***
Жон находился в Куроюри. О поселении он знал из рассказов Рена и Норы. О том, как оно переросло стадию деревни и решило стать полноценным городом, объявив о своей независимости от Мистраля. Жон понятия не имел, как всё это удалось провернуть, не вызвав гнев того же Мистраля, но без защиты Охотников результат оказался ничуть не лучше, чем у горы Гленн. Монстры не желали появления новых городов. По крайней мере, этого очень не хотела та сила, что стояла за ними, если, конечно, верить рассказам Озпина... "Да нет, бред какой-то. Все знают, что монстры неразумны. Просто их привлекло к себе скопление людей". В общем, независимое поселение (потому что на город оно всё равно не тянуло) оказалось уничтожено. Выжили только Рен и Нора. Ну, может быть, кто-нибудь еще, о ком они не знали, поскольку вряд ли абсолютно все уцелевшие жители Куроюри горели желанием отправиться поступать в Бикон. Но сегодняшний сон отличался от прочих. В поселении кипела жизнь. Оно еще не пало... Скорее всего, кошмар принадлежал Норе. Совсем недавно она просила Жона найти хоть какую-нибудь информацию о ее родителях, а потому наверняка думала о них. Это вполне могло послужить причиной появления сна о Куроюри до нападения монстров. С другой стороны, Рена с кошмаром о гибели уже его родителей исключать, пожалуй, тоже не стоило. Но если всё так и окажется, то что произойдет в случае вмешательства Жона? Попытавшись облегчить боль Айронвуда, он восстановил ему руку. Создав сон Озпину, Жон сделал того вновь молодым. И если спасет здесь родителей Рена, то вернутся ли те к жизни? "Как это вообще работает?.." А вдруг его Проявление перетащит к кровати Рена съеденные или похороненные тела родителей? О таком варианте не хотелось даже просто думать! Впрочем, с Норой ситуация выглядела ничуть не лучше. Она попросила Жона создать ей сон о том моменте, когда ее родителей не стало. Когда Нора всё еще была ребенком... Вот только не превратится ли она в ребенка уже после пробуждения? Жон содрогнулся. Ему доводилось видеть фильмы, где героям приходилось опекать своих ставших детьми друзей, и подобная ситуация в реальной жизни наверняка окажется куда менее забавной, чем в кино. С другой стороны... "Это очень интересный способ решения проблемы с Синдер..." Жон усмехнулся, представив себе, как маленькая Синдер обиженно надуется. Впрочем, несмотря на потенциальную осуществимость подобной затеи, проблема с ней так и не решится. Они получат лишь некоторую отсрочку. И Озпин, и Айронвуд все свои воспоминания сохранили, да и их характер ничуть не поменялся, так что Синдер просто во второй раз вырастет в злобное чудовище. К слову, Нора возвращению в детство тоже вряд ли обрадуется. К счастью, ничего такого Жону делать не пришлось. Должно быть, она думала о своих родителях с момента той просьбы, а потому ее подсознание самостоятельно изменило тему кошмара с привычного падения Куроюри на момент, когда маленькая Нора стала сиротой. "Тем меньше риска превратить ее в ребенка. И ауру, пожалуй, стоит держать при себе, чтобы эта форма не перенеслась в реальный мир, как в случае с Озпином". На вид Норе сейчас было от трех до шести лет. Жон довольно плохо умел определять возраст детей, несмотря на наличие у него целых двух младших сестер. С одной стороны, Нора ничего не помнила о тех событиях, что сдвигало ее предположительный возраст к самой нижней границе оценки Жона, с другой – она вполне могла подавить неприятные воспоминания, для чего уже требовался кое-какой опыт. Кроме того, изучение психологии у доктора Ублека дало ему понять, что человеческая память была весьма ненадежной штукой. Потому-то свидетельские показания частенько оспаривались в суде. Воспоминания менялись с течением времени по многим причинам. Из-за ностальгии, например. Жон помнил, что Вайсс при первой их встрече была доброй, прекрасной и просто идеальной, пусть даже сейчас отлично знал и о ее скверном характере, и о многочисленных