Не Ванга, конечно

Гром был в ярости. Не то, чтоб чумной доктор слишком часто доставлял неприятности или Лёша начал творить фигню, или Дубин вёл себя как мудак, нет. На Санкт-Петербург свалилось сразу два бедствия - резкое, внезапное начало холодов с отметкой в минус, и Московское руководство над всеми руководствами. Московские шишки, решившие, что всё, что не Москва, то не Россия, приехали и начали наводить свои порядки в Главном Управлении МВД СПб, первым делом уволив Грома и сократив рабочий штат на тридцать сотрудников. У Игоря складывалось впечатление, что кроме впечатления у него ничего не складывалось. Погруженный в осеннюю хандру, он абсолютно не ожидал, что ему позвонит сам Разумовский с предложением о работе. На волне гнева и отчаяния, Игорь согласился больше из желания показать этим хуям с московских гор, что он и без них проживёт, а вот как те будут решать гражданские проблемы в совершенно непривычном для них климате - тот ещё вопрос. — Так, что ты от меня хочешь? — Стоя у автомата с кофе, несколько грубо спрашивает Гром. — Помощь. — Пожимает плечами Сергей, стоя лицом к окну. — «Московская проблема» беспокоит не только тебя. Они уже начали пытаться расшатать "Вместе", но, пока безуспешно. — Я ничем не могу помочь, я уволен. — Но Сергей качает головой. — Физически тебя могли подвинуть с должности. Но успокоишься ли ты после этого? Игорь, мы нужны друг другу. Война - командный вид спорта. Помнишь? К слову, как дела у Алексея? — Гром напряжённо ходит по комнате, взвешивая все "за" и "против". — Предлагаешь пойти против закона? — А ты видишь там что-то законное? — Парирует Разумовский. — Кучка бюрократов, которой не важна безопасность народа. Им лишь бы сытно жрать, да сладко спать. Люди, которые не вписываются в их комфорт - теряют работу несмотря на приносимую пользу. Во что превращается наша полиция? Во что превращается гордый Санкт-Петербург? Они позорят великую историческую память города, Игорь. Оскверняют её и продают за гамбургер, да за сиськи пятого размера. Во что мы превратимся через год? — И что ты предлагаешь? Пулю им в голову? — Чумного доктора к ним в гости заманить. Помоги мне организовать их встречу. — Игорь теряет дар речи. Разумовский знаком с Доктором? Он даёт ему наводки? Он специально создал сеть, в которой никто не может скрыть информацию? Разумовский стоит за половиной сгоревшего Питера? — Они думают, мы ослабли. Они думают, что Чумной Доктор освобождает им места. Они глупцы. — Речь Сергея становится обрывистой, руки дрожат, а сам он, кажется, вот-вот упадёт. — Мы не должны отдать им город. Кутузов Москву сжёг, чтоб не отдать её варварам и разрушителям, а мы своими руками им двери откроем и стульчики отодвинем? — Ты не путай Наполеона с московскими чинушами. Не их уровень. Наполеон брал мозгами, а тут... Да ты и сам знаешь. В любом случае, как ты представляешь себе это? — Ты согласен? — Не раньше, чем услышу план и оценю его разумность. — Садится на диван Игорь, а Сергей скалится в улыбке за его спиной. Вот что-что, а убеждать его альтер-эго умело. Кирилл с отвращением смотрел на новостную ленту, у которой меньше чем за двадцать минут получилось то, что после Иисуса никто повторить не смог. Кирилл встал с коляски. Да, ненадолго, только для того, чтоб дотянуться до своей школьной фотографии, где он стоял рядом со Стрелковым и старым папиным, ныне покойным коллегой из категории водятлов. Кажется, кто-то пришёл отомстить. Фотография летит в стену, рамка разбивается в дребезги, а Кирилл падает обратно в кресло и сжимает виски руками. Сознание слегка помутнело, перед глазами словно в замедленной съёмке пронеслось видение времени на экране магнитолы