Carnival of Lust

Приём или цирк? Или какой-нибудь карнавал? Как минимум этот вечер можно назвать ярким. Боги. Боги. Полёт фантазии гостей начинается от мелких античных нимф, восходит к олимпийцам и улетает дальше к экзотике в виде индейских божеств с непроизносимыми именами. И все эти люди, достопочтенные граждане магической Британии и не только, были послушны, соблюдая дресс-код. И они с Гарри — тоже… Очевидно, у Драко Малфоя очень яркая и очень своеобразная власть. Стоит изучить её. Едва ли для выгоды, но для порядка точно да… Общественная жизнь многих известных людей была упущением из-за того, что сразу после войны приходилось разгребать последствия режима Волдеморта буквально не поднимая головы. Малфоя было очень мало первые лет пять. Гермиона знала о нём только то, что он не сел в Азкабан и исправно делился своим золотом. Впрочем сейчас он так же мелькает в прессе исключительно сдержанно: чистая белая репутация, идеальный вид, лоск, благие дела… Никакого порока. Никакого налёта тьмы. Кристальный Малфой… И Гермиона убеждается в том, насколько прочна эта роль: в своём доме, в пятничный вечер, он нарушает пестроту толпы монохромом. Аккуратно уложенные волосы праведника, без намёка на дерзость, лёгкая улыбка блаженного. Глухое чёрное одеяние, строго в пол, украшенное… белой колораткой священника. Да вы ж посмотрите! Назначить всех богами ради забавы, чтобы самому возвыситься за их счёт. Создать хаос, чтобы нарушить его порядком. Слуга божий… Очень мило. Очень умно́. В этот миг взгляд Гермионы падает на Гарри, который так же разглядывает главного героя спектакля. Она знает, о чём он думает, и произносит это вслух, еле слышно на ухо, улыбаясь: — Фарс, фарс и ещё раз фарс. Я думаю, только идиот этого не понимает, — выдыхает она. Переплетает украдкой их пальцы. — Угадала? — Даже я не сказал бы лучше, — отвечает он, переводя взгляд на её губы. Его ухмылка божественна. — Ты неотразим… И это правда. Возможно его наряд кажется ему неуместным, но Гарри не только выглядит великолепно. Он ощущается так, вибрирует, благоухает. Поэтому в конечном итоге он притягивает такое количество взглядов. Гермиона подхватывает парящий поблизости кубок и протягивает его Гарри. Он благодарит её мягкой улыбкой и пригубляет. Его кадык дергается от глотка, и примерно в это мгновение до Гермионы доносится представление одного из гостей вечера и конкретно слова: …кафедра исторической магии. При упоминании университета сердце заметно учащает свой бой. Университет здесь, в Британии — её самый главный проект. Именно она сдвинула с мёртвой точки идею, которая долгие годы и даже века оставалась просто теорией. Прошла вперёд с гордо поднятой головой… до глухой стены извечных порядков: земли, замки, права на постройку и даже гильдия магических архитекторов официально или неофициально курируются старой аристократией. Этот пласт вечен и неподвластен, и для неё, грязнокровки, почти неприступен, несмотря на целое десятилетие смены устоев. Даже министр — почти-друг, носящий фамилию из списка священных — не в силах обойти это. А вот Малфой… Скромник-павлин со сложенным и прижатым хвостом. Очень тонко смеющийся над всеми прямо сейчас. Он ведь тоже аристократ того самого, высшего ранга, держащего ресурсы в своих наманикюренных ручках, часть этого непоколебимого, неразгрызаемого, упрямого мира. Так же может быть препоном. Знать бы… Так вышло, что Гермиона никогда не бывала на его мероприятиях — редкий раз открывающий свои двери Мэнор она предпочитала обходить стороной. Теперь приходится гадать, разглядывая этот образ неприметный на первый взгляд, и скользкий на второй, третий и далее. Его миловидная белокурая девушка рядом — с крыльями ангела, в белом платье, похожем на огромную ночную сорочку — только подтверждает эту теорию. — Ты веришь, что тут есть хоть капля святости? — задаёт она свой тихий вопрос. Лицо Гарри преображает немой сарказм. Гермионе хочется рассмеяться. Всё верно. Мерзавец. Почему-то ей кажется, что Драко Малфой не может не быть им. Такие как он сотканы из интриг, и под рясой там, можно не сомневаться, вместо яиц — Фаберже.

