Я тобі писав і ти мені писала — Це кохання!.. Пам'ятаєш перші стреси? І неважливо, хто агресор, Напиши - і я тобі скажу!..
Уезжая из Невермора на вынужденные каникулы, Ксавье клянется себе, что не станет писать ей сразу. Что, по крайней мере, выждет приличное количество времени – день или два (а лучше и вовсе неделю). Но стоит ему переступить порог огромного пустого особняка, как липкое чувство одиночества резко наваливается на него. Уже давно не приходится удивляться тому факту, что великому Винсенту Торпу, как обычно, не до сына. Но после шумного Невермора, тишина его собственного дома кажется Ксавье еще более невыносимой и гнетущей, чем прежде. Парень не выдерживает – рука сама тянется к телефону и открывает пока еще пустой чат, печатая ей короткое: «Привет, как добралась?» И не получает ответ ни через час, ни через день, ни через неделю. Торп лишь усмехается – чего-то подобного он в принципе и ожидал.🖤
Вторую попытку написать ей он предпринимает через 11 дней с момента отправки первого сообщения (и нет, разумеется он не считал). «Как проходят каникулы?» И удивление граничит с шоком, когда, спустя 10 минут он слышит звук входящего уведомления.«Сносно»
Вполне в ее стиле – кратко, сухо и сдержано. Всего одно слово, но оно вызывает у Ксавье улыбку. Разумеется, Уэнсдей Аддамс не из тех, кто станет интересоваться его делами, задавая подобные вопросы в ответ. Однако он все равно счастлив. Потому что она ответила. «Рад, что ты все же знаешь, что такое СМС»🖤
С того дня, как она впервые ответила ему, Ксавье пишет ей буквально каждый день. Поначалу она отвечает максимально сдержано и холодно. Но постепенно заметно смягчается и в меру заинтересовывается. Уэнсдей, к своему глубочайшему удивлению, обнаруживает, что переписки приносят ей то чувство комфорта, которое не дарит общение вживую. Не секрет, что ей нравится контролировать ситуацию. А в переписках она может подолгу не отвечать на поставленные вопросы и сформировать внятный ответ, на который вживую не хватило бы эмоционального диапазона (она никогда не забудет тот их неловкий разговор возле его мастерской и свои жалкие попытки подобрать слова, чтоб пригласить его на бал). К тому же, к невероятному облегчению Уэнсдей, чат с Ксавье не пестрил яркими движущимися картинками, которые рисковали выжечь ей глаза – как это было в переписках с Энид. Если он и присылал ей изображения – то это в основном были фотографии его набросков, сделанные черным грифелем или же красками мрачных тонов. Парень всегда писал развернуто и понятно, в отличии опять-таки от Энид, чьи сообщения были сплошным изобилием непонятных сокращений и отсутствием адекватной пунктуации. И, чего уж греха таить, Торп в принципе подбирал довольно интересные темы для общения. Так что уже спустя несколько недель общения Аддамс все же готова была признать – переписки с Ксавье были не таким уж бесполезным занятием. «Я бы хотел путешествовать как можно больше» «А что на счёт тебя?» Вещь оторопело замер рядом, заметив искреннюю улыбку на лице Уэнсдей. Шокированный обрубок даже поначалу подумал, что в комнате где-то затерялся Фестер и улыбка всегда хладнокровной и безэмоциональной девчонки адресована незваному гостю. Но нет – Уэнсдей улыбалась в экран телефона, стремительно что-то печатая.«В этом мире так много суровых и мрачных мест»
«Разумеется, я обязана увидеть их все!»
