Не ради удовольствия (not the pursuit of pleasure)

      Казалось, Лондон преследовал его в ту ночь. Пока он шел домой, на улицах было непривычно тихо, ни единой души не прошло мимо. И, конечно, он шел один.        Это причиняло боль.       Он отчаянно хотел этого. Хотел кого-то, кто бы охотился на тех, кому плохо, и кому нужно. Хотел, чтобы они появились и предложили ему то, от чего он не смог бы отказаться.       В любой другой день, он бы смог. Но не сегодня. Было просто невозможно отказаться в эту ночь. Не после наигранных улыбок и ненатурального смеха. О, чертов «союз».       Не на свадьбе Джона. Мы бы так не поступили, правда?        Тогда хорошо, что он все таки ушел.        Его вены буквально ныли. Он пожалеет, он знал, но сейчас было все равно. Худшее, что случится - миссис Хадсон позвонит Майкрофту. Джон, как обычно, ничего не узнает. Уотсон уже будет в самолете, лететь на Карибы или Бали, или куда там они с Мэри собирались.        Шерлок сгибает руку. Ему нужен укол или хоть что-нибудь.        Он принимает решение только когда добирается до Бейкер-стрит. Долго пялится на уже пустую комнату, которую теперь миссис Хадсон снова будет сдавать. Холмс смотрит на темные окна, пустые шкафы и его сердце так сильно болит в груди. Боже, он так хочет, чтобы это закончилось.        Рука уже в кармане, тянется к телефону еще до того, как он успевает себя остановить. В конце концов, слишком знакомый номер набирается будто сам собой. И, конечно, он не был сохранен. На улице уже весна, а Шерлок дрожит, будто сейчас январь.        - А? Побольше, да? - голос на том конце телефона звучит удивленно, - не думал, что еще позвонишь.       Он пытается сделать голос ровным и отвечает:       - Как скоро я смогу забрать все это? ***       Он просыпается от холодной воды, которую выплескивают ему на лицо, неуверенный, что вообще засыпал. Шерлок стонет, рычит. Глаза и голова привыкают к свету слишком медленно. Дневной свет льется в окна, но в комнате, кажется, все равно темно. Шерлок почти чувствует, как зол тот, кто его потревожил и считает, что это не совсем честно.       - Список? - слышится голос, и Холмс, наконец, понимает, что за силуэт прямо напротив него, -       Шерлок?       - Нет, - отвечает он (или думает, что отвечает).        - Шерлок, - мужчина повторяется, - твой список.       Шерлок, наконец, разбирается со своим языком и прикрывает глаза руками, морщась на фигуру. Не то чтобы ему нужно было видеть: Холмс бы узнал этот противный голос и запах дорогих духов где угодно.       - Я использовал чистую иглу, - говорит он (и почему то не упоминает, что это его собственная. Ну да, он просто не хочет, чтобы мужчина отобрал все его иглы - они часто полезны для экспериментов).        - Хорошо. Список        Холмсу приходится приложить усилия, чтобы добраться до своего кармана и достать клочок бумаги. Он написал его, на всякий случай. Продумал до мелочей.       Майкрофт отбирает лист, и Шерлок видит, как его глаза расширяются. О, он в шоке. Даже в ужасе. Телефон брата почти падает, когда он панически набирает какие-то сообщения.       - Ты едешь в больницу, прямо сейчас.       И Шерлок не сопротивляется, потому что в этом нет никакого смысла. Единственное, что приходит ему в голову:       - Не говори Джону.       Лицо Майкрофта становится менее злым, и Холмс младший ненавидит это. Его брат смотрит на него с выражением жалости - хуже быть не может.       Шерлок сглатывает.       - Пожалуйста.       Майкрофт почти незаметно кивает. Затем его голова поворачивается и кивает еще раз - чему-то, что Шерлок распознал только сейчас - еще один силуэт. Его поднимают еще до того, как он это понимает.       - Эй, Шезз, - и Шерлок улыбается мужчине, чей голос слышит, - не забудь это.        Холмс забирает свой телефон и благодарит мужчину. На вопросительный взгляд Майкрофта он говорит:       - Люди боятся грабить меня, когда я под кайфом. А этот парень всегда остается с моим телефоном. Если честно, из-за этого я получаю на 200 миллиграмм меньше.       И если глаза Майкрофта наполняются слезами, Шерлок этого не видит. Он засыпает, и надеется, что не проснется до самой больницы. ***       Следующие две ночи отвратительны.       Шерлоку не позволяют остаться одному даже на пять минут. Если Миссис Хадсон не бегает вокруг него, проверяя поел ли он - приходит Лестрейд. Если не он - Молли. Иногда это дорогой братец собственной персоной, и вот тогда это невыносимо.        