***
Грейнджер создала магический зонт, подняв палочку. Дождь сыпал прозрачные пули прямо в невидимую преграду над её головой. Она стояла на том самом месте, где нашли первое тело — рядом с книжным магазином, в котором работала жертва. Грант вытянул древко, поднеся острие к сигарете, зажатой в зубах у Гермионы. Она сделала долгую затяжку. — Скорее всего, он выходил с работы, когда на него напали, — заключил Грант. — Была ночь, лил дождь, свидетелей нет. Грейнджер молчала. Думала. Что-то в словах Гранта не давало ей покоя. — Нет, — она мотнула головой и повела рукой с зажатой сигаретой по траектории. — Он так же перенёс тело. Клеймо было выжжено ещё когда Питерс был жив. Может, Карточник и кинул в него Петрификус до этого, чтобы тот не кричал, но это слишком много возни. В любой момент могли появиться прохожие. Уверена, он наслаждался криками, — она обернулась на главную улицу, где в ряд выстроились бары. — Ублюдок всё просчитал. Он нёс сюда тело после того, как выжег на нём клеймо, а затем убил. — Как, чёрт возьми, он нёс тело, и никто не заметил? — Грант стряхнул пепел под ноги, выдыхая дым из носа. — Камины, — наконец ответила Грейнджер и пошла в сторону закрытого магазина. Владелец из-за страха закрыл книжный на неопределённое время. У него было алиби в ночь убийства — целую неделю он отсутствовал в городе, проводя время с женой в отпуске. Сейчас магазин и квартира над ним были полностью в распоряжении авроров. Гермиона знала, по показаниям, что камин в квартире был зарегистрирован на имя хозяина, и все перемещения через него были доступны только для него и его жены. Никто больше не мог им воспользоваться, но проверить было нужно. Грейнджер сняла сигнализацию заклинанием, код которого был только у детективов, и вошла внутрь. — Ищи в подсобке камин, проверь, открыт он для перемещения или нет, — скомандовала она Гранту, пока сама поднималась по лестнице на второй этаж. Гермиона вошла внутрь, закатывая глаза. Вздохнула, пялясь вниз, на свою промокшую обувь. Грязные кляксы следов её ботинок впитывались в светлый ковролин. Вряд ли это понравится хозяину, когда тот вернётся. Убойный отдел и так сейчас подвергался ожесточённой критике из-за «неспособности» быстро найти убийцу; наследить здесь — как насмешка и ещё один камень, брошенный в неё и её коллег. Грейнджер высушила обувь и избавилась от грязи под ногами, а потом замерла, проматывая в голове: сделал ли то же самое Грант. В маленькой гостиной было уютно. Кухня выходила прямо в большую комнату, помещения разделял круглый столик с двумя стульями. Здесь так много книг. Сразу заметно, что хозяева любили читать. Невысокий камин находился у противоположной стены. Нужно было нагнуться, чтобы войти внутрь. Гермиона проверила его на перемещение и сразу упёрлась в блок, как и ожидала. — У меня ничего, камин заблокирован, — в квартиру вошёл Грант, и Грейнджер шикнула, останавливая его рукой. Он тут же посмотрел себе под ноги, очистил обувь и там, где наследил. — Идём на второе место? Грейнджер не ответила. Она вышла из квартиры, спустилась в магазин, поискала книгу учёта и прихватила её, прежде чем уйти. — Пойдёшь на второе место преступления, — сказала она, всматриваясь в имена в журнале. — Проверь все камины в квартале. — Всю блядскую грязную работу мне? — едко стрельнул ей в спину коллега. — Грязная работа для грязного рта, Грант. — Слушаюсь, детектив, — сквозь зубы проговорил он. Гермиона могла поклясться — он не сдерживал поток ругани, когда они разминулись.***
