за календарным листом
затаилась моя смелость, а как пелось
мне же лететь, лететь дальше всех
даже во сне верить в параллели и откровения
♫ Земфира — Ощущенья
— Невероятно! — захлопала в ладоши Ренфри. Шани восхищенно вытаращила глаза. Эсси смущенно опустила взгляд, но не смогла долго изображать скромницу и снова радостно заулыбалась. Рассказать всем о них, как о паре — было частью игры. О том, что это притворство, должны были знать лишь единицы, любой мог пустить слух и все испортить, а слухи и без того пускать будут самые разные, без этого никак. Шоу-бизнес — грязное дело. — Поверить не могу, Лютик влюбился, — не уставала восторгаться Ренфри. — Думаю, это произошло еще на первом твоем кастинге! Я тебя видела! И его видела… когда ты начала петь, у него были такие глаза… — Какие? — заинтересовалась Эсси. — Влюбленные. Как… — Как у Джея Гэтсби, когда он смотрел на Дэйзи, — подала голос Шани. — «каждая девушка мечтает о том, чтобы ее парень именно так смотрел на нее»… Я тоже видела. — Да ладно вам… — растерялась Эсси. — Обыкновенно он смотрел. Просто ему понравилось мое выступление, потому что он тоже бард… — мысленно она отвесила себе оплеуху: надо подогревать их уверенность во влюбленности Лютика, а не наоборот. — Ну уж нет, — отрезала Ренфри. — Я прекрасно разбираюсь в мужских взглядах. Он увидел тебя, услышал — и все. И пропал. На Шани он так не пялился. — Ты же говоришь, что твой краш — Трисс, — буркнула уязвленная Шани. — Откуда ты тогда разбираешься в мужских взглядах? — Дорогая, открою тебе страшную тайну, существует ориентация «би»! — Ренфри сделала страшные глаза. — В женских взглядах я тоже разбираюсь. По-моему, между нами с Трисс во время моего выступления мелькала химия. — А если у нее есть парень? Заладила: Трисс, Трисс… — Ой, даже если есть — парень не стенка… — Рен, как ты можешь так говорить! Эсси с улыбкой наблюдала за их перепалкой — по ее мнению, Ренфри и Шани уже подружились, даже если сами пока что этого не поняли. Они втроем сидели в их комнате, Ренфри снова валялась на полу, Шани в кресле слушала музыку в наушниках (что не мешало ей разговаривать), а Эсси уже по привычке устроилась на подоконнике, наслаждаясь доносящимися на крыльях легкого ветра ароматами моря. Еще два месяца, и начнутся прямые эфиры, а пока — репетиции, распевки, съемки. И песни-песни-песни, никогда еще Эсси так хорошо и легко не пелось, как здесь и сейчас. Песни сами рождались в душе и слетали с губ, расцветали, как цветы. Эсси думала, что это все благодаря морю.***
Солнце медленно опускалось за горизонт. Небо сливалось с морем. Эсси приходила сюда каждый вечер, всегда выкроила бы время, как для любимого человека, но время у нее было. Репетиции — утром и днем, потом каждый исполнитель мог заниматься, чем хотел. Нельзя было излишне перенапрягаться в пении, иначе они рисковали сорвать голос. Сбросив сандалии, Эсси пошла по песку босиком. Остановилась, прислушалась к музыке волн, и двинулась в такт. Покружилась, вскинула руку, еще пируэт, немного присесть, снова поворот — и что-то твердое и теплое. Эсси охнула. — Простите! Щеки полыхнули румянцем — вот дура, растанцевалась, надо же было ничего вокруг себя не замечать, как же глупо она выглядела, наткнувшись на Лютика здесь и сейчас… и стояла до сих пор почти вплотную. Осознав это, Эсси отпрыгнула назад, поскользнулась на песке, потеряла равновесие и уже смирилась, что сейчас все станет еще хуже — но ее быстро и ловко поймали, поддержав за талию. Эсси вскинула перепуганные глаза на наставника: злится? Он казался взволнованным, но не сердитым. — Прости, — сказал Лютик, отпуская ее. — Это я виноват, что подкрался так незаметно. Ты была вдохновлена, ничего страшного… оказывается, танцуешь ты тоже