Зимняя ночь

      Он проснулся раньше нее, как обычно.       Какое-то время лежал, прислушиваясь к ее дыханию, держа ее, обнимая, чувствуя щекотное прикосновение ее растрепанных волос. И улыбался.       С тех пор как она поселилась у него в доме, утром он всегда улыбался.       Потом осторожно выскользнул из постели, укрыв ее и подоткнув одеяло. Спустился вниз. Просыпаться вместе с ней тоже было хорошо, к этому Бен быстро привык — к ленивым и сначала сонным поцелуям, которые становились все горячее; к тому, как хорошо было чувствовать ее под собой, когда он наконец переворачивался с ней в руках, подминая под себя; как она обнимала его за шею, как нежно вздыхала, как приоткрывались ее губы, когда он двигался не торопясь, чувственно, наслаждаясь каждым мгновением.       Но ему нравилось и это — спускаться вниз раньше нее, разжигать огонь в камине, молоть зерна, ставить на плиту турку. И когда Рей появлялась на лестнице, заспанная, мило взлохмаченная, протягивать ей кружку кофе со сливками. Нравилось, когда ее день начинался так — с жеста заботы. Нравилось ее баловать. Нравилось, что такая жизнь становится для нее привычной.       Да, он знал, что есть шрамы, которые никогда не исчезнут, что пережитое останется с ней навсегда, как бы он ни хотел стереть это, заставить ее забыть обо всем, начать жизнь с чистого листа. Его мучило чувство вины — за то, что даже не подумал искать ее тогда. Впрочем, тот период жизни вообще не вызывал у него ничего, кроме ощущения холода и пустоты. Тогда он старался убить в себе даже малейшую тягу к семье, теплу и свету, к счастливому прошлому; старался стать таким, каким его хотел видеть Сноук — без слабостей и сожалений. Тогда “невеста” Рей Палпатин была частью детства, о котором он хотел забыть, и ему легче было поверить, что она и правда давно умерла где-то на улице. Это ожесточало, это давало возможность просто стереть из памяти все, что было до. Не думать и не вспоминать.       Только потом он понял, что прошлое убить невозможно. Никакое. Никак. Даже то, которое по-настоящему этого заслуживало, — как то, что довелось пережить Рей. Но можно было хотя бы просто сделать так, чтобы оно осталось там — в прошлом.       Бен с удовольствием наблюдал, как она меняется. Отмечал, что ей уже давно не снились кошмары и она не вскрикивала во сне. Что она пару дней назад не стала есть подгоревший край пирога, который он передержал в духовке. Что ее болезненная худоба исчезла, ребер давно уже не было видно, а небольшая грудь даже округлилась, и ему доставляло особенное удовольствие накрывать ее ладонями, чувствуя приятную упругую тяжесть.       Сверху послышались шаги.       — Дбрутррр…       Рей спустилась по лестнице, улыбаясь, такая уютная — в его рубашке и носках, с отметиной на шее, которую он ей оставил вчера.       Бен подал ей чашку кофе и она, украдкой зевнув, устроилась на стуле.       — Мрф… спасибо. — Сделала глоток. — Представляешь, что сегодня приснилось?       — Ммм?       — Такой сон прямо… Как будто мы с тобой где-то… в космосе. На какой-то планете. И мы… деремся на мечах!       — На мечах? В космосе? — усмехнулся он, отпивая свой кофе.       — Ну… они были такие… как бластеры. Только мечи. И светились. У тебя красный, а у меня синий.       — А почему мы дрались?       Она задумалась, снова глотнула из чашки.       — Не помню. Просто дрались и все. Точнее, там было вообще все как-то запутано. Кажется, сначала ты сорвал с меня какие-то бусы.       — И ты поэтому на меня кинулась с мечом?       — Мммм… Нет. Не поэтому. Это было… Очень секси. Не знаю. Ты был такой весь… — Она кокетливо взглянула из-под ресниц, — … весь в черном, перчатки, этот огромный меч, плащ развевается за плечами, такой суровый и решительный, но дрался как будто не в полную силу. Я на тебя наскакивала, а ты просто… отбивал удары. Мы еще оба были мокрые, вокруг море и огромные волны, нас постоянно заливало водой, а мы деремся на каком-то железном обломке и я почему-то, как дебилка, в легкой белой футболке. Или в тунике.       — Значит, мы деремся, а ты в мокрой футболке…       — Ага. Видимо, это тебя отвлекало, — она хихикнула.       — А тебе, видимо, не хватило вчера после скраббла, мм?       Она все с тем же кокетством закусила губу и отвела взгляд, как будто хотела сказать “да, не хватило”. С некоторых пор игра в скраббл у них превратилась… в отдельный вид состязаний. Рей тоже заводилась в процессе, как и он, и если проигрывала, то начинала горячиться и доказывать, что она права, а он не прав, какое слово есть, а какого нет, и даже швыряла в него словарем. А когда он прижимал ее к полу, пыталась кусаться и смешно обзывала его то “абрикотином”, то “монадой”, то обещала запихнуть ему “архитрав прямо в дискурс”. И ему так нравилось ее целовать, когда она была вся разгоряченная и нарочито сердитая, нравилось чувствовать, как она сдается, как не может ему сопротивляться, как целует его в ответ, как потом сама дергает на нем рубашку, требуя, чтобы он скорей разделся. Нравилось брать ее почти грубо, не сдерживаясь, нравилось, что она уже так готова, нравилось, что у них это выходило с такой яростью и страстью, и потом было так хорошо просто лениво лежать возле камина и целоваться.       — Ммм… — ответила она неопределенно. — А что если это значит, что… мне нужно наконец почитать научную фантастику?       — Или что мне нужно с тебя чего-нибудь сорвать…       — Или что я должна сшить тебе плащ из занавески?       — Или что нам… неплохо было бы съездить на море?       — У меня нет паспорта, — просто сказала она.       — Эту проблему можно решить, — спокойно заметил Бен, не позволяя себе слишком задумываться о том, почему у нее нет документов. Отрезал ей хлеб, подвинул масленку.       — Ммм… — Она взяла банку с вареньем и попыталась ее открыть, потом протянула ему. — Ты опять закрутил слишком сильно. Медведище!       Ему нравилось, когда она называла его медведем. А самому нравилось называть ее принцессой. Он чувствовал, как она на это отзывалась, как расцветала. Как ей это было нужно — снова почувствовать себя особенной. Как будто он так мог вернуть ей часть счастливого прошлого. Принцесса и медведь…       Он открыл банку.       — Скоро кончится, — объявила Рей, заглядывая на дно.       — Внесем в список покупок.       — Летом надо будет собрать тут ягоды и сделать варенье. Я так делала… раньше. Когда удавалось добыть дешевый сахар… И лишний газ для плитки. Собственно, так я на твой дом и наткнулась летом.       — Ммм… А медведя в лесу встретить не боишься?       Он вдруг представил это — лес, пахнущий хвоей, теплая, нагретая солнцем кора деревьев, бабочки над цветами, далекий стук дятла. Рей на светлой полянке у зарослей малины, увлеченно собирающая в корзину сладкие ягоды. Подкрасться, схватить ее, перекинуть через плечо, а потом утащить под елку и там…       — Нет, — ответила она таким тоном, будто прочитала его мысли.       …быстро и сильно, держа ее на весу, подхватив руками под бедра, когда она будет хвататься за него и, закрыв глаза, стонать от удовольствия.       — Не боюсь.       

