***
Они завернули пласт глины в пакет, который достали из стоявшего возле поста охраны мусорного бака. Пришлось спуститься на самое дно глубоко разрытого карьера, и испачкаться в грунтовых водах, но теперь у них было больше килограмма глины для их эксперимента. — А где мы ее спрячем? — спросил Мангетсу, пытаясь оттереть руки от серой глины, которая уже начала высыхать. — Давайте, оставим ее на мельнице, раз уж все равно ходим туда каждую среду. — Нет, вдруг ее кто-нибудь заберет, — недовольно скривился Дейдара, прижимая пакет к груди. Это была его идея, и решать, что делать с глиной должен он. — Да кому она там нужна! — отмахнулся Суигетсу. — Тоже мне, сокровище! — Может, и не сокровище, — возразил Кисаме, подлезая под поваленное дерево, — но, если все получится, то глина будет требоваться нам постоянно. Лучше, пусть будет всегда под рукой, спрячем ее где-нибудь в доме. — На чердаке стоит треснувший цветочный горшок, — Дейдара нашел для глины идеальное укрытие. — Спрячем ее туда. Все закивали, признавая, что он выбрал отличное место. Вскоре лес расступился, и они вышли к извилистому берегу реки. На противоположном берегу, если как следует, напрячь зрение, можно было увидеть мелькавшую среди листвы красную черепицу разрушенных во время второй мировой войны зданий. Они спустились к воде, чтобы вброд перейти на противоположный берег. Пришлось разуться, мокрый песок и мелкие камешки липли к босым ступням. Солнце садилось, нужно было успеть до темноты. Река была спокойной, в этом месте течение совсем слабое. — Вот здесь это случилось? — спросил Мангетсу, озираясь по сторонам. — Да, — подтвердил Кисаме, показывая на высокую траву, растущую у кромки воды, рядом с почерневшей корягой на противоположном берегу. — Она оттуда выбежала. Закатав штанины, они стаяли по щиколотку в воде, и собирали ракушки. Дейдара хотел украсить ими клумбу в саду. Кисаме тоже считал, что разложенные между цветами ракушки будут выглядеть красиво, поэтому старался найти самые лучшие. Неожиданно, с противоположного берега раздались хлопки, Кисаме с Дейдарой выпрямились, и озадаченно смотрели на взмывшую в небо стаю птиц. Ветки трещали, кто-то стремительно приближался к воде. Вскоре высокая трава расступилась, и они увидели девушку. В красном платье с оторванной бретелью, с широко раскрытыми от ужаса глазами, она заметалась вдоль берега, не зная, как попасть на другую сторону. Все ее тело было покрыто ссадинами и кровоподтеками, она вскрикнула, когда раздался очередной хлопок совсем близко, и Кисаме понял, что это выстрелы. В отчаянье, девушка развернулась и побежала в сторону разрушенного поселка. Тот, кто ее преследовал, вне всяких сомнений, отправился за ней. — Быстрее! Поможем ей! — Дейдара бросил ракушки и быстрым шагом, стал переходить вброд на ту сторону. Кисаме хотел возразить, сказать, что это опасно, и нужно позвать взрослых или вызвать полицию, но друг уже исчез в высокой траве. Тогда он вспомнил, что теперь они живут в совсем другом мире. Где опасное не опасно, где власть взрослых на них не распространяется, где они не смогут им ни о чем сообщить, где все проблемы нужно решать самим.***
Дейдара ни на секунду не сомневался в своих намерениях: нужно любой ценой не дать ее схватить. Он помнил, как ему было страшно, когда он бежал ночью через лес, как ему казалось, что если он хоть на мгновение замедлится, то зло доберется до него. Поэтому он бежал на пределе своих возможностей, и эта девушка сейчас чувствовала тоже самое. Тогда рядом с Дейдарой никого не было. Некому было ему помочь, предупредить, что впереди лес заканчивается, и дальше обрыв. Он помнил свой ужас, когда ощутил пустоту под ногами, но даже закричать не успел, перед тем, как упал в темноту. А потом он проснулся на берегу реки, с ощущением того, что мир вокруг изменился. Был уже ясный день, и он уверенно нашел дорогу к своему дому, какой-то внутренний компас вел его, хоть он никогда прежде не бывал в этих местах. Его не удивило, что в доме живут другие люди, что они не заметили его, когда он прошел мимо них через заднюю дверь. Его комната оказалась занята другим ребенком, и он поднялся на чердак, где устроился