killing enid

      — Думаю, все началось, когда умерла мама.       Уэнсдей уже как двадцать минут сидела в душном помещении в кругу бедняжек, что сошли с верного пути. От кого-то, от кого точно девушка не могла сказать наверняка, ужасно несло перегаром, отчего Аддамс еле-как держала себя в руках, чтобы не подняться и не дать слабаку по лицу, что не сдержался и наклюкался прямо перед самим собранием анонимных алкоголиков. Но Уэнсдей справится. Должна справиться. Ради задания, ради того, чтобы вернуться к Двенадцати, ради Энид. Она должна справиться ради Энид.       Люди здесь выглядели на статус чуть ниже среднего. Даже коуч, и тот вполне себе вписывался в общую атмосферу со своей заношенной джинсовкой цвета хаки и неопрятной рыжей бородой. Исключением стали две девушки. Первая, как ни странно, Аддамс. По прибытию в офис девушку ошарашили ее текущим нарядом: светло-голубая длинная атласная рубашка, темно-синие джинсы клеш и кислотно-зеленые кеды. Все это приправлено кучей безделушек в виде перстней, серег и парочки подвесок. Возможно, Уэнсдей так бы и ушла без войны на задание, буркнув лишь что-то о том, что прихлопнет Танаку, как комара за еще одну подобную выходку, если бы прямо перед самой дверью Уотсон не остановила девушку и не вручила ей розовый парик.       «Хотите пошутить – сходите на стендап-шоу», – шипела сквозь зубы Аддамс, рассматривая уродский аксессуар в своих руках. Скандал учинился – будь здоров. Испуганная Йоко сидела за рабочим столом, пригнувшись, и прижимала к себе паникующую Дивину, пока Васильев напрягал все свои мышцы, те, что, конечно, скрывались под толстым слоем жира, удерживая несносную ассистентку, в то время, как Каролин пыталась дозвонится Синклер, чтобы та успокоила свою «не девушку». В итоге-то Уэнсдей сломалась под напором нежного голоса, что буквально умолял ее придержаться плана и пойти на уступки, надевая полную экипировку.       Вторым ярким персонажем стала Эмбер Торп. Светлые длинные вьющиеся волосы красиво спадали на плечи, закрывая собой эмблему, что вырисовывалась на каком-то дорогущем леопардовом пальто. От нее пахло приятно, Аддамс сразу учуяла знакомый шлейф престижных духов, так как и сама когда-то такими пользовалась. Она выглядела уставше и потеряно, но этот отпечаток тяжести жизни придавал ее и без того красивущему лицу изюминку. Сейчас, когда смуглая дама за тридцать, которая совершенно недавно похоронила своего кота, закончила свой душещипательный рассказ, очередь подошла к Эмбер.       — Я не перевожу стрелки, нет, просто именно тогда я и сошла с рельс, — продолжала Торп.       Признаться Уэнсдей даже забавляли все эти серьезные лица. Неужели им правда интересно слушать чужие проблемы? Мужчина в противоположной стороне по диагонали, услышав начало, быстро закивал, подмечая, что и у него было что-то схожее.       — Я не знала, куда пропадаю. Целые дни не помню, черные дыры. Все приходилось восстанавливать по тому, что находила на дне сумки, по чекам, таблеткам.       Аддамс старалась отыграть сожаление в глазах и не чувствовала угрызение совести за то, что не проявляет эмоции так искренне, как это делает Энид, что сидит по ту сторону наушника и слышит все, о чем говорят на собрании. Уэнсдей ее не слышит, но почему-то девушке кажется, что с ее сентиментальностью и эмпатией, Синклер бы рыдала на каждом персонаже.       — Однажды нашла чьи-то штаны. Не мои, — заверила Торп, привлекая к своей персоне еще больше внимания, — не знаю чьи.       — Спасибо, Эмбер, — рыжий коуч средних лет мягко остановил девушку, — кто-нибудь еще хочет высказаться?       — Да, я хочу, — как бы Аддамс не старалась вальяжно сидеть, в коже попугая она все равно чувствовала себя некомфортно, — я – Билли, — представилась девушка своим липовым именем на что все собравшиеся в унисон ответили: «Привет, Билли», — я алкоголичка. Еще кокаин по большей части, но вообще… сгодиться, что угодно.       Синклер в это время перебралась в забегаловку, что располагалась напротив здания, в котором проводилось собрание. Панорамные окна разрешали наблюдать за улицей, прохожими и построением, но внутрь сходки взгляд, к сожалению, проникнуть не мог. Оставалось слушать Уэнсдей через наушник. На столе телефон, чашка крепкого черного чая, нетронутые бизе и несколько листов А4 с текстом, который должна говорить шпионка. Усомнившись в каком-то сказанном Аддамс предложении, девушка отставила чашку в сторону и принялась бегать взглядом по строкам дела. Голубые глаза вспыхнули огнем, хотя сама Энид наоборот побледнела – Уэнсдей говорила совершенно не по сценарию.       — Я понимаю все, о чем говорила Эмбер, — девушка намерено перевела взгляд на свою добычу, якобы ища поддержку с ее стороны, — я бы тоже хотела быть лучше. Ведь милой, доброй и нормальной быть куда сложнее, — плечи Синклер дернулись. Только не это, — чем быть такой, как я.       И с каждым новым словом, что пронзал грудную клетку Энид, словно нож, девушке все больше и больше хотелось перевернуть стол, пролить чай, разбить чашку, лопнуть панорамное стекло и выбежать через него на открытую трассу, ворваться на собрание и крепко-крепко прижать ладонь ко рту Аддамс, лишь бы та больше не говорила.       — Я кое-кого серьезно ранила в Париже, — замолчи. замолчи. замолчи, — у меня есть что-то вроде передруга недопарня. Я нравлюсь ему, знаю, что нравлюсь. Он хороший и я его использую в своих целях, и стоило мне найти кого-то поинтереснее, я тут же забыла про него и стала игнорировать.       Когти невольно вылезли и больно впились в тонкую кожу ладоней. Энид теперь не волновало, что ее нечеловеческий облик сможет кто-то увидеть. Единственное, что беспокоило девушку так это то, что сердце стало слишком активно биться, а в чертовом кафе, как на зло, кто-то выдымил весь кислород.       — Мой лучший друг недавно погиб, — Билл, ну конечно. Сама же его и прикончила, — и во всем я виновата. У меня никого больше нет. Ну, почти никого, — Уэнсдей нарочито сделала акцент на последнем предложении, заставляя Синклер сжаться еще сильнее, — вот, пожалуй, и вся моя история.       Коуч еще раз насмешливо оглядел Аддамс, а после выдал саркастичное:       — Бедная, — девушка вопросительно подняла бровь, — бедная. Бедная и несчастная.       — Простите?       — Просто не перебарщивай с жалостью к себе, — поспешила пояснить женщина рядом.       — Вы вообще меня слушали? У меня друг умер и сейчас я мучаюсь в непонятных отношениях. Мне сейчас очень плохо! — сердито стала отстаивать свою позицию Аддамс.       — Эй, — бережно осадила ее все та же женщина, беря за руку. Уэнсдей свою брезгливо отдернула, — мы все сегодня переводили стрелки.       — Каталина? — начал коуч, — и ты хочешь высказаться?       Аддамс перевела взгляд на Торп. Та лишь сочувственно глянула на девушку и повела плечами. Разочарованная в собственном провале Уэнсдей все оставшееся собрание лишь скрипела зубами, занимаясь глупым самокопанием. Не справилась. Подвела. А что скажет Энид? Интересно, она заценила смену истории?       И Аддамс бы уже думала, что она скажет Синклер в свое оправдание, когда мероприятие подошло к концу, если бы Эмбер неожиданно не подошла бы к ней первой и не проявила инициативу:       — Сложно было? — поинтересовалась девушка.       — Да, было, — хоть какую-то правду за сегодня произнесла Уэнсдей.       — Ничего, в первый раз всегда тяжело, — Торп дружелюбно качнула плечами, — ты, главное, будь честной.       — Я была честной! — возразила Аддамс, вновь возмущенно вздымая брови.       — Уверена? — на лице Эмбер появилась усмешка и Уэнсдей, на удивление, не захотелось ее стереть с милого лица. Что-то мягкое и теплое было в этом. Что-то, что очень приглянулось девушке, — послушай, эти люди многого повидались. Мы все здесь по одной причине. А враки группа за миль чувствует.       — Эмбер, — неестественно высокая женщина, одетая в черный костюм секьюрити, встала между Уэнсдей и Торп, становясь преградой между общением обеих, — пора идти. Машина ждет.       — Спасибо, Мари, — обратилась она к, по видимому, своей телохранительнице, — до завтра, — с такой же трепетной улыбкой кинула на прощание Эмбер.       Аддамс кивнула головой и, оценивающе, осмотрела женщину, что сопроводила Торп до двери, открыла ей дверь в машину, а затем увезла в неизвестном направлении.       Найти столик, за которым сидела Синклер, было не сложно. Черт возьми, да Уэнсдей же видела ее через окно, дело плевое! Девушка с таким рвением и уверенностью направлялась в сторону разведчицы, что едва ли не упала, как только в метре от Энид у нее подкосились коленки.       — Только не злись, — первое, что сказала Аддамс, подсев к девушке.       Удивленная такой яркой Уэнсдей Синклер еще несколько десятков секунд не могла подобрать слов, чтобы выразить свои эмоции, но когда глаза постепенно начали привыкать к обилию цвета – что удивительно, ведь сама Энид расхаживала и не в таком, светлые брови вновь опустились к переносице, не суля ничего доброго.       — Не смей больше так делать! — прошипела блондинка, — еще раз обратишься к моей жизни и конец!       — Ты же сама звала с тобой работать.       — Ты прочла брифинг, который тебе предоставили? — Синклер схватилась за скрепленную бумагу, махая ею перед лицом Аддамс.       — Да, — не стараясь скрывать лжи, ответила другая.       — Тогда ты бы знала, что главное здесь – честность.       — Как я могу быть честной, притворяясь?       Энид на мгновение застыла, а после выплюнула:       — Ты вообще всегда притворяешься. Тебе должно быть свойственно.       — А ты? Я хотя бы хорошая актриса.       — Оказалось, что не такая уж и хорошая, — активно парировала Синклер, а затем залила в себя остатки чая.       — Не разговаривай со мной так, Энид, — неожиданно спокойно начала Уэнсдей, но от этого мертвого спокойствия разведчица едва ли не подавилась остывшим напитком, — ты мне нравишься, но не настолько, чтобы я позволяла тебе так со мной обращаться. Не забывай – ты интересна только благодаря мне.       Энид почувствовала, как ее начинает тошнить. Как будто она сделала неестественно большой глоток черного чая и он застрял в глотке, не проходя вниз и до смерти душа девушку. Захотелось ретироваться, как можно скорее, принять холодный душ, выпить две таблетки от головы, залить их вином, взять больничный, а потом уже и самой появляться на собраниях анонимных алкоголиков. Правда без шпионажа.       — Попробуем снова завтра утром, — единственное, что удалось девушке выдавить из себя, после чего она, поднявшись, спешно покинула кафе.       С эпизода в кафе они не общались. Впервые за весь этот промежуток времени Синклер услышала голос Аддамс только в наушнике, когда девушка уже сидела на задании. В этот раз Уэнсдей, после вопроса коуча о том, кто бы хотел выступить, отозвалась первой. Плечи Энид дернулись. То-ли она на горьком опыте беспокоилась, что Аддамс опять вытворит какую-то глупость, то-ли она была не готова так скоро услышать голос Уэнсдей. К тому же он… подрагивал?       — Ах, Билли, — кажется, теперь мужчина относился к ней предвзято, — мы тебя слушаем.       — Мне очень трудно говорить правду, — последовала реплика за затяжным молчанием, — вообще не понимаю, как это, но… мне говорили, что это важно, так что я попробую. Я обычно, день ото дня ничего не чувствую, — сегодня ее речь была не такой яркой. Голос стих, остановки между фразами были слишком долгие, чтобы внутри Энид успевало все сжиматься от сиплых и тяжелых вздохов, что доносились из наушника, — вообще ничего. Это так скучно… Просыпаюсь и думаю: «Опять, серьезно?». И что, теперь все по новому? И чего я точно понять не могу, так это того, почему все так же вокруг не орут со скуки? Я… Я пыталась заставить себя чувствовать. Все больше и больше и больше… — сердце Синклер пропустил удар – она услышала всхлип, — …но результатов никаких. Что бы я не делала, я ни черта не чувствую. Я причиняю себе боль – не больно. Покупаю, что хочу – не хочется. Делаю, что нравится, а мне уже и не нравится. Мне так скучно.       — Думаю, мы все тебя понимаем, — серьезней обычного выдал коуч.       Надо же, поверил! Вот только купиться было не на что – каждое произнесенное Уэнсдей слово было абсолютной правдой. Хоть бери и сади на детектор. Сейчас Аддамс не думала о том, что подумает о ней Синклер. Назвовет слабачкой? Пусть. Скажет, мол, молодец, хорошая работа? Спасибо. Никак не отреагирует? Черт с ней. Да что там. Скупая женская слеза сейчас не так сильно беспокоила девушку, как то, что она произнесла вслух. Призналась сама себе в никчемности своей жизни. Пустышка она и ее жизнь. Надо же, убивает не потому что нуждается в чем-то, а потому что жаждет веселья. Вот только в последнее время Уэнсдей совсем не до смеха.       И тем не менее, это сработало. Торп снова выхватила девушку после собрания и предложила покурить на лестнице у входа. Аддамс не курит, но от предложения не отказывается, садится на ступеньку рядом и наблюдает за тем, как не длинные пальцы достают фирменную зажигалку и подносят сигарету к полным губам.       — А круто ты сегодня высказалась, — подмечает Эмбер, переводя взгляд на девушку рядом, — трудно было?       — Я раньше толком то и не пробовала, — это место начинает дурно влиять на Аддамс. Как-то слишком много правды за последнее время она вываливает.       — Да, я тоже, — легко засмеялась Торп, прокручивая сигарету в руке, — слушай, ты в Лондоне? В смысле, живешь.       — Сейчас да, — Уэнсдей поворачивается к своей собеседнице и чувствует, что ей не приходится давить из себя эмоцию. Настроение Эмбер ловко прыгает и на Аддамс, расплываясь на лице непринужденной улыбкой.       — А хочешь…       — Извините, — высокая женщина и сегодня вмешалась в их разговор, — Эмбер, спешу вам напомнить об условиях соглашения: ни с кем из группы Вы не должны общаться в нее ее. Это ради Вашего же блага. А теперь, пожалуйста, собирайтесь. Жду Вас в машине через пять минут.       — Ладно, — улыбка сползла с лица Торп. Она обреченно вздохнула и потушила сигарету об бетонную лестницу, — до встречи.       Эмбер скрылась в дверях зала, видимо пошла забирать свои вещи. Ее телохранитель, вроде ее звали Мари, стояла у машины, рядом с проезжей частью, поэтому Синклер было нетрудно ее разглядеть. Еще легче было заметить розовый парик, что подошел к той самой Мари и о чем-то с ней начал беседовать. Уэнсдей говорила что-то про тяжелый период, просила прощение, а потом… обняла женщину? Энид знала, видела и чувствовала – несмотря на то, что сейчас Аддамс обрабатывала телохранителя, ее взгляд был прикован к Синклер, что прибилась к панорамному стеклу, наблюдая за картиной вне. Подмигивание, ухмылка, секунда и Мари по «чистой случайности» подворачивает ногу и падает на проезжую часть, где ее сбивает спортивный автомобиль. «Упс» – читает Энид по губам, когда Уэнсдей включает актерскую игру и делает удивленный вид, будто эта смерть не была запланированной.       