you're such an idiot.

      Он смотрит на меня из-за стенки, стоя справа от входа. Его зрачки всё так же пылают фиолетовым, поэтому его агрессивная стадия, видно, ещё не прошла. Но почему он не нападает? Чего дожидается?       — Вот я и нашёл тебя. Опять! — видно, ждал, когда я обращу на него внимание. Одна едкая усмешка, и его тяжёлые ноги зашаркали ко мне. Безвыходная ситуация. Будь у меня с собой зажигалка, я бы подожгла его… Хотя, на самом деле, я бы этого не сделала. Что-то бы меня удержало. Но что?       — Спрингтрап, пожалуйста, остановись, — может, помогут простые, мирные переговоры? Тем не менее, остаток инстинкта самосохранения потянул меня назад, чтобы быть на безопасном расстоянии от Пружинного, — Поверь мне, я сама ничего не знаю об аттракционе… и я в ужасе от того, что здесь происходит… Я хотела бы узнать ответ хотя б на один вопрос, касающийся странностей этого места! В том числе и на тот, что касается твоего прошлого…       Аниматроник неумолимо приближался, но не перебивал меня, наблюдая за каждым моим движением.       — Что ты знаешь о Фазбер Энтертейнмент? — вдруг задал вопрос он, когда понял, что я больше ничего не скажу.       — Только странные слухи… и больше ничего.       — Какие именно слухи?       — О том, что пятеро детей, пропавшие без вести, на самом деле убиты и их тела были спрятаны в костюмах аниматроников.       И вдруг Спрингтрап упал на колени и, закрыв глаза ладонями, пронзительно закричал, будто испытывая от моих слов физическую боль. Послышалась что-то вроде задыхающегося всхлипа, и фиолетовые глаза уставились на меня. На его лице не было улыбки, только глаза, уже буквально пылающие от агонии, выражали, казалось, боль всего мира.       — Это я.       Он встал, стремительно приблизившись ко мне вплотную. Позади меня всё та же холодная стена, и отступать было некуда. Но мне даже… нравилось всё это?       — Это я, Уильям Афтон, — проговорил он, не сводя с меня глаз и на это раз наблюдая сверху вниз по-настоящему, — Тот самый Афтон, который хладнокровно убил этих невинных детей. Моя жизнь до убийств… была тем ещё дерьмом. Я начал страдать от тяжёлой депрессии после гибели младшего сына. Клара водила меня к психологам и психотерапевтам, но я не промолвил и слова ни на одном из приёмов. Я вправду хотел поделится хоть чем-нибудь, но что-то внутри меня держало голосовые связки и не давало мне говорить. Из-за этого врачи не смогли назначить лечение, которое смогло бы вернуть меня к прежнему состоянию... и мне пришлось дальше бесцельно существовать в сером мире, где надо притворятся, что со мной всё в порядке. Но после того, как я ощутил, как отрадно наблюдать, что не только жизнь твоего ребёнка увяла из-за «несчастного случая», мне захотелось ещё. И ещё. И ещё. Этот круг нельзя было разорвать, ведь только он возвращал краски в мою жизнь. И в итоге я стал таким, каким ты видишь меня сейчас. Трупом внутри пружинного костюма, которым движет скорее демон, чем остаток настоящей души. Он появился внутри меня ещё при первой жизни и именно он заставлял меня молчать и убивать, поглощая истинного меня и питаясь адреналином. После моей смерти души убитых мной детей забрали его силу. И все тридцать лет, что я был заточён в запечатанной, «безопасной» комнате, он спал, впитывая любую энергию, оставшуюся в той пиццерии. Сейчас он пробудился, голодный и жаждущий. И на этот раз намерен убить тебя, но, по старинке, моими руками.       Я не проронила и слова. Глаза защипали то ли от приближающейся угрозы, то ли от осознания пережитого другим человеком ужаса, и слёзы начали тихо скатываться по мои щекам, как крохотные водопады, скользя к подбородку и падая то на пол, то на рубашку.       — Что мешает тебе сделать это прямо сейчас? — вполголоса спрашиваю я, смотря в дыру его живота, где проглядывают бледно-красные жилы и остатки органов.       — Я… не знаю, — его большой палец стирает сверкающие дорожки от слёз с моих щёк, — Может, демон каким-то образом успокоился? Посмотри в мои глаза.       