***
Два часа... Ровно столько времени понадобилось, чтобы Жон получил приглашение в кабинет директора. Несмотря на все заверения доктора Ублека, он шагал к лифту, с огромным трудом заставляя себя переставлять ноги. Мысли о том, кто мог ожидать его в кабинете, беспрерывно крутились в голове, вызывая настоящий бунт в желудке. Когда позолоченные двери лифта наконец открылись, Жона встретил лишь хозяин кабинета, что, впрочем, его почему-то совсем не успокоило. К тому же окно оказалось распахнуто, а на раме сидела какая-то ворона, выглядя ничуть не менее внимательной, чем директор. — Эм... – протянул Жон, толком не зная, с чего начать. – Вы меня вызывали, сэр? — Да, – улыбнулся директор Озпин, поставив локти на стол и сцепив пальцы в замок. – Садитесь. Вам ничего не грозит, мистер Арк, так что беспокоиться не о чем. Я всего лишь решил, что с одним мной разговаривать будет несколько проще, чем со всеми сразу. Он указал на свободный стул и повторил: — Садитесь, пожалуйста. Жон сел и покосился на птицу. — Эм, сэр... — Я совершил ошибку, угостив крошками пролетавшую мимо ворону, – вздохнул Озпин. – Теперь она не желает отсюда уходить. Птица возмущенно каркнула. — Не обращайте на нее внимания. Итак, доктор Ублек сегодня сообщил нам довольно интересную информацию насчет того, что вы недавно открыли свое Проявление. — Да, сэр. Открыл. — И с вашей стороны было очень разумно обратиться за помощью к одному из нас. Проявления бывают не только удивительными, но еще и крайне опасными, причем как для окружающих, так и для самого владельца. Полагаю, ваше принадлежит именно к их числу, поскольку серьезно расходует ауру. И к слову, это объясняет те полные тревоги послания, что отправляла мне Кицуне. Очень много молодых людей пострадало в ходе самостоятельных экспериментов с недавно обретенными Проявлениями. Но я хочу, чтобы вы понимали, что в вашем случае нет абсолютно ничего необычного. Уверен, что члены вашей команды и друзья способны рассказать немало забавных и поучительных историй. Мисс Роуз, например, далеко не всегда успевала вовремя сбросить скорость и разминуться с какой-нибудь стеной, а мисс Валькирия легко могла недооценить электрический заряд и поджарить саму себя. Ошибки – это важная часть процесса обучения. Озпин вздохнул, на мгновение о чем-то задумавшись, а затем продолжил: — Глинда сказала мне, что вы сперва приходили к ней. Еще она припомнила свой совет обратиться к доктору Ублеку, которым вы, очевидно, и воспользовались. Столь мудрый поступок позволил существенно снизить беспокойство о... некоторых аспектах вашего Проявления, касающихся чужих тайн и просто личной жизни. — Я никому не рассказываю о том, что мне приходится видеть, сэр. — Знаю. Доктор Ублек сообщил мне как об этом, так и о вашем отказе раскрывать ему подробности увиденного в различных снах. Это хорошо. Нет сомнений в том, что ваша способность позволяет забираться очень глубоко в те вещи, о которых окружающим не хотелось бы распространяться. Нам повезло, что вы не можете влезать в чужие головы во время бодрствования, иначе бы мало кто согласился находиться рядом с вами. И всё же вынужден спросить: вы когда-нибудь попадали в мои сновидения, мистер Арк? — Нет, сэр, – ответил Жон, но на мгновение задумался и добавил: – Я имею в виду, что конкретно вас никогда не встречал. Озпин недоуменно посмотрел на него. — Иногда личность хозяина сна очевидна, – пояснил Жон. – Но случается и так, что у меня очень долго не получается ее установить, а то и вовсе никто не попадется. Вас я ни разу не встречал. Полагаю, мне вообще не доводилось