🖤
«Счастливого Рождества, Уэнсдей» Ксавье знал, что она наверняка не будет в восторге от такого поздравления, но выпитый глинтвейн и атмосфера праздника сделали свое дело. К тому же, чего уж греха таить – дразнить и выводить ее из себя с недавних пор стало его любимым хобби.«Я предпочитаю иную формулировку»
Он фыркнул. Кто бы сомневался? Но подавить широкую искреннюю улыбку не смог – его до одури радовал тот факт, что ее реакции уже становились для него предсказуемыми.«У нас в семье друг другу желают ужасного Рождества»
Однако она, все же, не переставала его удивлять. «Что ж, в таком случае» «Ужасного Рождества, Уэнсдей»«Ужасного Рождества, Ксавье»
🖤
«Значит, мы увидимся в Неверморе?» Уэнсдей закатила глаза на столь предсказуемую реакцию, а фантазия мгновенно нарисовала в голове эту его дурацкую широкую улыбку самонадеянного идиота. Ее неимоверно раздражала привычка Торпа констатировать очевидное и задавать глупые риторические вопросы. Будто ему все еще не ясно, что она не станет повторять дважды.«Спокойной ночи, Ксавье»
Когда она впервые написала ему подобное – ее чуть не стошнило, а Торп грешным делом решил, что ошибся адресатом. Но постепенно адекватные человеческие пожелания от нее стали чем-то сродни нормы. Пусть Уэнсдей и тяжело было признать это, но она не хотела болезненных воспоминаний для них обоих. В ее понимании пожелать Ксавье кошмаров или жуткой ночи (то, что было привычным пожеланием в ее семье) – это лишний раз напомнить о его снах, связанных с Хайдом (что неизбежно повлечет за собой ее собственное чувство вины, которое просыпалось при любом упоминании об ошибочных обвинениях в его сторону). Ксавье интуитивно чувствовал, что стоит воздержаться от вопросов и поддразниваний. Поэтому принимал все, как есть. Потому, что: блин, это же Уэнсдей Аддамс – ее закидоны, как отдельный вид искусства (привлекающий его куда больше, чем работы Да-Винчи или Микеланджело). «И тебе кошмаров, Аддамс»🖤
«Удивлен, что ты ответила» «У тебя разве не писательский час?» Если Уэнсдей и удивилась осведомленности Ксавье o ее расписании, то лишь мимолетно.«Он самый»
«Но из-за тех жутких звуков, которые Энид называет музыкой, я не могу сосредоточиться»
Он сомневается всего минуту, прежде чем написать: «Ты можешь приходить писать ко мне в мастерскую, если хочешь» «Обещаю – там не будет никаких лишних звуков» Уэнсдей не отвечает мучительно долго. Ксавье все это время не отрывает напряженного взгляда от экрана, наблюдая, как периодически загораются и тухнут три точки, обозначающие, что собеседник печатает ответ. Даже через экран телефона чувствуется ее замешательство, которое она в итоге выражает одним единственным вопросом:«Почему?»
Ксавье знает ее уже достаточно хорошо, чтоб уловить подтекст вопроса. Почему ты позволяешь мне это? Почему готов пустить меня на свою территорию, в свое рабочее пространство, жертвуя своим комфортом? «Потому что так и поступают друзья» Она вновь не отвечает достаточно долго, чтоб нетерпеливый парень не выдержал и все же рискнул спросить прямо: «Мы ведь с тобой друзья, Уэнсдей?» «Да? Нет? Возможно?» Его последнее сообщение невольно вызывает у Аддамс улыбку, а замешательство и растерянность мгновенно испаряются. Она никогда не признается ему (даже под жестокими пытками попсовой музыкой или всеми цветами радуги), но это его: «да, нет, возможно» отдается в груди странным теплом, почему-то ускоряя пульс и вызывая внутри необъяснимое чувство. Чувство, вынуждающее ответить абсолютно искренне.«Да, Ксавье. Мы друзья»
🖤
«Какого черта, Торп?»
«И тебе доброе утро, Аддамс» Ксавье усмехнулся – ее извечная раздражительность чувствовалась даже через экран смартфона. Парень часто забавлялся, пытаясь (почти всегда безуспешно) предугадать очередную причину такого ее настроения.«Где тебя носит?»
