Black Stone

      В июне девяносто третьего года Маргарет все еще жила в Кингстоне с родителями несмотря на то, что ей через месяц исполнялось тридцать три года. Она так и продолжала работать в школе у миссис Уильямс, обучая детей. Со старшеклассниками ей общий язык найти было куда проще, чем она предполагала. Дети не любили строгих пожилых учителей, а ее приняли с распростертыми объятиями.       Гарри, ее любимый крестник, перешел уже на третий курс, и, разумеется, не смог удержаться от искушения найти себе приключения на голову и во время первого, и во время второго года обучения. Но Маргарет была рада, что он познакомился и подружился с Роном Уизли и Гермионой Грейнджер, участвовавшими вместе с Гарри во всех его приключениях. Гарри уже два раза чудом остался жив, и Маргарет была безумно зла на Дамблдора за то, что он не мог обезопасить студентов от трехголовых псов, двухголовых профессоров и призраков Тома Реддла, Волан-де-Морта по совместительству.       — Милая, ты уже проснулась? — разглядывая колдографии на стене, она услышала стук в дверь. Это была мама.       — Да, я сейчас спущусь, мама. Ничего не трогай, я сама сейчас быстренько приготовлю завтрак, — она вылезла из теплой постели, натягивая на себя домашний костюм, состоявший из клетчатых шорт и майки с короткими рукавами. В таком виде ей нельзя было дать больше двадцати пяти.       Однако Руби вошла в комнату, и тихо закрыла ее за собой. В руках у женщины была газета. Судя по движущимся картинкам что были видны даже издали, Маргарет могла сделать вывод, что это был Ежедневный Пророк.       — Милая, я тебе сейчас кое-что покажу, — начала мама. — Только обещай отреагировать спокойно.       Сердце забилось быстрее. Рука бессознательно потянулась к кулону, висевшему на шее. Но он не погас. Сириус был жив.       Взяв у мамы из рук газету, она взглянула на первую страницу и с губ сорвался болезненный вскрик. В центре была помещена колдография с мужчиной, в ком Маргарет безошибочно узнала Сириуса. Повзрослевшего, небритого, с мешками под глазами, с безумным огоньком в серых глазах. Но это все еще был ее Сириус. Заголовок был страшный: «Сириус Блэк сбежал из Азкабана». На глаза вновь набежали слезы.       Мурашки побежали по коже, когда она вгляделась в любимое лицо. Все не должно было быть так. Она должна была быть рядом каждый день и медленно наблюдать за тем, как он превращается из красивого юноши в не менее красивого и притягательного взрослого мужчину. А не увидеть его колдографию впервые двенадцать лет спустя с пометкой «пришлите сову, если увидите Блэка». Маргарет так хотелось обнять его, спрятать от всего мира, сказать, что верит и всегда будет рядом. Что бы не случилось.       Сердце заныло в груди от осознания, что те года не вернуть. Они были безвозвратно упущены. Да и никто не мог дать ей гарантию, что она сможет увидеть его сейчас.       Любой волшебник знал, что за наказание ждало сбежавшего из магической тюрьмы преступника. Поцелуй дементора. Лишение души. И Сириус все равно пошел на это? Почему? Как он смог сбежать? И самый главный вопрос, мучивший Маргарет: где он?       Ей было так больно за него. Сириус сейчас был совершенно один, голодный, обессиленный, уставший, должен скрываться от мракоборцев, что спят и видят, как вернуть его в Азкабан. Как же она хотела ему помочь…       — В маггловской газете тоже про него пишут, Мэгги, — она перевела удивленный взгляд на маму. — И по телевизору передавали. Говорят, что он вооружен. Его везде ищут.       Только этого не хватало. Еще и маггловскую полицию подключили. Это означало, что даже в маггловской Англии Сириусу не найти покой и приют, и это значительно осложняло ситуацию. Возможно, он прячется где-то в анимагической форме. К счастью, кроме нее никто не знал о его анимагических способностях. Правда, был еще Римус. Однако она надеялась, что он сможет держать язык за зубами. Хотя бы ради общего прошлого.       — Сириус, — всхлипнула Маргарет. — Мама, как ты думаешь, где он сейчас? Как он сбежал? Там же вокруг одна вода…       Но Руби не могла ответить ей на этот вопрос. Никто не мог. Разве что, сам Сириус. Но одному Мерлину было известно, где он сейчас находился.       Маргарет боялась, что Гарри набросится на нее с вопросами, увидя новости по телевизору или прочитав в Ежедневном Пророке. Однако никаких расспросов не последовало. Она ни разу не упоминала фамилию Сириуса в разговорах с крестником, а в маггловских новостях «сбежавшего преступника» почему-то называли исключительно Блэком. Да и сложно было узнать в этом обезумевшем от несправедливости мужчине того улыбающегося во все тридцать два зуба молодого парня с колдографий. В какой-то степени Маргарет была даже рада тому, что Гарри ничего не знал. Иначе пришлось бы рассказывать о Хранителе Тайны, о пророчестве, а этим она бы только напугала и озадачила его еще больше.        