Адам Сильвера «В Конце Они Оба Выживут»

РУФУС 11:06 Мы с Матео выходим на свежий воздух. Йоу, могу поспорить, этот день будет лучшим! (А он-то таким и будет. Заметьте, я уверен в этом.) Надеюсь, я сейчас не призвал к себе какую-нибудь карму или типа того, которая испортит его. Бред и ерунда, согласен. Я беру Матео за руку и сплетаю наши пальцы, и Матео нас ведет к супермаркету. Без понятия, что он хочет купить, но это явно что-то для того, чтобы приготовить нам завтрак. Я легко улыбаюсь (если улыбку можно так описать) и поглядываю на Матео, который тоже иногда смотрит на меня. — Руфус, как ты относишься к панини? — спрашивает Матео, не отводя взгляда. Панини — штука прикольная. Всем советую. — Люблю панини, оно клевое, — отвечаю я. Помню, папка готовил мне как-то их. Они, конечно, немного подгорели тогда, но тоже были классными. Он тогда ещё чуть кухню не спалил. Да что там кухню! Я бы сказал, всю квартиру. Мама категорически была против подпускать его к кухне после этого, и мы с Оливией, когда она ещё была у нас (гостевала), сторожили кухню от папки. Йоу, думаю, надо было иметь в доме какой-нибудь огнетушитель на правсяк, (ну или просто не подпускать кого-то, кто не умеет пользоваться газовой плитой к самой плите), правда? — Я думал купить продуктов для панини. К этому и спрашиваю. А вообще, теперь странно идти в супермаркет только за этим. У тебя есть предложения по путевее? Что-то, что можно купить ещё? — Яйца. Самый оригинальный вариант, которые я мог предложить. — Если не ошибаюсь, я упоминал, что у меня плита сломана, помнишь? Когда ты только вытащил меня из дома, я принялся оставлять записки соседям и попутно рассказал, что мой сосед Шон из 4А хотел посмотреть на плиту, потому что она сломана. Так вот, я размышлял и пришел к выводу, что можно нормально поесть утром не трогая плиту. — О, точно, чувак… — говорю я, и останавливаюсь. Матео тоже останавливается и вскидывает бровь, мол, что случилось. — но, всё равно, чувак! Позавчера, перед тем, как мне набрал Отдел Смерти ты ринулся к плите и, кажется, собирался заваривать на ней чай, в день, когда должен был, якобы, умереть… — не договариваю я, как меня перебивает Матео. — Руфус, прости. Я тогда забыл, что она сломала. Прости, знаю это был тупой поступок. Знаю, очень хорошо, правда. Я чувствую вину за это и мне честно жаль! Руф, я не хотел, — раскаивается передо мной Матео. У Матео немного сползли очки. И вообще теперь он выглядит грустным. О нет, чуваки. Это вовсе не то, что должно было получится. Нужно как-то отойти от этой мрачной и стремной темы (сказал тот, кто её и завел. Но суть не меняет). — Эй, все норм, Тео, послушай, я не успел договорить. Я хотел сказать, чтобы в следующий раз ты просто никогда не пытался приближаться и ТЕМ БОЛЕЕ пользоваться сломанными плитами, понял меня? — говорю я. Надеюсь, в следующий раз, она просто не сломается ещё раз, ей-богу. Матео кивает, и я снова беру его за руку, но перед этим поправляю его очки. Долго на него злиться нереально. Хотя, не сказал бы, что я прям-таки сильно на него злился вовсе. Просто накипело слегка. Просто, ну серьезно, это был тупой поступок, который ни за что, никогда, не стоил бы его жизни. ДАЖЕ с тем раскладом, что он бы не умер это было очень, черт его побери, опасно. Иногда, когда я себя веду подобно такому, как говорят про меня плутонцы, я включаю какой-то режим мамочки, ну камон, это тупо, но в их репертуаре (ну, и в моем