И вот оно – очередное удивление. Вопрос слегка поставил его в ступор. От мысли, что Уэнсдей раздражена его отсутствием на уроке, Ксавье стало действительно смешно (ведь это полный абсурд!). Однако, почему-то внеплановая встреча с отцом из-за которой он и вынужден был сегодня покинуть стены Невермора, больше не казалась ему столь ужасной. «У меня на сегодня официальное освобождение от занятий. Вернусь к вечеру» «Не беспокойся, ты не успеешь соскучиться»«Заикнись о подобном еще раз, и я запытаю тебя до смерти»
Торп искренне рассмеялся. Очередная угроза от Уэнсдей на его очередную успешную попытку ее выбесить. Что ж – день определенно удался.🖤
Ей иногда казалось, что апокалипсис уже близко. Планета вот-вот должна была сойти с орбиты, не иначе. Потому что она, Уэнсдей Аддамс, находясь в здравом уме и трезвой памяти, готова была признать – Ксавье Торп вдохновляет ее. Иллюстрации, которые он рисовал к определенным фрагментам ее рукописи (разумеется к тем, что она сама избрала и позволила ему прочесть) были более чем восхитительными. Каждый раз, когда он присылал ей зарисовки с Вайпер, у нее перехватывало дыхание – он видел ее героиню именно такой, какой Уэнсдей ее представляла. Однако иногда он позволял себе отклониться от сюжетной линии ее рукописи и рисовал Вайпер на свое усмотрение – всегда в мрачной стилистике, но добавляя какую-то свою живую романтичность. И в такие моменты ей почему-то хотелось бросить все насущные дела, бежать к печатной машинке и писать, писать, писать... Один из подобных рисунков он прислал ей сегодня, с утра пораньше. Что наводило ее на вполне резонную мысль: этот олух снова заснет на уроке ботаники, потому что наверняка рисовал полночи. Но должного раздражения эта мысль у нее почему-то не вызывала. Как и рисунок, который он прислал. Уэнсдей откровенно зависла, как только открыла сообщение. [прикрепленное изображение] «Знаю, что подвергаю свою жизнь опасности – ты наверняка убьешь меня за это!» Набросок, как всегда, был выполнен грифелем и на нем Вайпер была изображена в амплуа готической невесты. На ней было длинное обтягивающее черное платье, с детально прорисованным корсетом. На голове – черная фата, ниспадающая волнами на плечи и спину, а спереди мрачной вуалью прикрывающая лицо. Волосы распущенные, струящиеся мягкими волнами. Взгляд – холодный, прожигающий душу. А в руках, обтянутых черными сетчатыми перчатками, зажат букет из черных георгин. Уэнсдей буквально не дыша рассматривала каждую деталь сфотографированного эскиза. Мысли сбивались в голове, эмоции путались. Ей стоило бы ворваться к Торпу в комнату прямо сейчас и действительно прибить его за такое самовольное видение ее героини! Но Уэнсдей почему-то не сдвинулась с места, прислушиваясь к себе и своим чувствам. Признавать, что эскиз вызывает у нее восхищение, до одури не хотелось. Но эту борьбу она заведомо проиграла. Какое гадство. Аддамс бросила беглый взгляд на часы, прежде чем сесть за печатную машинку. На урок она вполне успеет, но вот завтрак явно придется пропустить. Что ж, искусство требует жертв, а вдохновение, как известно, ждать не будет.«Я хочу получить оригинал»
«Значит, рисунок тебе понравился?»«Не злорадствуй»
🖤
