вызван подобный вопрос, но чувствуя какой-то подвох в словах мужчины. Замешкавшись, он не сразу ответил, пытаясь понять, к чему такое любопытство, и колеблясь все же ответил: — Ну, да. Разве что-то не так? Ксавьер неожиданно весело фыркнул, прикрывая лицо рукой и засмеялся, сжимая в руках злосчастный стебель. Пару секунд Джулиан недоверчиво смотрел на него, не зная, чем вызвано такое веселье, и недовольно поджал губы, чувствуя, что смеются над ним. Заметив его недовольное лицо, мужчина улыбнулся, вытирая слезы и все же соизволил ответить: — Ох, прости. Это растение вызывает расстройство кишечника. Не думаю, что тебе поручили собрать именно его. Джулиан вздрогнул, чувствуя, как от стыда у него начинают гореть уши. Возникла глупая мысль как-то оправдаться или вообще заявить, что он об этом знал, но юноша промолчал, решив не выставлять себя на посмешище ещё больше. Все же надо было внимательно слушать лекаря, когда он объяснял ему, какие именно травы нужно собирать, а не витать в облаках. И Ксавьер тоже хорош, знает ведь, что он ничерта не смыслит в растениях, ещё и над ним смеётся! Джулиан хотел было резко ответить магу, что он, вообще-то, не целитель, и в травах разбираться не обязан, как тот неожиданно поднял руку, аккуратно гладя его по голове. Должно быть, он понял, что юноша чувствует себя неловко за свой промах, и решил немного сгладить ситуацию. – Хочешь, пойдём сегодня-завтра пособираем травы вместе? Я могу научить тебя различать их и заодно покажу самые необходимые для лечения. Несколько долгих секунд Джулиан размышлял, стоит ли принять предложение или можно пообижаться на Ксавьера ещё немного, но соблазн был слишком велик. Он и впрямь ничего не знал о травах и упустить такой шанс было бы глупо. Недовольство постепенно сходило на нет, и юноша хмыкнул, делая вид, будто все ещё немного обижен. — Хорошо. Только дай я тебя перевяжу для начала. Маг кивнул, безмолвно с ним соглашаясь, и прошёл обратно к кровати, усаживаясь на неё. Джулиан тем временем взял из ящика стола мазь с перетертыми травами, которую им оставил лекарь, и чистые бинты. Он уже несколько раз перевязывал и обрабатывал раны, поэтому здесь уж точно не налажает, как в сборе трав. Дело-то плевое, главное, действовать аккуратно, чтобы не задеть ненароком подживающую кожу и не спровоцировать кровотечение. Собрав нужные вещи в охапку, он принёс их на кровать, кладя рядом с сидящим там Ксавьером. Тот сидел смирно, дожидаясь его: должно быть, не хотел сам снимать с себя верх. Оно и понятно, рана находилась на груди, и поднимать руки в таком положении было бы проблематично, да и тревожить рану нельзя. Вздохнув, Джулиан окинул взглядом фронт работ, мысленно подготавливаясь к нелёгкой задаче, и принялся расстегивать первую попавшуюся на глаза молнию. Маг был одет в довольно замудренную одежду с множеством запахов, слоев и пуговиц, и снимать все это было напряжно. Свою-то рубашку Джулиан мог хоть через голову снять, благо, расстегивающийся воротник это позволял, а вот с нарядом Ксавьера пришлось повозиться. Большую часть его вещей он даже понятия не имел, как называть: взять, к примеру, его короткий элемент одежды, напоминающей пиджак, который почему-то был сильно укорочен и заканчивался практически сразу же на талии. Застежку от него Джулиан искал долго, мало того, что она была маленькой и незаметной, так ещё и находилась сбоку. Пока он раздевал мага, то успел уже несколько раз пожалеть, что вообще на это согласился — слишком уж долго выходило и муторно. Хорошо хоть, что он в этот раз не стал одевать свой плащ, поскольку глядя на его скошенный в сторону воротник, юноша постоянно чувствовал желание его поправить на место. Все вместе элементы гардероба Ксавьера смотрелись гармонично и вопросов не вызывали, но вот когда дело доходило до того, чтобы их убрать... Подняв взгляд на мага, он недовольно проворчал, откладывая снятую вещь в сторону: — Ты специально одеваешься так, чтобы было трудно все это снимать? Увернувшись от протянутой руки, вновь грозившей потрепать его по голове, юноша взял в руки ножницы, разрезая старые бинты и убирая их с раны. Большая часть трав уже подсохла коркой на коже, и Джулиан с досадой понял, что забыл взять воду, чтобы оттереть это все. Накладывать новые травы поверх старых было нельзя, поэтому придётся идти за водой и чистой тряпкой. Тяжело вздохнув, юноша встал с кровати, направляясь к выходу и бросая через плечо: — Подожди немного, я сейчас приду. И не вставай с кровати снова. Быстрым шагом выйдя из комнаты, он пошёл на кухню, беря таз и полотенце, висевшее на просушке после стирки. Набрав