Я. Вы. И все, что между нами.

Я. Вы. И все, что между нами — Что я могу еще сказать? Как вы мне сердце истязали — То разве можно описать? Могу ли я движеньем дерзким Чертить ваш неземной портрет, Могу ли чувством этим зверским Нарушить свой святой обет? Вы ведь, должно быть, помните, Евгений — Как пламенно к груди я руку прижимал, Как я, не принимая Ваших обвинений, Вам в дружбе вечной клятву отдавал? Моя рука, забывшись, и сейчас рисует Полями строк те милые черты, Те, по каким душа моя тоскует, Влюбленная до глубины своей души. Я и сейчас украдкой замечаю Между страниц насмешливый Ваш взор, Рук нежность. Иногда встречаю В устах героя моего наш разговор. Я наблюдаю и теперь за Вами — Это дурной привычкой стало уж моей. Я вижу Вас — прелестнее с годами — И сердце неподвижное заходится быстрей. Вы появляетесь здесь редко, пред грозою, Но — уж простите вольной юности мечту, — Я верю: Вы приходите увидеться со мною, И память Вы желаете почтить мою. Я медленно бреду по камню вслед за Вами, Я опускаюсь рядом на скамью. И развлекаю Вас до вечера стихами, Но не услышите вы исповедь мою. Вы до сих пор себе признаться не сумели — Без малого, почти за двадцать лет — Что Вы меня убили на дуэли, И было мне лишь восемнадцать лет. Все двадцать лет, что я земли покой внимаю, На Вас, Евгений, я обиды не держу. И — Бога ради — лирику свою Вам посвящаю, Прихода Вашего изо дня в день я жду. Я утираю непослушною рукою С Ваших ресниц скользящую слезу, И, если смелости в себе открою, Я под руку (несмело) Вас беру. Моих не чувствуя прикосновений, Вы распиваете в молчании вино. Вы шепчете потоки извинений И знаете, что Вам осталось лишь одно. Что Ваша жизнь? Тоска, хандра и скука, Ее не осветит Татьяны милой свет, Финалом стала беспросветная разлука, Непрошенный и наглый Ваш совет Разрушил все. Она исчезла, растворилась К вам ее образ не приходит перед сном. Она лишь незаметно заменилась Поблеклым призраком того, о ком — Я знаю! — тоже, было дело, размышляли. Того, чья окровавленная тень Пока в душе Вы неизменно умирали В обитель к Вам являлась каждый день. Словно сейчас стоят перед глазами Янтарный крови блеск и пистолетов дым, И лицо Ваше, окропленное слезами, И благодарность, что погиб я молодым. И Вы срываетесь быстрее выпущенной пули, С тем, чтобы нежностью закрыть удар. В моей душе воспоминанья промелькнули, Я вовсе не жалел, что умирал. Но Вы, оставшись в одиночестве безликом, Терзаясь и сомненьем, и виной, Отчаянным Вы разрывались криком, Пришлось Вам распрощаться и со мной. Вы долго, скажем так, существовали В забвенье растянулась вереница лет, Впервые жизнь свою Вы осознали, И снова в руке Вашей пистолет. И Вы перед крестом моим стоите — "Покойся с миром, юноша-поэт" — И перед выстрелом вы шепчите: "Простите", Но, может быть, меня тут вовсе нет?