Звезда упала

      – Ну что, дочка, – мужчина, чью голову уже покрыл иней седины, хлестанул кнутом по крупу лошади. – Расскажешь, от кого так бежала?       – Вот всё тебе сразу выложи, да на блюдечке поднеси, – нарочито ворчливо отозвалась приятной наружности женщина, рассматривая лопнувшую миску и улыбаясь. Было видно, что она попросту дразнит мужа. – Дай девчонке успокоиться и отойти от произошедшего, а после уж и расспрашивай.       Дорога, на удивление, выдалась лёгкой и недолгой. Пару раз делали остановки на «покурить», но в целом ехали без длительных привалов. Большую часть пути, когда до ближайшей живой души (за исключением всякого зверья, водившегося в этих краях) было не менее мили, можно было даже не прятаться под пыльной потрёпанной мешковиной, что вызывала еле сдерживаемый чих. На случай неожиданной встречи со странствующими путниками, во избежание неудобных и ненужных вопросов, наряд девушки скрывало от чужих глаз тёмно-коричневое, местами истончившееся от постоянного использования покрывало из жестких шерстяных ниток, накинутое на плечи.       Эту дорогу называли одной из самых оживлённых во всей Стране Огня. Местность, которую они проезжали, утопала в зелени и была весьма живописной, отчего порой возникало желание стать художником и предать кисти открывающиеся пейзажи, дабы увековечить их. В основном путь пролегал через густой лес, состоящий преимущественно из лиственных пород деревьев, мелких кустарников и орешника. Периодически попадались лужайки, пестрящие различными цветами, и даже небольшие ручьи с кристально чистой водой, весело убегающие вглубь леса. Иногда, когда колесо случайно натыкалось на небольшой камушек, из повозки доносился стук глиняной посуды.       Дзихири, как могло показаться со стороны, любовалась открывающимся пейзажем, подставляя лицо солнечным лучам и периодически поправляя рыжие пряди, выбивающиеся из пучка. На деле же, в голове девушки проносилось множество тревожных мыслей, вперемешку с радостными, каждая из которых требовала её внимания. Особенно волновало воспоминание о собственной смерти и столь необычное «воскрешение», если его можно назвать таковым. То ли судьба оказалась слишком благосклонна и направила душу рыжеволосой (с сохранением физического сосуда – тела) в лучший мир, то ли приготовила для неё иное испытание, для выполнения предназначения данной души.       – Вот вы, бабы, – мужчина беззлобно усмехнулся и потеребил усы. – Всегда друг дружку выгораживаете и защищаете. Вот покуда знаешь, что она сейчас не придумывает какую-нибудь сказку для нас, стариков?       – Больно ты понимаешь, – парировала женщина. – Посмотрела бы я на тебя, будь ты молодой напуганной девкой, – она подсела ближе к мужу, указывая на бракованный товар, который не удалось продать. – Ты глянь, сколько треснуло…       Как только повозка тронулась, оставляя позади рынок с его шумом толпы и запахом пряностей, а немного погодя – и сам город, Аро действительно задумалась, как объяснить добрым людям своё поведение, а главное – кем представиться. Она всё ещё толком и не выяснила, где именно находится, какой сейчас год и почему в период развития высокотехнологичных устройств и господства равенства полов эти странные люди продолжают эксплуатировать животных в качестве средства передвижения и диктовать женщинам их «истинные» желания и стремления. Этот мир, ещё не изведанный и оттого не понятный, ассоциировался с периодом Средневековья.       К этому выводу подводило и отсутствие у людей телефонов, сленга в разговоре, а также машин от обычных легковых до посевной или уборочной техники, что обычно используется в полях. Анализ информации приводил к ещё большей путанице в голове. Сознание кричало о невозможности телепортаций во времени и пространстве, а мозг твердил что открывающийся перед взором мир – чуждый, расположенный за пределами изученной Вселенной. С каждой минутой рыжеволосая убеждалась, что теперь ей придётся более тщательно подбирать слова, чтобы не сойти за сумасшедшую или, того хуже – за вражеского шпиона. Хотя, честно признать, шпион из неё вышел бы явно так себе.       «Если скажу, что бежала от нелюбимого жениха, – проносилось в голове. – То могут начать уговаривать вернуться, осуждать за легкомыслие, читать нотации… Нет, так не пойдёт. Если скажу, что служанка, – девушка мельком взглянула на женщину. – Не поверят, одежда из более хорошей ткани, чем их. Ещё хуже – могут начать искать хозяина, чтобы вернуть. Кто знает, какие тут порядки… За знатную даму тоже не сойду, – теперь уже взгляд сместился на мужчину. – Ни поведением, ни видом…»       Лошадь фыркнула, мотнула головой и сделала пару шагов в сторону, норовя сойти с намеченного маршрута. Услышала ли она мысли Аро и решила таким образом высказать мнение, захотела ли полюбоваться поближе распустившимися у дороги одуванчиками или просто показывала свой свободолюбивый характер – неизвестно. В траве что-то зашуршало, а спустя несколько мгновений оттуда выпорхнула необычная темно-синяя птица с ярко-красным хвостом. От неожиданности рыжеволосая вздрогнула и пугливо осмотрелась. Кажется, это получилось слишком резко и нервно.       – Всё хорошо, милая? – женщина с опаской коснулась шершавыми пальцами края цветастого рукава кимоно. – Беспокоит чего?       – Всё в порядке, спасибо… – тихо отозвалась Дзихири, отводя взгляд. Больше всего сейчас хотелось спрятаться, прижать колени к груди и зарыдать. Но мозг активно протестовал и буквально кричал, что сейчас – не время и не место.       – Тебе наверняка сейчас нелегко, – вкрадчиво проговорила женщина, с нежностью глядя на девушку. – И мне бы очень хотелось бы помочь тебе.       – Дорогая? – мужчина удивлённо обернулся и кинул взгляд на жену.       – Думаю, ты понимаешь, – продолжила та, лишь махнув рукой в сторону любимого. – Что мы не сможем помочь тебе, если не поймём тебя. А чтобы понять, нам нужно хоть немного узнать о тебе, – она замолчала и с некой толикой печали посмотрела на попутчицу.       «Кажется, – Аро взглянула прямо в глаза собеседнице. – Кажется, я знаю, кем могу представиться, чтобы это выглядело наиболее правдоподобно… Или наиболее глупо?»       – Я понимаю… Простите, – довольно громко выдохнув, Дзихири зажмурилась, словно набираясь смелости перед рассказом. – Моя история… Не слишком примечательна. Мои родители умерли около трёх лет назад, я осталась сиротой... Вчера я должна была выйти замуж за одного очень хорошего господина, – для большей чувственности она постаралась придать голосу плаксивости и сжала кулаки так, чтобы ногти впились в ладонь. – Это была выгодная партия для такой сироты, как я. Так все говорили, – она с осторожностью подняла голову, старательно изображая на лице смесь из грусти, смиренности и страха. – Но сразу после объявления нас супругами, его… его убили.       – Как?! – удивленно воскликнула женщина, прикрыв рот ладонью.       – Он отлучился на пару минут… – Аро пыталась выдумать более реальное развитие событий. – А потом вернулся с ножом в спине.       – С ножом? – мужчина включился в разговор, заинтересованный рассказом. – Дочка, а нож ритуальный был? – лошадь вновь получила кнутом по крупу. – Вдруг, это и вовсе кунай был, а не нож? Может, кто-то из недоброжелателей нанял шиноби, чтобы убрать твоего жениха? Он переходил кому-нибудь дорогу?       – Дорогой… – женщина словно пыталась мягко приструнить мужа.       – Не знаю, – рыжеволосая неосознанно пожала плечами. Нужно было «дать заднюю», чтобы не появилось больше уточняющих вопросов. Теперь к неизвестному слову «шиноби» добавилось такое понятие, как «кунай». Оставалось только по наитию догадываться, что это означало некую вещь, которой можно убить. – Я толком не рассмотрела, к нему… к его телу… сразу родня набежала. А потом кто-то из них сказал, что это из-за меня… Что он за мои грехи поплатился, – Дзихири поправила сползающее покрывало, специально поёжившись и стараясь додумать историю до конца. – Они… они требовали…       – Сати? – кажется, это слово само вырвалось из уст слушательницы.       – Дорогая, это пережиток прошлого… – кнут снова хлестанул по крупу лошади. – Никто не будет сейчас сжигать вдову вместе с мужем. Сейчас практически все кланы…       – Не встревай, – женщина беззлобно осадила супруга. – Тебя хотели очистить огнём?       – Да, да… – где-то в душе промелькнула радость, что не пришлось придумывать самой, поскольку фантазия, как назло, куда-то испарилась. Словарный запас тем временем пополнился ещё одним термином. – Но я никому не причиняла зла… Но они не слушали…       – Коли мужа убили прямо на празднике, – мужчина посмотрел на девушку через плечо. – Почему ты не в свадебном наряде?       – Дорогой! – шикнула на него женщина.       – Вы правы, – рыжеволосая слабо улыбнулась, пытаясь успокоить мысль о том, что её ложь вот-вот раскроется. – Я попросила последний раз прогуляться по городу. В свадебном платье это было бы очень странно, поэтому мне разрешили переодеться.       – Бедная девочка, – женщина покачала головой, а её руки были сложены, будто в молитве. После она вновь развернулась к мужу. – Сакайда Кидзаэмон…       – О, как заговорила, – усмехнулся тот. – Ну… Я, конечно, вдов не очень приветствую, – мужчина почесал затылок, не отвлекаясь от дороги. – Но время сейчас неспокойное, войны, делёжки… Кто знает, где твой муж успел делов-то натворить…       – Поживи у нас, – женщина взяла девушку за руку. – Может, грех на душу возьму, приютив тебя. Но иначе сердце разрывается, отпустить такое дитя в жестокий мир, – она покачала головой. – Можешь звать меня Эри, этот ворчливый дед, – она указала в сторону супруга. – Как ты уже поняла, Кидзаэмон.       – Дзихири Аро…

***

      – Бабушка, бабушка, – маленькая рыжая макушка выглянула из-за колосившейся пшеницы. Спустя несколько мгновений оттуда показались обожжённые крапивой и поцарапанные сухими ветками ноги, руки и перемазанная ягодами мордашка. – Бабушка, смотри, какой я венок сплела!       Дитя старательно обежала посевы, всё же втоптав несколько колосков в пашню и подошла к симпатичной женщине лет пятидесяти, волосы которой уже тронула седина. Та сидела на дубовой скамье под образовывающими живую арку листопадными кустарниками пируса, также широко известного под незамысловатым названием «ирга». В руках у неё блестели спицы, мастерски набирающие петлю за петлёй, отчего прямо на глазах появлялось аккуратное полотно, ещё не ставшее полноценным изделием. Её спина была на удивление ровной и прямой, а зелёные глаза, больше похожие на кошачьи, источали некоторую смиренность, спокойствие и безграничную любовь к миру.       – Ты ж моя умница, – слабо улыбнулась женщина, отвлекаясь от работы и смотря на воодушевлённого ребёнка. – Ай, хороша!       – Бабушка, – девочка подбежала ещё ближе и протянула руки, пытаясь обнять. – Бабушка, а можно, когда мама приедет, – большие карие глаза на секунду виновато опустились. – Можно я ей венок отдам, а сама с тобой останусь? Я тебе новый сделаю, честно-честно, более красивый и подходящий к твоим глазам!       – Ну что ты, – женщина ласково погладила малышку по голове. – Мама ведь тоже по тебе скучает, она любит тебя…       – Не любит, – насупилась рыжеволосая, уткнувшись носом в плечо прародительницы. – Она только и знает, что со своими мужчинами смеяться, а мне запрещает даже из комнаты в туалет пойти, если у нас кто-то в гостях, – девочка чуть отстранилась и топнула ножкой, скрестив руки на груди. – Ненавижу этих мужчин. Они все сладости у меня съедают. Бесполезные существа!       – Дзих, – брови бабушки слегка поднялись, а улыбка стала более виноватой. – Внученька, мама хочет найти тебе нового папу…       – Не хочу нового папу! – малышка била руками воздух и периодически подпрыгивала, смешно раздувая ноздри от детского негодования. – Я хочу жить с тобой!       – Хорошо, моя маленькая, – проговорила женщина. – Я поговорю с мамой, и, если ты будешь хорошо себя вести, то она отпустит тебя пожить со мной. Но тебе нужно очень хорошо себя вести. Договорились?       Рыжеволосая энергично закивала, улыбаясь во все зубы и излучая неподдельное счастье. Несмотря на то, что ее маленькое требование ещё не было исполнено до конца, да и к тому же стояло условие для выполнения, она знала – бабушка точно поговорит и постарается убедить мать в необходимости переезда девочки – хотя бы на какое-то время. С бабушкой действительно было легче, она не только дарила любовь и заботу, но и давала свободу действий (естественно, в рамках разумного), что было крайне необходимо любому заводному и активному ребёнку, к которым и относилась маленькая Аро.       Только вот, чего Дзихири больше боялась и не хотела, так это слушать возгласы матери о том, что родная дочь её ненавидит, что эта самая дочь – неблагодарное существо, наплевавшая на близких и требующая немедленного исполнения всех своих желаний, даже мимолётных. Последнее, к слову, было не чистой правдой. Хоть малышка, как и все дети, росла любознательной, непоседливой и малость капризной, это не мешало ей оценивать и анализировать свои желания через призму детского понимания мира. Иными словами, девочка не требовала в магазине каждый раз куклу или шоколадку, но попросив что-либо, обязательно приводила аргументы, которые, как ей казалось, были весьма убедительными.       – Бабушка, – Дзихири вмиг посерьёзнела, а лицо приобрело озадаченный вид. – Пообещай мне, что что бы не случилось – мы всегда будем вместе!       – Ну что ты такое говоришь… Иди сюда, – женщина вздохнула и раскинула руки, приглашая обняться. – Конечно, я всегда буду рядом с тобой, – продолжила она, поглаживая мягкие рыжие волосы. – Я ведь живу в твоём сердце. Или нет? – зелёные глаза хитро сощурились, но в уголках всё равно были заметны задорные смешинки.       – Да, да, – закивала маленькая Аро. – Но я хочу, чтобы ты не только была в моём сердце, но и здесь, – малышка показала подле себя, чем вызвала беззлобный звонкий смех у своей бабушки. – Рядом со мной, вот.       – Я постараюсь, моя хорошая…       – Думаю, мы сможем ужиться, – женщина вошла в довольно просторное, но практически пустое помещение, зажигая по пути несколько свечей. – Пойдём.       Основную часть комнаты занимали стеллажи с различной керамической посудой (в основном непримечательной, без рисунков и ярких акцентов: миски, тарелки и самые простые, без особого изящества чаши, несколько ваз), а также три тумбы, поставленные в ряд и формировавшие своеобразный островок для расчета покупателей. На удивление, здесь было два больших окна с широкими подоконниками (на которые при желании можно было забраться с книжкой и чашечкой какао, дабы почувствовать себя романтичной и мечтательной натурой). В остальном же, было пусто и оттого немного неуютно. Не нужно быть очень внимательным человеком, чтобы понят, что семья не могла позволить себе лишнее, да и, возможно, не волновалась об убранстве пространства, нацелившись лишь на его назначение.       Помещение это было частью дома семьи Сакайда и являлось местным магазином посуды и прочей утвари, созданной из глины. Сам дом располагался в деревне с замысловатым названием «Конохагакуре но Сато» или сокращённо «Коноха», которая должна была стать, по словам Эри, «величайшей процветающей деревней с очень способными ниндзя-шиноби и мирным небом над головой». Как выяснилось, деревня только отстраивалась, не без помощи неких «Сенджу», что не так давно заключили перемирие с некими «Учиха». Женщина упомянула ещё несколько различных названий и имён, но Аро просто не могла сходу воспринять поступающую информацию, из-за чего ей пришлось изобразить сильную утомлённость от дороги и предшествующих этому событий и переживаний.       Пока Кидзаэмон разгружал лошадь, Эри поманила рыжеволосую за собой, приоткрыв еле заметную дверь, которую скрывал очередной стеллаж с гончарными изделиями. Девушка оказалась в небольшом коридоре, откуда можно было попасть в три комнаты: кухню-столовую, где помимо нескольких тумб, печи и стола с четырьмя табуретами ничего не было, комнату четы Сакайда (женщина сказала о ней вскользь, не заостряя особого внимания) и ещё одну, свободную, где обычно хранились ненужные вещи. Полноценной ванной комнаты, в привычном понимании современного человека, в доме не было: в огороженном дворе стояло подобие бани, к которой примыкал уличный туалет. С одной стороны, ничего страшного в этом не было, но рыжеволосая почувствовала брезгливость.       – Есть у нас одна комната пустая, – Эри открыла дверь в свободную комнату. – Она небольшая, да и слой пыли там уже полувековой…       – Спасибо, – Дзихири произнесла больше на автомате, пытаясь сохранить остатки самообладания. Всё-таки, усталость от насыщенного неизвестным дня давала о себе знать. – Мне не нужно чего-то больше, всё хорошо.       – Я уберу эти тюки завтра, – женщина кивнула на несколько мешков. – Сегодня, думаю, можно прибрать небольшой угол, чтобы можно было нормально поспать, – её ладонь указала в сторону ширмы, за которой виднелась пара деревянных ящиков. – Кидзаэмон вытащит эти ящики, после мы немного приберём и можно будет постелить ко сну.       Аро слабо кивнула, как бы давая понять, что информация ею принята, и продолжила осматривать комнату, как бы знакомясь с новым жилищем. Госпожа Сакайда на некоторое время удалилась в спальню, откуда принесла чистую сменную одежду – мужские тёмные штаны и такого же цвета водолазку с длинным рукавом, которые по виду были намного скромнее прежней и чуть великоваты в ширь. Кажется, они были велики даже её мужу, что порождало немой вопрос – а кому вообще могли принадлежать эти вещи? В любом случае, выбирать не приходилось, главное для начала – выжить и хоть немного обустроиться. А комфорт и роскошь – дело наживное.       