Иногда Майкрофт нанимает людей, чтобы следить за домом. Все делают вид, что не замечают этого, но люди приходят каждый раз в одно и тоже время - около девяти, трех или восьми часов. Иногда это происходит каждый день, иногда с перерывом. Учитывая их график, Шерлок бы легко сбежал, если бы хотел.        И он хочет, но не сделает этого. Хотя бы для того, чтобы доказать всем, что они не правы и слишком все драматизируют. Или потому, что все эти люди вокруг проявляют к нему доброту в эти тяжелые времена. Даже если это заставляет его чувствовать себя больным.       Однажды Лестрейд говорит ему:       - Я знаю, что это очень тяжело. Не могло быть по-другому       И тогда Шерлоку хочется сбежать еще больше, потому что все они знают. Его так легко прочесть сейчас.        Он - человеческая ошибка. И это убивает.  ***       Как и обещано, никто не говорит Джону. И это единственное, что радует. Все трое - Лестрейд, Молли и Миссис Хадсон - говорят ему, что собираются навестить счастливую пару и спрашивают, не хочет ли он пойти с ними. Они говорят, что Шерлок не обязан, если не хочет.       И он не хочет.       Когда люди уходят, а за окном не остается машины «правительства» Англии, он поднимается.       Он просто дышит в тишине, а потом достает шприц.        Он воображает Джона и Мэри, и как ее живот увеличивается после их любви. И тогда он прижимает шприц к коже сильнее. Еще раз.  ***       Через неделю после возвращения Джона и Мэри, Шерлок делает вид, что в порядке. И, оказывается, это легко. У Майкрофта сейчас есть дела поважнее, он думает, что изначальная угроза отступила, и теперь миссис Хадсон справится сама.        Шерлок начинает гулять. Часто он уходит с самого утра и не появляется до вечера. Но, обязательно, приходит к чаю, иначе Марта начнет волноваться. Даже если она замечает, что что-то не так, ничего не говорит. Ни ему, ни Майкрофту.        В один ужасно неудачный вечер, когда Шерлок вдыхает слишком много наркотика (о, он рассчитан на целую группу людей), возникает проблема. Кэбмен по дороге на Бейкер-стрит спрашивает, возникло ли у Шерлока очень сложное дело, и тот отвечает согласием.        Просто отвратительное невезение, потому что когда он открывает дверь 221Б, его встречают не взволнованные глаза миссис Хадсон.        - Джон, - говорит он вместо приветствия. Голос приглушен тканью, которую он прижимает к окровавленому носу. - Какое счастье видеть тебя. Как отдых?       Джон пялится на него, и это больно. Даже больнее, чем все раны, сломанный нос и синяк под глазом.        - Ты не пришел, чтобы увидеться, - наконец говорит доктор, - не пришел со всеми, потому что не захотел.       Шерлок не отвечает, молча закрывая за собой дверь в квартиру и убирая тряпку от лица, чтобы проверить, кровоточит ли нос до сих пор.       - Миссис Хадсон выглядела довольно напряженной. Грустной. Если честно, все они выглядели так.       Шерлок до сих пор молчит. Кровь не остановилась, и ему приходится прижимать грязную ткань снова.        Джон вдыхает.       - Подозреваю, что тебя не осмотрели должным образом.        Холмс только пожимает плечами.       - Тебя били только по лицу? - детектив пожимает плечами снова. - Сними пальто.       И Шерлок снимает. Он надеется, что на его лице не отображается вся боль от любого движения. Он стаскивает и пиджак тоже. Холмс потеет, но никто не разжигал камин.       - Рубашку тоже, Шерлок. Покажи мне       Холмс просто смотрит, и сам садится в кресло. Да, там были синяки, но кроме них…       - Джон, - говорит он, и в каждом звуке слышится отчаяние.        Уотсон только садится ближе и коротко произносит:       - Шерлок.       Шерлок делает так, как ему сказано. Он снимает рубашку, и боже, это очень больно. Каждое движение приводит к спазмам, но видеть реакцию Джона намного хуже.       Он всегда думал, что не умеет плакать, но кажется, он на грани. Джон выглядит сломленным. Пораженным. Он подходит еще ближе, рассматривая синяки, разбросанные по всей коже груди. Руки Шерлока лежат на подлокотниках кресла, и если Джон захочет увидеть, ему придется спросить.       - Почему ты позволил этому случится с тобой? - спрашивает доктор. Скорее всего, в его голове сейчас куча вариантов, как исправить состояние Шерлока. Как всегда. Джон слишком добрый. Это для-       - Нет. Не говори мне, что это для дела! Не ври мне, Шерлок! - детектив видит, как руки Джона напрягаются. - Не поступай так со мной.       