Ксавье веселый, яркий и солнечный, но в нем есть какая-то темная сторона, которая привлекает Уэнсдей. И он безусловно умен – она готова признать, что он один из немногих с чьим мнением она способна считаться. Наверное, по этой причине в какой-то момент Аддамс срывается, рассказывая ему о своем преследователе. Готовая, к удивлению их обоих, принять его помощь (разумеется, лишь в качестве свежего взгляда со стороны, не более). Но это довольно важный шаг с ее стороны, и они оба это понимают. Ее слегка парализует, когда поздно ночью, после их обсуждения всех возможных теорий об этом странном сталкере, она читает вполне резонный вопрос: «Почему я? Ты могла рассказать Энид» Ксавье знает, что довольно сильно рискует, спрашивая ее об этом. Однако вопрос мучает, не давая уснуть.«Но я предпочла рассказать тебе»
«Не заставляй меня жалеть об этом»
И она не жалеет. Ни минуты. Потому что Ксавье – это ненавязчивая поддержка в сложных ситуациях и свежий взгляд со стороны. Разумеется, Уэнсдей бы смогла справиться одна и глазом не моргнув, но почему-то ей был приятен тот факт, что она могла разделить с ним трудные моменты. А его пророческие сны каким-то необъяснимым образом дополняли картину ее видений. Определенно, Аддамс считала себя умной и наблюдательной, но неизменно, стоило ей зайти в очередной тупик своего расследования, как Ксавье подмечал что-то, заставляющее ее рассмотреть ситуацию под другим углом и найти выход. Парадоксально, но его общество в какой-то момент перестало напрягать ее. Вначале ей думалось, что все дело в расследовании. Они просто заигрались в напарников, занимаясь поиском ее преследователя. И стоит им докопаться до истины, как все вернется на круги своя. Однако позже, когда сталкер был найден и наказан (к величайшему сожалению Уэнсдей, лишь по строгости закона – без изощренных пыток), она с удивлением осознала, что не прочь и дальше терпеть присутствие Ксавье в своей жизни. Если это и встревожило ее, то настолько мимолетно, что не придавать значение этим эмоциям не составило труда.🖤
Как бы сильно Ксавье не хотел большего, он точно знал, что дружба – это все, что Уэнсдей Аддамс может ему дать. Он никогда бы не смог перешагнуть через те границы, которые она выстроила между ними. Слишком ценил ее дружбу и уважал ее принципы. Поэтому не стал слушать Энид и Аякса, голосящих в один голос о том, что ему стоит быть настойчивее. Он просто принял и смирился. Позволил себе смотреть на других девушек. Вынудил себя ходить на свидания и заводить максимально нормальные отношения. Втайне желая ту единственную, с кем «нормально» не было и не будет никогда и ни в чем. «Свидание должно быть особенным, понимаешь?» «Незабываемым»«Своди ее на кладбище. Ночью.»
«Этого она точно не забудет»
И Ксавье неизменно улыбается ее советам, прекрасно зная, что ни одной из его потенциальных девушек не придется по душе романтическая прогулка под луной среди могил… а той единственной, кому подобное бы понравилось, не нужен ни он, ни свидания в принципе. Его сердце неистово ныло по ней, однако он упивался этой болью, ловя по ночам очередную волну вдохновения и рисуя до тех пор, пока за окном не задребезжит рассвет. Ксавье где-то однажды вычитал: «Искусство рождается эмоциями и, кажется, только боль способна создать красоту». Что ж, в его случае это было правдой. Потому что его муза в одинаковой степени была как прекрасной, так и жестокой.🖤
«Эй, Уэнсдей» «Ты уже решила с кем пойдешь на выпускной?» Его чувства к Аддамс были настолько очевидными, что ни одни нормальные отношения не становились достаточно продолжительными. Вот и сейчас – очередная девушка бросила его за неделю до выпускного. И Ксавье впал в такое отчаянье, что решился на немыслимое (и практически невыполнимое) – попытаться уговорить Уэнсдей пойти с ним.«Никогда не понимала эти странные социальные ритуалы»
«Почему я не могу пойти на выпускной одна?»