Она старалась улыбаться и быть спокойной во время еженедельных встреч с крестником, но взгляд то и дело цеплялся за проходящих мимо собак. В особенности, черных. Совершенно другой породы, куда меньше или наоборот больше анимагической формы Сириуса, но она не могла не искать его. Не могла перестать думать о том, что он где-то сейчас совершенно один.       В начале июля в дверь постучали, и сердце Маргарет замерло. Это не мог быть Сириус, разум понимал это. Он не стал бы так рисковать, зная, что его ищут не только мракоборцы, но и маггловская полиция. Но надежда умирала последней. Маргарет до безумия хотелось открыть дверь и обнять любимого мужчину.       На пороге стоял Римус Люпин. Несмотря на то, что они не виделись двенадцать лет, с того самого дня, как он не поверил ей, обвинив Сириуса в предательстве, Маргарет было несложно узнать в мужчине друга детства. Римус выглядел неважно. Уставший, измученный полнолуниями, что проводил в одиночестве… Маргарет даже на мгновение стало его жаль. Пока она не вспомнила, что он не сделал ничего, чтобы постараться вытащить Сириуса из того страшного места.       — Римус?       Она не знала, зачем спрашивает, это ведь и так было очевидно, что перед ней стоял Римус Люпин. Маргарет было так странно смотреть на того, с кем они делили столько счастливых и грустных моментов, кого она поддерживала и о ком заботилась после каждого полнолуния. Сейчас же Римус был просто незнакомцем. За двенадцать лет они оба изменились. По крайней мере, Маргарет.       — Здравствуй, Мэг, — он неловко улыбнулся.       Она не могла заставить себя улыбнуться в ответ. Перед глазами все еще, даже спустя двенадцать лет, стояла их последняя встреча. Его жестокие обвинения в ее адрес. И ладно бы только в ее. Она хотя бы была там, и могла за себя постоять. Но Сириус… Несправедливые обвинения в адрес Сириуса ранили Маргарет больше, чем самое сильное Пыточное проклятие.       — Что ты здесь делаешь?       — Пришел удостовериться, что ты не совершаешь ошибку, Мэг.       Маргарет опешила. О какой ошибке он говорит? Что такого она может совершить? С чего Римусу появляться на нее пороге сейчас, двенадцать лет спустя? Или? Это было связано с Сириусом? Это наверняка было связано с Сириусом.       — О какой ошибке ты говоришь, Римус? — тон из удивленного стал ледяным. Голубые глаза метали молнии, и каждая, безошибочно попадала в стоявшего напротив Римуса.       — Ты ведь не помогаешь Ему, Мэг? — оба понимали, о ком спрашивал Римус. — Мэг, я волнуюсь о тебе. Он на свободе, и ты в опасности. Мы все, — по взгляду Римуса было видно, что он действительно верил в то, что говорил. Он никогда не умел врать.       — По-твоему, я прячу Сириуса здесь? — Римус скривился услышав имя бывшего лучшего друга. — Ты ведь оборотень, Римус. Не войдя в дом, можешь почувствовать, здесь ли он или нет.       Римус вздохнул. Разговор выходил до смешного неловким, совсем не похожим на их посиделки в библиотеке, где они готовились к экзаменам, болтая обо всем на свете, пока Джеймс и Сириус пропадали на тренировках по квиддичу. Но прошло слишком много лет, чтобы пытаться починить сломанное. Именно так считала Маргарет, смотря в глаза бывшему другу.       — Мэг, зачем ты так? Я ведь правда за тебя переживаю.       Маргарет фыркнула.       — Переживаешь? — она рассмеялась, но в этом смехе не было ничего веселого. — Где ты был Римус? Где ты был чертовых двенадцать лет? Где.ты.черт.тебя.подери.был?! — каждое слово сопровождалось ударом по груди и плечам. — Где ты был, когда я оббивала пороги министерства, когда я умоляла людей поверить мне, просила, чтобы они провели расследование, а не закрывали дело, повесив все на невиновного?! О каком беспокойстве может идти речь, когда тебя не было в самый страшный момент моей жизни?       Даже будучи на эмоциях, она не сказала, что разговаривала с Вальбургой Блэк, когда та была еще жива. Не хотела, чтобы кто-либо знал об этом раньше Сириуса. Это казалось нечестным по отношению к нему. Хотя она знала, что Сириус рассердится на нее за то, что она попросила помощи у его матери, но скрыть от него это было неправильно.       Ей было безразлично, что они стояли на пороге и что соседи могли услышать крики. Пускай слышат. Слишком много обиды на Римуса накопилось в ней за эти годы.       — Послушай…— начал Римус, виновато глядя на еле сдерживающую слезы подругу, но Маргарет его перебила.       — Я не желаю ничего слушать, — она покачала головой. — Однако, если ты и правда беспокоишься обо мне, выполни одну мою просьбу.       — Какую?       — Не говори никому о том, что Сириус — анимаг. Молю, не говори.       Маргарет видела, что Римус колеблется, терзаясь сомнениями. Но врать он не умел. Если примет решение не скрывать тайну, то сразу скажет ей об этом. Однако в этом случае и Маргарет будет чем крыть. В то же мгновение она заявит, что и Петтигрю анимаг. И не успокоится, пока не заставит мракоборцев проверить каждую крысу во всем Соединенном Королевстве. И пусть только попробуют не поверить ей.       — Хорошо, — наконец кивнул головой Римус. — Я не выдам его секрет. Клянусь.       — Спасибо, Римус, — впервые за разговор она искренне улыбнулась ему, хоть улыбка и вышла грустной, со слезами на глазах. Она знала, что он согласился не потому, что поверил в невиновность Сириуса. И от этого было очень больно.       Как же тяжело было быть одной против всего мира. Но она не имела права жаловаться. Не тогда, когда Сириусу в тысячу раз хуже, чем ей.       После разговора с Римусом она проплакала целый день, запершись в своей комнате. Иногда казалось, что в ней, взрослой тридцатитрехлетней без пары недель женщине до сих пор живет двадцатилетняя девочка, недавно потерявшая любимого человека, эмоциональная и до ужаса ранимая. Слабая. Но слезы лились, и остановить их было невозможно, даже когда здравый смысл кричал ей прекратить. Целый день она лежала, уткнувшись носом в подушку, сжимая последний выпуск Ежедневного Пророка с колдографией Сириуса и прижимая его к груди.       Когда Маргарет думала, что хуже уже просто быть не может, с рассветом в ее окно влетела сова. В клюве у нее было письмо с печатью, которую Маргарет не перепутала бы ни за что в жизни. Она получала письма из Хогвартса целых семь лет подряд, пока была студенткой. Но что могло понадобиться Дамблдору от нее сейчас?       Аккуратно вытащив письмо из клюва совы, она включила настольную лампу. Глаза бегали по аккуратно выведенным пером строчкам, с каждой секундой округляясь все больше и больше.       — Они там действительно думают, что я идиотка?!       «Дорогая мисс Стоун, — писал Дамблдор. — По определенным причинам профессор Вектор не сможет обучать студентов в предстоящем учебном году, и мы бы хотели предложить Вам занять место профессора Нумерологии. Будем ждать Вашу сову с ответом не позднее двадцатого июля с программой и списком литературы, если Вы согласны принять наше предложение. Искренне надеемся на Ваш положительный ответ. Искренне Ваш, директор школы Чародейства и Волшебства Хогвартс Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор.»       «Неслыханная наглость»       Предлагать ей эту должность снова, сейчас, когда Сириус сбежал из тюрьмы. И пусть ее весь мир посчитает параноиком, но Маргарет была уверена, что это не совпадение. Она уже дала ему свой отрицательный ответ тогда, двенадцать лет назад. На что Дамблдор надеется? Что сможет следить за каждым шагом Маргарет, пока она будет учить детей Нумерологии, на досуге влезая в ее голову с помощью Легилименции?       Маргарет фыркнула. Неприятный сюрприз ждал директора. Сириус обучил ее Окклюменции много лет назад. « — Ты хочешь проникнуть в мой разум? — она недоуменно смотрела на Сириуса.       Он рассмеялся, запрокидывая голову назад.       — Мэггс, я хочу научить тебя защищаться от тех, кто попытается проникнуть в твой разум. Магический мир погряз в войне, и нужно быть готовыми ко всему, — объяснил он, сжимая ладошку Маргарет в своей руке. — Я, конечно, не так хорош в этом, как Дамблдор, но кое-что все же умею.       Маргарет неуверенно отвела взгляд. Перспектива показать все свои мысли, все воспоминания другому человеку, пусть даже Сириусу, была весьма сомнительной. Не то чтобы он был не самым романтичным человеком на свете, но она была уверена, что услышит пару дурацких шуток в стиле Сириуса Блэка, когда он увидит ее воспоминания, связанные с ним.       — Тебе есть, что скрывать от меня? — посерьезнел Сириус, когда услышал отказ.       — Трех любовников и пятерых внебрачных детей, — кивнула Маргарет и тут же рассмеялась, глядя на то, как он качает головой.       Они жили вместе целый год, а Сириус до сих пор ревновал ее несмотря на то, что единственными знакомыми ей парнями были Джеймс, Римус и Питер. Список на этом заканчивался. Однако это было очень весело смотреть на то, как он смешно хмурил брови и отводит взгляд, когда она шутила про несуществующих «любовников».       — Мэгги, ну правда, это ведь для твоего же блага. Я хочу защитить тебя. Я очень боюсь, что они могут тебе навредить, — его голос дрогнул, когда он, подсев ближе, аккуратно коснулся ее щеки ладонью, гладя нежную кожу большим пальцем. — Очень боюсь.       Прильнув к его ладони, Маргарет оставила на ней ласковый поцелуй. В своем стремлении защитить ее, Сириус иногда переходил все границы, не позволяя ей выходить из дома, участвовать в деятельности Ордена Феникса, хотя Маргарет и была его членом. Они часто спорили на эту тему, и практически каждый из них она была вынуждена соглашаться с ним. Сириуса было не переспорить.       — Это больно? Когда используют Легилименцию?       — Не больно, нет. Но может быть немного неприятно, — он мягко улыбнулся, целуя ее губы. — Я использую заклинание, а ты должна будешь постараться скрыть от меня свои мысли и воспоминания. Освободи сознание, постарайся ни о чем не думать. Никаких эмоций. С первого раза вряд ли получится, но мы попробуем еще. Ты должна уметь защитить свои мысли от постороннего вмешательства. Готова? — она неуверенно кивнула головой. — Ничего не бойся. Я не причиню тебе боль. Никогда, — его губы ласково коснулись ее виска, заставляя Маргарет расплыться в счастливой улыбке. — Легилименс!       