бывать в снах преподавателей, хотя доктор Ублек разрешение на посещение его сновидений выдавал. Я попросту не контролирую процесс. — Понимаю. Но если когда-нибудь окажетесь в моем сне, то потом обязательно придите в этот кабинет, чтобы мы могли всё обсудить. Некоторые вещи там могут сбить с толку и наверняка потребуют кое-каких объяснений. Нет-нет, ничего плохого, – поспешил добавить Озпин. – Лишь то, что наверняка вызовет недоумение без знания контекста. Уверен, что другие преподаватели тоже оценят подобный жест с вашей стороны по отношению к ним. — Хорошо, сэр, – кивнул Жон. – И... я постараюсь лишний раз ни во что не вмешиваться. — Ничего не имею против ваших экспериментов, когда дело касается моих снов, – к его удивлению, покачал головой Озпин. – Пусть некоторые вещи и хотелось бы оставить при себе, но я понимаю, что без практики вы по-прежнему будете оказываться в сновидениях случайных людей. Если научитесь контролировать свои способности, то это пойдет на пользу всем. К тому же они весьма могущественные и полезные, пусть и не для прямого противостояния монстрам. — А для поисков того, кто, например, устроил взрыв в башне МКП? – уточнил Жон. — О, вы уже думали об этом? – поинтересовался Озпин. — Доктор Ублек просил внимательнее смотреть по сторонам, – честно признался Жон. Его ответ Озпина явно нисколько не расстроил. — Я дал слово не делиться чужими тайнами, но доктор сказал, что на серьезные преступления мое обещание распространяться не должно, – добавил Жон. — Он прав. Вы всегда можете проинформировать нас только о том, что касается непосредственно преступления, оставив все лишние подробности при себе. И пусть я понимаю, что вы вряд ли желаете выполнять такого рода просьбы, но озвучить ее всё равно должен. Не могли бы вы составить список всех людей, которые подверглись воздействию вашего Проявления? Меня не интересуют детали – лишь их имена. Жон замялся. Ему действительно не хотелось делиться подобной информацией. Пусть о подробностях снов его пока никто не спрашивал, но даже выдача имен казалось чем-то сродни предательству. — Не знаю, сэр. Вряд ли им хочется, чтобы я составлял такие списки. — Уверяю, что не собираюсь причинять ни малейшего вреда вашим друзьям, мистер Арк. — И всё же... Озпин закрыл глаза и в очередной раз вздохнул. — Тогда позвольте мне сформулировать вопрос несколько иначе, – произнес он. – Доводилось ли вам... Имя Амбер вам о чем-нибудь говорит? Глаза Жона округлились. — Вижу, что говорит, – снова вздохнул Озпин, после чего поднялся со своего кресла и двинулся в сторону лифта. – Идите за мной. Мне нужно вам кое-что показать. Жон последовал за ним. Дождавшись, когда он войдет в кабину лифта, Озпин нажал сразу несколько кнопок, заставив эту самую кабину начать опускаться. — Вынужден заметить, что увиденным не стоит делиться ни с кем: ни с членами команды, ни с друзьями, ни с собственной семьей, мистер Арк. Это дело напрямую касается безопасности Бикона, так что подходить к нему следует крайне серьезно. Если бы вы не отреагировали на имя, то я бы вас туда ни за что не повел. — Я... понимаю. — Пока еще нет. Но вскоре поймете. Лифт продолжал опускаться, явно уже успев преодолеть отметку первого этажа. Неужели у Бикона имелись настолько глубокие подвалы? Да, склады наверняка должны были быть довольно вместительными, но не могли же они занимать больше места, чем вся наземная часть школы, верно? Когда двери наконец открылись, перед Жоном предстал гигантский зал с массивными колоннами. На ум сразу же пришли фантастические истории о дворфах, которые жили где-то