Эмбер от увиденного в панике, а Аддамс пользуется случаем и начинает активно поддерживать девушку, втираясь в доверие. Торп обнимает, крепко прижимаясь, а Уэнсдей смотрит на Синклер, которую буквально парализовало от увиденного, и одним своим взглядом говорит: «Тебе будет это дорого стоить». К Энид в кафе она не идет. Может, все еще обижена за вчерашний инцидент, а может просто хочет больше провести времени с Торп, чтобы наладить связи. В любом случае, к обеду следующего дня на телефон Синклер приходит скриншот от Уэнсдей с перепиской с Эмбер. Девушка пригласила ее на семейный ужин. Добавила, что Ксавье против не будет.       Встретились они вечером того же дня в офисе. Присутствовали все: Каролин, что неожиданно тепло прильнула к плечу Васильева, не стесняясь окружающих – вчера женщина, к слову, на связь не выходила, поэтому возможно такому ласковому поведению есть своя немудреная причина; сам Константин, что расслабленно растекся по стулу, как желе; Йоко и Дивина, что накануне поссорились из-за какой-то бытовухи, сейчас, при виде внезапно открывшейся парочки, негласно помирились и сгруппировались, тихо перешептываясь; Кенни, который, пока не получил четвертое замечание от Мартинс, не убрал телефон через который переписывался с беременной Еленой и Уэнсдей вместе с Энид. Хотя слово «вместе» к этой ситуации не шибко то и подходит. Они даже толком и не поздоровались, скомкано кивнули, а после Аддамс нарочно села на самый дальний стул от Синклер, складывая руки на груди. Для Йоко и Дивины появилась еще одна причина для сплетен.       — И все-таки, так быстро получить приглашение в обитель Торпов… Аддамс, это как нужно было постараться?       Скучающая Йоко подкидывала резиновый мячик к потолку, пока Дивина вместе с Кенни штудировали Интернет, добавляя в список для убийцы все новую и новую литературу, которую она должна будет успеть прочесть до того, как пойдет на ужин к Эмбер и ее брату. Мартинс, что так любила засиживаться в офисе до последнего, как можно скорее убралась из здания разведки вместе с Константином – Кенни, поежившись, назвал это брачным периодом.       — Ничего удивительного, — Уэнсдей задумчиво перевернула страницу – Синклер заставила ее при ней самой читать брифинг, — у Эмбер сломана психика, вот и цепляется за каждого встречного, как дворовая собака, а Ксавье только и рад подкрепить свое самолюбие. Наверняка ведь думает, что я какая-нибудь шпионка, которая специально пробралась в его особняк, чтобы выведать все грязные секретики.       — Вообще-то так и есть, — отозвалась Дивина.       — Вообще-то я думала, что рыбы молчаливые существа, — в ответ фыркнула Аддамс за что получила слабый щепок в плечо от Танаки. Хотя и сама Йоко пустилась в смех.       — Ну все, я так больше не могу, — Уотсон откатилась на кресле от рабочего стола и запрокинула голову назад, прикрывая лицо ладонями.       Секундой позже она уже чувствовала, как нежные пальцы делают ей массаж головы, а над ухом раздается мурчание:       — Ты права. Кажется, мы засиделись.       На виске Дивины остался влажный след от вампирских губ.       — Еще и ужин готовить! — неудовлетворенно простонала Уотсон, поднимаясь с кресла и вытягиваясь в спине.       — Давай закажем сегодня доставку?       