на старом, большом матрасе, оставшемся от сломанной кровати. Перед тем, как заснуть, он нашел в кармане потрепанный носовой платок, с вышивкой. На нем, разноцветными нитками, было вышито «Дейдара». И он не сомневался, в том, что только что узнал свое имя. Девушка спряталась на полуразрушенной водяной мельнице. Она забежала внутрь, и сидела, прижавшись спиной к стене, забившись в самый дальний угол, обхватив себя руками за плечи. Дейдара видел, как она дрожала. Она зажала рот ладонями, чтобы дышать как можно тише, но ее преследователь, уже осмотрел руины ратуши и теперь уверенно двигался в сторону мельницы. Это был высокий человек, Дейдара не сомневался, что это мужчина. На нем была маска, похожая на череп, тяжелые ботинки, куртка, пятнистой, армейской расцветки — Дейдара забыл, как называется этот цвет. Его руки в перчатках сжимали… ружье? Дейдара понимал, что это совсем не оно, это более современное оружие, но он никогда не интересовался этим. И все огнестрельное оружие с длинными стволами для него были ружьями, которые он видел у охотников в книге со сказками про Красную Шапочку. И сейчас он наблюдал за охотником, который пришел сюда совсем не за волком. Человек уверенно приблизился к мельнице, поднялся по каменным ступеням. Дейдара отчаянно пытался придумать, что ему предпринять. Если он начнет кричать — его не услышат, ни охотник, ни его жертва не замечали его, стоящего на пороге. Мужчина прошел внутрь, Дейдара почувствовал, исходившую от него темную ару. Он не знал, откуда в нем возникла эта уверенность, но понимал — он жаждал крови. Девушка вся сжалась, когда под ногами ее преследователя захрустела каменная крошка. Пока он ее не заметил: было довольно темно, только из пробоины на крыше лился свет. Он стал обходить жернова, с каждым шагом становясь все ближе к своей жертве. Дейдара подобрал мелкий камень и бросил в него. Камень попал мужчине в плечо, тот замер, и Дейдара бросил в него еще один, который с легкостью отскочил от его куртки. — Нужно выманить его наружу, чтобы она могла убежать! — Кисаме, тяжело дыша после бега, остановился рядом с ним. — Я пытаюсь! — Дейдара продолжал бросать в охотника мелкие камешки, но они только злили его, но не отвлекали от поиска своей жертвы. Его даже не удивляло, что камни летели в него из ниоткуда. Может, думает, что сыпятся с потолка? Кисаме спрыгнул в траву, и подбежал к колесу, которое должно было вращать ось и запускать жернова. Доски сгнили, Дейдара думал, что колесо развалится, стоит до него дотронуться, но оно заскрипело, вода забулькала, Кисаме ухватился за одну из лопастей, и повис на ней, чтобы заставить колесо вращаться. Послышался треск и скрип, запахло тухлой водой и тиной. Охотник, наконец, повернулся к выходу, и Кисаме, в этот момент, удалось провернуть колесо. Ось завращалась, жернова со скрежетом пришли в движение. Снаружи хлюпала вода, Кисаме подгонял колесо, чтобы оно вращалось быстрее. Мужчина вышел на улицу, замер, глядя, как мельница «ожила», и механизм пришел в движение. Он спустился вниз, и, целясь из своего «ружья», стал приближаться к крутящемуся колесу. — Беги! — крикнул Дейдара обмирающей от страха девице. — Ну же! Это твой шанс! Беги! — ему хотелось рвать на себе волосы, она не слышала его. В отчаянье он бросил в нее камешек, и это подействовало. Девушка встала, напряженно всматриваясь в дверной проем. Дейдара упал на колени, перед узкой полоской света, и стал выстраивать из обломков черепицы линию с двумя отрезками по бокам. У него получилась стрелка. Девушка удивленно вытаращила глаза, и подошла ближе к двери. Со своего места она увидела, что ее преследователь сейчас стоял возле вращающегося колеса, и медленно отдалялся от него, намереваясь обойти мельницу кругом. Наконец, она поняла, что должна попытаться сбежать именно сейчас. Задрав подол изодранного платья, она стала медленно спускаться по каменным ступенькам, все время, оглядываясь назад. Наверное, она про себя молилась, чтобы колесо не останавливалось. Наконец, спуск был окончен, она бросилась прочь, мелькая среди камней. В ту сторону, откуда пришла, понимая, что для спасения ей нужно пересечь реку. Дейдара бежал