под горами. Озпин двинулся вперед, жестом попросив его следовать за собой. — Это очень древняя часть здания, – пояснил он. – Еще тех времен, когда здесь находилась крепость, в которой окрестное население укрывалось, пока защитники наверху отражали нашествие монстров. — И сейчас оно никак не используется? – поинтересовался Жон. — Построенные вокруг Вейла стены избавили от необходимости использовать данные помещения по прямому назначению, а для чего-либо другого они не годятся. Меньше всего мне хочется, чтобы какие-нибудь непоседливые студенты устроили тут разрушительную драку едой, обвалив колонны, на которых держится вся громада Бикона. — Эм... Извините, сэр... — Вам с вашими друзьями пришлось бы извиняться куда деятельнее и активнее, если бы Глинде не удалось починить столовую, – усмехнулся Озпин. – Потому что бремя ремонта легло бы именно на ваши плечи. Он открыл дверь, за которой что-то озаряло помещение тусклым зеленым светом. А еще оттуда доносились редкие щелчки и тихий гул работающей машинерии – вроде вентиляторов компьютеров. Жон подождал, пока глаза не привыкнут к полумраку, после чего принялся изучать странную конструкцию со стеклянными панелями. Озпин жестом пригласил его подняться по ступенькам и подойти поближе, что он и сделал. Под одной из панелей явно что-то находилось. Или кто-то... Жон моментально ее узнал и бросился вперед, упершись руками в стекло. — Амбер! – воскликнул он. — Итак, – произнес подошедший к нему Озпин. – В ее сны вы все-таки попадали. Я подозревал, что так и будет. Барт упоминал, что вы часто ложились спать в неурочное время, чтобы ни с кем не встретиться, но в Биконе имеется один человек, который постоянно пребывает во сне. Жон повернулся к Озпину и спросил: — Что с ней произошло? Зачем вы удерживаете Амбер в подобном состоянии? — Этот механизм необходим, чтобы она оставалась в живых, мистер Арк, – ответил ему Озпин, кивнув в сторону аппаратуры. – Пожалуйста, не надо подозревать меня в чем-либо нехорошем. Амбер выглядела ужасно, но всё же была жива. И если бы у Озпина имелись некие сомнительные намерения на ее счет, то он вряд ли стал бы приводить сюда Жона. — Что... Что с ней случилось?.. — Полагаю, она вам об этом не говорила, либо в ее снах не нашлось никакого объяснения. На Амбер напали и едва не убили. Не монстры – люди, которые выслеживали конкретно ее. Один из моих Охотников успел вмешаться и спасти Амбер, после чего притащил в Бикон, но было уже слишком поздно. С ней что-то сделали – нечто такое, что нам не получилось обратить вспять. Мистер Арк, я вынужден попросить вас рассказать мне всё, что удалось увидеть во снах Амбер, поскольку любая мелочь может оказаться для нее вопросом жизни и смерти. Жон рассказал. Амбер находилась в ужасном состоянии, да и особых причин скрывать то, что ей снилось, у него не имелось. А если рассказ Жона как-либо поможет в данной ситуации, то она его наверняка простит. Озпин внимательно слушал, закрыв глаза, иногда кивал каким-то своим мыслям и ни разу не перебил. — Понятно, – произнес он, когда Жон замолчал. – Ничего особенно полезного здесь нет, но... Мистер Арк, всё это меня очень сильно тревожит. Уж больно ее сны напоминают проносящуюся перед глазами жизнь. Жон пришел к точно такому же выводу, а потому тревожился ничуть не меньше Озпина. — Физически Амбер не умирает, поскольку ее удерживает аппарат, – продолжил Озпин. – Но разум может оказаться на грани смерти, если ему требуется вновь переживать накопленный ей опыт. Это плохо. То, что она вписала вас в воспоминания и сделала привычным спутником в своих