Only ones who know — Arctic Monkeys
В пустой квартире, на неопрятном диване, лежит и курит одинокий мужчина, наполняя воздух дымом, что красиво вьётся и медленно поднимается к потолку, создавая незамысловатые фигуры. Вокруг разбросаны вещи, что он забыл, а может и не хотел убирать. А по комнате бегают тени, которые постоянно меняют своё положение. Кэйя не спит, не смотрит на часы, он лишь следит за дымом от сигареты. Ему не хочется двигаться, о чём-то думать или что-то делать. Он просто сидит, курит и ждёт, когда придёт тот самый желанный, но так и не явившейся человек, что украл его сердце.***
— Доброе утро, Альбедо! — Кэйя, здоровается с юношей, что среди книг, в библиотеке Мондштата, безуспешно пытается дотянуться до учебника на верхней полке. Блондин стоит на носочках, тянет руку вверх, в усилие достать желанную книгу. — Нужна помощь? — Кэйя, встает позади Альбедо, аккуратно берёт его одной рукой за талию, чтобы придержать. Юноша, не привыкший к прикосновениям, замер, на мгновение он, кажется, даже перестал дышать. Кэйя лёгким движением взял книгу с верхней полки и передал её в руки блондина. Тот слегка покачнулся и перевёл расстроенный взгляд сначала на книгу, а затем на Кэйю, что продолжал держать его за талию. — Не… то… есть, я хотел… — парень быстро приходит в себя и быстро выбирается из-под мужчины, — Спасибо… Место прикосновения руки Кэйи всё ещё ощущается тёплым. — Всегда пожалуйста, — мужчина, с длинными волосами глубокого синего оттенка, белоснежной атласной рубашке, корсете, что формирует фигуру, создавая идеальный силуэт песочных часов, и облегающих штанах, смотрит в сияющие и смущённые глаза Альбедо и улыбается. В его глазах отражаются солнечные блики, — ты можешь идти, — Кэйя, сказав это, натягивает на себя лучшую из своих улыбок и смотрит прямо в глаза алхимика. Альбедо чувствует смущение и неловкость, что заполняет лёгкие, заставляя их встрепыхнуться и, кажется, даже светиться. Хочется сказать, что-то ещё, но слова застряли в горле. Потом, когда мысли придут в норму, алхимик спишет такую реакцию на возмущение и игры гормонов, но сейчас в голове пусто, все мысли, как под гипнозом, устремляются к этим волшебным глазам. Зрительный контакт невыносимо долгий, и от этого слегка болезненный. Он всматривается так внимательно, что Кэйя, сначала не придавший этому маленькому жесту значение, осознал свой поступок и почувствовал как на него упала метафорическая куча кирпичей. Кэйя проигрывает заинтересованному и уверенному взгляду алхимика в этой игре и его неловкий смех заполняет помещение, заставляя щеки слегка краснеть. Алхимик улыбается, только теперь это больше похоже на гримасу, чем на улыбку. Им обоим сейчас больше стыдно и неловко, чем смешно. Кэйя ужасно смущен и чувствует себя дураком, он не представляет себе, что может сделать, чтобы прекратить эту неловкую ситуацию. Воздух потяжелел от столь напряженной атмосферы. — Я пойду, — он, стараясь не смотреть на алхимика, уходит, забирая вместе с собой всё острое ощущение неловкости из помещения. Альбедо, наблюдает за ним, пока капитан не скрылся из виду, оставив Альбедо одного с немым вопросом, «что только что произошло?». Кэйя, переполненный коктейлем из эмоций, что лишь взбалтывался, пока тот уходил подальше от места преступления, думал об Альбедо, о том, что в ближайшее пару недель он точно не хочет с ним пересекаться. Сейчас он точно не хотел вспоминать о посеянной им, неловкости в их отношениях. Помнить о неловкости самолично созданной и чувствовать вину из-за этого не было в планах. А самый лучший вариант для того, чтобы затопить воспоминания и не чувствовать себя виноватым — затопить их в буквальном смысле слова, под литрами алкоголя и тоннами пустой болтовни, а это он умел лучше всех в городе.***