Она перестала чувствовать горький вкус кофе после пятой кружки, только потому что в ней ощущался вкус орехового огневиски, который она подливала в надежде успокоить сердце. После обследования в Мунго полгода назад Гермионе чётко дали понять, что с таким распорядком дня и жизни её сердце просто-напросто не выдержит, как бы зелья ни помогали. К тридцати пяти годам она была на пороге сердечного приступа. Нет, Гермиона не винила в этом свою работу. Она вообще никого в этом не винила. Так сложилось, что она родилась с врождённым пороком сердца, магловским ужасным недугом. До десяти лет она перенесла две операции на сердце, и в последствии, когда родители узнали о том, что дочь родилась волшебницей, в них поселилась надежда после общения с директором школы. Дамблдор сразу же направил её в Мунго для дальнейшего обследования. Колдомедики были знакомы с магловскими болезнями. К сожалению, лечение отличалось от привычного для самих волшебников, ведь она не была чистокровной. Зелья, настои — всё это помогало справиться и нормализовать жизнь Гермионы. С чётким указанием: не волноваться, не нагружать себя физически. Отец был в ужасе, когда на третьем курсе Грейнджер вступила в гриффиндорскую команду по квиддичу в качестве загонщика, но именно в воздухе Гермиона ощущала себя свободной. Была только здесь и сейчас. Между небом и землей проблемы со здоровьем вылетали из головы, сдуваемые порывами ветра. Было лишь одно желание — чтобы её команда победила. Адреналин качал жар по венам, толкая её вперёд. Родители пытались уговорить её покинуть команду. Грейнджер, конечно же, понимала их беспокойство. Но и не желала жить в страхе, что следующий день может оказаться для неё последним. Как можно лишать себя удовольствий? Как можно идти вперёд мелкими шагами, когда ей хотелось бежать? Всегда хотелось. Слишком взрывным был её характер. Болезнь выбрала не ту… Она никогда не сидела на месте. На шестом курсе, в Хогсмиде, во время того, как компания её друзей обедала в кафе, они стали свидетелями работы авроров. Наблюдали в окно, как на улице появились красные плащи служителей закона, тут же арестовав мужчину. Сплочённость авроров поразила её. Все действия — появиться с хлопком, окружить преступника, взять под арест — заняли меньше тридцати секунд. Только потом она узнала, что этот мужчина был одним из самых разыскиваемых воров в Великобритании. Тягу к закону взрастил в ней отец. С самого детства они вместе смотрели фильмы и сериалы про полицию. Сколько кассет с боевиками хранилось у них дома? Она сейчас и не вспомнит. Но может чётко сказать, что объединяло все эти фильмы: добро всегда побеждало зло справедливостью. Чтобы перейти в убойный отдел, Грейнджер проработала в гражданском шесть лет, она была среди тех самых красных плащей. Сейчас же форма не столь важна. Достаточно лишь значка на груди. Гермиона перестала романтизировать свою работу много лет назад, когда столкнулась с реальностью. Нет… В фильмах точно всё приукрашивают. Всегда бравые детективы спешат на помощь в любое время, со свежим цветом лица, и ни в одном глазу у них не видно заёбанности. На самом же деле, в реальной жизни, работа служителем закона обрекала на одиночество. Мало кому удавалось построить крепкую семью, работая в убойном, где офис становился вторым домом. Где в сердце нет места ничему, кроме работы. Бессонница, тревожность, дёрганность. Всё это шло в комплекте. Так Гарри и ушёл обратно в гражданский отдел, когда в его жизни появились дети. Однажды он признался ей, что порой скучает по тем временам, когда они оба день и ночь искали преступников и испытывали