Я слабо поднимаю голову. Зрачки уже не такие яркие, но фиолетовый цвет так и не отпустил их.       — Кое-что поменялось.       — Мои зрачки стали прежними?       — Нет. Фиолетовый лишь стал бледнее.       Мы какое-то время смотрим друг другу в глаза, а потом молча разглядываем наши лица. Трещины, провода, торчащие из них, шрамы, проходящие сквозь оба глаза, левое ухо, половина которого утеряна временем, зубы, сделанные из того же материала, что и весь костюм. И нижняя челюсть, из-за которой еле видно малиновый остаток лица, некогда принадлежавшего Уильяму Афтону, — отцу троих детей и любящему мужу, которому сейчас приходится томиться в личном аду, наполненном физическими страданиями и муками самобичевания.       И вдруг возникли странные чувства, бешено летающие по извилинам моего мозга. Почему мне так хочется… сделать это? Можно ли считать, что я достигла окончательной стадии потери рассудка, додумавшись до такого? Определённо. И я не противостояла этому. Сходить с ума — так на полную катушку.       Я наклонила его голову поближе к своему лицу, прикрыла глаза и поцеловала его чёрный нос. Потом посмотрела на него, желая пронаблюдать реакцию. Он спокойно смотрел на меня, и зрачки стали ещё ярче. Это напугало меня, и я мягко оттолкнула его, рефлекторно прижавшись к стене спиной.       — Боже мой, извини меня, — я вытерла ладонями лицо, оставив их на уровне глаз, чтобы не видеть, как яростно меняется лицо Афтона, — Я перестала контролировать себя, не убивай меня, прошу, прошу…       — Дурашка.       Спрингтрап встал в исходное положение и убрал руки с моего лица. Я зажмурилась, не желая смотреть страху в глаза. Он мягко усмехнулся и я почувствовала… прикосновение его маски к моему лбу?       Открыв глаза, я увидела, что его зрачки всё ещё пылают (даже, наверное, ещё сильнее, чем пару секунд назад), но на лице не было злобного оскала. Оно, скорее, выражало что-то вроде… нежности? Почему он вдруг стал таким хорошим со мной?..       — Это было… очень мило, — он непроизвольно улыбнулся, положив в жменю моё маленькое для его огромных рук лицо, — И я не мог не ответить тебе тем же. Потому что, кажется… я чувствую к тебе что-то. Что-то, что последний раз испытывал по отношению к моей жене. А это было ох как давно. Я почти забыл, каково это… любить кого-то. Но ты напомнила мне об этом и я безмерно счастлив, что рядом с тобой ощущаю так много радости.       Мне кажется… что и я чувствую то же самое. Любовь к Спрингтрапу. А точнее, самые настоящие чувства, в которых долго не хотела признаваться даже самой себе. Да, может, я и вправду окончательно слетела с катушек, но как это может волновать меня сейчас?       — Я люблю тебя, Спрингтрап, — вполголоса сказала я, будто надеясь, что он не услышит. Почему-то даже сейчас, поняв и приняв свои чувства, я глупо упрямлюсь ответить взаимностью. Но он услышал меня, мягко улыбнувшись.       — И я тебя… Л/И.       — Ты помнишь моё имя?       Вопрос, скорее, риторический, но гибрид ответил на него тем же прикосновением маски, имитировавшим поцелуй. Холодным, но таким искренним.       — И что мы будем делать? — спросила я, позволив ему взять меня за руки.       — Завтра рабочая неделя наконец закончится. И поэтому я хотел бы предложить тебе кое-какую авантюру.       — И какую же?       — А вот придёшь завтра ночью, и всё обсудим. В мельчайших подробностях, — он задорно покачал головой, играя моими руками в своих ладонях.       — Твои глаза всё ещё фиолетятся, — улыбнулась я. Пружинный вскинул брови и рефлекторно протёр их рукой. Я усмехнулась, — Не уверена, что это поможет.       — Я думаю… они окрашиваются не только во время агрессии, но и тогда, когда я испытываю сильные чувства.       — Наверное, ты прав.       Шестичасовой колокол торжественно объявил об окончании смены.       — Что ж, эта ночь запомнится мне надолго, — хихикнула я. Спрингтрап кивнул, соглашаясь со мной, и положил руку на поясницу, провожая меня до ближайшего выхода. Я посмотрела на него вопрошающе, на что он удивлённо поднял брови.       — Почему ты так смотришь?       — Это выглядит так, будто ты, как вчера, меня выгоняешь.       — А чего ты хотела?       — Пройтись с тобой до дальнего выхода, конечно же! Глупыш.       Я беру его за руку, и мы неторопливо идём по длинным коридорам аттракциона, которые сейчас уже не ощущаются жутко, а больше по-домашнему. Странное, но по-своему приятное чувство. И вот мы почти дошли до выхода, как Спрингтрап остановился возле комнаты, где я впервые нашла его, потупив взгляд на дверь.       — Что такое?       — Просто… вдруг вспомнил кое-что, — он смотрел всё туда же.       — Хочешь рассказать?       — Может, завтра.       — Ишь, какой интриган, — задорно сказала я, обвив его правую руку ладонями. Он посмотрел на меня с довольно гордым видом. Видно, ему жуть как нравится факт того, что он мне интересен и я вовсе не стесняюсь этого показывать.       — Да, я такой.       Мы оба тихо смеёмся и идём дальше. Вот и выход. Если честно, я совершенно не желала уходить… Мне хотелось проболтать с ним до позднего утра, окружить его тем, чего ему так долго не хватало и уснуть в его заботливых, шершавых от щетинистого меха костюма, но по-своему уютных объятьях… о чём я и решила заявить.       — Я хочу остаться.       — Нет, Л/И, тебе надо отдохнуть, — аниматроник настойчиво, но осторожно направил меня за плечи к выходной двери.       — Но я могу поспать и в офисе…       — Исключено! Ты многое пережила сегодня, тебе нужен максимально комфортный и здоровый сон, — прозвучало очень серьёзно, но как же, блин, мило. Я не сдержалась и поцеловала то, до чего смогла дотянуться сейчас — пуговку на его солнечном сплетении. Он опустил голову на меня, и зрачки, которые уже успели стать нормальными, на пару секунд заискрились фиолетовым цветом.       — Обо мне ещё никто так не заботился, — заметила я, наклонив голову вбок и теребя провода, торчащие вокруг его шеи. Он взял мои руки, притянул к себе и одарил прикосновением, повторившимся уже в третий раз. Да, всё это время он «целовал» меня исключительно в лоб. Будто стеснялся прикасаться до других частей лица. Надеюсь, это временно и скоро он будет вести себя смелее.       — Звучит довольно грустно, но я рад, что стал первым, — сказал Афтон, обнимая и поглаживая мою голову.       — Осторожнее, сейчас волосы растреплешь, и буду выглядеть как чепушило, — пробубнила я, прижимаясь к твёрдому телу и стараясь не падать лицом в дыры с не самым приятным содержимым.       — Мне кажется, ты всегда выглядишь прекрасно, — сказал Спринграп, отпуская меня, — Думаешь, я смотрел на тебя так часто потому, что хотел надавить превосходством? Я получал эстетическое удовольствие от твоей мимики и изящности движений. Просто очень хорошо это скрывал.       — Умение льстить у тебя даже после смерти не пропало? — я улыбнулась, опять поцеловав пуговицу.       — Мне незачем делать это сейчас, — он ласково провёл указательным пальцем по щеке, разглядывая моё лицо, — А теперь ступай. До завтра… милая.       Он прикрыл глаза и уткнулся в мою щёку, но на этот раз «поцелуй» длился чуть дольше, что придало ему большей искренности. Именно ради этого и стоило немного задержать прощание.       — А наши взаимоотношения становятся ближе, — я игриво прищурилась, улыбнувшись, — До завтра, Спрингтрап.       — Доброй ночи, Л/И.       Чувствую, что и так достаточно задержала и себя, и Спрингтрапа, поэтому, не оставив последнего прикосновения, а просто улыбнувшись, ухожу, напоследок кинув взгляд на его лицо. Надеюсь, этот зрительный поцелуй до него дошёл.       Я осмотрела здание перед тем, как наконец уйти домой. Рассветные лучи легли на огромную вывеску с жуткой, зубастой мордой Фредди. Он держит своими когтистыми лапами слова «ужастики Фазбера», будто обозначая своё место в этом аттракционе. Забавно, что он, на самом деле, здесь совершенно бесполезен, и настоящим королём страха провозглашён Спрингтрап. Умеют же не оправдывать ожидания эти боссы из Фазбер Энтертейнмент.       Я посмотрела на вывеску в последний раз, с улыбкой вздохнула и ушла, погрузившись в усталые, но радостные мысли.