хорошо. — Не-а, посредственно, — улыбнулась Эсси. — Так, ради развлечения. Под ту музыку, что звучит в голове. Это странно, да? — Да нет. А что у тебя за музыка в голове? — заинтересовался Лютик. — Песня? — Так, наброски. Хотите, напою? — Без гитары? — Конечно, — уверенно кивнула Эсси. — Перед морем нельзя иначе, оно само создает музыку… Слушайте. Лютик почтительно отступил назад, дав певице больше пространства. Она взмахнула руками, почти как балерина. — Мне же лететь… лететь выше всех… даже во сне верить в параллели и откровенья… Лететь… Она так верила в это, когда пела — что будет вправду лететь дальше всех. Выше всех. Выше облаков — свободная птица, синяя птица счастья… — Падать больней, но зато какие ощущенья… Не упадешь, мысленно поклялся ей Лютик. Она не упадет. Даже если взлетит, подобно Икару, к самому солнцу, он не даст ее крыльям обгореть, он прикроет ее собой. Сущее безумие — влюбиться так в совсем юную и почти незнакомую девушку. Кого он любил на самом деле? Ее личико? Фигуру? Ее песни? Ее талант? Все сразу? Но не ее. Ее, Эсси Давен, он не знал, и старался постоянно себе об этом напоминать, и старался не узнавать ее — потому что если бы сблизился и увидел, что она и как человек тоже замечательная, то тогда бы и наступила его гибель. Его очаровательная златокудрая гибель с невыносимо голубыми глазами. Эсси закончила петь, и Лютик поаплодировал ей — не смог не хлопнуть в ладоши пару раз. Поклонившись в ответ на это, Эсси наконец рассмотрела его — наставник снова был без своего костюма. Ему ужасно шли рубашки, особенно белые, особенно когда пара верхних пуговиц была расстегнута, а манжеты подкатаны. У Эсси пересохло во рту; если бы не девчонки, она бы и не задумывалась, даже несмотря на идею Йеннифэр, но из-за Ренфри и Шани думала все больше. — О, ребята, вы здесь! Они ничего не делали, но, услышав голос Йеннифэр, Эсси вздрогнула, не заметив, что и Лютик тоже. За Йен шагала группа операторов. — Опять… — досадливо протянул Лютик. — Все слишком прекрасно выглядит, — решительно отрезала Йеннифэр. — Я думала о такой сцене, решила вас искать, потому что и освещение идеальное, и погода на нашей стороне, а вы уже здесь. Как мысли читаете! Операторы расставляли камеры. Йен плюхнулась в переносной складной стул. Эсси потерла покрасневшие щеки — если и Йеннифэр видела, как она столкнулась с Лютиком в танце… но если и видела, то что? Йеннифэр не ее мать. Она не имеет права их осуждать и именно ее идеей было, чтобы они притворялись парой. — Готовы? Сюжет: Эсси смотрит на море, Лютик подходит к ней, и далее импровизация! Свет, камера, мотор! — Йен хлопнула в ладоши. Эсси посмотрела на море, безмолвно прося у него поддержки, и оно помогло — влилось в самую ее душу, покоясь внутри, согревая и даря веру в ее силы. Никого не было вокруг, только она и мужчина в расстегнутой белой рубашке, с растрепанными темными волосами, далекий, как начавшие появляться на небе звезды, и родной, как море внутри. — Ты знаешь, Эсси… — начал Лютик. — Я говорила вам, — оборвала она его, глядя мимо, вдаль, на горизонт. — Я говорила. Мне очень жаль, что это произошло с вами… и со мной. Этого не должно было случиться. — Но это случилось. Не по твоей вине и не по моей, просто случилось. Я… — Лютик напрягся. — Я люблю тебя. Эсси гордо вздернула подбородок, искренне надеясь, что не переигрывает, но остановиться уже было сложно; она твердо отрезала словами из одной из любимых книг: — Это ваша беда. Лютик замолчал, и Эсси испугалась, что все испортила, что зашла за рамки, но заставила себя так и стоять, не глядя на него. Наконец он заговорил: — Да, моя. Это моя погибель… Что? Эсси метнула на судью испуганный взгляд — играет? Или?.. Конечно, играет, выругала она себя, что же еще? Но ее испуг был очень