путешествиях, как я подозреваю, является просто удобным объяснением вашего в них присутствия. — И вы хотите, чтобы я выяснил, что случилось в самом конце этих воспоминаний, верно? – уточнил Жон. — Да, хочу, – вздохнул Озпин. – Но не собираюсь заставлять вас торопить Амбер. Если она переживает всю жизнь, то рано или поздно дойдет и до нужных воспоминаний. Я желаю воздать по заслугам тем, кто всё это с ней сотворил. Воздать по заслугам и остановить. Надеюсь, вы стремитесь к тому же. Жон посмотрел на неподвижную Амбер, а затем кивнул. — Да, сэр. Стремлюсь. Озпин улыбнулся. — Вот и хорошо. Коли пожелаете, я предоставлю вам сюда доступ. Не уверен, выйдет ли из этого какой-то толк, но если вам хочется ее навещать, то я препятствовать не стану. Кто знает, возможно, именно дружеского участия ей сейчас больше всего и не хватает. В последнем Жон серьезно сомневался. В конце концов, Амбер даже не была с ним знакома. Она ни разу не встречала его в реальном мире, что, впрочем, ничуть не помешало Жону проникнуть в ее воспоминания и стать их частью. Он практически переписал историю жизни Амбер. Изменил ее. Это оказалось даже хуже выболтанных тайн... — Пожалуй, оставлю вас наедине, – произнес Озпин. – Если возникнут какие-либо вопросы, то двери моего кабинета всегда открыты. И спасибо вам, мистер Арк. У меня сейчас нет желания горячее, чем найти тех, кто сотворил это с Амбер, и как следует их покарать. Знаю, что говорят о мести, но, возможно, информация о том, что именно с ней сделали, поможет нам всё исправить. Живое тело ничего не значит, если разум мертв, а дух его покинул. Жон вновь посмотрел на Амбер. — Сэр, вы можете как-нибудь обосновать мое отсутствие перед командой? — Хм? – повернулся к нему остановившийся Озпин. — Я хочу провести ночь здесь. Не знаю, поможет ли это, но... просто не могу не попытаться. — Хорошо, я что-нибудь придумаю. А еще принесу спальный мешок и портативный обогреватель. — Спасибо, сэр. — Нет. Это вам спасибо, мистер Арк.***
Таверна была очень старой – в больших городах таких уже не встречалось. Деревянные полы, деревянные стены, деревянные балки под деревянными же потолками, причем достаточно низкими, чтобы людям ростом в шесть с половиной футов приходилось пригибать головы. Зал оказался освещен огнем очага в центре, создающим теплую и уютную атмосферу для собравшихся вокруг него выпивох. Как и полагалось во снах, они о чем-то разговаривали друг с другом, но разобрать их слова никак не получалось. Впрочем, ничего иного Жон и не ожидал. Амбер посмотрела на него и улыбнулась, поприветствовав поднятой кружкой с пивом. Он почувствовал, как у него сдавило в горле, когда стекло кружки на секунду закрыло ее лицо, напомнив панель того аппарата в реальном мире. Но уже через мгновение наваждение пропало, пусть даже теперь Жон осознал, что выглядела Амбер гораздо моложе себя настоящей. Вероятно, воспоминания относились к событиям, произошедшим за несколько лет до нападения. Чувство облегчения оказалось настолько сильным, что практически вызывало боль. Да еще и кое-какие вопросы продолжали его мучить. Если Амбер сейчас наблюдала за тем, как жизнь проносилась у нее перед глазами, то чего тогда хотел Озпин? Чтобы Жон поторопил ее, отыскав ответы, а заодно подтолкнув Амбер к вполне возможному концу? Он не собирался так поступать. Даже если позабыть о физической невозможности это сделать, оставалось еще и его собственное крайнее нежелание. Раз уж Амбер оказалась заключена в своих воспоминаниях, то пусть они хотя бы будут счастливыми. Фальшивыми, но счастливыми... — Жон, иди сюда! – воскликнула