***
Уроки закончились без каких-либо происшествий. Жон немного задержался после истории, чтобы сообщить доктору Ублеку, а через него и другим преподавателям о произошедших изменениях. — Они приняли твои объяснения? Рад слышать, – улыбнулся доктор Ублек. – И да, рассказы о вчерашней ночи до меня доходили. Сегодня утром это была самая обсуждаемая тема среди преподавателей. К слову, постарайся как минимум несколько дней ничем не раздражать Глинду. Как теперь изменится обстановка в твоей команде? — Пока не знаю. Мы собираемся сегодня вечером об этом поговорить. — Хорошая мысль. Я бы посоветовал сделать акцент на том, что рано или поздно ты окажешься в их снах вне зависимости от своего желания. Прямо спроси, как тебе в этом случае поступить: обозначить свое присутствие и попробовать привести их в осознанное состояние? Может быть, скрываться и ни во что не вмешиваться? Пусть сами скажут, что тебе лучше предпринять. И это был замечательный план. — Вы считаете, что у меня получится превратить их сновидения в осознанные? — Не знаю. И потому возможность провала тоже следует учитывать. Если ты по их просьбе попробуешь так поступить, но ничего не получится, то что дальше? Необходим какой-нибудь запасной план. Хотя бы поставить твоих товарищей по команде в известность уже утром. Дать им шанс осознать произошедшее. — Хорошо, – кивнул Жон. – Еще какие-нибудь советы найдутся? — Только прислушиваться к своей интуиции. Ты отлично справился с тем, чтобы выкрутиться из безвыходной ситуации, и спас команду, – с гордостью на него посмотрев, произнес доктор Ублек. – Ты по праву занимаешь должность лидера. Не верь никому, кто утверждает обратное. Даже себе и своим сомнениям. — С-спасибо, сэр... – пробормотал Жон, ощущая вставший в горле комок.***
Вопреки вчерашним угрозам, кровати появились в их комнате уже днем. Правда к ним прилагалось предупреждение, что в случае порчи новой мебели команде JNPR придется либо спать на полу, либо самостоятельно осваивать профессию столяра. Похоже, мисс Гудвитч продолжала злиться на них за свою ночную побудку... — Ладно. Итак, совещание, – произнес Жон, скрестив ноги и усевшись на свою новенькую кровать. Остальные поступили точно так же. — Думаю, лучше всего будет начать с правил насчет использования моего Проявления, – добавил он. – У меня уже есть несколько. Например, я ни с кем не делюсь добытыми в чужих снах тайнами... — Вроде наших, – буркнула Нора. — Я говорю о тайнах, а не о твоих отношениях с Реном, которые с первого взгляда увидит любой, у кого есть глаза, – возразил ей Жон. Рен тихо вздохнул. — Но продолжим. Еще я стараюсь не злоупотреблять своим положением в чужих снах, особенно в сексуальном плане, даже если хозяйка не против. — И часто такое происходит? – спросил Рен. — Чаще, чем может показаться. Но обычно речь идет всё же не обо мне. Парням снятся девушки и наоборот. Я им создаю одежду или стараюсь игнорировать, если других вариантов не остается. И честно говоря, с момента открытия моих способностей мне попадалось куда больше голых мужчин, чем женщин. То ли у парней чувство тревожности и соответствующие кошмары возникают чаще, то ли у девушек всё это проявляется как-то иначе. — Скорее всего, второе, – сказала Пирра. – Судя по тем снам, которые я запомнила, при стрессе мне снятся фанаты. Сомневаюсь, что хотя бы раз видела кошмар о том, как оказалась голой в классе. — У нас с Норой есть воспоминания и похуже, чем это, – произнес Рен. — Да, различные психологические травмы встречаются очень часто, – вздохнул Жон. – Не буду называть конкретные имена, поскольку таким образом нарушу одно из моих правил, но могу сказать, что в Биконе в той или иной степени травмированы практически все. Кто-то больше, кто-то меньше. И раз уж речь зашла о травмах и тайнах... Тривия – действительно моя подруга. Несколько дней назад она меня навещала. Само собой, члены его команды тут же подобрались. — Навещала?.. – переспросила Пирра. – Где? Когда? — Прямо здесь. Я проснулся и увидел, как она на мне сидела, – ответил Жон, постаравшись не обращать внимания на выражения ужаса на их лицах. – Да, Тривия сумела