Кэйю вызвали в кабинет магистра Ордо Фавониус. Он уже знал, что для него припасли какую-то работу за пределами города, но в подробности не был посвящен. Подойдя к двери кабинета, Кэйя постучался. — Входи, — ответила магистр. Мужчина зашёл в кабинет, что был освещён ярким полуденным солнцем. За столом, среди кучи бумаг сидела, уставшая Джинн и что-то старательно писала. Кэйя подошёл ближе и стал рассматривать её работу. Это были отчёты о проделанной работе в Мондштадте, о выделенных финансах и приобретённом оборудовании для алхимической лаборатории. Где-то не сходились цифры, где-то неверно проставлены даты, Магистр опять переделывала работу за всех и видимо делала это не первые сутки. — Мне нужна твоя помощь, — сказала она, не отрываясь от работы. Кэйя улыбнулся и сел в кресло, стоящее напротив стола. — И зачем же я тебе понадобился? — Кэйя хоть и является прекрасным сотрудником Ордо Фавониус, но вызывали на задания его редко. После того как Варка забрал всех лошадей, капитану кавалерии стало нечем командовать, а его поручения стали ограничивается заполнением бумаг и прогулками с Кли. — Альбедо нужна помощь со сбором ингредиентов на горах Буревестника, одного его отпускать в столь опасную точку Мондштадта я его не собираюсь, поэтому с ним идёшь ты. — Он же живёт на драконьем хребте! — воскликнул Кэйя, уже представляя себе, как он будет битых два часа собирать цветы для очередного эксперимента алхимика, с которым не особо-то и хочет пересекаться, — Он видел вещи похуже пары хилличурлов с палками. Я лишь мешаться буду, — демонстративно отвернувшись и надув губы, Кэйя продолжил, — Нечего мне там делать. — Королева драмы, — Джинн потёрла переносицу и громко выдохнула сдерживая раздражение, — Я не собираюсь рисковать своими сотрудниками из-за твоего упрямства! Ты идешь и точка. Кэйя на секунду задержал свой взгляд на её лице и тут же отвернулся. Не нужно было быть большим знатоком человеческих лиц, чтобы понять, что с Джинн сейчас лучше не спорить. С этим ничего не поделаешь. — Ладно, так уж и быть, — Кэйе показалось, что его голос дрогнул на последнем слове, но он не придал этому значения. В конце концов, ему не привыкать, — Но потом не говори, что я тебя не предупреждал, — и парень, не оглядываясь, вышел из кабинета. На выходе из здания Ордо Фавониус, мужчина, как на зло, врезается в алхимика. Удар получается довольно-таки ощутимым, и Альбедо с трудом удерживает равновесие. — Извини, — виновато произносит он, отступая на шаг назад. — Ничего страшного, — отмахивается Кэйя, поднимая взгляд на собеседника. Он был явно чем-то расстроен, а под глазами лежат тени, что обычно бывают у людей, которым не спится по ночам. Синеволосый сейчас слишком раздражён, чтоб испытывать сочувствие, но сказать, что такой больной вид алхимика не вызвал у него ни капли беспокойства — будет ложью. От его внимания не ускользает и то, как парень теребит свой плащ и как он пытается скрыть, что-то под ним. Кэйе хотелось спросить, что случилось, но он не стал делать этого. Не сейчас. Они молча стоят друг напротив друга ещё несколько минут, пока Альбедо не забежал в двери здания.***
Где лучше всего проводить раннее утро? В горах? Может у берега реки, где будешь встречать рассвет с дорогим тебе человеком? А может утренняя прогулка по городу покажется интересной? Возможно, но для Кэйи, лучшее место, чтоб встретить первые лучи солнца — кровать. Что может быть лучше чем тёплая постель, в которой можно нежиться до полудня. Но к огромному сожалению, Архонты решили, что сегодня Кэйя проведёт утро за сбором цветочков и грибочков для вечно хмурого алхимика. Тело обдувает холодный горный ветер, солнце неприятно слепит сонные глаза, а во рту словно переночевали кошки. В такой рассветной тишине Кэйе кажется, будто он попал в другую реальность, где нет людей, и никто не будет