она, устав наблюдать за его колебаниями. – Или мне самой к тебе подойти? Учти, что подняться я не поленюсь! Ноги понесли его к столу, на котором уже стояла пара кружек с пивом. Жон понятия не имел, находились ли они там и до его появления или же появились благодаря усилию воли Амбер, но это и не имело никакого значения. В отличие от предыдущих снов, тепло от огня он сейчас ощущал. Обычно всё казалось куда менее... реалистичным, что ли? Да, пожалуй, именно так. Сновидения редко могли похвастаться детализацией настоящего мира. В них нельзя было почувствовать под пальцами грубую поверхность деревянного стола или холод стекла кружки в руке. Но здесь и сейчас Жон ощущал даже вкус напитка. — Отличное пиво, правда? – усмехнулась Амбер, заметив его округлившиеся глаза. – В городах такого не найти. Производство стараются любыми способами удешевить. К тому же еще и разливают по банкам, не выдерживая в деревянных бочках. Чувствуешь вкус? Конкретно это пиво выдерживали в бочке из вишневого дерева. — По вкусу на вишню совсем не похоже, – заметил Жон. Амбер расхохоталась. — Дурачок, – сказала она. – Привкус дерева вишни и вкус плодов – совершенно разные вещи! — Да? – с некоторым трудом заставил себя улыбнуться Жон. – Тогда ладно. Амбер внимательно посмотрела на него, а затем приподняла бровь и спросила: — В чем дело? — Ни в чем, – ответил ей Жон. — Вот только не надо пытаться меня обмануть, – покачала она головой, наклонившись к нему, взяв за руку и уставившись прямо в глаза. – Я достаточно долго с тобой путешествовала, чтобы понимать, что что-то случилось. — Правда?.. – хмыкнул Жон. — Конечно. Сколько времени уже прошло? Месяцы? Годы? – задумчиво пробормотала Амбер. – Хм... Не помню. Такое чувство, что миновала целая вечность. Детали постепенно исчезали из ее памяти. Большинство людей в подобной ситуации не обратило бы на это никакого внимания, поскольку любые пробелы в их снах заполнило бы подсознание. Но Амбер слишком долго здесь находилась. Жон не удосужился поинтересоваться у Озпина, сколько она пролежала в том механизме, но с момента их первой встречи прошла минимум пара недель. Если учесть, что продолжительность снов обычных людей измерялась то ли часами, то ли, как утверждали некоторые теории, и вовсе минутами, вряд ли стоило удивляться тому, что Амбер начала замечать кое-какие несостыковки. Ее подсознание попросту не справлялось со своей работой. — Ладно, забудь, – вздохнула она. – Мы были вместе целую вечность. Ну, с тех пор, как ты меня вытащил из того места. От ее благодарной улыбки у Жона защемило в груди. Он вовсе не спасал Амбер. По крайней мере, не по-настоящему. А если учесть разницу в возрасте, то на момент тех событий Жон, пожалуй, был еще ребенком. Кто вообще тогда спас Амбер? Или она провела в заточении долгие годы? — Вот, – снова наклонившись к Жону, произнесла Амбер. – Вот именно об этом я и говорю. Твое лицо. Его выражение. Ты выглядишь... Даже не знаю, как это описать... Подавленно? Что-то случилось? Ты ведь понимаешь, что всегда можешь поговорить со мной, да? "Всё это ненастоящее, а ты медленно умираешь в подземельях Бикона. Твоя жизнь проносится у тебя перед глазами, и я ничем не способен помочь". Но разве мог Жон сказать Амбер такое? Заявить прямо в лицо? Нет. Ни в коем случае. А потому ему требовалось чем-то отговориться: ответить на ее вопрос или переключить внимание на что-нибудь другое. Если уж она переживала сейчас свои последние минуты, то не стоило омрачать их его проблемами. — Хочу заняться чем-нибудь веселым. — Хм? – удивленно уставилась на него