наслаждение, когда этих ублюдков сажали в Азкабан. Но он ни о чём не жалел. Семья для него была на первом месте. И, как оказалось, здоровый сон. Чёрт, сколько Грейнджер нормально не спала? Она посмотрела на настенные часы и тут же откинулась в кресле, вытянув ноги. Половина первого ночи. Перед ней стопка бумаг и отчётов. Грейнджер отпила из кружки алкогольный кофе, задержав взгляд на колоде карт. Стук в дверь. — Опять будешь спать здесь? — Пак вошёл внутрь, надевая пальто. Гермиона стала свидетелем его семейной ссоры пару месяцев назад. Супруга Пака примчалась в отдел поздно ночью, отчитывая мужа за постоянные задержки на работе. Она не знала, что Гермиона была такой же полуночницей. Пак успокоил жену, пообещав, что скоро выйдет на пенсию, но пока ему нужно завершить дела. — Вы видели психологический портрет? — она пристукнула подушечкой пальца по пергаменту. — Грёбаный педант. «Преступление совершено мужчиной. Высокие умственные способности. Расчётливость в каждом действии. Педантичен во всём. Возможны психические отклонения. Примерный возраст от сорока до пятидесяти лет…» Всё это было в отчёте. Гермиона столько раз его прочла, что можно было наизусть пересказывать. У них было мало того, за что можно зацепиться. Ублюдок всё сделал чисто. Пак застёгивал пуговицы на пальто, качая головой. — Грейнджер, — мягким усталым тоном произнёс он, — я знаю, что ты всегда на полную отдачу работаешь. Но, Мерлина ради, иди домой и проспись. Прими душ. Выглядишь дерьмово. Она не ответила, сев прямо и размяв плечи. Посмотрела на документы. Её всегда раздражал отцовский тон Пака, пусть и появляющийся в такие редкие моменты. Её начальник был в комиссии, когда она подавала документы на перевод с гражданского в убойный. Он сразу же увидел в ней потенциал и убедился в этом выводе, когда в первую неделю работы в его отделе Гермиона поймала преступника в одиночку. — Спасибо за совет, мистер Пак, я ещё немного задержусь. — Я только что выгнал домой Остина, не заставляй меня прибегать к словам, которыми я его огрел. Она выдохнула, поднимая взгляд. — Почему? Потому что я женщина? — не сдерживая едкую ухмылку. — Боитесь, что мои уши не выдержат? Начальник вжал пальцы в переносицу и уже как-то отчаянно выдохнул. — Нет, чёрт возьми, — выплюнул он, глядя на неё. — Потому, что ты мой лучший детектив и… Он повёл взглядом от её шеи к груди и тут же отвернулся. Он знал о её недуге. Грейнджер догадывалась, почему Пак хотел поставить её на своё место после того, как уйдёт в отставку. Ей наконец удастся «не бежать», сломя голову, а спокойно сидеть в отделе без угрозы для здоровья. — У меня всё хорошо. Я прошла осмотр в Мунго, — она сглотнула. Однажды Пак уже угрожал ей долгим отпуском, чтобы она отдохнула. — Вы не можете… Только не сейчас! Он свёл брови и чуть приподнял руку, успокаивая её. — Ты ведёшь эти дела, ты их и закончишь. Только, дьявол… — тон голоса стал более грубым, — иди проспись! — Слушаюсь, — кивнула она и нехотя поднялась на ноги. Она знала, что он не уйдёт, пока не убедится, что Гермиона последовала его приказу. Грейнджер надела пальто, собрала документы, но её тут же остановил начальник. — Не смей брать домой! — отчитал её. — Ты точно не уснёшь! Через несколько неловких минут, пока Пак ждал её у выхода из убойного, они вошли в лифт, который помчался вниз, стуча громоздкой конструкцией. Гермиона обдумывала план обмана, чтобы пропустить начальника вперёд к камину, а самой вернуться в офис, но все мысли прервались. На четвёртом этаже лифт остановился, и Грейнджер увидела, как