Комната их дома поплыла перед глазами. Яркие картинки из прошлого замелькали в ее голове. Их первая встреча с Сириусом, они улыбаются друг другу, он отвешивает шутливый поклон… Ей тринадцать, она борется с чувствами к чистокровному Сириусу Блэку, понимая, что он никогда в жизни на нее не взглянет, однако Джеймс машет ей, приглашая сесть с ними, и она все равно идет к их столу. Сириус даже не поднимает головы… Ей шестнадцать… Сириус появляется на пороге ее дома на Рождественских каникулах… Ей все еще шестнадцать… Она поддерживает его после ссоры с друзьями, кричит на Джеймса, чтобы тот перестал игнорировать Сириуса… Ей восемнадцать… Их первый раз…       «Нет-нет-нет!»       Внезапно она вновь видела перед собой гостиную их дома и Сириуса, что весело улыбался ей.       — Для первого раза очень даже хорошо, — похвалил ее Сириус, а после расплылся в самодовольной улыбке. — Я даже не предполагал, что Вы так давно и так сильно любите меня, миссис Блэк, — он ухмыльнулся, и Маргарет почувствовала, как ее щеки заливает яркий румянец. Она даже не знала, что смущало ее больше, то, что он только что увидел самые яркие ее воспоминания, или обращение Сириуса к ней по своей фамилии.       — Да ну тебя! — она попыталась встать с дивана, чтобы скрыть свое смущение от откровенно веселившегося Сириуса, но крепкая рука, обхватившая ее талию, не позволила ей это сделать. — Пусти!       — Никогда не отпущу, — горячее дыхание возле уха и нежный поцелуй, заставили глаза закрыться. По коже пробежали мурашки. — Никогда, — он вновь поцеловал ее в волосы. — Прости, Мэгги, ты ведь знаешь, я ляпаю часто, не подумав. Я совсем не хотел тебя обидеть. Я очень сильно тебя люблю, ничуть не меньше, чем ты меня. Можешь использовать заклинание и посмотреть мои воспоминания, чтобы было честно.       — Я не умею пользоваться этой твоей Легилименцией, — пробурчала Маргарет, уже совсем перестав сердиться на него.       Как можно было злиться на Сириуса, смотрящего на нее своим щенячьим взглядом и признающегося ей в любви? Все ее существо затопило тепло, абсолютное счастье и безусловная любовь к Сириусу Блэку.       — Используй Протего, когда я вновь попытаюсь посмотреть твои воспоминания, — он мягко улыбнулся, обнимая Маргарет и прижимаясь грудью к ее спине. — Как ты себя чувствуешь? Голова не болит?       Она покачала головой, чувствуя горячие губы Сириуса на своем виске. Он ласково целует ее, щекотя кожу своим дыханием, заставляя Маргарет захихикать, пытаясь увернуться от щекотки.       — Ты правда хочешь, чтобы я использовала Протего? — поинтересовалась она, оборачиваясь, чтобы видеть его лицо.       Сириус, не раздумывая ни секунды, кивнул головой.       — Ты была рядом и заботилась обо мне в самый ужасный момент моей жизни, Мэгги, видела все эти шрамы. Мне нечего скрывать от тебя, — с несвойственной ему серьезностью произнес Сириус, заставляя ее сердце забиться с бешенной скоростью.       Его доверие, готовность открыть перед ней свой разум, были громче любых признаний в любви. Маргарет знала, детство Сириуса едва ли можно было назвать радостным и счастливым. Они нечасто говорили об этом, но она видела и слышала достаточно, чтобы сделать выводы. Ей не нужно было влезать в его голову, чтобы почувствовать любовь Сириуса и удостовериться в серьезности его чувств еще раз.       — Я всегда буду рядом с тобой, Сириус, — мягко улыбнувшись, она оставила поцелуй на его щеке. — Всегда.»       На лице Маргарет расцвела улыбка. Сириус все же научил ее закрывать разум. И, хотя Дамблдор был в этом очень хорош, что не было тайной, она была уверена, что смогла бы скрыть свои мысли от постороннего вмешательства.       Однако она не собиралась отвечать согласием на столь щедрое предложение. В школе все еще преподавал Северус Снейп, и Маргарет была уверена, что ее стошнит при первой же встрече со старым знакомым. Она до сих пор не могла простить ему смерть Лили и Джеймса, и была уверена, что никогда не сможет простить. Такое не прощают. Такое не забывают. К тому же, как она сможет находиться в замке, полном воспоминаниями? Там они держались за руки, целовались, он признавался ей в любви, они готовились к экзаменам, она присутствовала на его играх, не пропуская ни одной, болея за него даже тогда, когда Гриффиндор играл против ее факультета. Она не смогла бы переступить порог этого места. Одного раза хватило с лихвой.       Когда Маргарет поделилась новостью с родителями, те лишь пожали плечами.       — Ты не думаешь, что это просто совпадение, милая? Не станет же Дамблдор увольнять учителя только ради того, чтобы следить за тобой? — спросил Майкл.       Маргарет покачала головой.       — Ты просто плохо его знаешь, папа. Дамблдор очень хитер. А ты, что же, хочешь, чтобы я приняла предложение?       — Решение за тобой, милая. В конце концов, впереди почти месяц на раздумья, — ответила Руби, сжав руку дочери в своей.       Это было замечательно, чувствовать поддержку родителей, их заботу и полное доверие. Они понимали, что их дочь уже давно выросла и сама в состоянии принять решение, и никогда ни во что не вмешивались, даже когда особо умные тети и соседки советовали им познакомить Маргарет с кем-нибудь, ведь это неправильно: ей за тридцать, а она все еще одна. Руби пресекала такие разговоры на корню, зная, как дочь остро отреагирует на подобное, если услышит. Несколько раз Маргарет действительно слышала и выходила из себя. Отношения с родственниками значительно ухудшились.       Дни рождения Маргарет чаще всего отмечала с родителями, частенько к ним присоединялся Гарри, когда дата совпадала с выходным, или отъездом Дурслей куда-либо, что случалось почти каждый раз. Вернон и Петунья были только рады, что не придется просить соседей присмотреть за их «странноватым» племянником.       Шестнадцатое июля в этот раз попало на вторник, да и Дурсли никуда уезжать ее собирались, ожидая приезда сестры Вернона через неделю, поэтому Гарри она не ждала, да и родители уехали в другой город, получив новость о том, что тетя заболела. Маргарет убедила родителей, что все в порядке, и они спокойно могут уехать, а она вполне может справить день рождения одна, или с соседкой по имени Энн, с которой они неплохо общались. Каково было удивление Маргарет, когда крестник постучал в дверь ее дома ровно в девять часов утра и с широчайшей улыбкой на лице пропел:       — С днем рождения тебя, с днем рождения тебя, с днем рождения самая лучшая крестная на свете, с днем рождения тебя!       Растроганная Маргарет, крепко обняла своего крестника, пряча от него свои слезы. Слишком сильно он напомнил ей Джеймса.       — Как ты здесь вообще оказался? — поинтересовалась она, впуская крестника в дом и закрывая за ним дверь.       — Может быть я немножко сбежал рано утром, пока все спали, — невинно улыбнулся Гарри.       — Гарри Джеймс Поттер! — возмущенно воскликнула Маргарет, уперев руки в бока. — Петунья наверняка рвет и мечет.       Несмотря на возмущение и просьбы Гарри не делать этого, она позвонила Дурслям и сообщила, что он сейчас находится у нее, при этом выслушав от этого поток брани от Вернона. Петунья была более сдержана и лишь сказала, что Гарри должен быть дома ровно в восемь часов и ни минутой позже. Гарри, который планировал остаться у крестной матери с ночевкой, был сильно расстроен, когда она согласилась.       — Милый, пойми, они твои официальные опекуны, мы не можем не считаться с ними, — нежно проведя по взлохмаченным волосам Гарри, попыталась объяснить Маргарет.       — Я совсем забыл отдать тебе твой подарок! — вдруг воскликнул Гарри, когда они завтракали. Он выбежал в коридор, где остались его вещи, и быстро вернулся обратно. — Мэг, я знаю, что ты не любишь магический мир после смерти моих родителей, поэтому даже не думал покупать ничего волшебного, клянусь.       Гарри протянул ей красиво упакованную коробочку, на которой было лого известного в Британии парфюмерного магазина. Внутри были любимые духи Маргарет. Она расплылась в улыбке, нюхая приятный запах, чувствуя нотки клубники и мандарина. Эти духи она использовала еще со времен школы, хотя формула и обновлялась с тех пор, все равно хорошо чувствовались знакомые нотки.       Она не могла не вспомнить, что это был и любимый запах Сириуса, который, как он поделился еще в школе, он чувствовал в своей Амортенции. Маргарет просто не могла использовать другой парфюм после такого признания.       — Спасибо, милый. Но где ты взял деньги?       — В Гринготтсе, — ответил Гарри, пожав плечами. — Поменял деньги на фунты и купил. Не у Дурслей же мне было их брать, Мэг.       Немного поворчав, но все же поблагодарив крестника за прекрасный подарок и обняв его крепко-крепко, она улыбнулась так, как улыбалась только рядом с ним. Почти искренне. Почти счастливо. Почти так, словно делать вдох было не больно, словно не болело сердце потому, что очередной ее день рождения проходил без Сириуса.       Сюрпризы от Гарри на этом не закончились. После завтрака он пригласил крестную провести день вместе и погулять, ведь погода была просто замечательная. Не душная, но и без осадков. Идеальная для прогулок на свежем воздухе.       Прогулки по Темзе на катере были любимым видом отдыха Маргарет. Как же она любила смотреть на водную гладь, или даже просто сидеть с закрытыми глазами, слушая шум воды. Однако с крестником прогулки на катере были куда веселее. Он указывал пальцем на здания, спрашивая Маргарет о том, что находится в каждом из них. Своим любопытством Гарри тоже напоминал ей Джеймса, в те времена, когда он пытался произвести впечатление на Лили, и хотел узнать все, что только можно и нельзя, о мире магглов.       Ее совершенно не раздражали вопросы крестника, и она старалась ответить на все. Гарри был любознательным ребенком, и Маргарет это в нем нравилось, хоть именно эта черта и заставляла его два года подряд находить проблемы на свою голову.       