воды, Джулиан пошёл обратно, стараясь не задерживаться и внимательно смотря по сторонам, боясь расплескать воду. Он опасался, что маг не послушает его и все же встанет, например, чтобы вновь посмотреть на травы, которые юноша собрал, или чтобы выглянуть в окно. К счастью, этого не случилось: когда он зашёл обратно за ширму, Ксавьер сидел в таком же положении, в котором он его и оставил, и никаких следов открывшейся раны не было видно. Почувствовав облегчение, что ему не придётся останавливать кровотечение, Джулиан поставил таз на пол, смачивая полотенце в воде и поднося его к ране. Маг незамедлительно поморщился и прикусил губу — то ли от холода, то ли от боли. На всякий случай решив действовать поосторожнее, юноша стёр всю старую мазь с его груди, откладывая полотенце в сторону и рассматривая рану. Выглядела она гораздо лучше, чем до этого: по крайней мере, уже поджила и начала затягиваться, хотя в середине все ещё была видна глубоко порезанная ткань. В первый месяц после ранения маг выглядел настолько плохо, что он чувствовал приступ тошноты от одного взгляда на его рану, поэтому лечением занималась мать Джулиана. Постепенно юноша тоже начинал помогать ей в ухаживании за гостем — вначале приносил воду и стирал полотенца, потом искал травы и перетирал их, а уже через месяц-другой начал сам делать перевязку. Правда, долго смотреть на глубокий порез он все же не мог, поэтому старался все закончить побыстрее. Сейчас же все зажило настолько, что он с интересом разглядывал чуть розоватую ткань около раны, раздумывая, сколько ещё времени займёт полное выздоровление. Месяц? Или меньше? Ксавьер уже провел у них месяца три, не меньше — после нападения многие повреждённые дома уже успели подлатать и даже мельницу достроили, но ранение мага было слишком серьёзным и все ещё не зажило полностью. Он знал, что родители не отпустят мужчину, пока не удостоверятся в том, здоров ли он, поэтому не беспокоился о его скором уходе. Всё же за то время, что маг провел с ними, Джулиан успел привыкнуть к его присутствию, и расставаться было бы грустно. С одной стороны ему хотелось, чтобы Ксавьер вылечился поскорее и встал на ноги, но с другой терять нового друга не хотелось. Маг был отличным собеседником и рассказывал кучу интересных историй, да и разговор мог поддержать даже о явно неинтересных ему вещах вроде дел в кузнице. Задумавшись, юноша рассматривал грудь Ксавьера, мысленно сравнивая нынешнее ранение с тем, что он помнил, когда только увидел мужчину. Судя по всему, лечение помогало, заражения никакого не было, да и выглядело все куда лучше, чем до этого. Не удержавшись, Джулиан коснулся пальцем кожи около раны, и тут же испуганно одернул руку, услышав шипение над своей головой. — П-прости. Он не хотел делать магу больно, поэтому слегка растерялся, тут же коря себя за несдержанность. Даже идиоту будет понятно, что нельзя тыкать вот так просто в больное место, даже из любопытства. Решив больше не отвлекаться на глупости, он набрал мази на пальцы, начиная аккуратно распределять её по ране, стараясь действовать максимально аккуратно. Морщась от каждого прерывистого вздоха боли со стороны мага, когда он случайно задевал больную зону, Джулиан хотел было одним быстрым движением намазать самую глубокую часть раны, как вдруг почувствовал крепкую хватку на своём запястье. В недоумении он поднял голову, смотря на Ксавьера, замечая его напряжённо поджатые губы и сведенные к переносице брови. Шумно выдохнув сквозь зубы, маг ослабил хватку, но руку все же не отпустил, будто боясь, что она вновь начнёт двигаться. — Здесь я сам, хорошо? Дождавшись кивка со стороны юноши, он плавно переместил ладонь чуть выше, кладя её поверх пальцев Джулиана, и подвинул её в сторону, направляя на нужную ему траекторию. Юноша не отрываясь смотрел ему в лицо, ловя малейшие изменения эмоций на нем, и немного нервно сглотнул. Сейчас Ксавьер выглядел поспокойнее, да и морщинки между бровями немного разгладились, и он не хмурился так сильно, как когда его касался Джулиан. Должно быть, он своими действиями делал ему больно, но из вежливости и нежелания вновь указывать ему на ошибку маг терпел боль. Сердце отчего-то слабо трепыхнулось, и он вновь почувствовал приступ стыда за свое неумение, которое опять принесло только проблемы. Поглощенный собственными переживаниями, юноша не заметил, что Ксавьер уже некоторое время прекратил движения, и просто прижимает его ладонь к своей груди, смотря куда-то вниз с задумчивым видом. Чувствуя желание хоть как-то сгладить свою вину, Джулиан открыл было рот, собираясь выпалить извинения, но