***
Стоило родителям Генри броситься на поиски корабля пирата, как порог в квартиру Нила переступила невысокая рыжая девушка в ярком разноцветном пальто. Румпельштильцхен ухватился за трость покрепче, явно не ожидая ничего хорошего. Было бы странно, если бы незнакомка не увидела лежащую на журнальном столике Хелен и её белоснежные крылья, раскиданные по периметру комнаты. – О, простите. Я вас напугала? – Обеспокоенно прижав ладошки к груди, рыжая сделала еще шаг вперёд. – Кто вы? И что здесь делаете? – Громко возмутился ростовщик. – Я видел её в “Книге сказок”, – воскликнул мальчик. – Королева Жизель. – Да, это я, – светло улыбнулась девушка. – И всё же, почему вы здесь, – настороженно поинтересовался Голд. – Было так странно, когда птицы начали петь мне о, появившемся из ниоткуда, корабле. Но потом я увидела стремительно падающего эльфа. И не могла оставить его без помощи, – мягко ответила Жизель. – Как бы я не старалась сейчас быть подальше от фей, но они всё ещё родные мне. – И как вы можете помочь? – Нахмурился колдун. – Вы, уж простите, не великая волшебница. – Но даже сверчок что-то может, – снова улыбнулась рыжая. – Здесь и сейчас, в первую очередь, страдают только сильнейшие из чародеев. Раз уж живут за счёт магии. Но слабые свои силы только развивают. Я погружу её в сон, что даст время. Однако, в более насыщенном волшебством месте, этот сон станет глубже. – Так это вы заколдовали Аврору? – Поразился Генри. – Нет, что вы. Я лишь придумала это заклятье, потому что Мел была беспокойна в ночи. Оно было очень слабым. Но сестра придумала, как сделать его сильнее, – Жизель обошла посторонившегося Голда, присев у беловолосой.***
Покой. Страх? Чувство. Что это? Здесь ничего нет. Ни осязаемого, ни времени. Время? Так мало. Бесконечно… Навсегда здесь. Всегда? Не помнит. Помнить… Да…***
Когда дочь сказала ему, что собирается покинуть город, Шугоши только обрадовался. Но выяснилось, что дело было в смертном с крюком вместо руки. Кто же знал, что её привязанность к Проклятому столь сильна. И теперь он не находил себе места, ожидая хоть каких-то вестей. Ямано всё ещё сомневался, что Голд сможет защитить кого-либо, кроме себя. И не зря. Древняя ярость завладела его душой, когда он увидел волшебный корабль. Цукиё лежала неподвижно под рукой, отринувшей его народ, Королевы. В окружении уехавших недавно жителей и связанного пирата. Никто не мог остановить удара его веера. А те, кто мог, не стали препятствовать. Румпельштильцхен только брезгливо отмахнулся от кусков плоти, брызнувших со стороны Крюка. И Жизель укоризненно глядела на расправу. Даже шокированная Свон понимала, что теперь Джонс доигрался и второго нападения на свою кровь дайтенгу не простит. А кровь на его руках он чуял и точно знал, чья она. Возмущался лишь управлявший кораблём мужчина. Генри же и вовсе боялся выглянуть из-за матери. Но все их желания и эмоции ничего не значили для Ямано. Найти бы способ спасения. В чём мог помочь Тёмный. Неприкрыто намекнув, что из пирата вышла бы отличная замена на смертном одре. Ещё большим гневом воспылал чернокрылый, когда его Королева упомянула о своей сестре. И Свон проронила, что видела Аманозако совсем недавно. Как и всегда. Бездушные люди снова воспользовались наивностью Тёмных эльфов. И их богиня томилась в подземельях, словно собака, не имея возможности противостоять проклятию. Только возможность спасти и дочь, и Аманозако остановили дайтенгу от расправы над матерями Генри. Но тем сильнее беспокоился Проклятый. Ведь теперь жизнь Цукиё зависела от запертой под библиотекой богини и её сестры.***
Слабость. Пустота. Внутри? Точно. Это было. Где? Не здесь. Почему? Не важно. Важно! Больно. Больше нет. Нужно вспомнить.***