Когда одна из пожилых женщин, наверняка иностранок, сказала Маргарет, что у нее милый сын, она улыбнулась. У них с Сириусом ведь и правда мог быть сын примерно одного с Гарри возраста, если бы не война, если бы не предательство Питера. В отличие от Джеймса, Сириус не хотел заводить детей во время войны, прекрасно понимая все риски. И, судя по всему, оказался прав.       После прогулки на катере они пошли в кино, а потом в кафе, где Маргарет уже категорически отказалась позволить Гарри платить.       — Не растрачивай деньги родителей на ерунду, радость моя.       Это был один из лучших дней ее рождения на последние много лет. Они с Гарри болтали обо всем на свете, обсуждая школу, профессоров, а также прошлое. Рассказывая истории из своей юности, Маргарет старалась не упоминать имени Сириуса вовсе, на всякий случай, если вдруг Гарри все же слышал его по телевизору. Однако мальчик был абсолютно спокоен, не задавая никаких вопросов о крестном.       О том, что ей предложили преподавать в Хогвартсе, Маргарет Гарри ничего не сказала. Она знала, что он проникнется этой идеей моментально, и не отстанет от нее, пока не уговорит принять предложение.       Она едва убедила Гарри сесть в такси, когда уже начинало темнеть, ссылаясь на то, что Петунья жутко разозлиться, и возможно станет препятствовать их встречам, если Гарри опоздает хоть на минуту. Этот аргумент смог убедить Гарри.       Летом темнело поздно, но с Гарри они распрощались совсем не близко от того района, где она жила, и, решив прогуляться по свежему воздуху, домой она добралась за час, когда уже начало смеркаться. Маргарет почти подошла к своему дому, даже вытащила из сумки ключи, когда услышала голоса соседских ребят, почему-то до сих пор игравших на улице. Они что-то бурно обсуждали, и Маргарет не сразу из-за стоявшего шума, но все же услышала собачий лай. До боли знакомый собачий лай. Сердце пропустило удар.       «У тебя глюки, дорогая моя, поздравляю. Спустя двенадцать лет ты все-таки спятила»       Но лай раздался снова, и прежде чем Маргарет поняла, что делает, ноги понесли ее к тому самому месту. Она шла быстро, почти перейдя на бег, хотя, судя по тому, как отчетливо она слышала их голоса, они находились в метрах пяти от нее.       — Что это вы тут делаете, ребятки? Почему не дома? — придав голосу спокойствия, поинтересовалась Маргарет. Все обернулись, и она поняла, что ей удалось застать их врасплох. Однако источник звука все еще оставался за спинами ребят, но только мгновение, пока не обошел их, выходя вперед и останавливаясь возле Маргарет, смотря как-то по-человечески.       «Бродяга…»       — Мисс Стоун, мы… — начал было один из мальчишек, но она его не слышала.       Маргарет не видела и не слышала никого, кроме него. На глаза набежали слезы от до боли знакомого взгляда серых глаз, смотревших совсем не по-собачьи. Прижав ладонь ко рту, едва сдерживая всхлип, она опустилась перед ним на колени, осторожно запуская руку в мягкую черную шерсть.       — Бродяга… — тихий шепот, чтобы услышал только он.       Она редко называла его так в школе, да и после тоже. Ей нравилось его настоящее имя слишком сильно, чтобы использовать какое-то другое слово, несмотря на то, что все его друзья, и даже Лили после того, как сошлась с Джеймсом, называли его Бродягой. Но сейчас использовать его настоящее имя на улице было слишком опасно. Дети могли его слышать где-нибудь.       Сириус, находясь в своей анимагической форме, закрыл глаза от удовольствия, наслаждаясь ласковыми прикосновениями Маргарет, прижимаясь к ней как можно ближе. Она тихо плакала, оставляя поцелуи на черной шерсти, совершенно не заботясь о том, что соседские мальчишки все еще стоят и наблюдают за развернувшейся перед ними картиной.       Ей нужно было завести его в дом, пока никто ничего не увидел. И, хотя Маргарет попросила Римуса не говорить ничего об анимагических способностях Сириуса, доверять ему она перестала очень давно. На улице было небезопасно, но чтобы попасть домой, надо было сначала разогнать компанию маленьких сорванцов.       — А вы почему в такое время еще не в постелях? Ну-ка быстро все домой! — придав голосу строгости, приказала Маргарет.       — Но, мисс Стоун, — попытался возразить один из них.       — Быстро! А то родителям нажалуюсь!       Вздохнув, мальчишки побрели в сторону своих домов. Маргарет редко была строга с ними, не желая походить на ворчливых соседок, коих в их районе и так было предостаточно, но сейчас того требовали обстоятельства.       — Пойдем со мной, — она улыбнулась сквозь слезы, глядя в серые глаза. Он кивнул.       Чтобы подняться на ноги, ей пришлось отпустить его, хотя и очень не хотелось. Она почувствовала пустоту, и Сириус, видимо поняв это, ткнулся носом в ее ладонь. Маргарет впервые за двенадцать лет расплылась в широкой искренней улыбке. Даже в анимагической форме после стольких лет разлуки он поддерживал ее.       