Не Ванга, конечно

Вибрация телефона посреди ночи, впрочем, не разбудила Кирилла. Как минимум потому что он не спал, сидя за огромным столом в окружении представителей разных социальных классов и прорабатывая все возможные решения общей возникшей проблемы. Входящий вызов: «Леший» Конечно. Он то знал его второй номер. Кирилл извиняется, тут же отъезжая подальше и говорит максимально тихо. Сначала спрашивает о самочувствии, учёбе, местоположении, а потом слегка напряжённо слушает, что оказывается, на Радугу пытались натравить налоговую, детей грозились раздать по облостным детским домам, а самого Лёшу ищут по подозрению в половине смертных грехов. — Послушай, Леший. Внимательно послушай, что я тебе скажу. — Кирилл пытается говорить максимально уверенно, чтобы успокоить собеседника, но сам нервничал не меньше. — Я Разумовскому не друг. И Грому не товарищ. Но рядом с ними для тебя сейчас безопаснее всего. Лёша, тебя будут искать в первую очередь из-за меня, слышишь? Не отходи от Серого без охраны и не твори глупостей. Особенно никаких ночных вылазок. Лёша, в три часа ночи ты всегда должен быть рядом с Игорем или СверхРазумом, слышишь? Мы всё решим. Я всё решу. Но нам нужно время, а мне нужно быть уверенным, что ты в порядке. Дай мне слово, что будешь по ночам рядом с ними, Лёш. — Обещаю. А ты? Ты как там? А твой отец? — Я пока занят на работе, давай перезвоню утром? Ложись спать, ладно? — Лёша нервно вздыхает, но согласно угукает в ответ. — Целую, обнимаю, зай. Спокойной ночи. — Кирилл вешает трубку и возвращается к своему месту за столом. На душе стало спокойнее. Как минимум, Лёша обещал не делать глупостей. Как минимум Игорь ему этого и не позволит. — Военная Группировка Пакистана это, не спорю, неплохой вариант для резни и террора, но всё ещё не считаю нужным втягивать иностранцев в решение наших домашних проблем. — Качает головой полноватый мужчина с дорогой сигарой в зубах, сидящей в одежде стоимостью в несколько Африканских стран. — А кто их ещё решать то будет? Творится чёрте-что! Кто может решить /Московский/ вопрос, блять? Ты? Или может вот он? — Кивает на Кирилла пожилая женщина с ярко-красными губами, уродливым шрамом через всё лицо и ожогом на правой стороне шеи. — Что ты им сделаешь? Пальчиком погрозишь? Они пришли лить кровь и Гречкин будет лишь началом. А дальше или мы им добровольно жопу подставим или они нас силой без вазелина возьмут. Надо решать эту проблему пока мы здесь в своём максимальном количестве! Кириллу она нравилась. Она старый, в прямом смысле слова, друг отца, когда-то почти заменившая тому мать, но уехавшая в места не столь отдалённые за перестрелку и массовое убийство при дележке территорий. Баба Нюра, она же Афанасьева Нурия Родионовна была авторитетом Всеволожска и дорогим гостем Питера, взрастившей не одно поколение местных "папаш". — Нет, но... — Ну вот и не неси хуйню. Если мы своих поднимем против /власти/, нам по два с половиной квадратных метра на каждого выделят, будем куковать дружно на свежем воздухе в красивых бархатных кроватках. У меня есть парочка Альпинистов со снарягой. Если кто готов закрышевать, то Женёк поляжет отдельно от своих мозгов уже завтра. Но их надо незаметно завезти и незаметно вывезти, без суеты и кипиша. — Женёк ваш такая же пешка, как эти ваши Альпинисты. Сидят в Москве три хуя в кабинете и строят козни против нашего режима. Я вот что думаю, — Тянет тот, с сигарой. — Надо если и решать вопрос, то сразу по Московским территориям. Нет смысла с тараканами бороться, никакого дихлофоса не хватит. Кирилл тяжело вздыхает. Они сидят уже почти шесть часов, а дело с мёртвой точки не сдвинулось. Люди есть у всех, пушки есть у всех. Но никто не хочет поднимать гражданскую войну, а она вспыхнет, если на волне недовольства людей начнётся кровопролитие. Игорь сидел на диване, задумчиво глядя в стену, полностью игнорируя рассвет за спиной. Лёша, сидящий на полу около кофейного автомата, судорожно сжимал телефон. — И Гречкин в это влез... Ахуеть просто. — Гром откидывается на спинку дивана и переводит взгляд на Макарова. — Бля, забыл... Лёха, для одного эксперимента мне от тебя кое что нужно. — Он достаёт из кармана пустую пробирку и отвинчивает крышку. Лёша заинтересовано смотрит на это и приподнимает бровь, ожидая логического продолжения. — Дай волосы. — Прости... Мои волосы? То есть... Это..? — Куклу вуду сделаю из церковных свечей за твоё здоровье. — Язвит Игорь и закатывает глаза. — Шучу. Но волосы дай. Для благого дела, но какого - не скажу. Впрочем, в его поведении это было не самым странным. — Кто-то старательно пытается пробиться через коды безопасности к архивам Соцсети. — Встревоженно бормочет Сергей, влетая в кабинет. — Мы поставили столько зеркал и дублей, что я даже не уверен, что на моём телефоне соединение с настоящим сайтом. Я не понимаю, чего они пытаются добиться, ведь мы не храним никаких данных, адресов и паролей. Что им может быть нужно? — Сцена и публика? — Усмехается Гром, между делом показывая Разумовскому пробирку из кармана. Тот, не сразу обратив внимание на жест, замирает, заметив наконец манипуляции Грома, и кивает ему. — Сейчас? — Да. — Разумовский