плечи Пака напряглись. Он распрямился и кивнул вошедшему. — Мистер Малфой, доброй ночи, — он прочистил горло. — Тоже задержались на работе? И это так неловко… Начальник пытался начать разговор, а Гермиона сделала шаг в сторону, появляясь из-за спины Пака. Она поймала взгляд напротив. Малфой стоял между двумя охранниками, вежливо улыбаясь в ответ. — Мисс Грейнджер, — кивнул министр. — Драко. В неё влетел локоть Пака, округлившего глаза на её фривольность. Малфой, приподняв руку, разрядил атмосферу: — Всё в порядке, мистер Пак. Мы с Гермионой старые приятели. Да и время для формальностей уже позднее. Как всегда, он вежлив. Как всегда, потрясающе выглядел. Как всегда, Гермиона думала о нём только в сексуальном плане. Гештальт, который они так и не закрыли между друг другом… Пак пробормотал о том, что их отдел всеми силами занимается преступлениями. Вся его речь смешалась в кашу. Грейнджер стояла, подперев лопатками стену лифта. Она смотрела в глаза Драко, который, в свою очередь, слушал начальника, но каждую третью секунду смотрел в ответ. Она, чёрт возьми, считала. Ей не хотелось думать о том, как она сейчас выглядела. С пучком на голове, с тёмными кругами под глазами. С обкусанными ногтями и в рубашке, которую не меняла два дня, пока ночевала в отделе. Ей просто плевать. Она чётко понимала, что, как бы ни выглядела, ей ничего не светило… Это даже смешно. Малфой шёл впереди них, его окружали два амбала, провожая от лифта. Пак с Гермионой держались позади, наблюдая за спиной министра. И в тот момент, когда Драко вошёл в камин, то наконец обернулся. — Доброй ночи, мистер Пак, — попрощался он и взглядом мазнул по Гермионе с лёгкой улыбкой на губах. — Гермиона… — Драко… Он исчез в камине, оставляя охрану в Министерстве. — Вперёд, — кивнул начальник на камин, тут же в пух и прах разбивая её план. — Грейнджер! — До завтра, — кивнула она, прощаясь, и наконец исчезла.***
В её квартире не было ванны. Она не любила лежать в горячей воде, зная, что с таким распорядком дня могла запросто уснуть и там же умереть, захлебнувшись. Вот настолько она приходила домой уставшей. Проще потратить последние силы, удерживая себя на ногах, стоя под душем. Ещё несколько движений, чтобы принять лечебные зелья, запивая их виски. Совсем немного, просто чтобы помочь себе уснуть. На часах полвторого ночи. Вряд ли её сон будет долгим, но всё же Грейнджер поставила будильник на семь утра. — Боже… — она вытянулась в мягкой кровати, не веря своему счастью. Взмах палочки, чтобы приоткрыть окно, впуская в комнату шум начавшегося дождя как колыбельную. Гермиона ещё несколько минут поворочалась в кровати, пытаясь заблокировать мысли о работе. Свела ноги, думая о том, чтобы просто подрочить и успокоиться. — Дьявол… — прошипела она и повернулась на спину. Рука застыла под резинкой белья. У неё вообще не осталось сил, даже на фантазии. Придумать сюжет секса в своей голове? Проще просто включить порно на стареньком ноутбуке. Но опять же… столько телодвижений. «О, нет… Нет. Нет. Нет». Этот мерзавец заполз в её мысли. Драко, мать его, Малфой… Зря они сегодня пересеклись. Это пробудило в ней воспоминания. Она помнила, как он смотрелся в форме капитана Слизерина на поле. Гермиона помнила, как он летал и как ловко орудовал битой, отбивая бладжеры от своих игроков. Кажется, впервые они начали общаться после первого совместного матча. Им было по тринадцать. Грейнджер удалось сбить двоих из команды Слизерина, и Гриффиндор вышел по очкам вперёд. Но в самый последний момент её предчувствие заглохло от торжества. И