кстати. — Нет, не может быть все настолько… сложно, — сказала она. Лютик горько усмехнулся — знала бы Эсси, насколько все уже стало сложно. Насколько становилось сложно с каждой минутой. — Не бойся, Эсси, я ничего не испорчу, — тихо сказал он. — Я не из тех, кто требует любви любой ценой. Я понимаю, что такое «нет», и если мне не удастся завоевать тебя, то я отступлю. Но в любом случае я обещаю тебе одно. Он протянул руку, и Эсси подала ему свою ладонь. Лютик коснулся губами ее пальцев и с хитрой улыбкой сказал: — Ты будешь лететь, лететь выше всех… Эсси замерла, застыла, время остановилось, такое уже бывало, и тоже у моря, и тоже с ним… как он умел останавливать время одним только взглядом и голосом? — Ай! Романтику нарушил рупор Йеннифэр, метко прилетевший Лютику по затылку. — Йен, ты чего? — Это ты чего? Ты понимаешь, что несешь? Ты же почти прямым текстом только что пообещал, что будешь ей подсуживать! А ты не имеешь права! Более того, несколько раз тебе даже придется занижать ей баллы, чтобы нас не обвинили в подыгрывании! Успокойся, Эсси, в таком случае баллы тебе завышу я, Трисс или Геральт, если выступление будет того достойно, — последнюю фразу Йен добавила уже мягко. Лютик потер затылок. — Черт, не сообразил. Переснимем? — Естественно! — фыркнула Йен. …Лютик протянул руку, Эсси подала ему свою ладонь, и он мягко приблизил ее, положил вторую руку на ее талию и повел в танце. В безмолвном танце под музыку моря, в прицеле камер, но Эсси смотрела только ему в глаза и забывала о камерах. У него были широкие горячие ладони, он держал ее уверенно, это был настоящий вальс. Эсси казалось, что воздух наэлектризован. Взгляд Лютика то и дело падал на ее губы — но, покружившись так еще пару минут, они отстранились. Лютик поцеловал кончики пальцев Эсси еще раз, благодаря за танец, и повернулся, чтобы уйти. — Стоп, снято! Йен довольно заулыбалась. Камеры погасли, Лютик вновь обернулся к Эсси. — Я не слишком грубо сказала? — смущенно спросила она и у него, и у Йеннифэр. — Идеально, — Йен кивнула, словно подтверждая свои слова. — Вы ребята, великолепно химичите. Если бы вы были актерами, а я — режиссером, уже бы активно занималась каким-то вашим совместным фильмом. В вас верится, вы такие настоящие… Лютик отвел глаза. Настоящие… он был настоящим. Что-то в их игре было хорошее — он мог говорить с Эсси честно, и она не подозревала, что это было честно. Если бы догадалась, интересно, сказала бы то же самое, что говорила?***
Ночь не была поздней, но для участников всех возрастов уже объявили отбой, и они разошлись по комнатам. Йеннифэр собиралась сделать кое-что с бумагами и уехать в отель, где ее ждал Геральт, но, проходя по коридору, свернула не к своему кабинету, а к студии, откуда доносилась музыка и мужской голос. Участникам запретили репетировать сверхурочно, сюда не должны были даже впускать кого-то из них после конце репетиций, и Йен настроилась ругаться, но, заглянув в студию, быстро метнулась назад за дверь, оставшись незамеченной в тени из-за своей темной одежды — потому что увидела, кто поет, и поняла, что он поет. Это был не участник. Это был… Лютик. Он играл на синтезаторе, аккомпанируя сам себе, и пел: — Ты — гибель моя… ты — гибель моя… и нету мне спасенья, нету мне прощенья… «Это моя погибель». Йен встряхнула головой. Не может быть. Не может быть, он просто вдохновляется, это же Лютик. У него толпы поклонниц, а после разводов он зарекся снова заводить серьезные отношения, о чем сам лично сообщал Йеннифэр за бутылкой коньяка. Он не был серьезен. Он не мог быть серьезен. …но он никогда не был актером. Йен не помнила, чтобы он играл какую-то роль и не могла знать, есть ли у него талант. Он восхищался Эсси с первой минуты, как ее увидел. Но он был взрослым состоявшимся мужчиной с целым вагоном смутного прошлого, а Эсси — девчонкой, вчерашней школьницей. Обычно у таких девчонок только ветер в голове, какой бы голова ни была привлекательной. Йен решительно вошла в студию, и музыка оборвалась под пальцами Лютика. — Что происходит? — спросила она прямо в лоб. Думала, Лютик по своему обыкновению отшутится, но он скорбно покачал головой. — Так, — сказала Йен. — Спускайся в бар. Я спрятала под прилавком виски.***