вновь кивает и Игорь уходит под недоумённый взгляд Лёши. — Ты не голоден? Ты с вечера ничего не ел, как мне доложила Марго. Не пренебрегай этим, пожалуйста. — Суетливо стучит по клавишам Сергей, глядя на Лёшу поверх экрана ноутбука. — Я заказал доставку в кабинет с нашей кухни, так что помой руки, скоро будем завтракать. — У меня есть парочка козырей на этот счёт. — Баба Нюра прикуривает сигарету, чей горький запах пробивает на слёзы всех сидящих рядом с ней и даже долетает до Кирилла. — В Сирии у меня целый отряд на связи. Русские мужики, без труда вернутся на Родину, но нелегалами. У кого есть связи с границей? — Руки поднимают сразу двое. У одного карт бланш на аэропорт, у второго связи в портах. — Если бойня, то грамотная. Надо поднять бунт и действовать из толпы. — Кивает Нюра. — Людей нам хватит, но что по оружию, Кирюш? — В Пакистане золотая жила. Если граница закроет глаза, я притащу сюда всё, что угодно. — Нюра удовлетворительно прикрывает глаза. — Поднимем бунт. Если эти уроды не одумаются, устроим месиво. Главное, не слишком трепать мирных. Они расходятся ближе к десяти часам, Кирилл сразу отправляется отсыпаться, а Нюра, оседлавшая железного коня и спрятавшая каре под шлем, направилась к Радуге. Правнучка, звонившая ей с тревожными новостями, просила о встрече. А кто Баба Нюра такая, чтобы не поддержать единственную за три последующих поколения девочку? — Сколько нужно времени? — Суёт пятитысячную купюру лаборанту Гром, тут же получая одобрительный взгляд в ответ. — Обычно неделя, но с вашими "обстоятельствами" три дня край. — Лаборанту улыбается, поправляя очки и Гром уходит, кивнув на прощание. Его трясло от бездействия, хотелось набить кому-то лицо, а ещё лучше... Что там было бы ещё лучше он додумать не успел, его прервал звонок мобильного телефона. Дима Дубин, неизвестно каким чудом удержавшийся на рабочем месте, исправно докладывал обо всех изменениях в системе и персонале, звонил, чтобы предупредить о новом распоряжении внутри штаба - максимально внимательно отслеживать все телодвижения уволенных сотрудников и докладывать о любых подозрительных поступках. — Долбоебы, прости Господи. — Сплевывает Гром и вешает трубку. — Нашли, блин, главную проблему современного общества. Игорь абсолютно потерян. Да, у Разумовского был план, были исполнители, а Игорю нужно было просто проследить, чтоб Макаров не влез в самое пекло, потому что это Макаров и он туда всё равно влезет, а так хоть будет кому его там прикрыть. Но связываться с чокнутым террористом в виде Чумного Доктора... Игорь не одобрял его методы, не одобрял последствия в виде начинающейся Анархии на улице, однако и смириться с тем, что главный оплот безопасности решили превратить в грёбаный цирк - не мог. Гром замирает на полушаге, наблюдая, как через забор, в том же месте где обычно сбегал Лёша, перелезает девчонка примерно его же возраста. — Погнали, родимая! — Девочка резво запрыгивает на байк к крайне странному мотоциклисту и натягивает шлем уже после того, как тот с рёвом срывается с места, за несколько секунд разгоняясь до сотни. — Пиздец не встать. Это детский дом или Диснейленд - захотел пришёл, захотел ушёл. Что за лажа? — Игорь недоумённо оглядывает кирпичную стену, подходит к воротам и заглядывает на территорию, абсолютно не понимая, почему вопреки крайне логичному варианту выхода через ворота дети предпочитают крайне нелогичную акробатику через забор. Так и не найдя ответа на этот вопрос, он продолжает путь к башне, намереваясь уточнить всё у Лёши. — Привет, малой. Спать рубит шо пиздец, но я обещал позвонить. Как ты? — Кирилл из последних сил старается оставаться в сознании, но лёжа это было крайне неудобно делать. — Всё хорошо, только что позавтракал. Серёжа помогает мне с информатикой, так что я теперь абсолютно уверен, что сдам егэ. — Прекрасные новости, братец. — А ты как? — Кирилл в ответ вздыхает. — Временно переехал в более безопасное место. Отец всё ещё в коме, мои люди стерегут его настолько плотным кольцом, что стоят даже на границе. — Ты... Почему ты уверен, что тебе что-то угрожает? — Этот главный обмудок - друг того обмудка которого порешили в казино. Ну, которого ты хотел монтировкой приласкать. Он думает, что это я заказал смерть того придурка, типа месть за отца. Ну, знаешь, у него на моего батю был компромат и всё такое. Хочу напиться, накуриться и натрахаться, но для этого нужно слезть с антибиотиков и восстановить ноги. Без них неудобно. — Как, кстати, ноги? — Стою с трудом, но тренируюсь каждый день. — Улыбается Гречкин и прикрывает глаза. — Поговори со мной, Лёш. Спать хочу, жуть как, а твой голос так расслабляет... Лёша по ту сторону экрана улыбается и начинает рассказывать по задания на ЕГЭ, про башню Разумовского, про странное поведение Игоря. Кирилл не вникает в слова, просто слушает как расслабленно звучит голос Макарова, слегка вибрируя на раскастой «р» и сбиваясь в середине слишком длинных предложений. Гречкин засыпает, убаюканный этим голосом и Лёша, понимая это по затянувшейся тишине в ответ на «Кирь?», какое-то время просто прислушивается к его дыханию, прежде чем тихо пожелать сладких снов и сбросить звонок.