Ксавье тратит уйму времени упорно и неустанно доказывая ей, что нет ничего плохого в одном вечере, проведенном в компании кого-то из друзей. Ему кажется, будто она чувствует его отчаянье и потому еще более агрессивно отнекивается. Ведь Уэнсдей Аддамс знает толк в настоящих пытках. Но Торп не из тех, кто готов уступить своему упрямству и сдаться. И неожиданно ему приходит в голову аргумент, способный убедить ее. «Когда опубликуют твою книгу – подобные социальные ритуалы станут частью твоей жизни» «Не думаешь, что стоит начать подготовку к этому уже сейчас?»«Я подумаю»
Он издает громкий победный клич, из-за которого его сосед по комнате испугано подскакивает на кровати. Ведь Ксавье уже давно знает, в случае с Уэнсдей – отсутствие прямого отказа, это уже половина успеха.🖤
Именно в вечер выпускного Аддамс окончательно осознает, насколько сильно привязалась к нему. Уэнсдей клянет себя за то, что согласилась на его уговоры прийти вместе на выпуск. Клянет Ксавье за то, что он был таким обходительным и привлекательным в тот вечер. Клянет выпитый на вечеринке пунш, в который кто-то умудрился подмешать алкоголь. Потому что все это вместе взятое повлияло на ее рассудок, притупив все то рациональное, что было в ней. И она совершила ужасную ошибку. Она решительно взяла его за галстук, притянула к себе и поцеловала. А он ответил с таким рвением, будто она была воздухом, без которого он задохнется. Это было абсолютно не похоже на ее поцелуй с Тайлером. В этот раз все было гораздо более ярко, чувственно, эмоционально и… абсолютно не контролируемо. И тот факт, что ей это понравилось испугал Аддамс до чертиков. Ведь отсутствие контроля в понимании Уэнсдей было слабостью. А она не хочет быть слабой. И поэтому уже на следующий день, сгоряча, принимает решение отдалиться от Ксавье. В теории, ей кажется это более чем осуществимой задачей: они вот-вот выпустятся из Невермора и их пути разойдутся. Однако, на практике игнорировать его сообщения и избегать его в целом оказывается довольно нелегко. Даже неожиданно больно. И эта боль не похожа на пытки, которые обычно приносят Уэнсдей удовольствие. Эта боль по какой-то неясной причине разъедает ее. Но Аддамс твердит себе, что поступает правильно. Что любая привязанность – это вредная привычка, которую следует искоренить. «Уэнсдей, прошу тебя, ответь» «Ты не можешь избегать меня вечно!» «Давай поговорим?» Что ж, она прислушивается к нему и в этот раз. Он прав – игнорирование не решит проблему. А вот прямой разговор о том, что их ничего не связывает – вполне решит.«Встретимся в твоей мастерской через 10 минут»
И вот ведь ирония – как истинный знаток пыток, Уэнсдей непроизвольно выбирает то место, где его мир однажды уже рухнул по ее вине (мастерская, улики, полиция, наручники). Вот только она не могла знать, что второе падение будет намного более разрушительным. И не только для Ксавье.🖤
Новостные сводки пестрят громкими заголовками о выставках молодого талантливого художника, чьи «живые» картины буквально влюбляют в себя публику. Критики рассыпаются в похвалах. Весь интернет буквально на ушах – имя Ксавье Торпа в тренде. В глубине своей темной души Уэнсдей безумно рада за него. Она молча восхищалась его талантом еще в школе. Уже тогда она знала, что однажды он проявит себя и его творчество принесет ему заслуженное признание. Что ж, тут она оказалась права. Читая отзывы к фотографиям, опубликованным вместе со статьей о его масштабной выставке в Нью-Йорке, она случайно натыкается на комментарии хейтеров, считающих его работы слишком мрачными. Аддамс резко закрывает все вкладки и швыряет телефон на стол. Она еле сдерживает порыв разыскать этих идиотов и посредством жестоких пыток доходчиво разжевать им все мыслимые и немыслимые превосходства мрачной эстетики. И вот он – момент слабости. Руки вновь тянутся к телефону, открывают переписку с Ксавье и печатают короткое: «Поздравляю». Но палец нерешительно замирает над кнопкой «отправить», когда в памяти вновь всплывает их последний разговор в мастерской, произошедший вскоре после выпускного. Его яростный голос, пропитанный холодом и болью (которую она в очередной раз ему причинила), вновь звучит в голове: «Сделай одолжение, Аддамс: исчезни из моей жизни и никогда больше не напоминай о себе!» Уэнсдей вздрагивает (к своему стыду) и, на этот раз откладывает телефон подальше, возвращая удвоенное внимание к печатной машинке. Ей стоит сосредоточиться – сроки сдачи рукописи в издательство уже поджимают. Статус сообщения так и остается не отправленным.🖤
«Поздравляю с очередной успешной публикацией»«Я как-то пропустила момент, когда мы снова стали общаться»
Ее сообщение вызвало у Ксавье ностальгию – по первому году их совместного обучения в Неверморе. Нечто подобное она говорила ему на лужайке перед школой, когда они стояли прямо перед обугленными буквами, выжженными на траве. Тогда она считала его Хайдом и сейчас Торпу дико смешно от мысли, что это была самая большая проблема в его жизни. Воспоминание отозвалось теплом в груди, и он напечатал в ответ фразу максимально похожую на то, что сказал ей тогда, в Неверморе (где-то глубоко внутри, жила очень призрачная надежда, что Уэнсдей тоже накроет приятной волной ностальгии): «Я был на презентации твоей книги – думал это станет намеком»«Намеком на что?»