маг поднял взгляд, встречаясь с ним глазами, и слова отчего-то застряли в горле. Раньше он не видел мага настолько близко, и не замечал, насколько у него длинные ресницы и красивый изгиб губ. Да и глаза казались намного ярче — теперь он увидел в них ярко-голубые прожилки, тянущиеся от зрачка к краю и придававшие им сходство с ограненным драгоценным камнем, отбрасывающим блики от солнца. В горле пересохло, и на него неожиданно накатилась удушливая волна — Джулиан почувствовал, как щеки начинают гореть по неизвестной ему причине. Неожиданно почувствовав, что они находятся как-то слишком близко друг к другу, юноша резко одернулся назад, чувствуя на себе недоумевающий взгляд мага, и отвернулся, хватая чистые бинты. Ему резко захотелось закончить свое дело поскорее и уйти, поэтому он принялся заматывать грудь Ксавьера, стараясь не смотреть на него. Жар внутри все никак не хотел уходить, продолжая нервировать его, и Джулиан чувствовал, как кончики пальцев начинают покалывать в тех местах, где он касался мага. Он впервые чувствовал нечто подобное, и это заставляло сильно нервничать, перебирая в мыслях варианты, что могло произойти. Возможно, ему стало настолько стыдно от того, что он заметил, как мужчина терпит боль от его неосторожных прикосновений, лишь бы не давать ему повода вновь чувствовать себя глупо? В последний раз обмотав бинт вокруг груди Ксавьера, он завязал узел, закрепляя всю конструкцию, и отложил ножницы в сторону. Он был настолько погружен в собственные мысли, что не услышал тихих шагов за окном, поэтому заметно вздрогнул от неожиданного голоса. — Джулиан, иди помоги отцу в кузнице. Услышав слова матери, Джулиан резко дёрнулся в сторону, будто их застали за чем-то неприличным, и почувствовал облегчение. Отчего-то именно сейчас ему захотелось оказаться как можно дальше от Ксавьера, и занять свои мысли чем-нибудь другим, поэтому подвернувшаяся работа была как нельзя кстати. Крикнув в ответ, что скоро придёт, он начал собирать разбросаные по кровати бинты, остатки трав и все, что осталось после перевязки. Ему не хотелось показывать свою радость, чтобы не обидеть мага, поэтому он старался делать это не слишком быстро, чтобы тот не заподозрил излишней спешки в его движениях. — Извини, похоже, придётся сходить за травами позже. Давай сегодня вечером? Все ещё стараясь не смотреть в сторону Ксавьера, он поднял с пола таз, направляясь к двери и выходя на кухню. Поставив его в раковину, Джулиан оперся руками по разным сторонам от него, нервно кусая губу и смотря на собственное отражение. Как он и думал, щеки все ещё были красными, и это было заметно даже в грязной воде с плавающими на её поверхностью остатками трав. Вздохнув, юноша принялся тереть лицо рукавом, надеясь, что румянец сойдёт сам, и тяжело вздохнул. Что это на него вообще нашло? Он не помнил, чтобы чувствовал что-то похожее раньше, и его это порядком напрягало. Не может же он настолько покраснеть только от стыда? Конечно, Ксавьер был мастером в том, чтобы заставить его пылать от смущения, и неважно, чем оно вызвано: похвалой старшего или его мягкими уколами. Точно так же, как за ужинами он хвалил Джулиана перед родителями так, что тот спешно утыкался в тарелку, боясь поднять глаза от смущения, наедине маг мог поддеть его, заставляя пылать на этот раз уже от стыда за самого себя и свои оплошности. Но маг ведь делал то же самое уже множество раз, и обычно юноша не чувствовал ничего похожего на ощущения, испытанные им всего пару минут назад. Может, спросить об этом у матери? Нахмурившись, юноша провел пальцем по воде, подцепляя кусочек травы, и опустил в таз всю руку, взбалтывая содержимое в нем. Как ни странно, но ему совсем не хотелось говорить о произошедшем никому, как и делиться своим состоянием. Возникло чувство, что это должно остаться только между ним и Ксавьером, и рассказывать об этом нельзя даже матери, с которой у него были довольно близкие отношения. Услышав приближающиеся шаги, он спешно вылил таз в раковину, забрасывая испачканное полотенце в корзину с грязным бельём. — Иду! Должно быть, отец его уже заждался, пока он стоял над водой и размышлял, поэтому нужно было поторопиться. Выбежав во двор, Джулиан направился в сторону кузницы, чуть щурясь от яркого солнца, бившего в глаза, и рассматривая окрестности от скуки. Кузница находилась в отдалении от дома, и чтобы прийти в неё, нужно пройти пару соседей, а после свернуть налево, к сараю, где и работал Тэризла. Заметив издалека склонившегося над очередным изделием отца, он помахал ему рукой, направляясь в его сторону и вскоре зашёл в помещение кузницы.