Амбер. – Вот это поворот. Нет, серьезно. Ты что, заскучал? Желаешь разойтись? Я была слишком навязчивой? — Нет! – воскликнул Жон, вложив в свой возглас куда больше эмоций, чем изначально планировал. Глаза Амбер округлились, а ее ладонь крепче сжала его запястье. — Нет, – уже тише повторил Жон. – Всё не так, и я точно не хочу расходиться. Дело вообще не в тебе – просто кое-какие недавние события подпортили настроение. — О, так ты желаешь отвлечься и развеяться? Это можно. Я уж начала волноваться о том, что действую тебе на нервы или... ну, сам понимаешь, – закончила свою фразу Амбер, заметно при этом покраснев. – Ты много для меня значишь. Н-не в каком-то там странном смысле. Просто я всегда мечтала путешествовать, а делать это одной... не очень весело. Вроде бы и встречаю новых людей, но потом прощаюсь с ними и... одиночество наваливается с удвоенной силой. Как будто всё было зря. С тобой путешествовать гораздо приятнее. Она пару секунд помолчала, а затем спросила: — Это ведь прозвучало довольно странно, да? Ощущаю себя полной идиоткой. Жон молча освободил руку и накрыл ее ладонь своей. Смущение и неловкость Амбер тут же уступили место удивлению. Она сейчас умирала – одна, атакованная и едва не убитая. Амбер вряд ли это помнила, а о том, что Озпин ее спас, и вовсе не знала. Могла ли она в последние минуты своей жизни жалеть о том, что прожить ее довелось в одиночестве? Желать, чтобы кто-нибудь составил ей компанию? Или Жон всё опять не так понял, и на подсознание Амбер давил избыток в организме какого-нибудь адреналина? Он не знал правды, но ничто не мешало ему просто подержать ее за руку. Каким человеком был бы Жон, если бы отказался составить компанию умирающей девушке? Он покрепче сжал ее ладонь, тем самым заставив сначала опустить взгляд, а потом вопросительно уставиться на него. Но Амбер тут же сжала в ответ его руку, вероятно, решив, что утешение требовалось самому Жону. Возможно, так оно и было... Как ему доводилось слышать, больше всего страдали вовсе не те, кто умирали, а те, кто оставались жить. В конце концов, мертвые отправлялись на какие-нибудь небеса или просто прекращали свое существование, а потому боль они вряд ли испытывали. — Я с тобой, – прошептала Амбер. – Я с тобой. Всё в порядке. "Вот только твоей жалости мне сейчас и не хватало..." Но в глазах Жона, несмотря на все его усилия, начала появляться влага, так что Амбер встала, подошла к нему и немного подвинула, чтобы усесться на тот же стул и заключить в объятия. — Что случилось? – спросила она. – Я могу чем-нибудь помочь? Мы с тобой друзья, Жон. Самые лучшие друзья. Ты для меня очень много значишь. Скажи, что именно произошло, и я всё исправлю. Обещаю. — Как я могу быть твоим лучшим другом? – невольно поинтересовался он. — А как ты можешь им не быть, глупышка? – улыбнулась Амбер. "Мы с тобой даже не знакомы в реальности. Всего этого не происходило". Думать о том, что в жизни Амбер не нашлось человека ближе него, было едва ли не физически больно. Жон обнял ее, и она без каких-либо вопросов прижалась к нему. Оставалось надеяться, что настоящая жизнь Амбер оказалась всё же несколько лучше того, что ему довелось увидеть. Впрочем, самая худшая часть – нападение – до сих пор маячила где-то впереди... Больше всего ее состояние напоминало смертельную болезнь, о которой знал лишь Жон. Амбер ни о чем не подозревала, а сам он терялся в догадках, чем являлось его молчание: жестокостью или милосердием. Но если ей рассказать, то воспоминания вполне могли тут же перескочить в самый конец, и заставить себя так поступить у Жона