так-то тоже, просто настроение фиговое тогда было, вот и не прокатило.) После того, как я дал Малкольму по затылку за тупые шутки (по типу этой), они перестали колебать меня по этому поводу. Хотя всё же, мы потом долго с этого хохотали, как обдолбаные. Йоу, но, слава Богу они реально перестали нести эту чушь собачью, наверное, по принципу: ни то вдруг, чего доброго случиться. Хе-хе, вот и правильно. Мы с Матео раздупляемся и продолжаем идти. ОЛИВИЯ БРЕНКЛИН, МИШЕЛЬ КЬЮЗ 11:13 Оливии Бренклин не звонили из Отдела Смерти, потому что сегодня она не умрет. Но вчера она почти похоронила себя морально. Оливия ходит рядом с домом Мишель, не в силах до сих пор принять, какую новость она получила сегодня в восемь утра. И сильно злилась почему ей не сообщили о случившемся сразу после этого. Вчера в пол двенадцатого у Мишель остановилось сердце. Никак намеков на то, что это могло случиться не было, врачи тоже ни разу не упоминали об этом. Видимо, смерть всё время ходила с косой по патам за Мишель и вот, когда Мишель по обыкновенному несчастью оказалась в метро, в котором случился то ли пожар, то ли взрыв, и попала в реанимацию. Оливия понимала, что Мишель всей душой мечтает, чтобы её подруга жила дальше, нашла парня, может даже вышла замуж и создала новую, реальную семью. Однако Оливия была на грани. На тоненькой ниточке, которая могла вот вот оборваться и уронить Оливию в пропасть. Пропасть отчаяния, в которой та бы тонула днями, годами, десятилетиями, пока бы не умерла. Она собирается наведаться домой к её родителям и сообщить им о смерти её дочери, а потом собирается скачать такое приложение: «Последний друг», о котором узнала ещё неделю назад, и помочь какому-нибудь парню не наложить на себя руки, может, конечно, девушке. Она сделает это через несколько часов, но сейчас ей предстоит перебороть себя и шагнуть в сторону воспоминаний и главное рассказать правду тем, кто точно её заслуживает. Родители Мишель даже не в курсе, что их дочь была Обреченной, что их дочь попала в реанимацию и её сердце остановилась. Теперь Мишель была. Но Оливия всегда будет помнить её, как, есть. Как будто Мишель есть и жива до сих пор, но по непонятным причинам их пути разминулись навсегда и навечно. Но когда Мишель кремируют, Оливия, как и обещала, развеет её прах где-нибудь в Рио-Де-Жанейро, как когда-то просила её подруга, если та вдруг умрет. И она умерла. МАТЕО 11:14 Признаю, я правда облажался с плитой, но что я сейчас сделаю? Я извинился, больше так не сделаю. Честно, мне жаль, что так вышло и мне стыдно даже. Но то, что я больше так делать не буду это правда. Руфус зря злиться, хотя, частично, я могу его понять. Нет, ладно, не частично, я его понимаю. Ладно, хорошо, начинать день, в который Руфус позвал меня на свидание, с укоров в себе нельзя (это тупо и неправильно. Хотя и в свиданиях я не специалист. Вообще никакой.) и нельзя ни за что суметь испортить своей паранойей или чем-то ещё наше свидание. Я улыбаюсь и смотрю на Руфуса. И всё-таки я сорвал куш, когда выжил, когда мне просто написал какой-то парень по имени Руфус, и написал он не что-то по типу «привет» или «как поживаешь», нет. Он сделал комплимент тому человеку, к которому я стремился и до сих пор упорно пытаюсь стать (стараюсь.) Он написал, что ему понравилась моя кепка и Руфус назвал её клевой. — Руфус, я люблю тебя. — говорю я. — Я тоже тебя люблю, чувак. Ты даже не представляешь как! Кстати в