***

             Он быстро расчистил снег перед крыльцом и занялся дровами — в холодном коридоре нарубленных поленьев осталось мало, а по радио передавали, что вечером возможна буря. Лучше сделать запас.       Скинув куртку, Бен достал топор… как вдруг дверь открылась, и на крыльце появилась Рей — одетая, укутанная в шаль и почему-то с корзинкой.       — Ты… куда?       — Прочитала, что зимой можно заготавливать хвою.       — Хвою? — переспросил он.       — Ну да. Собирать ветки. А потом снять иглы и измельчить с сахаром. У нас же есть мясорубка? А то в ступке долго… Зимой деревья в спячке, и в хвое больше всего аскорбиновой кислоты. Надо сделать запас.       — Эрмм… Запас хвои. В сахаре.       — Да. Отличное средство от кашля. Ну и для иммунитета. Весной часто авитаминоз!       Бен всегда поражался, какая она была выдумщица, его принцесса. Наверное, именно это и позволило ей не просто выжить… а не сломаться. Он мог бы сказать, что в аптечке есть средство от кашля и витамины, что все всегда можно купить в аптеке, и фрукты для профилактики авитаминоза есть в магазине, но вместо этого просто кивнул и улыбнулся.       — Ну, давай. Я как раз закончу с дровами.       Ему всегда нравилось этим заниматься. Вкладывать всю силу в удар, смотреть, как полено разлетается пополам. Слышать этот хрусткий, звонкий звук. Чувствовать, как пахнет дерево.       Раз, два, три!..       Он выпрямился и обернулся, переводя дух. Рей, тоже обернувшись, смотрела на него — такая хорошенькая и милая в своем уютном наряде и с корзинкой в руках. Среди бабушкиных вещей она нашла и старое шерстяное платье, и теплые колготки, и шаль, и меховую шапочку. И все это так ей шло. Словно она была… волшебницей, живущей в лесу.       Барышня-крестьянка, подумал он, вспомнив недавно прочитанню повесть. Во всех ты, душенька, нарядах хороша…       