Драко воспользовался этим, запустив бладжер прямо в неё. В тот день Грейнджер рассекла бровь. И в тот день Малфой впервые заговорил с ней, встретив в дверях больничного крыла. Он извинялся. Говорил, мол, не думал, что так сильно ударит и повредит её лицо. — Ты переживал за моё лицо? — неожиданно вслух сказала тогда она. Драко застыл на мгновение, не зная, что ответить. Грейнджер смотрела на то, как парень пытался хоть что-то из себя выдавить. То хмурился, то отводил взгляд. Он смущался. Смутилась и она. Пытаясь исправить положение, Грейнджер вытянула руку, ударив его по плечу. — Хорошая была игра, Малфой. Я не в обиде, — и повела руку вниз, для рукопожатия. Его мозолистая ладонь была чуть вспотевшей, но Драко уверенно пожал в ответ, похвалив и её игру. Наверное, с того момента началось их общение. Каждый раз, когда они виделись на поле во время тренировок, Драко приветственно кивал ей, раздражая свою команду и команду противников. Так уж сложилось, что дружба между соперниками была табу. Но им как-то удалось наладить общение друг с другом. Наверное, потому, что Грейнджер не ожидала его извинений. Не ожидала его красных щёк от прилетевшего вопроса. Тогда это казалось обычным общением приятелей. Знакомых. Когда она перешла на четвёртый курс, то, прибыв в Хогвартс, как и каждый ученик, столкнулась с шоком, когда совы принесли вести. Министр магии, его супруга и сын подверглись нападению. Люциус и Нарцисса были убиты, Драко удалось спасти в Мунго. Статьи гласили, что, возвращаясь с ужина, на семью напали. Мужчина обездвижил Малфоев. Сначала горло вспороли отцу, пока мать и Драко безмолвно смотрели на эту казнь. Второй была Нарцисса. Грейнджер страшно было подумать, что испытывал парень, глядя на то, как его родителей убивают. Думая о том, что он будет следующим. Это всё, что она знала. Убийцу так и не нашли. Драко появился в школе спустя шесть месяцев с туго затянутым воротником на шее. Никто не знал, как выразить соболезнования. Как поддержать его. Мало можно найти слов в такой ситуации. Но время шло. Гермиона к концу года увидела его на тренировке. Он вернулся в команду, сев на метлу спустя долгое время. Гриффиндор только заканчивали, собираясь в раздевалки. Грейнджер зависла над полем, наблюдая за тем, как Малфой поднимался в воздух. Они встретились взглядами, и Драко первый ей кивнул. Гермиона ощутила облегчение. Укол в сердце. Ей было безмерно жаль его. Но, видя, как Драко приходил в себя, стало намного легче. Сложно было представить, какие скорбь и страх таились в нём. Но нужно было отдать ему должное. Он держался. Это случилось на последнем курсе Хогвартса. Прямо на вечеринке в честь окончания школы. Выручай-комната шумела музыкой, смехом. Гарри целовался с Джинни, и Гермионе не хотелось смотреть на друзей, засовывающих языки в рты друг друга. Она хотела засунуть язык в того, кто, чёрт возьми, не выходил из её головы. Она смело признавалась себе, что Драко ей нравился как парень. Как самый сексуальный парень на поле в этом обтягивающем костюме. Она могла увидеть его мышцы на плечах сквозь тонкую спортивную водолазку. Смотрела на то, как он зачёсывал челку назад. На то, как вытирал пот полотенцем. Всё в нём было красиво. Движения, походка, голос. Его манеры. Он травил её. Дело не в гормонах. Дело в его поведении. В чёртовом вежливом поведении. Порой едком, когда они перебрасывались ругательствами во время матча, но всегда с улыбкой на губах. Без обид. Грейнджер даже помнила, когда начал ломаться его голос. Когда он стал хриплым и низким. Бархатным. Чёрт. Он