будущем, Матео, нам нужно обязательно съездить в Рио-Де-Жанейро, согласен? — Конечно. С рыбками собираешься плавать? — А почему нет? Заметь, не с акулами, а, за то, именно с рыбами! Йоу, а вообще не только же за рыбами ездить. — Тебе так сильно въелась тема с плаваньем с акулами? — смеясь, спрашиваю я. — Нет, но просто представь, Матео! Ты в свой Последний день идешь в «Жизнь в моменте» и там тебе предлагают плавать с акулами! Чувак, плавать с акулами в последний день жизни! — протестует раз за разом Руфус. Я смеюсь. Руфус смеётся со мной. Уверен, что мы выглядим, как два ненормальных, которым взбрендило утром попереться в магазин, а потом они ещё на пол улицы спального района начали хохотать. А вообще… Да какая разница, кто и что там подумает? Главное — это я и Руфус. Главное, что подумаем мы. Вот, мне нравится ход моих мыслей. У Матео-до не хватило бы смелости на всё это, Матео-до не встречал Руфуса и не знал, что ему нужно становиться смелее, ибо жизнь в любой момент могла оборваться и всё! Конец! Я отгоняю эти полу-странные мысли и пододвигаюсь к лицу Руфуса и быстро оставляю на его губах легкий поцелуй (надеюсь, поцелуи можно так описать), и отодвигаюсь. Я улыбаюсь почти во все зубы и это, наверное, выглядит странно. Но не важно! Сейчас такое чувство будто ничего плохого и ужасного никогда не произойдет и не будет, потому что я, как супергерой, спасу весь мир от всех бед, и все (на Руфуса рассчитываю тоже) будут жить припеваючи и не знать горя, а я буду любоваться тем, как хорошо остальным. Нет, это не значит, что плохо должно быть мне, думаю, просто не так сладко, как обычным людям, я же всё же супергероя представляю. Бэтмена какого-нибудь? Может быть! Нам осталось идти совсем ничего, на повороте уже и супермаркет будет. Мы с Руфусом так и идём за руку. Не знаю, о чем думает сейчас Руфус, но мне кажется, что это связано с плутонцами. И всё-таки странно чувствовать себя посвященным в плутонца, когда Малкольм, Тэго, Эйми и Руфус, добывали это звание месяцами, проведенными вместе. А вот я с ними знаком почти что ничего! Может, ради Руфуса они и правда примут кого-угодно. Это такой клевый знак близости, мне нравится. Я смотрю на Руфуса, и это такое приятное чувство. Он в моей одежде, ночевал у меня дома. В конце концов, мы встречаемся и Руфус мой парень и любимый человек. И это даже взаимно! Ещё мне нравится, когда Руфус поправляет мои очки. Это тоже занимает почетное место среди тех, где Руфус делает что-то то, что мне нравится. — Погодка просто супер! Мне кажется, Матео, сегодня будет клевый день, — говорит Руфус. Да, согласен. Погода приятная, особенно в сентябре. Светит солнце и даже не прохладно. — Ты прав, и день и погода, всё будет просто супер! — соглашаюсь и киваю я. — Кстати, твой папа не звонил? — Вроде нет, но это идея позвонить ему! Но потом. Точно не сейчас, — говорю я. Руфус кивает. Мы ещё немного проходим и заворачиваем за угол. Вот и супермаркет! Да, он не большой, но сам-то выбор как раз-таки большой. Мы заходим в магазин, и я рядом со входом беру небольшую синюю корзинку для продуктов. Я веду Руфуса за собой. План таков; сначала почти в отдел со всяким хлебом, и взять, во-первых, булочки для панини, а во-вторых, тостовый хлеб и какую-то мелочь, чем можно было бы наполнить панини. Тостовый хлеб, наверное, просто так, чем не просто так. Пусть будет? — У нас есть список продуктов? — спрашивает Руфус. — Думаю, да. Я киваю. — Тогда