пробраться сюда, никого не разбудив. А затем мы с ней вышли в коридор, чтобы исключить риск для вас. — Я бы сказал, что способная пробраться в нашу комнату преступница сама по себе создает немалый риск для всех, – заметил Рен. — Тривия... Тут всё сложно, но она не на стороне Синдер. И Тривия, и ее сестра... Хотя нет, это уже относится к чужим тайнам. Смысл в том, что как только Синдер с подручными сбежала из Бикона, Тривия покинула ее группу и затерялась в городе. Сюда она заскочила, чтобы я о ней не волновался. Членов его команды подобные откровения до конца ни в чем явно не убедили. — И что это меняет? – поинтересовалась Пирра. – Она по-прежнему остается преступницей, которую разыскивают Бикон и силы Атласа. — Это меняет то, что в весьма маловероятном варианте встречи с Тривией нападать на нее вам совсем не обязательно. И если вдруг увидите меня в ее компании, то знайте, что никакая опасность мне не грозит. Я просто пытаюсь раскрыть как можно больше тех моих секретов, которые могут вас так или иначе коснуться. — Ладно. И много у тебя еще таких секретов? — Не очень, – снова вздохнул Жон. – Атлас меня не любит, Винтер едва терпит из-за того, что я иногда попадаю во сны Вайсс, а преподаватели периодически просят помочь при помощи моего Проявления. В основном с Белым Клыком. И нет, никакой опасности я там не подвергаюсь. Такое вообще было всего один раз. Случайно. Они хотели вытащить из памяти дяди Янг и Руби какое-то воспоминание во время полета над Изумрудным лесом, где спали бы только мы вдвоем, но меня закинуло в посторонний сон. Глаза Рена округлились. — Потому что в радиусе действия твоего Проявления обнаружился кто-то еще, правильно? – уточнил он. — Да, – кивнул Жон. – Белый Клык в Изумрудном лесу готовит нападение на Бикон. И пусть я наткнулся на чужой сон совершенно случайно, меня вполне могут попросить вновь попытаться это сделать. Но вряд ли члены Белого Клыка станут стрелять в транспорт, поскольку им совсем не хочется выдавать свое присутствие, так что никакой опасности конкретно для меня по-прежнему не будет. — Блейк знает? – поинтересовалась Пирра. — Нет, – покачал головой Жон. — И это, наверное, к лучшему... — Ага. Возможную реакцию Блейк на подобную новость легко представляли себе все. — Еще я говорил с доктором Ублеком, – продолжил Жон. – Он посоветовал согласовать всей командой набор правил на тот случай, если я окажусь во сне кого-либо из вас. Ну, то есть как мне, по вашему мнению, стоит в такой ситуации поступить. — А просто уйти ты не можешь? – спросил Рен. — Нет. Если бы я мог просто уйти, то проблем с контролем Проявления вообще бы не возникало. Приходится сидеть в чужом сне до тех пор, пока его хозяин не проснется. Разумеется, есть вариант с ускорением данного процесса, но мне он не нравится. Я его применял только к Синдер, и со здоровьем после этого у нее дела обстояли не очень. — Давай обойдемся без таких мер, – сказала Пирра. – Потому что здоровье нам еще пригодится. А если мы не будем высыпаться, то и оценки поползут вниз. Кроме того, мне доводилось слышать о том, как люди умирали, когда их внезапно будили. Какие еще есть варианты? — Во-первых, я могу попробовать превратить ваше сновидение в осознанное. Во-вторых, я могу всё игнорировать и ни во что не вмешиваться. В-третьих, могу поступать точно так же, как и сейчас: по мере сил предотвращать кошмары. — Я предпочитаю первый вариант, – тут же заявил Рен. — "Осознанное сновидение" звучит замечательно, – улыбнулась Пирра. – Пусть я и подозреваю, что значительная часть очарования сна окажется утеряна, но тоже выбираю первый вариант. — Эм... – пробормотала Нора, посмотрев на Рена и Пирру. – Да. Думаю, первый вариант мне подойдет. — Ладно, – кивнул Жон. – Но доктор Ублек посоветовал подобрать запасной план на тот случай, если с "осознанными сновидениями" ничего не получится. Уверен, что все вы знаете, насколько глупыми и нереалистичными бывают сны. Но тем не менее они продолжают нас пугать. — Ага, – усмехнулся Рен. – Как кошмары, где тебя преследует один-единственный монстр, которого в реальной жизни ты можешь пришибить хлопком