Его руки ощупывают руки Шерлока, и сердце детектива останавливается. Ему даже кажется, что это просто наркотики, которые он принимал весь месяц, дают о себе знать. Он чувствует ладони Джона, в мозолях, но мягкие. Они меньше чем его собственные, но он не может оторвать взгляд от этой картины. Ему необходимо остановить время и навсегда остаться в этом положении, держать Уотсона за руку. Шерлок делает в голове пометку - пора снова вернуться к разработке машины времени.       А потом рука Джона пропадает, потому что он пробегает пальцами по коже в шрамах. Шерлок даже дергается, думая об извинениях, но в этом нет никакого смысла. Джон знает, как выглядят следы от уколов. А еще он знает, как именно они выглядят на коже Шерлока.        - Ты… - и Шерлок представляет, какие слова готовы сорваться с губ доктора. Он хочет, чтобы это произошло. Если кто и должен кричать на него, то это только Джон Уотсон.        - Мне жаль       - Майкрофт знает? - он спрашивает, стиснув зубы. - Молли? Лестрейд?        Шерлок снова кивает.       - Знали. Они не знают… не знают об этой неделе.       - Это происходило дольше недели?! Господи, Шерлок. О боже, - Джон притормаживает, а потом спрашивает, - на свадьбе… ты был под кайфом на свадьбе?       - Нет, - быстро отвечает Шерлок, потому что он бы никогда этого не сделал. - Я клянусь, Джон.       Уотсон кивает, и кажется, немного успокаивается. Он вытирает глаза ладонью, и, продолжая держать Шерлока за запястье, спрашивает:       - Почему, Шерлок? Почему ты делаешь это снова?       И было бы так просто сказать, правда? Не врать Джону в лицо, потому что он бы все равно понял, где ложь. Так просто излить душу прямо сейчас, в этом кресле. Открыть уже итак показанное на распашку для Уотсона сердце. Если Шерлок скажет ему правду - очень грустную, немного шокирующую и крайне жалкую, что сделает Джон? Начнет ли он смотреть на детектива с той же жалостью, с которой смотрят все из друзья, когда осознает правду? Отпустит ли его, ощущая отвращение, и отойдет ли от Шерлока? Вряд ли. Джон был слишком добрым. Не упоминая уже Гарри и не ориентацию, итак все ясно. Да и разговоры, который случился у них в первую же неделю: «это нормально»….       - Я должен был, - и это все, что он смог заставить себя произнести.       Джон удивленно моргает, а затем резко качает головой.       - Нет, не должен. Ты мог бы поговорить с кем-то. Мог бы поговорить со мной.       - Но тебя здесь не было, Джон. Хоть я и ценю, что ты считаешь ситуацию крайне важной, я сомневаюсь, что ты бы променял свой секс-фестиваль с женой и оплатил бы двойную плату за разговор со мной с другого конца земли.       Он убирает руки, и просовывает их в рукава рубашки.        - То есть… это, - начинает Джон, и его голос ломается, - это из-за меня и Мэри ты снова начал…?        - Я думаю, тебе лучше уйти. Я ценю то, что ты зашел, и обязательно позвоню Мэри как можно скорее, чтобы выразить свое сожаление о том, что не пришел.        Застегивая рубашку, Шерлок специально увеличивает расстояние между ним и его лучшим другом. Он открывает дверь, и стоит возле нее, склонив голову.        - Шерлок, ты не можешь… если это-       - Джон, - перебивает его детектив. - Пожалуйста, не нужно.       Джон подходит к двери, и останавливается напротив Шерлока. Его руки возвращаются на его грудь, и Холмс чувствует, как его сердце приостанавливается под руками Уотсона. Но, в конце концов, оно все еще бьется.        - Пожалуйста, остановись, - он шепчет так тихо, и Шерлок чувствует его дыхание на губах. - Позволь мне помочь.       - Ты не можешь, - так же тихо отвечает он и чувствует холодный метал обручального кольца.        Джон пялится на его губы, пока он это произносит, и Шерлоку кажется, что он до сих пор в наркотической коме и все это нереально. Или их отбросило в день до свадьбы. Правая рука Джона - без кольца, и она прижимается к его щеке.        - Мне жаль. Господи, Шерлок, я не могу… если бы ты знал, как мне жаль.       - Мне тоже. Было приятно повидаться.       Джон продолжает смотреть, но потом просто убирает руки и двигается к двери. Он выглядит глубоко несчастным, но потом в последний раз останавливается.       - Пожалуйста, остановись, Шерлок. Ради меня.       - Я попытаюсь, Джон.        Холмс дрожит, когда дверь закрывается, и он видит удаляющийся силуэт Уотсона в окне. Он сразу хватает телефон.       Его пальцы уже набирают тот же не сохраненный номер, будто это мышечная память. Но палец замирает перед тем, как нажать на кнопку вызова.        Ради него.       Он удаляет номер, и ложится на диван.       Джон только что приходил, чтобы увидеться. Не помешала бы компания. ШХ       Уже через секунду на сообщение отвечают, и он вздыхает.       Ради него.