веди, показывай, что нужно, Матео-мэн. — Матео-мэн? — переспрашиваю я, ухмыляясь. — Ага, Матео-мэн! — говорит Руфус, и слабо толкает меня в плечо. — Хорошо. Тогда… — говорю я, накидывая в голове, что можно придумать с его именем. — Блин, с твоим именем ничего такого и не придумаешь-то! — Совсем? — Разве что, Руфус-мэн. Руфус кивает. Не знаю, что он подтверждает, то ли то, что реально ничего путевого и ему не приходит, то ли то, что звучит не так жалко. Я иду сначала в один отдел с овощами и фруктами. Руфус идёт за мной. Нужно взять листья салата и пару помидоров. РУФУС 11:27 Йоу, впервые приходится преодолевать такой путь ради того, чтобы позавтракать. За пять минут Матео набирает всё, что нужно (вроде бы) и мы идём к кассе. Милая женщина кассирша приветствует нас улыбкой и пробивает нам продукты. — С вас двенадцать долларов, десять центов. Пакет нужен? — говорит кассирша. Матео достает с кармана купюру в двадцать долларов и кладет на кассовое блюдце. — Да, пожалуйста. Пакет нужен. — он кивает. Женщина кладет сдачу туда же, куда Матео клал деньги. Через пару секунд Матео забирает сдачу. Я помогаю ему сложить купленные продукты, и мы уходим с супермаркета. Повезло, что очереди не было! Хотя сегодня четверг, не удивительно. Мы идём обратно домой, попутно разговаривая о каких-то мелочах. Причем, интересных и клевых мелочах. Мы с Матео спорим насчёт того, почему же ему не нужны рыбки, а кто-то по-деликатнее. — Нет, ну задумайся, Матео! Зачем тебе те рыбки? Хорошо, они красивые и всё такое, но их же не погладить, ничего! Разве нет? — говорю я. — Ты прав, но, блин, они просто классные! Не каждый день у тебя рыбки с аквариумом в доме есть. Разнообразие! Конечно, кот или собака было бы получше, но это слишком банально, да и вообще… — Матео затихает. — Ещё аквариум нужно будет чистить хотя бы иногда, чувак! А это морока ещё та, я тебя уверяю. — Чем тебе так возненавиделись рыбки? Они же безобидные и красивые. — спрашивает Матео. Нет, рыбки клевые, но я устану за ними ухаживать. Что правда, то правда! — Они мне не возненавиделись и это не дискриминация рыбок, просто мороки с ним куча и всего такого! А я не особый фанат такого. — замечаю я. — Хорошо, ладно. Твоя взяла. Может, рыбки это не так уж и хорошо, но, что ты скажешь насчёт ящериц? — Ящериц? — немного смеясь, переспрашиваю я. Так и завязываются наши разговоры и дилеммы до конца дороги. И черт с два, обсуждать это с Матео (ну и плутонцами, но речь сейчас о Матео) не так тупо, как с кем-то другим. ОЛИВИЯ БРЕНКЛИН 11:34 Я стучусь в квартиру родителей Мишель. Я уверена, что они должны знать правду о своей дочери, если им ещё не сообщили из больницы (как и должны были.) Я не наложу на себя рук раньше времени, но не знаю проживу ли хотя бы пол жизни за Мишель. Это всё слишком трудно. Я слышу топот приближающиеся к двери тети Тильды (так зовут маму Мишель.) Через пару секунд она открывает мне дверь и встречает искренней улыбкой. — Рада тебя видеть, Оливия! — говорит она, и отходит чуть-чуть назад. Она не выглядит как человек, который узнал о гибели Обреченной дочери. Люди не выглядят так радостно после утраты близкого человека. Тем более дочери. — Заходи, не стой на пороге! Я киваю и прохожу внутрь квартиры. — Мне нужно поговорить с вами о Мишель… — Вы разве не уходили вместе? Где она? — спрашивает Тильда. — Это слишком длинная история. Мне кажется лучше присесть… Она как-то подозрительно смотрит на меня, но