ладони. Остальные тоже рассмеялись, поскольку подобные вещи явно снились и им. Пожалуй, для всех Охотников и Охотниц собственный страх перед монстрами выглядел довольно комично. — Ты имеешь ввиду, что есть шанс не суметь "разбудить" нас во сне? – уточнил Рен и, дождавшись кивка Жона, продолжил: – Всё же попытайся. Но если не получится, то думаю, винить тебя за увиденное и услышанное там смысла не имеет. — Я поговорю с тобой утром, – пообещал Жон. – Расскажу, что конкретно видел и слышал, а ты решишь, о чем мне стоит молчать. — Это будет замечательно, – кивнул Рен. – Особенно если подобный разговор пройдет наедине. — Аналогично, – сказала Пирра. – И я не стану возражать против вмешательства в кошмар, если попытка привести меня в чувство успехом не увенчается. Только... не превращай мой сон ни во что такое, за что мне потом будет стыдно, хорошо? — Есть какие-нибудь конкретные пожелания? – уточнил Жон. – Например, я могу сводить тебя на пляж. Пирра моментально просияла. — Отличная мысль! Как насчет похода на пляж всей нашей командой? — Ты сейчас спрашиваешь всё еще про сны или уже про реальность? – усмехнулся Рен. – Но мысль действительно любопытная, пусть и не самая оригинальная. Лично я предпочел бы тихий горный пейзаж, где можно немного расслабиться и отдохнуть. — Ты хочешь поспать прямо во сне и после этого обвиняешь меня в отсутствии фантазии? – спросила Пирра. Пока они вдвоем обменивались шуточными уколами, Жон посмотрел на явно нервничающую Нору и одними губами прошептал слово "позже". Она кивнула, позволила себе немного расслабиться и присоединилась к остальным в их несерьезной пикировке. Вскоре правила поведения во снах, включая те, что принадлежали членам команды RWBY, меры предосторожности на случай получения Жоном ранений в чужих кошмарах, границы дозволенного и прочие вещи такого характера были окончательно согласованы и утверждены. Рен занялся домашним заданием, не забыв надеть наушники с успокаивающей музыкой, Пирра отправилась в душ, а Нора подкралась к кровати Жона. — Эм... Могу я тебя кое о чем попросить насчет моих снов? – произнесла она. — Просьба? Знаешь, когда всё это только началось, я нечто подобное себе и представлял. Что ко мне будут подходить и просить помочь пережить какие-то моменты из прошлого или вновь оказаться в компании любимых... Но ладно. Так о чем именно ты хотела меня попросить? Эм... О нем? Жон кивнул в сторону Рена. Нора тут же покраснела. — Нет, – покачала она головой. – Просить тебя о чем-то связанном с Реном, пусть даже он и будет всего лишь плодом моего воображения, оказалось бы несправедливо по отношению к нему. Да и к тебе тоже. Просто... Ты же знаешь, что я сирота, правда? И была сиротой еще до того, как пало наше поселение. Мои родители умерли не тогда. Или тогда? Честно говоря, я понятия не имею, кем они были. Но... Нора прикусила губу и замолчала. — Но ты хочешь узнать, не могу ли я помочь тебе это выяснить? – предположил Жон. Она кивнула. Честно говоря, поставленная перед ним задача была весьма непростой. Жон даже не знал, чего конкретно хотела добиться Нора, поскольку ни единого хорошего варианта тут не видел. Либо родители ее бросили, либо погибли. Наблюдение ни за тем, ни за другим счастья Норе точно не принесет. Нет, она вполне могла потеряться или, например, оказаться похищенной, но вероятность чего-то подобного Жон оценивал как крайне низкую. — Я попробую, – сказал он. – И для этого мне придется подтолкнуть твой сон в определенном направлении – в сторону воспоминаний о родном поселении. Сама, наверное, понимаешь, что в итоге он, скорее всего, превратится в кошмар о появлении монстров. — Да. Думаю, превратится... – вздохнула Нора. — Ты действительно хочешь рискнуть оказаться в кошмаре? – спросил Жон. – Может быть, у тебя и вовсе нет воспоминаний о родителях, если сиротой ты стала во младенчестве. Нора покачала головой. — Младенцем мне бы точно не удалось выжить самой по себе. Думаю, это случилось, когда я была всё же немного старше. — Возможно, – пожал плечами Жон. – Но если вид поселения спровоцирует кошмар, то что мне с ним делать? Остановить? — Да, останови, – улыбнулась