– Нельзя освобождать Малефисенту, – воспротивилась мнению шерифа Белоснежка. – Почему? – Удивилась Свон, наблюдая за дайтенгу, бережно прижимавшего к груди дочь. – Она же зло, – замялась с ответом учительница. – И это определяет, стоит ли жить Хелен? – Блондинка пристально посмотрела на мать. – Ты готова дать ей умереть, лишь бы злой Дракон по-прежнему оставалась под замком? – Нет, но… – Мери Маргарет вздохнула. – Что сделает с городом этот её отец, когда увидит в каком состоянии сейчас Малефисента? – Думай что хочешь, но я ей обязана здоровьем и, возможно, жизнью, – Эмма глянула на кивнувшего Голда, переносящего крылатых в библиотеку. – Лучше позаботься о Генри и Ниле. И предупреди Реджину о том, что происходит, – женщина вернулась на палубу, к Жизель, окутывая обеих белым облаком.***
Тело горит. Тело? Какое оно? Не видно. Не чувствует. Не знает… И всё же…***
– Добывая золотое яйцо, мне пришлось убить её в форме Дракона. Так что она не будет рада гостям, – стоя на краю уступа, Свон с опаской заглянула в бездну пещеры. – Не думаю, что она сейчас способна хоть чему-то радоваться, – отозвался Голд. – Да и мой вариант мне нравится больше. – Хватит болтовни, – дайтенгу раскрыл огромные крылья, шагая в пустоту. Стоило Шугоши приземлиться, как каменная пыль и пепел окружили его, складываясь в полусгнившее тело колдуньи. От стен отразился заунывный крик нежити, прежде чем она бросилась на оторопевшего духа. Однако, добраться до крылатых ей помешала невидимая преграда. – Не в этот раз, дорогуша, – ехидно протянули за спиной полутрупа. Ведьма мгновенно обернулась к новой цели, пронзительно взвыв. На что Румпельштильцхен лишь насмешливо развёл руками. А, секундой спустя, всю её объяло волшебным огнём. Яростный визг застрял в глотке рассыпающейся нежити. – Я бы предложил воскресить её кровью врагов. Но у вас, кажется, есть другой план, – полуутвердительно произнёс Голд. – Ненависть лишь порождает её же, – назидательно ответила рыжая, появившись с Эммой у кучки пепла. – Я же воспользуюсь любовью. Жизель достала из волос заколку и аккуратно надрезала палец, отчего дайтенгу вздрогнул. Осторожно уложив беловолосую на землю, Ямано поторопился проделать над останками Малефисенты тот же обряд. Пару секунд ничего не происходило, убеждая Голда в неверном выборе чар. Но, внезапно, пепел объяло тёплое пламя, обретая очертания огромной птицы. Вспышка. И вместо Феникса встала растерянная Фея. – Мел! – Королева кинулась в объятья сестры. – Жизель? – Удивилась колдунья. – Моя госпожа, – дайтенгу упал на колени, склонив голову. – Мы не прямые потомки птицы Хо-Хо. Но, прошу вас, спасите моё дитя. Малефисента отстранилась от сестры, оценивающе оглядев чернокрылого. – Кто ты? Я тебя не знаю. – Я правнук Удо. Одного из ваших генералов, – Ямано не смел поднять головы. – А где он сам? – Поинтересовалась колдунья. – Погиб. Пять сотен лет назад… – Малефисента, – перебил Голд. – Время обсудить прошлое ещё будет. Если ты можешь помочь Селене, будь благодарным Драконом и сделай это. – Как интересно, – улыбнулась колдунья. – Она тебе небезразлична? – Мел, – Жизель коснулась руки сестры. – Я знаю, что ты можешь. – Она должна умереть, – Фея с усмешкой посмотрела в глаза Румпельштильцхену. – Чушь, – отмахнулся маг. – Но это правда, – довольно протянула Малефисента, не отводя взгляда. – Это единственная возможность посмотреть, откликнется ли Феникс на её кровь. Не ожидая больше ни секунды, колдунья направила на Хелен огненный поток из своей ладони. Свон было рванула к беловолосой, но невидимый барьер не дал сделать и шага. Рядом тихо зарычал Голд, пытаясь пробить преграду. Но через пару мгновений, на месте тела уже оседала горстка пепла. Дайтенгу понуро встал с колен и повторил ритуал, что проводился над Малефисентой. Рядом с ним встала и она сама. Их кровь смешалась в пыли, всё больше вспыхивая и погасая. В момент, когда последняя искра потухла, надежда в Румпельштильцхене истончилась. Оставив место лишь жажде крови. Но внезапно искры появились снова, жарко разгораясь. Огонь немного неохотно уплотнился, сливаясь в фигуру Феникса и глядя колдунье в глаза. Птица заклекотала и исчезла, оставив после себя уже не раненое ядовитым крюком тело. А вполне целое и живое.