был полностью в её вкусе. Красив, высок, атлетично сложен. Весь такой правильный, без изъяна. И, зная свою натуру, Гермионе хотелось оставить след после себя, потому что больше шанса не будет. Все они уедут завтра по домам. Грейнджер ценила свою смелость. Ведь именно она понадобится ей в будущем, когда поступит в Аврорат. Именно смелость будет толкать её вперёд, не боясь ничего. Ни своего больного сердца, ни ситуаций, с которыми она столкнётся. Да, судьба та ещё штука. Грейнджер нашла Драко на балконе второго этажа, наблюдающего за всеми. Он словно не был во всей этой атмосфере вечеринки. Конечно… Ведь именно он вызвался быть трезвым, чтобы держать всё под контролем и не дать сокурсникам попасться. — Привет. Грейнджер поставила локти на поручни, глядя на танцующую толпу. Она чувствовала, как приятно от Драко пахло. Наверняка дорогущий парфюм. Порой, пролетая на метле мимо него, она улавливала этот запах хвои и древесины. — Гермиона, — он повернул голову, тепло улыбаясь. «Не делай так, идиот, ты убиваешь меня». — Не весело? — нелепый вопрос слетел с её губ, но она засмеялась, маскируя неловкость. Спасибо пуншу от Блейза, он действительно развязывал язык. — Почему же, — он опёрся локтями о перила, копируя её позу. Она чувствовала, как он смотрел на её профиль. Щёки горели. — Ты не проводишь время со своей девушкой? — вот за этот вопрос она ненавидела себя. Он хмыкнул и перевёл взгляд на танцпол под ними. — Гермиона, ты же знаешь, что я не в отношениях. Или же веришь сплетням? Или… — он вновь повернул голову, теперь распрямляясь, держась за поручни, — ты отчаянно ищешь пути, чтобы что? Вот он. Вот та его прямолинейность, дерзость, как на поле во время игры, которая так сильно её привлекала. Та опасность. Грейнджер выпрямилась, повернувшись к нему всем телом. Она спокойна. Но он не знал, как сильно билось в её груди сердце, почти щемило от волнения. — Чтобы сделать то, о чём я так давно думаю, — сказала она правду. К чёрту ложь в последний день Хогвартса. Драко сощурил глаза, разглядывая её лицо. Он слишком громко думал. — Ты хочешь меня, — заключил он. О, Боже. Ещё как. Она не ответила на эту очевидность, сжимая зубы, держа лицо. В нём дерзости столько же, сколько и в ней, что Драко и доказал. — Тогда чего ты ждёшь? — спросил он со стальным спокойствием. Кажется, дверь на балконе позади них призвал Драко, попросив у тайной комнаты уединения. Грейнджер не помнила, как они в неё вошли. Не видела, как выглядело это помещение. Она помнила лишь ощущения. Помнила, какой твёрдой была его грудь, когда она толкнула его на диван. Помнила, как он расставил широко ноги, и помнила, как садилась на него сверху. — У тебя был опыт? — послышалось в полутьме, и Грейнджер зависла. Прямо в тот момент, когда их губы чуть ли не коснулись друг друга. — Да, а ты… — она проглотила слова, пытаясь рассмотреть выражение его лица. — Нет. Господибоже. Гермиона пыталась сохранить рассудок. Пыталась по крупицам понять, что только что услышала. Как, чёрт возьми, это возможно? С его внешностью, с его репутацией. С его… — Удивлена? — спросил он в тот самый момент, когда его горячие ладони впились в её ягодицы. — Да… — сказала она прежде, чем подумала. Но через секунду осознание от этого снесло её крышу с корнями. Желание подчинить его расползалось по её венам. Скотское желание быть его первой. Мысли сокрушали голову. Она всмотрелась в его губы и понеслась вперёд, страстно впиваясь, лишаясь рассудка окончательно. Отсутствие опыта она ощутила моментально в неловком поцелуе. Он приоткрыл