К счастью, они находились близко от дома Маргарет и дошли до него всего за пару минут, оставшись незамеченными. Оглядевшись по сторонам, она открыла дверь, пропуская Сириуса вперед, и только потом зашла сама, включая в коридоре свет и закрывая дверь на замок изнутри и перепроверяя раза три. На всякий случай. Так ей будет спокойнее.       Она прижалась лбом к двери, пытаясь унять дрожь, а заодно и сообразить, что ей теперь делать. Римус уже приходил однажды. Не было гарантии того, что не придет еще раз, как и того, что сюда не заявится Дамблдор якобы убедить ее принять предложение. На самом же деле, просто осмотреть дом. Маргарет боялась не за себя, хотя и за сокрытие преступника полагалось наказание. Они могут делать с ней, что угодно, ей было абсолютно безразлично. Пусть приговорят к Поцелую Дементора. Хуже, чем последние двенадцать лет, все равно уже не будет. Но Сириус заслуживал лучшей жизни. Никак не двенадцати лет заточения, а после Поцелуя Дементора.       Внезапно шорох ткани, давший Маргарет понять, что Сириус вновь обрел человеческий облик. Наверняка впервые за все время после побега. Ладошки вспотели, точно как у влюбленной первокурсницы. Она не знала, почему нервничает, но чувствовала на себе пронзительный взгляд серых глаз, и от него по телу бегали приятные мурашки.       Медленно обернувшись, она увидела Сириуса. Маргарет не могла не заметить, как сильно он осунулся, как под глазами пролегли тени от бессонных ночей, а черные волосы тронула первая седина. Он стоял в метре от нее, в своей тюремной форме, внимательно изучая взглядом каждый сантиметр ее тела. Оба замерли в нерешительности, не зная, как себя вести. Маргарет так сильно соскучилась по нему, но не решалась сделать первый шаг, даже несмотря на то, что на безымянном пальце до сих пор носила помолвочное кольцо. Подойти к нему в анимагической форме было почему-то проще. Подушечки пальцев почти жгло от невероятно сильного желания коснуться его.       Увидев, как уголки губ Сириуса дрогнули в легкой улыбке, Маргарет громко всхлипнула, тут же попадая в родные объятия.       Кто первый сделал шаг навстречу, оба понятия не имели.       Пристав на цыпочки, она уткнулась ему в шею, совершенно не сдерживая слез. Но впервые Маргарет плакала не от душераздирающей боли. Слезы облегчения после стольких лет впервые сорвались с ее ресниц. Сириус крепко держал ее за талию одной рукой, второй ласково проводя по ее спине, терпеливо ожидая, когда Маргарет успокоится.       — Сириус, — всхлипнула она, аккуратно гладя его по спутанным кудрявым волосам, стараясь не сделать больно. — Любимый. Наконец. Люблю. Люблю. Люблю, — тихий шепот в шею, поцелуи, оставленные ее губами на его коже.       — С днем рождения, Мэгги, — от звука его голоса, в котором отчетливо слышались непролитые слезы, она разрыдалась еще сильнее, заставляя Сириуса обнять ее еще крепче. — Тише, тише. Я здесь. Успокойся, моя хорошая. Я с тобой.       Оторвавшись от него спустя целую вечность, Маргарет провела подушечками пальцев по небритым щекам, стирая с них две одинокие слезинки, а после начала оставлять беспорядочные поцелуи на его лице. Ни один миллиметр не остался без ее ласки. Когда она осторожно коснулась своими губами его, у Сириуса словно сорвало тормоза. Он моментально ответил на поцелуй со всей страстью, скопившейся внутри за годы разлуки, небольно кусая ее за нижнюю губу, а после проводя по ней языком.       От такого напора подкосились ноги, и она была вынуждена схватить его за плечи, чтобы сохранить равновесие. Сириус прижал ее к стене, продолжая терзать губы, безумно соскучившиеся по его ласке. Сердце Маргарет готово выпрыгнуть из груди прямо в руки Сириусу. Тело реагировало на него так же, как раньше. Словно не было долгих двенадцати лет, той жуткой боли и бессонных ночей.       — Не провоцируй меня, Мэгги, — хрипло выдохнул Сириус прямо ей в губы, наблюдая за тем, как мило она пытается скрыть от него свое смущение. Но румянец на щеках выдавал ее с головой. — Никого нет дома?       — Нет, — она покачала головой. — Родители уехали на несколько дней.       Они все еще стояли в коридоре. Осознав это, Маргарет мягко улыбнулась и, взяв его за руку, повела в гостиную. Там они смогут спокойно поговорить.       Плотно закрыв все занавеси, чтобы даже узкой щелки не осталось, Маргарет вздохнула. Нельзя, чтобы его кто-то здесь увидел. Сириус лишь молча сидел на диване, наблюдая за ее действиями. Принеся из кухни две большие чашки чая, она опустилась на диван возле него, тут же оказываясь в кольце рук. Впервые, спустя много лет, она вновь была не одна против всего мира. Маргарет чувствовала свою опору и поддержку.       — Я был возле дома дяди Альфарда, — вдруг заговорил Сириус. — Сначала думал, что ты до сих пор живешь там. Когда понял, что дом давно пустует, решил навестить твоих родителей и попытаться узнать, где ты, хотя и сомневался, что они скажут мне правду.       — Мракоборцы заставили меня покинуть дом на следующий же день под предлогом того, что там было опасно находиться. Я все это время жила здесь, Сириус, — она всхлипнула, утыкаясь ему в шею. — А родители тебе верят, можешь не беспокоиться на этот счет. Всегда верили. Как и я.       Сириус устало улыбнулся, оставляя невесомый поцелуй на ее виске. Маргарет прикрыла глаза от удовольствия на несколько секунд. Взглянув на него вновь, она заметила, как серые глаза бегали с кольца на безымянном пальце на ярко светившийся кулон. Маргарет счастливо улыбнулась, погладив его по щеке. Взяв ее руку, на которой блестел его подарок, в свои, Сириус коснулся горячими обветренными губами ее кожи, оставляя поцелуй на ее безымянном пальце. Обещание, что она только его.       — Прости меня, Сириус.       — За что ты просишь прощения, Мэгги? — он слегка нахмурился, непонимающе глядя на нее.       — За то, что не смогла помочь тебе, — на глаза вновь набежали слезы. — За то, что не смогла убедить Министра и остальных провести расследование. За то, что ты провел двенадцать лет в этом страшном месте.       Сириус порывисто обнял ее, крепко прижимая к груди.       — Любимая, тебе не за что просить прощения. Ты совсем не виновата, — он зарылся носом ей в волосы, щекотя кожу своим дыханием. — Посмотри на меня, Мэгги.       Она подняла голову, и он коснулся губами ее щек, сцеловывая слезинки.       — Не вини себя. Ни в коем случае. Я запрещаю тебе себя винить, ясно? — печальный вздох и кивок. — Вот и умничка. Лучше расскажи мне все, что я пропустил, — попросил Сириус, устало прикрывая глаза.       — Любимый, тебе нужно отдохнуть, — прошептала Маргарет. — Поспи немного, а потом я все-все тебе расскажу.       Сириус кивнул головой.       — Ты права. Но сначала мне нужно в душ, — он усмехнулся.       — Я принесу твою одежду, — Маргарет поднялась с дивана. — Думаю, будут как раз.       Сириус поднялся следом за ней, аккуратно сжимая тонкое запястье, заставляя на мгновение остановиться и обернуться.       — Мою одежду? — он непонимающе смотрел на нее сверху вниз. Маргарет, ласково улыбнувшись, кивнула головой.       — Когда мракоборцы пришли в наш дом и сообщили, что мне нужно покинуть его, я собрала все наши вещи. Абсолютно все. Я хранила их в своей спальне, под чарами, поэтому они в целости и сохранности. Пойдем.       Маргарет вытащила сумку со всеми его вещами, сразу замечая, как округляются в удивлении серые глаза. Там действительно было все. Как одежда, так и все, что он любил. На сумку, конечно же, было наложено заклятие Незримого Расширения, иначе туда бы не влезла даже десятая часть.       Пока Сириус был в душе, она заново застелила кровать свежевыстиранным постельным бельем, проветрила комнату, убрала сумку с вещами в шкаф, находила себе какие-то мелкие дела, лишь бы не сидеть на одном месте, даже подходила к двери ванной комнаты, желая спросить, все ли в порядке, но докучать не хотелось. Находиться с ним в разных комнатах, пусть даже через стену, было тяжело.       Остановившись перед колдографиями, висевшими на стене, Маргарет вновь взглянула на ту, что нравилась ей больше всех. Весело смеющийся над чем-то Сириус. Все эти годы без боли в груди на колдографию смотреть не выходило, но сейчас… Боль поутихла. Ей все еще было горько и обидно за потерянные двенадцать лет, было больно за Сириуса, который провел столько лет в одиночестве, но теперь она смела надеяться, что страдания скоро закончатся. Еще немного, и все прекратится. И у них все будет хорошо.       — Я был красавчиком, правда? — любимые руки обхватили ее талию, прижимая ее к его обнаженной груди.       — Ты и сейчас красавчик, — развернувшись в кольце его рук, она оставила нежный поцелуй на его губах.       — Не знаю, что делать с волосами, — он вздохнул, тряхнув головой. — Могу я воспользоваться твоей волшебной палочкой? Когда-то она меня слушалась.       Кивнув, Маргарет достала из прикроватного столика коробочку с волшебной палочкой и протянула ее Сириусу. Давно она ей не пользовалась… В последний раз три года назад, после девятилетнего перерыва, когда Гарри, получив письмо, попросил ее продемонстрировать парочку заклинаний. Маргарет до сих пор помнила, как сильно тряслись ее руки после одного простого «Вингардиум Левиоса», словно она использовала какое-то темномагическое заклинание.       — Ты не пользуешься ею, — это был не вопрос.       — Не могу, руки трясутся каждый раз, когда касаюсь ее.       Целомудренный поцелуй в лоб и уверенный шепот «мы это исправим» заставили Маргарет улыбнуться.       Ее палочка действительно почти идеально слушалась его, что служило доказательством ее безграничного доверия. К тому же, их палочки были почти идентичными. Разница в несколько дюймов и в древесине не играли большую роль.       Взмахнув волшебной палочкой, Сириус не с первого раза, но все же привел волосы в порядок. Так аккуратно как раньше они не лежали, но выглядели уже гораздо лучше, чем десять минут назад. Остальное можно было исправить обычным гребнем.