попросту не получалось. — Только посмотри, как я волнуюсь, что ты меня бросишь, – хихикнула Амбер. – Заскучаешь и бросишь. — Не собираюсь я тебя бросать, – проворчал Жон, прекрасно понимая, что довольно скоро ему придется проснуться. Вероятно, в моменты его бодрствования с Амбер путешествовало ее представление о нем. Управлять им Жон не мог, но, пожалуй, у него имелся шанс немного повлиять на это самое представление, уняв некоторые ее страхи. — Ты мне никогда не наскучишь, Амбер, и я тебя точно не брошу. Ну, если только сама не пожелаешь от меня избавиться. Вместе мы исследуем весь Ремнант, верно? И испробуем всё-всё, что он способен нам предложить. — Да! А знаешь, что-то я подустала от Мистраля. Как насчет того, чтобы перебраться в Вакуо? Слышала, у них есть просто сказочные казино. Жон рассмеялся, тут же закашлявшись, но Амбер сделала вид, будто ничего не заметила. — Звучит весьма неплохо, – сказал он. – Всегда мечтал проиграться в пух и прах, оставшись без штанов. — Вот это правильный настрой! Кроме того, мы же с тобой Охотники. Если понадобятся деньги, то заработаем, а жилья и прочего излишне ценного имущества у нас всё равно никогда не было. Сверх меры точно не проиграемся, – закатила глаза Амбер. – Ты ведь меня остановишь, если вдруг подсяду на азартные игры, да? Тогда волноваться нам вообще не о чем. И это было очень хорошо. В том смысле, что версия Жона из снов Амбер искренне заботилась о ней в его отсутствие. — Ну, должен же хотя бы один из нас двоих волноваться, – заметил Жон. – А то слишком уж беспечной получится команда. — Ладно, тогда ты волнуйся, а я буду развлекаться, – усмехнулась Амбер. – Ну что, в путь? Верхом доберемся до ближайшего порта к концу завтрашнего дня. Насколько хорошо у тебя складываются отношения с морскими путешествиями? — Ужасно, – скривился Жон. – Если, конечно, не стоит задача заблевать всё вокруг. — А с полетами? — Еще хуже. — Какой же ты неженка! – расхохоталась Амбер. – Но за это я тебя и люблю. Она встала со стула и потянула его за собой. — Идем. Допивай свое пиво и в путь. На Ремнанте осталось столько всего интересного, а живем мы не так уж и долго. У него времени в запасе было гораздо больше, чем у Амбер. К тому же ей вряд ли представится шанс увидеть красоты Ремнанта собственными глазами. А поскольку в реальности Жон вовсе не помогал ей с побегом, она могла и вовсе начать свое путешествие гораздо позже, так и не посетив все континенты. Он торопливо допил пиво и выбрался из-за стола. — Да, пойдем. Вакуо никого ждать не будет. — Верно! – рассмеялась Амбер, потащив его наружу. Их лошади нашлись в конюшне неподалеку. Пока она отвлеклась, занимаясь седланием и возней со сбруей, Жон усилием воли просто материализовал всё необходимое в нужных местах. Ездить верхом он не умел, но во сне это умение ему и не требовалось. Вскоре они бок о бок ехали по дороге. На лице у Амбер была широкая улыбка. Жон собирался помочь ей осуществить ее последнее желание. По крайней мере, здесь у него имелась такая возможность...***
Он проснулся, ощущая холод, одиночество и твердый камень пола под щекой. Машина по-прежнему тихо гудела, а Амбер всё так же лежала под стеклом, и на лице у нее виднелась едва заметная улыбка. Пузырек воздуха всплыл рядом с головой, но это ее не разбудило. Жон серьезно сомневался в том, что Амбер вообще когда-нибудь очнется. Впрочем, сейчас у него имелись и другие заботы... Что бы Озпин ни сказал членам команды JNPR о внезапных семейных обстоятельствах, потребовавших срочного визита в Вейл и встречи с родителями, Жону пора было возвращаться назад. В