глаза, свёл брови, пытаясь повторить её движения. — Малфой, — она отстранилась на несколько сантиметров, шепча ему в губы, — просто повторяй за мной. Его пальцы вплетались в копну волос Гермионы, притягивая её за затылок. И теперь это не поцелуй. Это как борьба за первенство. Неумело. Но к чёрту эту его неопытность, когда он так сильно рукой сминал её бедро, толкая на себя. Её крошило на куски от осознания того, что он целовался с открытыми глазами. С хмурыми бровями, наблюдая за её реакцией. И когда Грейнджер услышала его первый гортанный стон, то вцепилась в его водолазку, чтобы помочь снять её. Он отстранился, скидывая водолазку, снимая её назло медленно, всё ещё глядя ей в глаза. Вот тогда она и увидела это. Так близко. Так неожиданно вспомнив об этом. Длинный толстый шрам на горле Малфоя. Бледный, ровный. Драко заметил её внимание, но ни капли не смутился. Он чуть наклонил подбородок, скрывая увечье, облизнув губы. Так его взгляд был направлен на Грейнджер исподлобья. Так жадно. Так цепко и горячо, приклеивая её намертво к себе. Чёрт… Ей хотелось привстать на коленях, чтобы самой щёлкнуть пряжкой на его ремне, но в этот самый момент они услышали, как кто-то, судя по голосу — Блейз, тарабанит по дверям. — Блять, — Грейнджер упёрлась лбом в разворот его плеча. — Драко! Там, кажется, Филч! Он привёл Макгонагалл! Малфой хмыкнул, видя разочарованную реакцию Грейнджер. Коснулся её подбородка, приподнимая лицо. — Что ж. В другой раз. В другой раз. В другой раз В другой раз, который так и не случился. Выпускников разогнали по общежитиям, и утром все отправились по домам… — Блять. Грейнджер повернулась на бок, так и не сумев расслабиться. Сон коснулся её на несколько часов, пока не прозвенел будильник.***
В офисе пергаменты и папки летали по воздуху, приземляясь то на одном столе, то на другом. Грейнджер заметила, как в отверстие её двери влетела стопка бумаг, резко приземляясь перед ней. Всё заляпано круглыми пятнами от кофе. Она свернёт шею Гранту, если он ещё раз позволит себе так нахально относиться к документам. Рабочий день давно завершён. Скоро пробьёт восемь часов, но убойный не смолкал. Она слышала, как из-за двери доносились разговоры. Споры. Ей не хотелось глушить комнату, просто потому что нужно всегда быть начеку. Когда сработала вызывающая сирена, отдел смолк. Грейнджер, подхватив пальто, в мгновение ока вылетела в офис, она смотрела точно таким же взглядом, как и все здесь присутствующие. Каждый из них ожидал страшного. — Грейнджер и все детективы из её группы — за мной! — Пак наспех надевал пальто, направляясь к выходу. Уже стоя у ресторана, куда вызвали авроров, Грейнджер сжала палочку в руках, проходя через отгораживающую от зевак и репортёров линию. — Это новое убийство? — Сколько жертв? Мерзость от осознания. Мерзость от увиденного сковала её по рукам и ногам, пока над телами внутри ресторана возились колдо-криминалисты. Пак поднял на неё взгляд, и ничего хорошего в нём не было. Он в ужасе. В ресторане горел свет. Круглый стол посередине сервирован на четверых. На стульях сидели четыре жертвы — двое мужчин и две женщины. Грант ругался, помечая в папку масти и карты, выжженные на лбу людей. Два вальта закрывают масти и две дамы — пики и трефы. — Он начал убивать женщин, — проговорил Пак. — Боюсь подумать, кем будут «короли», — произнёс Остин с отвращением в голосе. — Я допрошу свидетелей. Он вышел из ресторана, пока Гермиона рассматривала лица жертв. Мужчинам на вид около тридцати, когда женщины разного возраста. Примерно пятьдесят и