***

      После обеда Рей устроилась у камина и достала из рукодельного ящичка пяльцы и лен, найденные в бабушкиных вещах. Разложила возле себя мулине в моточках, старинные ножницы-цапельки. В гостиной все еще пахло хвоей, которую она перемолола в мясорубке, перетерла с сахаром и разложила по банкам. Как будто снова вернулось Рождество.       — Что нового у Петруши Гринева?       Бен отложил книгу и потянулся.       — Все хорошо. Маша Миронова упросила императрицу его простить.       — Это мне нравится больше, чем то что ты читал на прошлой неделе. Да, глубоко, но… слишком уж грустно. Сплошная драма и надрыв…       — Да… Но я подумал, что жалко, что в детстве я не читал таких романов. Мне больше нравилась стрельба и верховая езда, возиться в гараже с отцом, а книги… Если и читал, то в основном приключения. Может, если бы знал, то не стал бы… Не знаю. Воображать себя сверхчеловеком, который “имеет право”... — Он вздохнул и поднялся на ноги. — Хочешь, сварю какао?       — Хочу! — тут же радостно отозвалась она.       Бен достал большую жестяную банку, куда пересыпал какао из магазинных упаковок, — тоже еще бабушкину, старинную, с уютным рисунком. Принес с холода молоко и поставил кипятиться в маленьком ковшике.       Вспомнил, как варил ей какао в тот первый день нового года. Когда у нее еще было опухшее от слез лицо и холодные пальцы. Как она взяла кружку двумя руками, как у нее дрожали губы. Как он разжег потухший камин, а потом сел рядом с ней, обнял и чувствовал, как она постепенно согревается и оттаивает. Как потом, когда она отставила чашку, снова притянул ее к себе на колени. И как они сидели так, пока не стемнело.       А потом спали вместе — как это было с самого первого дня их встречи. И все снова стало так, как должно было быть. Как было предначертано… Но он вдруг подумал, что если бы не их прошлое… может быть, они не смогли бы так понять и принять друг друга? Может быть, у обоих было бы слишком много гордыни, ожиданий, предубеждений и себялюбия? Может быть, брак богатых наследников обернулся бы крахом? Может быть…       — А еще надо записать… купить семена, — сказала Рей, облизывая верхнюю губу.       Бен подумал, что если сейчас ее поцеловать, то она будет на вкус как какао. Но если сейчас ее поцеловать, то вряд ли он сможет остановиться… Нет, ладно, лучше подождать до скраббла, пусть пока занимается своим вышиванием и сидит у камина, такая уютная.       — Вот, кстати, — сказал он. — Я тоже думал, что можно пока выращивать зелень на окне. Хотя бы базилик. Мне как раз нужно для готовки.       — Тогда будем возделывать свой сад! — улыбнулась она, отставила чашку и вернулась к вышивке.       Бен встал, чтобы посмотреть, какой рисунок она выбрала. На льняной ткани карандашом были намечены цветки сирени и шиповника.       