Кидзаэмон и правда без лишних комментариев со своей стороны помог выудить ящики, но оставил их до утра в комнате, освободив лишь угол для сна. Не сказать, что вынести их было нельзя – скорее, не хотелось привлекать внимание соседей на ночь глядя, да и отдохнуть с дороги не помешало бы всем троим. Дзихири подвинула ширму, обозначая себе место для сна, после чего вместе с Эри принялась прибираться, куда только дошли руки. Работа двигалась быстро, поскольку основная задача была – создать условия, возможные для сна, а остальное завершить можно и на следующий день. По ходу дела женщина рассказывала истории, которые действовали на удивление успокаивающе. Создавалось впечатление, словно они знакомы уже много лет, и Аро наконец остановилась у неё в гостях.       – Завтра я схожу к торговым рядам, – Эри пробежалась взглядом по открытым поверхностям, оценивая работу на завтра. – Посмотрю, почём нынче молодёжная одежда, и, если получится, прикуплю тебе пару вещей, – она кинула грязную тряпку в ведро, а после перевела взгляд на девушку и улыбнулась. – Всё будет хорошо, переживём.       – Я приберусь в комнате завтра самостоятельно, вам не стоит волноваться… Вот, – Дзихири вынула запутанную в причёске длинную тонкую позолоченную шпильку с плоским круглым украшением на конце, случайно выдрав пару волосков, после чего принялась вытаскивать вторую с противоположной стороны. Женщина удивлённо и немного недоумённо посмотрела на неё. – Думаю, это можно продать.       – Ох, дорогая, – госпожа Сакайда покачала головой. – Тут мне просто так никто не даст продать эту вещицу, она выглядит довольно дорого для такой, как я. Полно тебе… – увидев поникшее лицо девушки, она немного растерялась. – Есть у меня один знакомый, кто может помочь назначить цену и продать твои кандзаси… – Эри резко спохватилась и собралась выходить из комнаты. – Так, думаю, пора поужинать и начать готовиться ко сну. Пойдём.       – А я… – рыжеволосая немного запнулась. – Я могу вас попросить кое о чём?       – Конечно, – женщина остановилась и замерла в ожидании.       – Называйте меня просто Дзих, пожалуйста, – с каждым произносимым словом голос Аро становился всё тише, словно она боялась быть осмеянной.       – У тебя очень красивое имя, – брови хозяйки дома изогнулись «домиком», но это ничуть не портило её лица. – Зачем его укорачивать?       – Меня так бабушка всегда звала… – истерический комок образовался в горле, из-за чего голос стал более хриплым, а глаза заслезились.       – А что глаза на мокром месте? – Сакайда растерялась, но старалась не показывать вида и выглядеть непринуждённее. – Выше нос, дочка! – женщина лучезарно улыбнулась и вышла из комнаты, не забыв поманить девушку за собой.       Ужин прошёл по большей части в тишине и некоторой неловкости, но какого-то негатива это не вызывало. Под видом сильной усталости, рыжеволосая поспешила оставить супругов наедине. Весь день она старалась изобразить из себя человека этого мира и тщательно подбирать слова, что удавалось весьма недурно, но в то же время отнимало много сил и времени. Всё время хотелось высказать своё мнение через ругательство, спросить о таких привычных для неё вещах, как смартфон, ноутбук или кофемашина. Но их отсутствие в поле зрения на протяжении всего пути от рынка до нового дома явно говорило о том, что место во Вселенной (а может, и за её пределами), где теперь находилась Аро, не располагало такими благами высокоразвитой цивилизации.       Отсутствие привычных предметов вызывало ломку. Хотелось снова что-нибудь «погуглить», полистать ленту новостей в социальных сетях, посмотреть романтичную дораму, почитать очередную книжку по повышению продаж… Или, на крайний случай, позвонить бабушке и рассказать про странное взаимодействие окружающих друг с другом и обсудить дикое снисходительно-требовательное отношение по отношению к женщинам. Бабушка бы поняла, приняла и обязательно поддержала – она всегда так делала. И осознание того, что голос и образ любимой прародительницы теперь будет доступен только в воспоминаниях (которые, к сожалению, имеют свойство стираться и притуплять чёткость линий), острым ножом проходилось по сердцу, с каждой секундой раня всё сильнее.       Закрыв поплотнее дверь комнаты, Дзихири села спиной к стене в облюбованный ею угол и заплакала, стараясь всхлипывать как можно тише…