кивает. И мы идём на кухню. Тильда ставит нам чай. — Чёрный чай будешь? Или кофе? — Чёрный чай, пожалуйста. Тильда кивает. — Так…что с Мишель? — обеспокоено спрашивает она. — Будет намного лучше, если дядя Маркус тоже будет здесь… Понимаете, это правда серьезный разговор. — взволнованно говорю я. (Дядя Маркус — папа Мишель.) Тильда напрягается ещё больше. — Он сейчас занят. Не думаю, что у него найдется время, Оливия. — она пожимает плечами. — Прошу! Это касается Мишель! Тильда вздыхает, но, кажется, идёт за Маркусом. У папы Мишель ужасная работа. Он работает в Отделе Смерти. Надеюсь, это не он звонил ей, это было бы ужасно. Странно, что он не видел её в списке Обреченных. Думаю, он бы уже говорил об этом со мной, но как бы это было не так. Через три минуты Тильда возвращается с Маркусом. Маркус садится напротив меня, и тоже нервно смотрит. — Что такое, Оливия? Ты странно себя ведешь. Очень! — замечает Тильда, наливая нам чай. Когда кружки уже перед нами, она садится рядом. Они оба смотрят на меня требуя правды. — Мишель не говорила вам об этом, поэтому сейчас я говорю это вместо неё, — начинаю я. Или глаза уже на мокром месте, но я стараюсь держаться. — Мишель была Обреченной больше, чем одиннадцать суток тому назад… — ЧТО? — кричит Тильда. Она точно знает, к чему я клоню. Глаза Маркуса тоже на мокром месте. — Послушайте! Прошу! Мишель хотела бы этого больше всего… она бы хотела, чтобы все услышали её… Мы отлично провели её день. Мы были на вечеринке, мы катались на скейтборде. Мишель много улыбалась, ей было очень весело и тепло на душе. Я знаю это, — почти плача говорю я. — Мы знакомы уже двенадцать лет, это ужасно. Ужасно, что она умерла так рано, — вырывается у меня. Тильда и Маркус тоже плачут, — Когда мы выходили из метро, случился пожар! Взрыв! Этот взрыв задел Мишель. Её отвезли в реанимацию. Я не знаю почему вам не сообщили об этом, это ужасно… — говорю я. — Мишель умерла через пару часов. У Мишель остановилось сердце. Тильда плачет в голос. Я тоже плачу, но почти незаметно делаю это. Это несправедливо. Люди не должны умирать так рано. Это нечестно. — Я видел Мишель в списке Обреченных, но я думал, что это ошибка, что это не моя Мишель… Но это оказалась она! — говорит Маркус. — Это моя вина, что Мишель не прожила по настоящему хорошее время! — В этом нет вашей вины! Она сама решила не рассказывать вам! — За что мою бедную девочку… — плачет Тильда. — КАК Я БУДУ БЕЗ НЕЁ? Вопрос на засыпку, на который никто не может ответить. — Когда Мишель кремируют, я развею её прах, как она и просила меня… — говорю я. — Прошу тебя, Оливия, скажи, что Мишель и правда прожила тоже отличный день? Это ведь правда? — спрашивает Тильда. Я грустно улыбаюсь ей. — Да… Она правда прожила хороший день. — говорю я. Я расскажу им в подробностях, что мы делали вчера. А затем пройдусь по центральному парку. Там всегда царит жизнь и любимая мною атмосфера. Я подумаю о дальнейших планах и решу, что буду делать дальше. МАТЕО 11:52 Я вместе с Руфусом доделываем наш запоздалый завтрак. Руф стоит сзади меня и обнимает, когда ему ничего не надо делать. Приятно-странные ощущения. Хотя, скорее, они приятные, чем странные. Я иногда поглядываю на рецепт в телефоне (потому что моя память не настолько мощная, чтобы помнить всё точно и на сто процентов.) — Матео, у тебя же нет претензий к тому, что я вот так просто стою и обнимаю тебя, да, чувак? — спрашивает меня Руфус. Он обнимает