недостатках, наличие которых она и сама признавала. Или первые слова, что сказала ему Пирра, до сих пор не стерлись из его памяти, хотя содержание лекции профессора Порта, прошедшей на следующее утро, он при всём желании не смог бы пересказать. — Привет, – произнес Жон, подойдя к маленькой Норе. Та носила розовую детскую обувь и просто гигантский свитер, который доходил ей до колен. — Ты ищешь своих-... — Папочка! – не позволила закончить фразу Нора, тут же бросившись к нему. — Эм... Жон поймал ее за плечи, чтобы она не упала, чем Нора и воспользовалась, уткнувшись лицом ему в живот. Но теперь он оказался в довольно неловкой ситуации. "Как Нора вообще умудрилась перепутать меня со своим отцом?.." Впрочем, ответ на данный вопрос у Жона все-таки имелся. Воспоминания. Нора не помнила, как выглядели ее родители, и если учесть столь юный возраст, в этом не было абсолютно ничего удивительного. А поскольку подсознание создавало сон о маме и папе, на роль последнего идеально подошел подвернувшийся под руку Жон, к которому она вдобавок испытывала дружеские чувства. Проще говоря, радость от его появления, эмоциональная привязанность и отсутствие четкого представления о внешнем виде родителей и привели к тому, что в итоге вышло. "У меня всё лучше получается находить причинно-следственные связи во снах". Теперь ему оставалось либо сыграть роль отца, либо как-нибудь выпутаться из всей этой истории. — Эм... – повторил Жон. – Думаю, ты ошиблась. Но я могу помочь тебе отыскать маму и папу. Большие голубые глаза уставились на него. — Отыскать маму? – переспросила Нора. — И папу, – добавил Жон, невольно задумавшись о том, почему она говорила только о матери. "Где сейчас находится ее отец? Или Нору воспитывала мать-одиночка, которая внезапно решила ее бросить? А может быть, и погибла. Не стоит раньше времени делать какие-либо выводы". — Глупый папочка, – рассмеялась Нора. – Я тебя уже нашла. — Ох... Во-первых, Жону совсем не хотелось ее расстраивать, пусть он и знал, что Нора вполне могла утром вспомнить о событиях сна. Во-вторых, следовало принять во внимание просьбу не пытаться превратить сновидение в осознанное и вместо этого помочь отыскать информацию о родителях. В-третьих, как-либо на нее давить и вообще использовать ауру требовалось крайне осторожно, чтобы случайно ничего не изменить в реальном мире. Исходя из всего перечисленного, вариант оставался только один: подыграть Норе. В конце концов, прикинуться незнакомцем Жон не мог, опасаясь того, что она после пробуждения перестанет его узнавать. — Пойдем, малышка, – сказал он, оторвав от себя Нору и повернув в противоположную сторону. – Найдем твоих... Найдем твою маму. Что-то память у меня уже не та. Ты не помнишь, куда она отправилась? — Мама сказала ждать здесь, пока она не вернется. Речь Норы совсем не соответствовала ее внешнему виду. Не было заиканий, пауз и периодических потерь нити повествования. Так мог бы говорить взрослый человек в теле ребенка, но никак не ребенок. Норе снилось детство, но сама она при этом оставалась точно такой же, как и в реальном мире. "А настоящее ли это воспоминание? Или просто плод воображения Норы? Действительно ли ее мать сказала ждать здесь и никуда не уходить?" Жон ощутил вспышку раздражения, но тут же ее подавил. Мать Норы могла оказаться не в том состоянии, чтобы суметь вернуться за дочерью. Или сама Нора не послушалась и куда-нибудь забрела. Пусть Жон и не представлял, зачем потребовалось оставлять ребенка в подобном возрасте одного, но обстоятельства могли оказаться разными. "Например..." Нора вложила руку в его ладонь раньше, чем он успел как-либо отреагировать. А еще она смотрела на Жона сияющими глазами и демонстрировала немного неровную улыбку. "Рано или поздно ей понадобятся брекеты..." Жон легко мог себе представить, как Нора попыталась бы их отковырять, а Рену в том же Санктуме пришлось бы постоянно держать ее за руки, чтобы всё это предотвратить. Сам