в автомобиле. «03:47». На спидометре почти двести километров, на экране телефона в размытом изображении узнается красная кофта Макарова, поверх которой с таймером обратного отсчёта закреплено взрывное устройство. Кирилл не может быть уверен наверняка, но и других вариантов не видит - Стрелков будет работать грубо, аморально и беспринципно. Видение рассеивается, Кирилл хватает телефон со стола, и в расплывающихся перед глазами иконками приложений пытается найти номер Лёши. Долгие гудки, «абонент не абонент», повторный набор, «оставьте сообщение». Кирилл звонит охране, нанятой для присмотра за Алексеем, но получает лишь сообщение о том, что мальчика увез Игорь Гром в башню Разумовского. Выглядел Игорь нервным, шёл максимально быстро, вёл Макарова грубо схватив за плечо. Из башни не выходили. — Блять! Новость о том, что Гром стараниями Стрелкова уволен из ментовки, прилетела Кириллу почти в тот же момент как это произошло. Радовало только то, что, кажется, Гром или догадался о том, что Мальчишка может пострадать из-за новой охоты на семью Гречкиных, или, возможно, опасается за него из-за начавшейся охоты на самого Игоря. По крайней мере, в башню параноика СверхРазума проникнуть без предварительной записи могли не только лишь все, мало кто мог это сделать. В отличие от дома Гречкиных, где хоть и полно охранников, но прятаться кроме как за их спинами - негде. К.Г. Малой, напиши мне. Срочно. Но Лёша не отвечает ни в тот день, ни на следующий. Кирилл подумывает уже звонить Разумовскому, когда видение накатывает вновь. Всё то же время, всё та же кофта, всё та же бомба, отсчитывающая последние десять минут жизни хрупкого, маленького Лёши, но теперь Кирилл слышит приглушенный голос своего врага из динамика телефона. Стрелков смеётся, упиваясь собственной властью и безнаказанностью, а Кирилл чувствует, как холодеет всё внутри него. — Знаешь, как хрупка человеческая жизнь? Твой отец знает. А этот мальчик? Он знает? — Стрелков смеётся. Хрипло, зловеще... — Я же предлагал тебе, Кирюша. Сдай мне своего отца, забирай его активы и живи спокойно. К чему твоя верность семье, если семьи-то как таковой у тебя нет? Я же предлагал тебе забрать паренька. Я предлагал, Кирюша! — Он уже хохочет, не сдерживаясь. — Но ты выбрал отца. Ну ничего, милый. Я и до него доберусь. Никогда не узнаешь, кто скрывается под маской врача, правда? — Кирилл во сне уже видит знакомое здание Пакистанской больницы, влетает на её территорию так быстро, что чудом не сносит вовремя открывшийся шлагбаум и вылетает из машины, тут же направляясь в палату отца. Видение рассеивается столь же внезапно, как и приходит, оставляя после себя тупую головную боль и чувство тошноты. Кирилл смотрит на экран телефона и не знает, что делать. Он, блять, не имеет ни малейшего понятия, что ему делать, чтобы спасти обоих близких людей. Он даже не знает, винит ли он себя из сна за выбор в пользу отца или презирает, однако дрожащими руками набирает номер его личного охранника. — Как он? — Стабильно. Кома. — Раздаётся краткий ответ. — Евгений Стрелков приехал в Питер по мою душу. Точнее, чтобы узнать у меня где отец. Проверяйте всех врачей. Никого из новых лиц, вне зависимости от того, с чьей они стороны, к палате не пускайте. Слышишь меня? Всех врачей. Месяц, полгода, год, блять. Всех до единого проверяйте пока не будет обратного приказа. Я босс, пока отец не в состоянии вас контролировать. Рискни облажаться - голову с плеч снесу. — Всё будет сделано. Босс. — После недолгой заминки добавляет охранник и Кирилл вешает трубку. Это, блять, пиздец. Михаил, стоящий за его спиной, не комментирует ни логику, ни поведение своего непосредственного