с ней рядом, сожалея, что не сможет ей подсказывать и… Прогрохотал выстрел, охотник заметил, мелькающее среди деревьев красное платье. Девушка, прижав к голове руки, коротко вскрикнула, но продолжила бег. Ветки цеплялись за ее каштановые волосы, царапали ей лицо, по щекам тянулись алые полосы, она была похожа на индианку, Дейдара видел сюжет про жизнь индейцев на National Geographic. Ее нога зацепилась за что-то, и она упала, выставив вперед руки, раздирая их в кровь. — Вставай! Поднимайся! — в панике кричал Дейдара, чувствуя, как быстро к ней приближается смерть. Возможно, девушка его услышала, возможно, сработал инстинкт самосохранения, но она, несмотря на свои раны, встала и продолжила бег в сторону реки. На месте, где она упала, остался след от ее ноги, и рядом с ним из земли торчала… Дейдара склонил голову на бок, глядя на странный кусок железа, похожий на консервную банку. Он сел на корточки, и потрогал теплый, металлический бок. Неожиданно, жестянка «заговорила» с ним. Он увидел в голове целый ряд образов: вооруженные солдаты, лошади, страшные серые танки, отмеченные крестами, всюду крик, люди, бегущие между деревьев, совсем, как они сейчас. В них стреляют, а земля вокруг горит и взрывается, горит и взрывается, горит и взрывается… «Я несу смерть. Я ждала свою жертву годами. Позволь мне исполнить свое предназначение. Освободи меня, мальчик Дейдара.» Шаги охотника совсем близко. Дейдара выкапывает Несущую Смерть, она почти на поверхности, и усилий требуется совсем немного. Поднимает ее над головой, хоть она и довольно тяжелая, но ему кажется правильным это сделать. — Посмотри на солнце. Ты давно его не видела, находясь в земле. — Солнце прекрасно, — отвечает Несущая Смерть. — Обещаю сиять также ярко. — Прощай, Несущая смерть. — Прощай, мальчик Дейдара. Дейдара, с размаху, бросает Несущую Смерть на землю, и она, с громким взрывом, сияет, как тысячи солнц. Он жмурится от яркого света, но взрыв не причиняет ему вреда. Его обдает волной горячего воздуха, ветер треплет отросшие, собранные в хвост волосы. Вокруг медленно оседает пепел, а в ушах звенит от тишины. Дейдара ощущает странный покой, который никогда не испытывал прежде. Он чувствует тепло между ладонями, которое проникает внутрь, и распространяется по всему телу. Несущая смерть подарила ему один свой лучик. Больше шаги охотника не слышны. Всюду дым, рядом загорелось какое-то дерево. Кисаме находит его, и они вместе отправляются к реке, но девушки там уже нет. Кожа Дейдары побурела от взрыва, от Кисаме пахнет тиной и плесенью, и дома, они долго принимают ванну, истратив почти всю пену. Вечером, они узнают по радио, работающему на кухне, что девушка чудом спаслась от взрыва бомбы времен второй мировой войны, и преследовавшего ее убийцы.***
— А что стало с тем типом? — Суигетсу, перепрыгивая по влажным камням, ловко перешел на противоположный берег. — Который гнался за ней? — Я думаю, он погиб, — растерянно ответил Дейдара. До сегодняшнего дня он не задавался этим вопросом. — А вы видели его труп? — поинтересовался Мангетсу, поднимаясь на берег вслед за братом. — Жуткое, наверное, зрелище, — он поморщился. — Там было столько дыма, — неуверенно проговорил Кисаме. — Несколько деревьев упало, на земле образовалась воронка… — То есть, вы ничего не видели, — разочарованно протянул Суигетсу. — Она спаслась, он не догнал ее! — Дейдаре не нравилось, что братья ставили под сомнение правдивость его с Кисаме истории. — Она благодарит нас за помощь и приносит сюда подарки каждую среду! — А вдруг, он тоже спасся? — Мангетсу покосился на прижимающего к себе пакет с глиной Дейдару. — Вы же не видели его мертвым. — Честно говоря, я в этом не уверен, — Кисаме нахмурился. — Но мы потом смотрели и слушали новости, — он и Дейдара переглянулись. — И там говорили, что преступника так и не нашли, ни живого, ни мертвого. Повисло молчание. Дейдара не мог сказать остальным, что Несущая Смерть забрала охотника, потому, что он этого не видел. Если он, и, правда, погиб, то почему не осталось никаких следов?.. Вдруг, он до сих пор скрывается где-нибудь здесь, и наблюдает за ними? От этой мысли Дейдаре стало не по