его отвлекать. Вокруг паренька лишь мёртвые деревья, которые не знают, что такое жизнь, и лишь иногда с них на землю падают листья. Ни птиц, ни зверей, ни людей — ничего. Только мёртвая тишина и безмолвие. — Холодно, — Кэйя вжимается в себя сильнее. — Скоро потеплеет, — раздался спокойный голос из кустов, Кэйя подпрыгивает от неожиданности, он уже успел раствориться в тишине и позабыл, что пришел собирать ингредиенты не один, а с Альбедо. Что, кажется, вообще не мёрзнет, в своем тонком плаще. Он держал в руках корзину с множеством растений, начиная с мяты, заканчивая волчьим крюком. — Как ты не замерзаешь в такой ветер? — Кэйя вжимается в свой меховой воротник. — Меня греют мои лёгкие. Так, вроде всё, давай сверимся со списком, — Альбедо передал блокнот в руки Кэйи и он послушно стал просматривать записи. Бумага приятная на ощупь, уголки разных страниц были украшены гербарием и рисунками, которые капитану не встречались ни в одном справочнике. Алхимик наверняка рисовал их сам, внутри явно есть ещё множество интересных рисунков, пейзажей, портретов… Может есть даже портрет Кэйи? Любопытство взяло верх над уважением к личным записям, и мужчина пролистал блокнот в поисках своего портрета. — Посмотрим… — пробормотал он выискивая желанное на страницах. Один, два, пять рисунков, где Кэйя узнал себя, узнал своё телосложение, одежду, позы присущие только ему. Но ни на одном из них не было видно лица капитана, везде оно было стёрто, и, судя по потёртостям, ни один раз. — Хэй! — резким движением у Кэйи вырвали блокнот из рук, — Нельзя смотреть чужие наброски без спроса, — Альбедо прижал к своей груди тетрадь и его лицо залилось краской. Капитан не мог поверить в то, что ему удалось увидеть всё это, и в то, что означала столь яркая реакция алхимика. Его смущение, его рисунки, его… чувства? Кэйя не успел ничего ответить, как в его памяти всплыла сцена в библиотеке, где он обнимал Альбедо. Тогда алхимик вёл себя точно так же, но сейчас… Что-то изменилось. Его равнодушный взгляд, сравнимый с залитым облаками небом, сменился на солнечную погоду. Вроде. — Ты… — Кэйя не смог закончить мысль, как его перебили. — Можешь попозировать для меня? Ты выглядишь так, словно сошёл с холста картины, — взволнованный голос алхимика, словно стрела попадает в сердце Кэйи, заставляя его забыть о том, что он хотел сказать. А если ещё и вспомнить, какие именно чувства предположительно испытывает алхимик, то и вовсе станет не до разговоров. Кэйе оставалось лишь послушно кивнуть, а потом принять сидячее положение. Альбедо рисует неспеша, подолгу всматриваясь в лицо капитана, пытаясь запомнить каждую чёрточку, чтобы потом перенести на бумагу. Он не просто видит и рисует его лицо, он чётко передаёт каждое движение, каждый вздох, каждую эмоцию. И это заставляет Кэйю почувствовать себя ужасно беззащитным и смущённым. Он смотрит в его глаза, а Альбедо смотрит на его губы. Этот взгляд заставляет сердце выпрыгивать из груди, дыхание сбивается. — Ты словно картина, — тишина долгое время, обволакивающая простраство растаяла, — Тебя очень приятно рисовать, хотелось бы делать это чаще. — Если хочешь, можем встретиться завтра у меня, сможешь рисовать сколько душе угодно. — Хочу. Приду обязательно.***
Two Step — BRONCHO