начальника, но регулярно наблюдая непонятные приступы озарения, явно подозревал, что и у младшего потихоньку начала протекать крыша. — Ебаный пиздец. Я не буду звонить Разуму. Он же сам должен всё понимать. Он же взрослый, сука, человек. Да ептваюмать! — Кирилл набирает номер Разумовского, встречая его почти нервным — Где Лёша?! — И тебе добрый день, Кирилл. С Лёшей всё хорошо, просто я забрал его на временную стажировку в свою компанию, не переживай. — "Не переживу" хочется согласиться Кириллу, но он лишь судорожно сжимает телефон. Пауза затягивалась. — Всё хорошо? — Не отдавай его Стрелкову, Серёж. — Это звучит слишком жалобно. Кирилл опускает голову и не может подобрать слов. — Защити его, я не смогу. — «Я не смогу выбрать его вместо отца» проносится в голове фраза целиком, и Кириллу становится тошно. Он никогда не ставил в приоритет чувства, если выбор стоял между ними и работой. Он не мог. Слишком много сил вложили и его отец, и он сам, для того, чтобы достигнуть этой вершины. Отец был его опорой, мощной стеной, наставником, защитником. Но никогда отцом. Кирилла растили няньки, да сиделки, нехватка отцовского внимания и воспитания испортила характер и без того буйного Кирилла, но авторитет мужчины перед ним был непоколебим. Он бы не смог выбрать Лёшу. Одинокого, мягкого, решительного , смелого и нежного Лёшу. Не смог бы. От этих мыслей становилось мерзко. Кирилл не был готов к выживанию в одиночестве, когда за спиной не стоит кто-то на подхвате, кто-то, кому можно доверить всё, зная, что преданность этого человека семье не купит ничто и никто. — Человек без семьи - никто! Как бы сильно я ни был в тебе разочарован - ты мой сын! Конченный блядун и наркоман, алкоголик и социально опасный элемент, но, мать твою, сын! Другого у меня нет! И это единственная причина, по которой я всё ещё терплю тебя, даю крышу и кров! — Психовал его отец, забирая пятнадцатилетнего Кирилла из ПНД. — Когда ж ты, сука, это оценишь?! Кирилл оценил в семнадцать. Не одобряющий тех женщин, что так стремясь утешить богатого вдовца, подбивали клинья под его сына, зовя "сыночком", оставляя красный след помады на щеке... Они покидали их дом одинаково. В слезах и полуголые. Но эта женщина... Гречкин-старший, смотрящий на неё как на божество, и она, с холодной неприступностью и грацией, владелица автосалона и мебельной фабрики с красавицей дочкой, учащейся где-то в Турции... Кирилл, сидящий с ними за столом, впервые не захотел выставить "наглую девку" за дверь, более того, он даже сам подал ей пальто, когда она собиралась уходить, вопреки привычному желанию всех предыдущих пассий отца, остаться на ночь. Кирилл её больше никогда дома не видел, но знал, что они с его отцом живут где-то в её квартире ближе к Невскому. После поездок от неё отец не выглядел ни раздраженным, ни уставшим... Кирилл не лез в их отношения. Решил дать им шанс, тем более, что эта женщина не смотрела на него с похотью или снисхождением как предыдущие... И, наверное, благодаря этому, когда в прессе поднялся скандал о том, что от него залетела какая-то малолетка, именно /эта женщина/, окинув виновницу шумихи цепким взглядом, изящно приподняла бровь и максимально громко обратилась к Кириллу. — Ты давно проверялся на короновирус? Если она действительно залетела от тебя, то у тебя явно проблемы со вкусом. Не думала, что тебя возбуждает дешёвый б/ушный товар. — Она ушла с гордо поднятой головой, не обращая внимания на визг в её сторону, которым разразилась девица, мягко говоря, не самой привлекательной внешностью. А Кирилл, окинув девчонку взглядом, впервые за весь этот цирк улыбнулся. — Меня б даже Виагра не спасла. — И ушёл следом. Они