он осторожно сжал ладошку Норы. Пусть ему и было не по себе, но превращать своим отказом нынешний сон в кошмар о том, как ее ненавидел собственный отец, Жон точно не собирался. Меньше всего ему хотелось, чтобы Нора проснулась в слезах. Кроме того, она была совсем не из тех, кого пугали чужие прикосновения, а пару шуток Жон как-нибудь переживет. Стоять на месте и ждать родителей стоило только в реальной жизни. У снов имелись свои правила, так что Жон повел Нору по улицам Куроюри. Повел очень медленно, учитывая ее коротенькие ножки, чтобы не приходилось лишний раз тянуть за руку и тем самым доставлять неудобства. "Наверное, все родители этому учатся. И лучше уж немного попрактиковаться во сне, прежде чем применять подобный навык в реальном мире". Люди вокруг казались безликими тенями, кроме одного мальчика с черными волосами и розовыми глазами, что шел навстречу им в компании еще одной тени. Нора не помнила никого из жителей Куроюри, но Рена, само собой, не забывала никогда. Впрочем, тот никакого участия в ее сне не принимал и был точно такой же декорацией, как и все остальные. Примерно за час они сделали по поселению полный круг. — У меня ноги устали, – простонала Нора. – Мы можем остановиться? — Давай пройдем еще немного, – ответил Жон, продолжая искать взглядом ее мать, которая была обязана находиться где-нибудь неподалеку. – Или лучше я тебя понесу. Он собрался подсадить Нору к себе на спину, но та извернулась и прижалась к груди. Жон со вздохом подхватил ее под колени, позволяя прислониться щекой к его шее. В таком возрасте она не весила практически ничего. Нора зевнула. — Не засыпай, – попросил ее Жон. — Но я устала! "Что произойдет, если она уснет во сне? Сюжет поменяется? Или мы попадем в кошмар в кошмаре?" Выяснять это у Жона ни малейшего желания не имелось, так что он при каждом шаге немного потряхивал Нору, тем самым не позволяя ей уснуть. — Папочка, – заныла она. — Мы ищем твою маму. Нужно, чтобы ты меня направляла, так что держи глаза открытыми. — У тебя тоже есть глаза... – проворчала Нора, но достаточно тихо, чтобы Жон едва ее слышал. "Наглая мелюзга". Если она запомнит сон, то у Жона появится шанс немного посмеяться над ней. Возможно, даже поделиться этой историей с другими членами команды, раз уж им было известно о его Проявлении. "Моя месть будет сладка". Но любой намек на веселье окончательно исчез после еще одного часа безуспешных поисков несуществующей женщины. Матери Норы не оказалось среди теней жителей Куроюри. Возможно, повлияло отсутствие воспоминаний о ее внешности, а может быть, по сюжету сна она здесь и не требовалась. Мать исчезла из жизни Норы еще до того, как та сумела ее запомнить. Ушла или погибла. И вряд ли стоило удивляться тому, что лицо Рена запечатлелось в ее памяти гораздо лучше, чем внешность женщины, которую она не видела едва ли не с младенчества. Вот только задачу Жона всё это ничуть не облегчало. Нора его мрачное настроение явно не заметила. — Папочка, а где мы остановимся на ночь? Дети в ее возрасте подобными вопросами обычно не задавались, и Жон невольно задумался о том, где конкретно она ночевала в реальной жизни. Под чьим-нибудь крыльцом? Или кто-то сжалился и пустил ее к себе в дом? Сколько вообще времени Нора не имела крыши над головой? Вся эта история легко могла занять какую-нибудь пару дней. Возможно, причиной нападения на Куроюри и вовсе послужила мать Норы, невольно приманившая сюда орду монстров. С одной стороны, представить себе выживание на улице маленькой девочки для Жона было очень сложно. С другой – многие дети так и жили. Им помогали неравнодушные граждане или благотворительные организации, хотя последние в Куроюри вряд ли существовали. — У нас есть комната в гостинице, – солгал Жон. — А можно нам пойти туда прямо сейчас? – прижавшись к нему, поинтересовалась Нора. – Я замерзла. Жон вполне мог бы согреть ее аурой, но не осмелился. Вместо этого он поставил Нору на