Не пришёл. В пустой квартире, на неопрятном диване, лежит и курит одинокий мужчина, наполняя воздух дымом, что красиво вьётся и медленно поднимается к потолку создавая незамысловатые фигуры. Вокруг разбросаны вещи, что он забыл, а может и не хотел убирать. А по комнате бегают тени, которые постоянно меняют своё положение. Кэйя не спит, не смотрит на часы, он лишь следит за дымом от сигареты. Ему не хочется двигаться, о чём-то думать или что-то делать. Он просто сидит, курит и ждёт, когда придёт тот самый желанный, но так и не явившийся человек, что украл его сердце. Кто бы мог подумать, что можно влюбиться, надумать взаимность и разочароваться в чувствах всего за несколько дней. Мелочь, совершенно не достойная столь сильных страданий, но вот она, как будто нарочно, вваливается в его жизнь, заставляя сердце учащённо биться, а душу метаться в поисках ответа. Как будто сама судьба решила провести очередной экзамен на его уровень самообладания и делает это внаглую, зная, что Кэйя не способен сдерживать чувства. — Идиот, — капитан прижимает ладони к лицу, ещё дымящаяся сигарета обжигает скулу, оставляя после себя лёгкий ожог, — Опять придумал себе невесть что, — хочется вжаться в себя, спрятаться в глубинах собственного сознания в наказание или расплату за очередную ошибку. Он откидывает голову назад и прикрывает глаза, ощущая, как его начинает отпускать напряжение. На несколько секунд в комнате воцаряется тишина, нарушаемая лишь тиканьем настенных часов. Капитан тяжело выдыхает, и открывает глаза. Время давно за полночь, даже таверна уже закрыта, — И что теперь? Продолжать лежать и ждать чуда? — Кэйя издают стон пенящегося разочарования, но всё равно продолжает лежать, глядя на тёмный потолок, — Нет уж, спасибо. Я и так уже один раз облажался. Мне не нужны ещё и такие жертвы, — Кэйя резко садится на диване и пытается собраться с мыслями. Может Альбедо просто заработался и забыл? Он же трудоголик тот ещё, наверняка до сих пор торчит в лаборатории, — Гениальная попытка убедить себя в том, что ещё не все потеряно! Почему бы тогда не пойти туда прямо сейчас, терять же нечего, да?! — выдох, тяжёлый выдох вместе с которым последние крупицы надежды покидают его лёгкие, — Идиот. Веки начинают тянуться друг к другу и капитана клонит в сон. Он трёт уставшие глаза и растягивается на диване во всю длину, вытягивая ноги к стене. Сладкий запах ночи и табака заволакивает всю комнату. Взгляд, устремлённый в мутную пустоту за окном, превращается в единое размытое пятно, которое становится всё меньше и меньше, пока веки всё же не соединяются в поцелуе друг с другом, погружая Кэйю в сон. Глухой и навязчивый стук в дверь выводит капитана из тихого спокойного забвения. Кто-то уже продолжительное время стучится в дверь. В дверь стучат ещё настойчивее. Кэйя лениво смотрит на часы — около двух часов ночи. Вставать ужасно не хочется, сонное сознание, ещё не способное формулировать логические цепочки, тяжко хнычет, но, тем не менее, противиться действительности нет сил. Идти к двери всё равно придётся. Замок тихо щёлкает и дверь с протяжным воем распахивается. — Доброй ночи, Капитан, — на пороге стоит Альбедо, весь продрогший и взъерошенный. — Альбедо, ты что здесь делаешь? — Кэйя смотрит на него с недоверием, не понимая, почему же он в итоге пришёл. — Прости, что пришел так поздно, но мне нужно было поговорить с тобой, — Альбедо отводит взгляд, не смотря в лицо Кэйе. Капитан молча ждёт продолжения, но Альбедо продолжает стоять на пороге, словно не зная, как начать. Кэйя понимает, что он ждёт, когда капитан сам его пригласит. Он делает шаг назад, пропуская гостя вперёд. — Заходи, не стесняйся, — Кэйя приглашает Альбедо внутрь своей комнаты и закрывает за ним дверь. Они садятся на диван друг напротив друга, и Кэйя чувствует, как нетерпение начинает нарастать, не понимая, на что же так долго тянулся разговор. И тут, наконец, Альбедо начинает говорить. — Я побоялся прийти, прости. Я чувствую себя странно рядом с тобой, мои лёгкие словно наполняются светящейся густой жидкостью, что мешает мне дышать, и заставляет их гореть, — он жестами показывает, как лёгкие сжимаются и будто взрываются. Он нервничает, — Это очень тревожное, непонятное чувство, но я поговорил с сахарозой и… Кэйя нежно прикасается большим пальцем к губам Альбедо, прерывая его слова. — Не