не поднимали эту ситуацию. Кирилл звонил ей если не мог дозвониться до отца, она ему в аналогичных ситуациях. Почему-то именно с приходом /этой женщины/ Кирилл начал замечать за собой изменения, словно её ледяная энергетика морозила весь его дряной характер. Его отец, кажется, сильно психанул из-за нескольких сорванных сделок в один день и сорвался на /эту женщину/. Надо сказать, Кирилла там не было, но он как никто другой знал, как страшен его отец в гневе. Но, отдавая должное /этой женщине/, она ушла молча. Не кричала в ответ, не била посуду, не плакала от страха. Спокойно смотрела на беснующегося Гречкина, а потом ушла, забрав только паспорт и телефон. Кирилл был удивлён её звонку, но спокойно встретил у ворот и даже отдал ей свою комнату, пока в других спальнях шла перестройка. Она прожила с ним неделю, работая удалённо и готовя обалденные завтраки, иногда получая звонки о том, что её квартиру и офис уже завалило букетами, конфетами и игрушками, а дочь, приехавшая на каникулы, испытывает жуткий дискомфорт от постоянной слежки. Тогда примирил их именно Кирилл, пытаясь вести себя максимально разумно и сдержанно. Сначала встретился с отцом, потом обсудил все с его избранницей и назначил им обоим встречу в ресторане, куда сам не пришёл. Пожалуй, это была достойная плата за всё то, что для него сделал отец. /Эта женщина/ стоила явно больше всей принятой Кириллом наркоты и алкашки, поэтому с тех пор отец почти не ругался на него. А сейчас... Именно её врачи поехали в Пакистан со своим оборудованием лечить его отца, именно она сидела там в совершенно чужой стране с совершенно чуждым ей менталитетом, ожидая, когда он проснётся. Не Кирилл. Она. Она явно стоила больше. Гораздо. Честно, Кирилл не знал, что делать. Ограниченный в своих перемещениях, неспособный ничего сделать без чужой помощи, он категорически не хотел никого терять. Если Разумовский не дурак, а он не дурак, как предполагает его фамилия, Лёша должен быть в безопасности. Кириллу хочется курить. Может, немного выпить. Но пока он один и его окружает пиздец, этого сделать нельзя. Лёша по прежнему не берет трубку, звонить с угрозами малознакомому Грому - фиговая затея. Почва стремительно уходила из-под ног, а страх за отца и /друга?/ лишь сильнее распалял панический настрой. Телефон вибрирует, оповещая о входящем звонке. Видя неизвестный номер, Гречкин уже знает, кого услышит по ту сторону. — Скучал по мне, пупсик? — Эту мерзкую улыбочку Кирилл видит так, словно её владелец стоит прямо перед ним. — Не льсти себе. И не распаковывай чемоданы. Тебе скоро обратно уезжать. Я позабочусь о билетах. — Кирилл сбрасывает трубку и напряжённо смотрит на своего охранника. — Если мы притащим в Россию ВГП, нас объявят пособниками терроризма. Но если на него совершат покушение /русские/, мы будем ни при чём. — Давать им паспорта с двухглавым - давать лицензию на подрывную деятельность. Не при вас, так при ваших детях власть над ними ослабнет. Их дети запросто укусят кормящую руку, таков уж менталитет этих людей. Нельзя жить одним днём, оставляя разгребание последствий на потомков. — Кирилл вздыхает, но вынужден согласиться. Завтра ему придётся поднимать весь криминал отца на уши, чтобы изжить из города этого урода, а пока можно в последний раз написать Лёше и, наконец, уехать в более безопасное место. Подальше от шумного города и слишком активной суеты в районе их дома. К.Г. Люблю тебя, малой. Береги себя К.Г. Не отходи от Разумовского, в городе опасно. Выйду на связь, когда всё решу И достаёт сим карту из телефона. Нехер московскому паразиту за ним следить. Хочет он войны - Кирилл и один в поле воин. Он ему устроит пикничок в аду.