Танака собирала вещи обеих девушек, время от времени поглядывая на остальную женскую часть команды: за эти часы работы в офисе ни одна из них не сделала первый шаг, они толком то и словом не обмолвились, зато внимательно прижигали друг друга взглядами. У каждой, к слову, был свой: Уэнсдей смотрела с вызовом, победой и огнях, Энид с сожалением, тоской и обеспокоенностью.       — Ну, а ты, Кенни? — уловив намек своей девушки, Дивина решила надавить и на Стоуна, чтобы тот как можно скорее ретировался из офиса, оставляя бешеную парочку наедине.       — А что я? Мне еще тут де… — парень застыл, встретившись с краснющими глазами вампира и щелкнул зубами, быстро мотая головой, — наверное, будет резонно завтра продолжить.       — Ты прав, Кенни, прав, — стала поддакивать Йоко, — не хочешь сегодня поужинать с нами? Заедем за Еленой, устроим парное свидание, как вам идея?       — Отлично, я за! — воскликнула Дивина, не давая парню возможности сказать какую-то глупость.       Они очень много болтали на совершенно обыденные темы, кидаясь дурацкими шуточками, лишь бы без препятствий «свалить под шумок». Когда дверь офиса хлопнула, Синклер едва заметно дернула плечами.       — Ты в порядке? — обратилась Аддамс к девушке, что последние пять минут смотрела в одну точку, не меняя положения.       — Я не знаю… — на выдохе призналась та.       — Хочешь поговорить об этом?       — Нет, не хочу, — отрезала Энид.       — Тебе станет легче, — заверила Уэнсдей, — честность – лучшая политика.       — О, всего два тренинга и ты уже специалист по честности? — срывается.       Синклер хотелось бы прямо сейчас залить свой рот супер клеем, чтобы он больше никогда не смел нести подобную ахинею. Еще этим утром она обещала себе, что вопреки всему поговорит с Аддамс, разъяснит все раз и навсегда, возможно даже попросит прощения, но вместо всего этого она опять рычит, прикрываясь сущностью волка.       — Да, — непринужденно отвечает та, закрывая папку с делом и откладывая ее на край стола. Теперь они смотрят друг на друга. Теперь Энид просто некуда бежать.       — Помнишь, что ты там сказала?       — Что именно?       — Сказала, что ничего не хочешь, ничего не любишь, тебе скучно. Это правда?       — Я не знаю, — она равнодушно повела плечами. Захотелось опять заплакать.       — Не понимаешь, когда говоришь правду, а когда нет? — снова жест плечами, — ты ничего не чувствуешь – это правда?       Уэнсдей молчала, может, с минуту и Синклер успела оглохнуть за этот долгий промежуток времени. Аддамс поднялась со своего места, поправила деловой пиджак и пересекла часть кабинета, присаживаясь на стул напротив блондинки.       — Я чувствую рядом с тобой. Этому нет какой-то определенной логики, просто везде, где появляешься ты, я начинаю чувствовать что-то кроме удовлетворения первичных потребностей и злости, — тяжелый вздох, — хочешь знать? Будь на твоем месте кто-то другой, его труп бы уже давно мелькал в новостях. Ты делаешь мне больно, Энид, но я не даю себе обижаться. Я делаю шаг на встречу к тебе, но ты только берешь и делаешь два шага назад. Я протягиваю зонт, но ты ломаешь его и заставляешь обеих мокнуть под дождем, вот что ты делаешь!       — Мне жаль…       — Только не ври. Ни черта тебе не жаль. Ты винишь меня во всем, потому что знаешь, что такая же и боишься этого.       — Я не такая, как ты… — нахмурилась светловолосая.       — А какая? Ты также, как и я сбежала от родителей. Твои глаза также блестят, когда ты читаешь статью о новом убийстве, потому что это хоть как-то разбавляет твою серую и скучную жизнь. Ты любишь делать больно. Только если я убиваю физически, ты режешь без ножа, моя милая Энид.       — Хватит! — крикнула девушка, резко вскакивая со своего места. Ноздри стали раздуваться, а светлое лицо покраснело, контрастируя со стеклянными глазами.       — Как думаешь, Аякс когда-то причинял себе боль из-за тебя? — Аддамс поднялась медленнее и оказалась почти лицом к лицу с Синклер.       — Прекрати! — слезы брызнули из глаз.       — Больно, когда иллюзии рушатся и на свет выходит правда, так ведь? — нежнее спросила Уэнсдей, когда Энид стала размахивать руками.       — Замолчи!       Девушка сорвалась на крик, хаотично отбиваясь от Аддамс, что, как ни в чем не бывало, спокойно стояла перед ней. Брюнетка осторожно перехватила запястья Синклер, вынуждая ее остановиться и посмотреть на нее. Сперва это не выходило, но резко тряснув ее несколько раз, Уэнсдей все-таки добилась внимания Энид.       — Поверь, я знаю, каково это, — тише начала Аддамс. Одна ее ладонь сжимала запястья Синклер, пока свободная рука трепетно вытирала соленые дорожки с щек, — поэтому я ни в чем тебя не виню и не добиваюсь извинений. Я жду. Честно жду, пока ты договоришься со всеми своими чертями, но и я хочу, чтобы ты знала – мое терпение не вечно, Энид.       — Я просто, — голос, все еще хриплый от непрекращающегося потока слез, шептал, не обращая внимания на заплетающийся язык, — я просто не знаю, что мне делать…       — Ты запуталась, — констатировала факт Аддамс, — так бывает, когда начинаешь понимать себя. Но мы… Нет, не мы. Ты справишься, а я буду рядом. Если позволишь, конечно.       — А если не позволю? — Синклер, шмыгая, усмехнулась, — все равно будешь рядом?       — Рада, что ты это понимаешь, — едва заметная, легкая и трепетная улыбка тронула бледное лицо.       Ладонь остановилась на щеке – утирать больше нечего, влажные дорожки спешно впитались в кожу. Уэнсдей не действовала, ждала. Энид же привыкшая лишь брать, не сразу уловила нить флюидов Аддамс, отчего обе еще битую минуту пялились друг на друга. Но это не было глупо, напряжно или неловко. Это просто было. Еще одна ступень, которую Синклер вынуждена перепрыгнуть, чтобы быть собой. С собой. И с Уэнсдей.       Поцелуй Энид не такой, как поцелуй Аддамс. В нем нет четкости действий, известности исхода, уверенности, страсти и напора. И хотя клыки все еще невольно царапают тонкую ткань губ, в этом есть робость, несмелость и трепет. В этом есть вся Энид.       Отстраняется первой Уэнсдей. Оставляет короткий, финальный поцелуй в уголках губ, а после мурлычет, как наевшаяся сметаны кошка, когда Синклер, отвернувшись, демонстрирует раскрасневшиеся уши, то ли от недавней истерики, то ли от интимности момента. Руки больше не сжимают запястья, теперь они бережно сплетаются пальцами с чужими.       — Как насчет ужина сегодня?       — Тебе еще столько литературы перечитать успеть. Завтра ужин с Торпами.       — Закажем доставку и поедем ко мне или к тебе? — игнорируя предыдущую реплику, девушка отстранилась и принялась собирать свои вещи.       — Уэнсдей, — Энид пыталась сказать строго, но для Аддамс вышло мягко, — в этот раз у тебя нет права на ошибку.       — У тебя тоже, — брюнетка кинула короткий взгляд на свою напарницу, закидывая сумку на плече, — завтра вечером я ужинаю с Ксавье и Эмбер Торп. Это будет жутко и тяжело, поэтому, если ты не хочешь, чтобы я выполнила свою прямую профессиональную обязанность и разбила их раздражающие лица, будь добра – разреши мне этот вечер провести в компании любимой девушки.       И Энид, молчавшая с минуту:       — Вчера в суши баре, в который мы ходим с Йоко, обновили меню. Я скину тебе ссылку на сайт, закажи что-то на свое усмотрение, ладно?