землю, проигнорировав ее жалобный стон, и снял с себя толстовку. Нора понятливо подняла руки, позволяя ему натянуть ту прямо поверх свитера. И нет, теперь она напоминала вовсе не ребенка в толстовке, а ребенка, сожранного гигантской для нее толстовкой. Жон вновь подхватил Нору и понес теперь уже не на поиски матери, а к самому большому зданию в поселении. Внутри оно напоминало Бикон, что, с точки зрения сна, выглядело довольно логично. В конце концов, именно с Биконом у Норы ассоциировалось ощущение отдыха и безопасности. Наверное, Санктум оказался бы еще более логичным вариантом, но тут, видимо, сыграли свою роль присутствие Жона и ее связанные с ним воспоминания. Номер выглядел точной копией комнаты команды JNPR. В ней стояли те же четыре кровати, лежали их личные вещи, но Рен и Пирра отсутствовали. Впрочем, маленькая Нора ничего не заметила. Когда Жон уложил ее в постель, она завернулась в одеяло так, что наружу остался торчать лишь нос, и потребовала: — Сказку! — Хм-м? – недоуменно протянул Жон. — Расскажи мне сказку, папочка, – пояснила Нора. — Какая избалованная девочка... — Ты всегда рассказывал мне сказки. Жон задумался о том, было ли это воспоминанием или предположением Норы. Если воспоминанием, то ее родители явно о ней заботились и вряд ли стали бы бросать по собственной воле. Он опустил голову, чтобы Нора ничего не заметила, и печально улыбнулся. "Хотел бы я помочь тебе вновь их увидеть, но это, похоже, не в моих силах. Если ты о них не помнишь, то тут никакое Проявление ничего не исправит". Озпин свое прошлое помнил. Если, конечно, там действительно было его прошлое. То же самое касалось и остальных: Вельвет, Кардина, Янг, Коко и доктора Ублека. Пусть не всегда точно, поскольку десять, двадцать и тем более невероятные тысячи лет вносили свои коррективы и искажения, но всё же помнили. Жон придвинул к кровати стул, уселся на него и задумался. Его собственный отец нередко бывал занят различными важными делами. К тому же ему приходилось распределять свое свободное время между восемью детьми. Обычно он старался рассказывать сказки сразу всем, пусть даже его постоянно прерывали вопросами. Куда чаще истории на ночь Жону читала Сафрон. И нет, вовсе не потому, что родители его ненавидели. Просто у них имелось слишком много детей, а постоянные болезни Лаванды отнимали чересчур много времени и денег. Отцу требовалось оплачивать медицинские счета, а мать не могла разорваться между всеми. Кое-какие обязанности легли на плечи старших сестер. — Когда-то давно жил один молодой человек, который мечтал стать героем... – начал Жон. — А как его звали? – тут же поинтересовалась Нора. Жон несколько замялся. — Его звали Джейми, – наконец решил он. — И Джейми был роботом? — Нет. — А давай он будет роботом. — Ладно, – вздохнул Жон. – Когда-то давно жил робот по имени Джейми, который мечтал стать героем. Но отец... создатель Джейми не захотел учить его тому, как быть роботом, утверждая, что ему требовалась обычная жизнь без битв со злодеями, спасения принцесс и героических подвигов. Джейми сдаваться не собирался. Однажды он решил убежать из дома и поступить в академию героев... Нора тихо посапывала. Ее глаза оказались закрыты, а дыхание было ровным. — Вот уж не думал, что история о моей жизни настолько скучная, – пробормотал Жон. Впрочем, хоть что-то у него получилось именно так, как он планировал. Предыдущая неудача вызывала немалое раздражение, пусть даже конкретно от Жона там ничего не зависело. Необходимых воспоминаний не нашлось как раз у Норы. Он вздохнул и внезапно почувствовал, что кто-то обнимал его сзади, сомкнув руки на груди. Кто-то такой, от кого веяло холодом и неправильностью... Сердце Жона пропустило удар. — Я люблю, когда ты рассказываешь ей сказки, – произнес хриплый женский голос. – Наша дочь. Наша маленькая Нора. "Это ее мать". Жон попытался повернуть голову. — Ты уверен, дорогой? – спросил тот же голос. – Некоторые вещи сокрыты