меня сзади, сцепив руки в замок у меня на животе. — Конечно, нет, Руфус, — ухмыляясь, отвечаю я. Я накрываю вторую панини булочкой и еле как умещаю оба бутерброда (панини) в одной тарелке. Это всё, чтобы за раз подгореть их. — Я люблю тебя, чувак, — говорит Руфус. — Я тоже люблю тебя, Руф, но высвободи меня из своих объятий ненадолго. — Без вопросов, — говорит Руфус. Он отходит от меня и я за пару шагов подхожу к микроволновке. И всё-таки не очень удобно, когда она от меня почти через пол кухни. Я ставлю панини в микроволновку и включаю таймер на пять минут. Потом она сама выключиться. Если столько не хватит, чтобы оно хорошенько разогрелось, поставлю ещё на столько же. Да, конечно, с помощью сковородки это дело было бы получше, но, как бы досадно не было, плита сейчас не в моей компетенции. Ещё свободных пять минут можно с чистой душой приделить Руфусу. И совсем не важно, что сегодня целый день мы будем вместе и я приделаю ему всё своё время. И не только сегодня. Мне кажется, что за последние дни я стал слишком откровенным, согласны? Тоже так думаю. Я смотрю на Руфуса, который роется в кармане, а потом вытягивает телефон и делает селфи меня. Я улыбаюсь. — Сегодня хороший день, чувак. Заметь, даже погода слишком отличная, как для сентября! — говорит Руфус. — Намёк от Вселенной? Звучит, как теория. — Как у тебя выходить находить и придумывать так много теорий? Я не понимаю, чувак. — спрашивает Руфус. — Не знаю, — я пожимаю плечами. — может, у параноиков это, как дар. — Звучит клево. Может, ты прав. Я подхожу к Руфус ближе и он смотрит мне прямо в глаза, опять говоря, что я сам по себе хорош. Это внушает уверенность. Я целую Руфуса, и уголки его губ приподнимаются. Я закрываю глаза, и Руфус, по видимому, тоже их закрыл. Когда я приоткрываю рот, Руфус своим языком проникает внутрь. Он кончиком языка скользит по моему нёбу и по всему рту. Это такое, черт бы его побрал, супер приятное и интимное ощущение. Руфус спускает свои руки мне под рубашку, на талию. Моя спина покрывается мурашками, но ещё более прекрасное чувство в миг перекрывает всё. Будет нехорошо, если мы умрем от нехватки воздуха во время поцелуя, но я думаю, что это была бы самая лучшая смерть. Я аккуратно сминаю губы Руфуса и пытаюсь не мычать от удовольствия, но у меня это не особо получается. Мы отстраняемся друг от друга, когда воздух совсем на исходе. Я глубоко вдыхаю и выдыхаю. Мы соприкасаемся лбами и уже сейчас Руфус смотрим мне прямо в глаза. Я тоже смотрю ему в глаза. — Я люблю тебя, — шепчет мне Руфус прямо в губы. Я отвечаю ему тем, что целую его ещё раз, и снова прикрываю веки. Я пытаюсь вложить всю свою любовь в каждый поцелуй, как и Руфус. Я абсолютно точно люблю этого парня, и мне не нужны рамки времени, чтобы определить или понять это наверняка, ведь я и так знаю. На этот раз Руфус обнимает меня и тоже целует, — знаешь, рядом с тобой я чувствую себя прям каким-нибудь романтиком, ей-богу. — шутит Руфус и пускает смешок, когда ненадолго отстраняется. Рядом с Руфусом я чувствую себя самым счастливым человеком в мире. Нет, на планете? Я не знаю… Во всей Вселенной? Наверное, что-то из этого. Досадно, что я не был знаком с этим парнем с детства, а может просто чуть раньше, чем тогда, когда мы познакомились. — Пф-ф, ты и есть тот ещё романтик, Руф, — улыбаясь, дразню его я. — Да что ты, — ухмыляется Руфус, — Обманываешь меня, а? Да? — спрашивает Руфус. Он принимается щекотать