«На то, что я хочу общаться с тобой» Ксавье видит, что она прочитала последнее сообщение. Но ответа не последовало. И сердце снова сжали тиски. Он знает, что его помешательство на ней не нормально, но ничего не может с собой поделать. Видит Бог, он пытался выкинуть ее из своей жизни, но это ровным счетом ничего ему не дало. Кроме осознания: даже если ему уготована участь быть всего лишь ее другом – пусть так. Боль от безответной любви более терпима, чем боль от полного отсутствия Уэнсдей в его жизни. Страх того, что она просто безразлично проигнорирует его берет бразды правления над его сознанием, поэтому он печатает отчаянное: «Мне не хватает нашей дружбы, Уэнсдей» И снова сообщение остается без ответа. Разумеется, ведь она, наверное, считает его жалким. Слабым. Недостойным не то, что общения, но даже взгляда в свою сторону. Собственные мысли бьют обухом по голове и Ксавье начинает злиться. «Что, даже ничего не ответишь!?» По ту сторону экрана Уэнсдей невольно улыбается, читая его последнее сообщение. Он все еще предсказуемо нетерпелив. И она соврет если скажет, что ей это не нравится. Разумеется, она видела его на презентации своей книги. Не могла не заметить его присутствие. Не могла заставить себя проигнорировать внезапно накатившее волнение – они не виделись несколько лет. Скольких усилий ей стоило сохранить невозмутимость и безразличие! Как невыносимо трудно было удержаться от внезапного желания подойти и просто поговорить – не важно, о чем. Лишь чувство вины, вызывая отвратительную тошноту, вовремя удержало ее от необдуманного поступка. Однако, когда поздно вечером она неожиданно получила его сообщение, тело прошила приятная дрожь. Проигнорировать вновь разливающееся в груди тепло было невозможно, и она не устояла перед желанием ответить ему.«Я просто пытаюсь осознать глубину твоей тяги к боли и мазохизму»
«Серьезно?» «Я думал ты изучила эту глубину вдоль и в поперёк еще в Неверморе» «Теряешь хватку, Аддамс»«Я не виновата в том, что ты продолжаешь давать новые поводы для исследований»
«Что ж, я открыт для дискуссии на эту тему» И что-то в этом его сообщении толкает ее за черту привычного самообладания. Потому, что она знает его достаточно долго, чтоб быть уверенной в том, что это намек. Ее вновь охватывают уже знакомые ей чувства, которым на этот раз она не в состоянии противиться. Это будет проявлением слабости? Что ж, ну и пусть – в этот раз ей плевать! Всегда решительная и хладнокровная Уэнсдей Аддамс, сейчас превращается в один сплошной комок нервов. Но она все еще способна действовать. Слегка подрагивающими от волнения пальцами она решительно пишет ему ответ. В конце концов, она тоже скучала.«Тогда давай встретимся.»
«Да? Нет? Возможно?»