Нора. – И не надо превращать мой сон в осознанное сновидение. Просто... сделай его приятным. Сделай его таким, какой, по твоему мнению, должен мне понравиться. — Ты не хочешь знать, что находишься во сне? – удивленно переспросил у нее Жон. — Не хочу, – подтвердила Нора. – Понимаю, что остальные мое мнение не разделяют, но подобное знание принесет лишь неловкость. Думаю, будет гораздо лучше, если ты просто не станешь ни о чем упоминать... Она замолчала и пожала плечами, давая понять, что больше никаких мыслей на ум ей не приходило. Жон кивнул. Честно говоря, он и сам не знал, что в итоге получится. Но Нора обратилась к нему за помощью, и не приложить все силы к тому, чтобы попытаться ей помочь, было бы не в его характере. — Я попробую, Нора, – сказал Жон. – Это я могу тебе обещать.***
Наверное, было бы слишком просто сразу же оказаться во сне Норы. Жон моментально понял, откуда родом был хозяин нынешнего сновидения, поскольку шагал немного сбоку от колонны бронетехники среди таких же, как и он, солдат. В его руках находилась винтовка, на плечи давила белая броня, а обзор самую малость снижал шлем. Армия Атласа. "Замечательно... Теперь у генерала Айронвуда найдется еще больше причин меня ненавидеть". Жон огляделся по сторонам, решив попробовать отыскать хозяина сна. Но практически все вокруг носили точно такие же шлемы, а в число подозреваемых входили вообще все солдаты, которых генерал Айронвуд взял с собой в Бикон в качестве сопровождения. Возможно, он сейчас и вовсе находился где-нибудь внутри бронетехники. По крайней мере, Винтер Шни в округе не наблюдалась. Та всё же была Охотницей, а потому носить армейскую броню вряд ли бы стала. "Значит, сон принадлежит не ей. Если только она не едет где-нибудь в кузове..." Жон проверил защиту ауры и покрепче стиснул винтовку. Он пока не знал, угодил ли в чей-либо кошмар, но задания с медленными конвоями в играх крайне редко заканчивались мирно. И да, вокруг была вовсе не игра, но хоть чем-то данное воспоминание выделялось в эмоциональном плане, раз уж вернулось к кому-то во сне, верно? А потому следовало быть готовым. Лес сбоку от дороги выглядел густым – с высокими хвойными деревьями и вездесущим кустарником. Впрочем, тут была даже не дорога, а тропинка, которую бульдозерным отвалом расчищала от ветвей и снега самая первая машина. Именно из-за этого конвой и двигался настолько медленно. Жон подумал о том, чтобы прогуляться вдоль колонны и отыскать хозяина сна, но просто не успел ничего предпринять. Его размышления прервали хлопки выстрелов и грохот чего-то помощнее – как будто разом взорвался целый десяток петард. — В укрытие! – рявкнул офицер. – Укрыться за бронетехникой! Остальные солдаты поспешили выполнить приказ. Некоторые открыли ответный огонь, но никто не пытался стрелять вслепую. Дисциплина здесь явно была на высоте. Скрипел снег под сапогами занимающих позиции бойцов, а стволы винтовок сканировали кромку леса. — Один-девять-шесть! – крикнул женский голос. – С один-девять-шесть по один-семьдесят! В отличие от солдат, Жон понятия не имел, что это значило. Вероятно, какие-то координаты или направление, с которого велось нападение. В конце концов, он армейскую подготовку не проходил, а потому ему оставалось лишь следовать примеру окружающих. "Белый Клык? Монстры ведь не стреляют..." — А-а-а! Один из солдат повалился на спину, схватившись за плечо, и откатился в сторону. В него явно попала не обычная пуля, судя по вырвавшимся из раны ледяным шипам, окрашенным кровью в красный цвет. — Вот дерьмо! – выругался другой солдат. – Оттащите его в укрытие! — Выполняю! – отозвался Жон, положив бесполезную винтовку на землю и ринувшись к раненому. Он постарался встать так, чтобы оказаться между ним и деревьями, поскольку у него, в отличие от солдата, имелась защита ауры. Снег вокруг прошивали всё новые и новые пули, но в Жона ни одна из них так и не попала. — Держу тебя, – сказал он, ухватив солдата и потащив в сторону бронетехники. — Отличная работа, – произнес встретивший его человек в чуть другой броне и с темно-синей полоской на шлеме – видимо, офицер. – Затаскивай его внутрь. Медики там. А с предателями мы сейчас разберемся! Жон подхватил раненого на руки и понес вверх по рампе, по которой другие солдаты спускали боеприпасы. Внутри действительно обнаружился уголок с кроватями, где уже лежало несколько пострадавших в перестрелке. Он по-прежнему не знал, кем именно был хозяин сна: раненым солдатом, одним из врачей, тем офицером или кем-то еще. Но это ничуть не мешало продолжать играть свою роль, так что ноша вскоре оказалась уложена на ближайшую свободную кровать. — Что с ним? – устало спросил подошедший медик. — Заряд Праха. Похоже, лед. В плечо, – коротко ответил ему Жон. — Твою же... – пробормотал медик, заставляя солдата убрать руку от раны. – Вошел и не вышел. Сработал прямо в теле. Проклятый лед давным-давно следовало запретить! Ты меня слышишь, сынок? — Х-холо... дно... – прошептал солдат. – К-как же... холодно... — Шок, – прокомментировал это медик. – Тело еще не до конца осознало, с какой температурой имеет дело. Держи его. Эту дрянь надо побыстрее вытащить, иначе у него никаких шансов нет. И не став дожидаться, когда Жон навалится на солдата, медик ухватился обеими руками за ледяные шипы, потащив их на себя. Солдат завопил от боли. Такая процедура сама по себе тянула на полноценный кошмар. Шипастый лед даже не вырезали, поскольку на операцию не хватало времени, а именно вырывали вместе с кусками мяса. Жон помнил, что ему говорили не трогать всякие застрявшие в ране предметы, но тут ситуация, похоже, оказалась совершенно иной. В конце концов, медик должен был знать такие вещи гораздо лучше него. Вероятно, поведение Праха в организме серьезно отличалось от того, что творили стекло, металл или дерево. Лед продолжал распространяться, замораживая кровь и продвигаясь всё дальше. — У вас что, обезболивающего нет?! – наконец не выдержал Жон. — Только обезболивающего нам сейчас и не хватало! – огрызнулся медик. – Боль – это единственное, что удерживает его в сознании! Он все-таки докопался до небольшого металлического шарика, который, похоже, и был зарядом Праха. По крайней мере, по полу от него поползла изморозь. — Руку не спасти. — Что?! – переспросил Жон. — Руку придется ампутировать, – повторил медик. – Столь быстрое распространение ледяного Праха равносильно обморожению всей конечности. У него уже начался некроз, причем и внутри тоже. Как только это дерьмо оттает и попадет в кровь, он умрет. — Разве на обморожение не требуется гораздо больше времени? — Огненный Прах создает температуру в шесть сотен градусов за какие-то миллисекунды. Здесь практически то же самое, только наоборот. Это не ледышкой руку проткнуть. Тогда бы у него имелся шанс выжить, если, конечно, он не истек бы кровью. Здесь же как будто ему в тело ввели жидкость с температурой в минус двести градусов! Это как взрыв бомбы внутри! Лекция не мешала медику перебирать инструменты, и к Жону он повернулся уже после того, как взял в руки нечто кошмарное на вид – с жуткими зубцами и приводом от мотора. — А теперь держи его. У нас есть только одна попытка. Жон тихо выругался, вновь навалившись на солдата. Тот попробовал посмотреть, что именно медик принес, но Жон ухватил его за подбородок и заставил глядеть прямо себе в глаза. К слову, ни на нем, ни на солдате шлемов больше не было, но лицо последнего по-прежнему казалось незнакомым. Молодым, предсказуемо испуганным и бледным, но незнакомым. — Я умру? – хрипло спросил солдат. — Нет, ты выживешь, – ответил ему Жон, активировав ауру и принявшись закачивать ее в своего подопечного, чтобы хоть как-то справиться с падением температуры его тела. Да, всё вокруг было не по-настоящему, но для Жона это сейчас не имело ни малейшего значения. — Ты выживешь, – повторил он, стараясь отвлечь солдата от рева включившегося мотора инструмента. – Как тебя зовут, боец? Меня – Жон. — Д-джеймс, – зажмурившись, прохрипел солдат. – Р-рядовой Джеймс Айронвуд... Глаза Жона округлились. — Ох, да твою же... Молодой Джеймс Айронвуд не успел ничего сказать, потому что в этот момент зубья инструмента вгрызлись в его тело. Остаток сна слился в один долгий вопль боли.