меня, и у меня слезятся глаза. Я смеюсь и прошу его прекратить, но он лишь продолжает. — ПРОШУ! РУФУС, Я УЖЕ НЕ МОГУ! — прошу я. Я немного сгибаюсь, чтобы ему было сложнее меня щекотать. С меня почти слетают очки, но Руфус вовремя из поправляет. Но всё равно щекочет меня! — Ага! А ты заставь меня! — весело-злобно говорит Руфус. Мои глаза уже на самом мокром месте из-за этой проклятой щекотки. Да, наверное, щекотка это мое слабое место и злейший враг. — ПРОШУ ТЕБЯ, РУФУС! НЕ БУДЬ ИЗВЕРГОМ! — повторно пытаюсь я. Это уже пытка какая-то! Руфус точно не человек, определено изверг. — СДЕЛАЙ МНЕ ПОБЛАЖКУ, КАК ЛЮБВИ ВСЕЙ СВОЕЙ ЖИЗНИ! Руфус самодовольно и громко хмыкает, и всё-таки убирает свои беспощадные руки от меня. Я опоминаюсь и верчу головой. — То есть… забудь. Я не это хотел сказать. Ступил, — говорю я, мотая головой. Руфус улыбается мне. — Чувак, не-а! Ты полностью прав! Ещё надолго, и надеюсь, до последнего моего вдоха и выхода ты будешь любовью всей моей жизни. — говорит Руфус. Такие откровенности заставляют меня смущаться. Не знаю, что хуже — щекотка или откровенности из-за которых я похож на помидор. Собственно, сейчас я примерно такой. Кстати о еде… Блин, точно! Панини уже небось остыло. — Ты самая первая моя настоящая любовь. Мне кажется, этому нужно радоваться. — Я, конечно, очень рад, Матео! — говорит Руфус. — Но если мы сейчас не позавтракаем — кто-то из нас умрет с голоду, понимаешь? — говорю я. Нет, серьезно, я не успел заметить, как сильно успел проголодаться. А ещё по кухне, как ветром разнесся запах панини. — Панини привлекательно пахнут. Хорошо, ты уломал меня. — соглашается Руфус. — Есть привлекательные запахи? — Чувак, как по мне, есть разная вариация слова привлекательный. Поэтому, да. Для меня вполне. — разъясняет Руфус, и кивает. Я снова подхожу к микроволновке и достаю с неё две порции панини. На удивление, сыр хорошо расплавился, и панини ещё горячее. Я решаю так и оставить их оба в одной тарелке и ставлю на стол. Я и Руфус садимся рядом и в перемешку с разговорами, мы едим. РУФУС 12:18 Мы с Матео уже доели свой потенциальный завтрак, и разговариваем о чем-то реально стоящем. Нет, ну хорошо, с Матео довольно всё быстро становится стоящим, но, блин, не в том смысл. Сначала Матео жаловался на то, что я его чуть до смерти не защекотал, а потом мы стали обсуждать будущее. Не знаю, что нас в нем ждёт, но как по мне, в нашем будущем Матео архитектор, а я, как минимум, работаю сам на себя. Примерно так, как мы и воображали. Матео часто жестикулирует во время разговора, я думаю, что это его такая Матео-особенность или типа того. Думаю, мы поговорим так ещё минут двадцать и выдвинемся на свежий воздух, начинать наше свидание. Поверить не могу, что я иду с любимым парнем на свидание, при том, что с парнем знаком всего два дня. (Три, если не считать этот.) Конечно, я рад, что таким человеком для меня стал именно Матео, а как иначе? Я люблю Матео, и ни разу мне не диктовал этого член. Вы все знаете, я не такой. ЭЙМИ ДЮБУА 12:29 Эйми Дюбуа не звонили из Отдела Смерти, потому что сегодня она не умрет. Эйми ночевала в Плутоне, и ушла с него только полчаса назад, поэтому знает, что её друг сейчас, вероятно, на свидание с его новым парнем. Эйми не считает Матео каким-то не таким, наоборот. Ей нравится Матео, как друг. Эйми сама бросила Руфуса, поэтому правда желает ему счастья в новых отношениях, которые он, как надеется она, не разрушит.