надо извиняться, я понимаю тебя, — Кэйя улыбается ему, стараясь успокоить Альбедо, — Я знаю, что у тебя сложно с понимаем чувств. Но я обещаю, что всегда буду рядом и помогу, когда тебе будет трудно. Альбедо кивает головой, и Кэйя понимает, что теперь ему лучше и он чувствует ещё больше эмоций к нему. Капитан приближается к лицу алхимика, что смотрит на него с интересом, словно кошка следит за интересующим её объектом. Их носы соприкасаются, кажется, что в темноте комнаты можно увидеть их светящиеся лёгкие и воздух, что выходит из них. — Знаешь, а ты ведь действительно картина, — произносит Альбедо и соединяет их губы. Поцелуй нежный, мягкий, словно смола и патока смешавшиеся в потоке. Кэйя берёт алхимика за бёдра и притягивает к себе, сжимая в руках. Он не может оторваться от его губ, но и не хочет этого, поэтому продолжает целовать и покусывать его, оставляя красные отметины на его бледной коже. Он чувствует как руки капитана скользят по его спине, как он зарывается пальцами в его волосы, с силой сжимая его голову, прижимая к себе ближе. Ему хорошо. Его тело дрожит, его разум затуманивает. Это чувство, которое он никогда не испытывал раньше. Оно заставляет его дрожать и покрываться мурашками от удовольствия. — Кэйя… — когда Алхимик вот так произносит его имя — это безумно возбуждает. Он чувствует это почти физически, каждый мускул своего тела наполняется электричеством. Альбедо оттягивает ворот рубашки, пытаясь освободить как можно больше пространства для новых поцелуев, он хнычет и тянет ткань вниз, прося снять одежду. Капитан слушается и аккуратно, насколько это возможно, расстёгивает свою рубашку, позволяя юноше наконец вдохнуть запах мускуса и сигарет, что въелись в кожу. Жар в солнечном сплетении нарастает, заставляя дышать чаще. Ощущение холодных пальцев на пояснице заставляет Кэйю издать короткий стон, и Альбедо на мгновение отстраняется от капитана, чтобы полюбоваться изящными видом, что перед ним открылся. Весь запыхавшийся, в расстёгнутой рубашке мужчина, ожидающе раздвинутые колени, касается собственной шеи, соблазняя ещё сильнее. — Ты очень красивый. Какое совершенство. Сколько оттенков может принять человек — от холода до жара, — с благоговением шепчет юноша. Хотелось трогать, подчинять и подчиняться, хотелось зарисовать этот момент столь долгожданного экстаза на лице Кэйи, прорисовать весь блеск зрачков, что влюбляют в себя и дарят удовольствие смотрящему. Поцелуй, глубокий и страстный, снова наполнил их, — Кэйя… пожалуйста, — ему не нужно было повторять дважды. Он оттянул резинку шорт и стал поглаживать головку члена, ловя зарождающийся стон с губ. Альбедо безуспешно пытался доставить такое же удовольствие партнёру, но проигрывал в борьбе с ширинкой, пока ему не помогли ловкие руки и не показали где и как нужно трогать. Тепло в груди разлилось с новой силой, что казалось внутренности вот-вот свернутся. Дыхание стало прерывистым, движения быстрыми и хаотичными, вспышка, и, кажется, лёгкие взорвались, не позволяя вдохнуть, а весь тот свет, что наполнял их, взорвался и наполнил разум любовников. Ещё никогда не чувствовал себя так хорошо, просто тихо улыбаясь, он понял, как тепло стало между ними. Когда в разум стала возвращаться кровь, а тело разлилось ужасной усталостью, Кэйя сполз на грудь любовника, слушая его дыхание и собираясь с мыслями. — Альбедо? Я понял, почему твои лёгкие переполнял свет. Почему так тяжело вдохнуть и выдохнуть, и так больно, когда ты рядом. — И почему же? — Просто лёгкие — это любовь, — Слова произносились тихо и уверенно, словно уже не было сомнений в том, что между ними. Так они остались лежать, никому не нужными и нигде не нужными, лишь ощущая то счастье, которое с ними произошло. Они были наедине с этим миром, их миром, и им было хорошо в нём.24.03.23