от нас не просто так. Жон осознавал, что эта женщина желала его о чем-то предупредить, но, во-первых, голову он уже практически повернул, а во-вторых, ему требовалось увидеть ее внешность, чтобы после пробуждения рассказать Норе хоть что-нибудь. Таков был его план. Вот только любые слова, что Жон собирался произнести, тут же вылетели у него из головы, когда он увидел ее. — Разве я не прекрасна? – спросила женщина, половину лица которой занимало месиво из крови и мозга. Оно пульсировало, брызгая на него. Частично раздавленный глаз свисал на ниточке. Улыбка обнажала ту же кровь и расколотые зубы. — Что думаешь, дорогой? Стоит ли мне разбудить нашу малышку и накапать ей на лицо? Кап-кап-кап... Единственный относительно целый глаз каким-то образом сумел передать усмешку, когда Жон содрогнулся. Женщина немного наклонила голову, продемонстрировав разбитый череп и стекающий ей на лицо мозг. — Некоторые вещи сокрыты от нас не просто так, – повторила она. – Некоторым воспоминаниям стоит остаться позабытыми.***
Жон рывком сел на кровати, прижав ладонь к груди. Его сердце бешено колотилось. Сам он испытывал тошноту, а потому вторая рука поспешно зажала рот. К счастью, оттуда так ничего и не вышло, и до ванной ему удалось добраться без каких-либо проблем. Разобравшись с последствиями встречи с... останками матери Норы, Жон торопливо вернулся в комнату и уставился на ее дочь. Та была своего привычного роста – футов пять, наверное. Точной цифры он всё равно не знал, но себя-ребенка из сна Нора превосходила как минимум вдвое. Жон позволил себе выдохнуть с облегчением. Итак, кризис оказался предотвращен, но оставался один вопрос: помогло то, что он не использовал свою ауру, или что-нибудь другое? Дать на него ответ смогли бы только эксперименты, но рисковать чужими жизнями Жону совершенно не хотелось. В общем и целом всё получилось. Нора мирно спала в своей персиковой пижаме, а ее светлые волосы разметались по подушке, периодически щекоча нос. Жон еще раз вздохнул и улегся обратно в постель, стараясь никого при этом не разбудить. В конце концов, силы им всем еще понадобятся завтра, когда за них возьмется Озпин. "Погодите-ка..." Он вновь приподнялся и осмотрелся по сторонам. Пирра спала. Ее волосы были красными. Рен спал. Его волосы были черными. Нора тоже спала. Ее волосы были золотисто-желтыми... Потребовались позорные несколько секунд, чтобы не до конца проснувшийся мозг все-таки сумел найти несостыковку. — ВОТ ДЕРЬМО! – крикнул Жон. Пирра, Рен и Нора моментально проснулись. Рен выхватил нож и полоснул воздух перед собой. Пирра попыталась вскочить и запуталась в собственном одеяле. Нора скатилась с кровати и с воплем впечаталась лицом в пол. — Дерьмо! – повторил Жон. – Дерьмо-дерьмо-дерьмо! — Что?! Что случилось?! – уточнила Нора. – На нас напали? Команда RWBY обрушила здание школы? Мы все умираем?! Жон указал на нее пальцем и снова повторил: — Дерьмо! — Эм... – протянула Нора. – Ты мне, конечно, товарищ по команде, друг и отец, но... Она пораженно замолчала и даже зажала себе рот ладонью. — Отец? – переспросила Пирра. — Блондинка? – поинтересовался Рен, моментально заметивший самое главное. – Нора, ты покрасила волосы?.. — Что?.. Нет! Они всё такие же... оранжевые... Несмотря на полумрак, света в комнате вполне хватило, чтобы она смогла рассмотреть поднесенную к глазам прядь. Вскочив с пола, Нора бросилась в ванную. Через мгновение оттуда послышался вопль. Рен и Пирра вопросительно уставились на Жона. — Цвет волос – это наименьшая из наших проблем, – закрыв лицо руками, пробормотал тот. – В конце концов, светлые волосы довольно легко красятся. Думаю, нам с Норой стоит пройти генетическую экспертизу, поскольку я действительно могу оказаться ее отцом. Вернувшаяся из ванной и услышавшая конец его фразы Нора рухнула в обморок. Пирра тяжело вздохнула. — Только ты, Жон, – устало потерев переносицу, произнес Рен. – Такое способен устроить только ты...