конце концов, он уже получил от друзей немало полных тревоги текстовых сообщений и пообещал появиться утром. Оставлять Амбер одну совершенно не хотелось, но если только его самого не погрузят в кому, находиться здесь неотлучно было совершенно бессмысленно. Жон прижался лбом к стеклу и вгляделся в ее лицо. Будильник на свитке запищал, давая понять, что времени совсем не осталось. — Сладких снов, Амбер, – прошептал Жон. – Я вернусь. Обещаю. Она ничего ему не ответила. Пузырьки продолжали изредка подниматься возле ее лица, машина всё так же гудела, но тусклый зеленоватый свет погас, погрузив Амбер во тьму... Авторский омак: Жон удивленно моргнул, уставившись на ныне носящую совсем другое имя Ваниль, которая сунула ему в лицо блокнот. Он понятия не имел, как у нее это получалось, но она без каких-либо вопросов приняла тот факт, что присматривавший за ней во снах о детстве парень существовал в реальном мире, причем оба отлично знали, что те события никогда не происходили. — Это для меня? – уточнил Жон. Ваниль кивнула. На блокнотном листе оказалась нарисована сцена прямиком из их снов – в том смысле, что там стояли, взявшись за руки, три фигурки из палочек, средняя из которых изображала саму Ваниль. Волосы, правда, оказались наполовину коричневыми, наполовину розовыми, но это ничуть не мешало ее опознать. С Жоном тоже ни малейших проблем не возникло, поскольку точно так же Ваниль рисовала его и во снах. А вот третья фигура – высокая, с оранжевыми волосами и в черном, видимо, цилиндре – никаких ассоциаций не вызывала. Как и торчавшая изо рта сигарета. Впрочем, Ваниль на рисунке выглядела счастливой, так что Жон особенно сильно не переживал. — Это кто-то важный для тебя? – поинтересовался он. Она кивнула и указала на Жона. — Я тоже для тебя важен? – уточнил тот, на что получил еще один кивок. – О, спасибо. Это так мило. Ваниль забрала блокнот и торопливо нарисовала домик, себя, Жона и мужчину с оранжевыми волосами, причем все улыбались, выглядывая в окошко. Затем она вновь показала ему свою работу. Жон рассмеялся. — Да, очень хорошо... Но я всего лишь студент Бикона и серьезно сомневаюсь в том, что твой... опекун мне обрадуется. Ваниль помотала головой и обиженно надулась, уставившись на него. Жон же отметил, что на ее рисунке он держался с этим мужчиной за руки. — Ты хочешь, чтобы мы подружились? Ладно. Если надо, то я могу с ним познакомиться. Ваниль раздраженно помотала головой. — Нет?.. Она отобрала блокнот и, высунув язык от усердия, принялась увлеченно рисовать. Янг, решившая заглянуть ей через плечо, внезапно закашлялась, посмотрела на Жона и тут же смущенно отвернулась, прикрывая ладонью рот. Он слегка прищурился, но что-либо спросить не успел, поскольку Ваниль закончила рисовать и продемонстрировала ему плоды своего труда. Деталей в ее новой картине оказалось много. Даже слишком много... Сейчас она уже не разменивалась на фигурки из палочек, перейдя к стилю некоторых сетевых сообществ, о которых обычно не было принято упоминать. И да, за прошедшие годы навыки рисования Ваниль серьезно подросли. Впрочем, изменились не только они... Жон взял в руки блокнот. — Почему у меня скошены глаза и высунут язык? Что значат эти полоски на щеках? Подожди, почему тот мужчина с сигарой стоит сзади, держа меня за волосы?.. И мы оба потные? Ты нам одежду, случаем, нарисовать не забыла? Ваниль глядела на изображение с мечтательной улыбкой на лице и откровенно пускала слюни, в то время как из ее носика стекала тонкая струйка крови. — Ведь забыла же, да? Ухмылка Ваниль стала еще шире. — Твою же...