В здешнем баре не полагались спиртные напитки, стойка стояла для красоты, а подавались безалкогольные коктейли, что вызывало возмущение некоторых участников конкурса, но пока все они либо спали, либо отдыхали. Йен села на высокий стул, забросила ногу на ногу, разливая виски по двум бокалам. Появившийся чуть позже Лютик плюхнулся на соседний стул, взял бокал и выпил залпом. — Так что происходит? — спросила Йен. Лютик исказил губы. Поставил бокал со стуком и коротко-отрывисто ответил: — Эсси. — Тебе кажется, — Йеннифэр искренне надеялась, что так и есть. Лютик покачал головой. — Не кажется. Она… она особенная. Невероятная. Великолепная. Неподражаемая. Такой больше нет и не будет. — Да? — Йеннифэр вскинула бровь. — Где-то я это уже слышала. Хм, кажется, это была Веспуля. Тоже блондинка, хотя потемнее, чем Эсси, и попышнее. И попроще, но ты расточал ей серенады о вечной любви, а потом она вышвырнула из окна все твои вещи, когда узнала, что такие же серенады ты распевал еще и Виргинии. — Между прочим, — сказал Лютик, — среди вышвырнутых ею вещей были чужие мужские трусы. Не мои, я таких не ношу! И эта женщина еще упрекала меня в изменах! К тому же, нам обоим было по двадцать или около того, ты еще динозавров вспомни. Да и женаты мы не были. — Ладно, — кивнула Йеннифэр. — Допустим. Анна-Генриетта? На ней тебя угораздило жениться. Или наоборот, ее угораздило выйти за тебя замуж. В итоге ты переспал с ее секретаршей, как ее там… — Вероника. — Вероника. Анариетта тебя чуть не убила, а потом отсудила половину имущества. — Треть. — Теперь она замужем за Раймундом. А ты переключился на Присциллу. — Йен… — скривился Лютик, но Йеннифэр безжалостно продолжала: — Она была молоденькой моделью и каким-то ветром ее занесло к тебе в подтанцовку. Тот же ветер гулял у вас обоих в головах, потому что про ваш скоропостижный брак газеты писали еще спустя полгода после вашего столь же скоропостижного развода. К твоей чести, на этот раз в чужие штаны первой полезла она, но и ты хорош гусь. Сколько их у тебя было — «не таких, как все»? Ты спал даже с адвокатессой Геральта. Это не считая шлюх. — Йен, зачем ты пересказываешь мне мою биографию? — простонал Лютик, потирая виски. — Затем, чтобы ты взял себя в руки и не залез под юбку участнице. По крайней мере, во время шоу. Да и потом… знаешь, есть такие люди, которые не созданы для отношений. Вот ты — не создан. — С чего ты так уверена? — проворчал он. — С того, что вижу. Ты же ныл про своих пассий именно мне. До сих пор удивляюсь, что не Геральту. — Геральт ничего не понимает, — фыркнул Лютик. — Он простой, как утюг. Нравится женщина, все, точка. А у меня более тонкая душевная организация. — У тебя в другом месте тонкая организация, — хохотнула Йен. Лютик укоризненно на нее посмотрел. — А если Эсси — правда именно та самая? Если она — моя судьба? Я не настолько идиот, чтобы совращать ее во время шоу, но что, если потом… — Тогда я ей не завидую, — Йен плеснула ему и себе еще виски. — Или не завидую тебе. — А я возьму и сделаю ее самой счастливой, — мечтательно протянул Лютик, подперев щеку рукой. — И мы оба будем самой красивой парой в каком-то журнале. На целый месяц. — Ага, — кивнула Йеннифэр. — Мечтай. — Ага, — серьезно сказал он. — Вот и мечтаю. Этого мне никто не запретит.