***

      Ему выпали какие-то совершенно дурацкие буквы, и Бен нахмурился, понимая, что опять проиграет. Не то чтобы он был против, учитавая то, чем обычно заканчивались его проигрыши, но все же… Какого черта? Рей с коварной усмешкой выложила слово из пяти букв и взяла себе еще пять косточек. Черт!       Он встал, с трудом удержавшись от того, чтобы не пнуть доску, включил радио.       — Можешь сразу сдаться.       — Вот еще.       Бен снова посмотрел на свои буквы. На доску. На Рей. На ее сверкающие глаза, раздуваюшиеся от азарта ноздри, хитрую ухмылку на губах. Она уже торжествовала победу. Он вдруг заметил у нее на шее бусы — наверняка из бабушкиных запасов. Та-ак. Отлично. Подготовилась? Будет что с нее сорвать.       Ничего, он ей устроит! За этот ее самодовольный вид. Даже без всякого плаща и меча. И мокрой драки. Впрочем, мокрую драку как раз можно было бы организовать… Он украдкой глянул на нижнюю полку чайного столика, который стоял чуть в стороне от камина. Коробка презервативов была на месте, хотя запасы, конечно, стремительно истощались. Ничего, на сегодня еще хватит.       — Ну что, господин Медведь, ваш ход!       Бен выложил короткое слово. Три буквы, мало очков. Ладно. Еще три косточки из мешка. Может, ему наконец повезет.       Рей, довольно прикусив губу, снова выложила пятибуквенное. Да откуда она этот глюон знает?! Можно было бы поспорить, есть ли вообще такое слово, но уже понимал — есть. Сто процентов будет в словаре, как всегда. Ладно. Хмыкнув, он двумя короткими тычками выложил от центрального слово “уд”.       Рей с интересом приподняла брови.       — Знаешь, что это такое? — невинно поинтересовался он, сунув руку в мешок и выловив еще две косточки. — Или сомнения?       Вместо ответа она тихо фыркнула, и у его уда тут же вырос хвост: “удолье”.       — А ты знаешь, что это такое?       Он не знал, вернее, понимал смутно (надел? раздолье? подол?), но уверен не был. Зато знал, что спрашивать и сверяться со словарем бесполезно. Нет, добавлять ей торжества и самоуверенности он не собирался. За чертов мягкий знак она и так получила кучу очков.       На доске было что-то совсем дебильное… БЛЮТ. Бен подумал, что были бы него буквы ”У” и “С”, он бы ее сделал. Даже если бы потом пришлось подраться из-за принципов транслитерации. Особенно если потом пришлось бы подраться. Но у него были только бесполезные Ю, Л, Б, Я, Е.       “В честь дня всех влюбленных мы передаем эту песню… “ — вдруг сообщило продравшееся через помехи радио. Черт. Сегодня же 14 февраля. Он снова посмотрел на свои буквы… И вдруг. Да. Ха!       Он оттягивал миг триумфа, глядя на Рей, любуясь ею. Своей принцессой. Без которой он уже не мыслил своей жизни. Как она получилась такая — как будто специально для него? Вот такая, какая и была ему так нужна. Красивая и умная. Спорщица и выдумщица. Прекрасная. Драгоценная. Его.       — Что, не идет игра? — фыркнула было она.       И тогда он сделал это: четко и уверенно, подчеркивая каждое движение и не сводя с нее взгляда, выложил на доске:       ЛЮБЛЮТЕБЯ       — Что?.. Нет такого… — начала было Рей и запнулась. И покраснела. Вид у нее был ошеломленный. Глаза заблестели, губы приоткрылись.       — Сдаешься? — довольно спросил Бен.       Она мотнула головой, глянув на свои буквы. Вздохнула.       И…       Вдруг взяла две косточки и выложила в начале “И” “Я”.       — Я выиграла!       Щеки у нее все так же горели. И глаза как будто… светились. Бен улыбнулся, впервые в жизни искренне радуясь поражению. Потому что оно на самом деле было победой.       — Нет, я.       Он откинулся назад, на подушки, вытянулся во весь рост, с удовольствием ее разглядывая уже из положения лежа.       — Это еще почему? — Рей тут же залезла на него верхом, наклонилась. Подумав, чуть-чуть покусала его за нос.       Бен прижал ее к себе одной рукой, а другой заправил ей прядь волос за ухо.       — Потому что получил тебя. Ты моя.       — Пф, подумаешь! Я тоже тебя получила! Такой огромный медведь и весь мой! Так что если сравнивать, кто получил больше…       — Ты не можешь не спорить, да? — усмехнулся он.       — А ты не можешь просто признать поражение!       Бен прижал ее к себе крепче и поцеловал.       — Соглашайся на ничью.       Рей подняла на него взгляд, глаза у нее озорно блестели. Он видел, как она специально медленно тянется к чашке с остывшим чаем, и быстро перехватил ее руку.       — Мокрая драка, да?       Она расхохоталась, попыталась вскочить, но Бен одним движением сорвал с нее чертовы бусы, так что она ахнула. А потом ловко перехватил ее и перекинул через плечо.       — Ну все, тебе конец, малявка!       Рей хохотала и брыкалась, когда он тащил ее в душ, и обещала, что еще покажет ему и победит, но потом на них обоих обрушился поток воды, и они замерли на мгновение — мокрые и счастливые.       — Я тебя люблю, — сказал Бен, прижимая ее к стене. Смотрел, как струйки воды стекают по ее лицу, по шее и груди, так соблазнительно вырисовывающейся под мокрой тканью.       Рей закрыла глаза, обнимая его за шею, и фыркнула упрямо:       — А я тебя — больше…              

***

      Старческая рука вытащила из папки фотографию с камер наблюдения. Улыбающийся пожилой мужчина в летной куртке. Отметка о времени.       — Хакс? Найди Кайло. Мне надо с ним… поговорить.              Продолжение следует. Весной. Когда растает снег.       А пока медведь со своей принцессой надежно защищены и спрятаны в бабушкином доме.