*****

Всё сложилось в итоге так, как и планировалось. В отсутствие Кингсли Гермиона исполнила возложенную на себя миссию превосходно. Пожала руку всем, кому надо, напомнила об истекающем сроке исполнения обязательств всем, кому надо, переговорила со всеми по списку и даже больше. Спасибо вам, святой отец. Она всегда чувствует, когда пора уходить. Для сегодняшнего вечера — это прямо сейчас. Гермиона ищет Гарри, который, находясь всё время рядом, внезапно исчез. Забралась в этот полутёмный уголок. Почему-то отсюда зал кажется строго ограждённой территорией, как будто из общей мрачной громадины высекли кусок, ярко окрасили и навешали декораций. Открыли двери и набили его людьми ради забавы. Скорее всего так и есть. Гермиона достаёт зачарованный галеон, чтобы отправить сообщение. Слышит смешки: какие-то наряженные девицы у стеночки жмутся друг к другу. Она поднимает взгляд, чтобы убедиться, что хихиканье адресовано точно не ей, но на том самом месте уже нет никого. Странное место. Некоторые люди в зале тоже казались ей ненастоящими — как филлер, искусственный элемент антуража. И ведь точно: всё это не более, чем сцена для представления. Лёгкое мерцание магического поля привлекает внимание, и Гермиона невольно замирает, глядя на тяжёлый занавес в том самом месте, где ей померещились развесёлые гостьи. А что за ним? Тянется рукой, чтобы отодвинуть в сторону. Это похоже на какое-то непреодолимое детское любопытство, но очевидно она просто расслабилась и слегка захмелела, а ноги так кстати привели её сюда… — Здесь нет ни войны, ни справедливости, — слышится бархатистое со спины. И добавляется, мягче: — Афина… Гермиона покорно оборачивается, оставив затею — уголок её губ мгновенно сдвигается вверх, а голова изображает почтительный светский кивок. Хозяин вечера отвечает ей тем же. И это их первое приветствие за… примерно лет десять. — Я… просто ищу, — пытается объясниться Гермиона. Отчего-то неловко. Сжимает мгновенно потеющий кулачок. — Он не там, — спокойно отвечает Малфой, и в его голосе отчётливо переплетена властность хозяина и мягкость духовника. Гермиона делает шаг ближе, обнаружив в себе внезапное желание поразглядывать «отче». Вблизи и в одиночку он ещё интереснее, чем в окружении могущественных гостей-божеств. Девочки в её отделе часто хихикают, поминая Малфоя не в самом пристойном ключе — деньги всегда манят и распаляют фантазии. Что ж, их отпечаток и правда играет на пользу: утонченность, холеность, дорогая фактура аскетичной, но безупречно сидящей одежды действительно заставляют забыть это же тело в его более юном виде со всем неподобающим поведением. Он открыт и закрыт одновременно. Дружелюбен лицом и руками, сложенными благоговейно, но держит границы. Бледная кожа и почти белые волосы безупречны. В светлых глазах — лёд и интерес. Он нарёк её богиней по умолчанию — так не типично для старой магической Англии. Можно ли поиметь с этого выгоду? Ответ на этот вопрос вдруг кажется Гермионе таким важным, что она позволяет расстоянию сократиться ещё больше. Ничуть не колеблется. Она никогда не была на его территории, кроме того случая, когда получила свою метку от Беллатрисы Лестрейндж. И не подходила так близко с момента, когда врезала ему на третьем курсе. Раз в десять лет можно, пожалуй. — Почему боги? — спрашивает она полушепотом. — Вроде бы далеко не Хэллоуин. — Я их коллекционирую. Этот невозмутимый ответ звучит так убедительно, что Гермиона на секундочку замирает. Однако когда строгие и до безумия правильно утончённые черты лица Драко Малфоя смягчаются, она выдыхает. — Грейнджер, хорош притворяться маленькой. В неформальной обстановке люди лучше расслабляются и открываются, и прочитать их намного легче. — Он чуть склоняет голову набок, и в этом жесте уже нет ничего святого. — Люблю это. Это выгодно. — Всех прочитал? — Тех, кто мне важен — безусловно, — отвечает Малфой, плавно потирая руки. На это Гермионе хочется ухмыльнуться, однако окончание фразы заставляет её передумать. — Иногда для этого нужно всего лишь мгновение. В ладони дёргается галеон. Это ответ. Тяжёлая драпировка за спиной Малфоя чуть колышется от волны магии, и Гермиона чувствует, как её выжимает пространство. Отчего-то ей кажется, что ещё немного, и вся человеческая начинка в нём скатится в какое-то безумие. Пора уходить. Тут пахнет ловушкой. Тут пахнет игрой. Гермионе нравится.