двадцать. Гермиона уверена, что, как и у предыдущих жертв, между ними не было ничего общего. — Грант, свяжись с родственниками, — скомандовала Грейнджер, вновь поручив ему нелёгкую работу. Начальник курил в углу ресторана. — Это животное должно сдохнуть, — он окинул взглядом место преступления. Гермиона смотрела в окно, на людей, она знала, что защитное заклинание скрывало всё, что происходило внутри. Но изнутри всё прекрасно видно. В горле ком. Дышать становилось тошно, но всё же она потянулась к пачке сигарет. Сегодня они здесь надолго. — Я выйду покурить, — отчиталась она. Пак не возражал. Он вообще ничего не ответил. Гермионе хотелось глотка свежего воздуха, а затем глотка никотина. Она опёрлась плечом о входную дверь, слыша все эти крики и разговоры перед ней. Людей сдерживали авроры. Они не видели детектива, она всё ещё под куполом. Грейнджер выдохнула дым, не чувствуя, как холод кусал кожу. Как волос касался мелкий дождь. Она с ужасом понимала, как сейчас Грант будет докладывать родственникам жертв о случившемся. Толпа перед ней вытягивала головы, кричала. В лицах читался первобытный страх. Грейнджер вела взглядом по волшебникам, как вдруг позади толпы заметила тёмную фигуру в шляпе. Грейнджер прищурилась. Наблюдала. Каждый детектив знал, что убийцы часто возвращались на места преступлений по разным причинам. Кто-то убедиться, что не оставил следов. Кто-то — чтобы увидеть скорбь и ужас на лицах родных, дабы получить от этого дополнительное удовольствие. Мужчина намеренно стоял позади всех. Он не так заинтересован, как другие. За эту минуту он ничего не выкрикнул, не вытянул шеи, не попытался пройти вперёд, чтобы посмотреть. Выдох. Гермиона схватила палочку и вышла из защитного купола, чтобы аппарировать, но в тот момент, когда она появилась в поле зрения зевак, они заорали, посыпались вопросы, пока у Гермионы крошилось под рёбрами предчувствие, которое, чёрт возьми, не подвело. Мужчина резко отвернулся, пытаясь быстрым шагом уйти дальше по улице. — Стоять! Она аппарировала через толпу, срываясь на бег. Эта погоня похожа на хлопки. Подозреваемый аппарировал, и Грейнджер, услышав холопок слева, переместилась туда, стреляя обездвиживающим, которое он заблокировал. — Блять… Сердце таранило грудную клетку. Лёгкие ошпаривало от кислорода, который Грейнджер жрала глубокими глотками. Они бежали и аппарировали. Всё, что она сейчас понимала — это то, что он силён в дуэли и ловок. И, сукин сын, это тот, кто им нужен! Ноги промокли в лужах, как и рубашка, и брюки. Гермиона чувствовала, как давило виски от страха не догнать. Мужчина повернул за угол, оказавшись в тупике. Гермиона тут же выстрелила себе за спину ловушкой-заклинанием. Он не сможет быстро выбраться или аппарировать. Начался бой. Грейнджер блокировала его заклинание, и в тот самый момент, когда её зрачки сузились от яркой вспышки, сиплый рваный вздох застрял в её глотке. Застрял в её вспоротой глотке. Она даже ничего не поняла сначала. Просто ощутила жгучую боль. Гермиона схватилась за шею, с каждой секундой отчётливее ощущая, как тугими струями хлестала кровь. Это мгновение. Боль сковывала по рукам и ногам. Горло заливала кровь. Она глотала её, чувствуя горячий вкус железа. Грейнджер отчаянно пыталась зажать длинный разрез на гортани, пыталась остановить кровь, падая на колени. Глядя на то, как грязная лужа окрашивалась багровым. Глядя на то, как пара ботинок остановилась перед ней. Глядя на то, как в лужу упала карта. Бубновая дама… И мир заглох в один момент, когда Гермиона упала вперёд, теряя сознание.