себе. — Ну, пойдемте уже, — нетерпеливо позвал Суигетсу, приблизившись к мельнице. Они прошили внутрь, и расселись вокруг островка света, который был на полу, благодаря пробоине в крыше. — До появления бумаги, в древности, люди писали на глиняных табличках, — вспомнил Мангетсу. — Ты хочешь сделать что-то похожее? — спросил он, шуршащего пакетом Дейдару. — Нет, я хотел попробовать кое-что другое, — уклончиво ответил Дейдара, испытывая досаду, что не додумался до этого первым. — Но твоя идея тоже хорошая, — он отщипнул комок глины, и протянул ее Мангетсу. — Давай, попробуй что-нибудь написать. Мангетсу размял в ладонях комок глины, получился неровный прямоугольник. Его брат принес тонкую веточку, и вскоре, на глине, было нацарапано аккуратным почерком: «яблоки». — Слепить буквы из глины мне кажется неудачной идеей, — задумчиво проговорил Кисаме. — Если мы выложим из них слово и оставим здесь, она подумает, что это шутка, или испугается, и больше вообще не придет. Нам нужно что-то другое. — Нет, все равно не выходит, — со вздохом сказал Суигетсу, глядя, как глина «впитывает» слово, и оно исчезает, серая поверхность вновь становилась гладкой. — Глупая глина, почему тебе не нравятся наши буквы?! — он взял неудавшуюся табличку, скомкал ее, собираясь забросить куда подальше. — Эй, отдай! — возмутился Дейдара. — Не выбрасывай! — Суигетсу, ухмыляясь, поднял руку над головой, Дейдара, из-за низкого роста не мог до него достать. — Не ссорьтесь, — Кисаме попытался их разнять, Мангетсу лишь закатил глаза, глядя на очередную выходку брата. И в этот момент произошло странное. Дейдара подпрыгнул, и выбил из ладони Суигетсу комок глины. Когда его ладонь соприкоснулась с глиной, раздался негромкий хлопок, и кусочек глины рассыпался золотистыми искрами. — Ого! — Суигетсу вытаращил глаза. — Как ты это сделал?! Остальные тоже удивленно загалдели, Дейдара сжимал и разжимал пальцы на ладонях, чувствуя странное тепло в них. Тепло, которое ему подарила Несущая Смерть. Он задумчиво рассматривал свои ладони, а потом понял, что теперь ему по силам зажечь свое солнце. И он может сделать это бессчетное количество раз.***
Когда Какузу, наконец, закончил с оформлением досье, солнце почти село. Он вышел из своего кабинета — все коллеги уже разошлись, кроме дежурного, с которым Какузу, проходя мимо, также попрощался. Он вышел на улицу, глубоко вдохнул прохладный воздух. Нужно ехать домой, но он туда не спешил. Дома он опять развалится в кресле и начнет пить, предаваясь мыслям о прошлом и упущенных возможностях. Неожиданно зазвонил телефон, и скоро он услышал возмущенный голос бывшей жены. — Ездила сегодня за материалом, — журчала вода, гремела посуда, Каруи, видимо, была на кухне. — Там цены — вот просто упасть и лежать! За два метра органзы отдала почти тысячу ре! — Каруи была швеёй, и, прожив с ней бок о бок почти пятнадцать лет, Какузу тоже стал разбираться в видах тканей и ценах на них. — Ты уже посмотрел эскизы, которые я тебе прислала? — он угукнул. — Ну, что скажешь? — Мне больше понравился второй вариант, — ответил Какузу, подцепляя из пачки сигарету зубами. — Вот и ей тоже, — ответила Каруи, хлопнув дверцей холодильника. — Я надеялась, что она выберет классическое, длинное платье в пол, а она захотела короткое… В конце лета их дочь выходит замуж, и Каруи взяла на себя эту заботу — сшить ей свадебное платье. — Вот, смотри, — она вытянула руку, показывая кольцо из белого золота с переливающимся камнем. — Забуза подарил, — Амеюри довольно улыбнулась. — Наконец-то, он подарил тебе что-то кроме проблем, — усмехнулся Какузу. — Папа! — дочь возмущенно уставилась на него. — Это были временные трудности, сейчас у него все в порядке! — Что, «папа»? — передразнил Какузу, покачав головой. — Когда свадьба? — он все прекрасно понял с первого раза. — Тридцать первого августа, — просияла та. Они уже давно все решили, и сейчас просто ставили родителей перед фактом. Какузу нашел в себе силы сердечно поздравить и обнять ее, он действительно был рад, что дочь нашла «своего человека», с которым хотела создать семью. Хотя сейчас, глядя через призму лет, он мог сказать ее будущему мужу, что женитьба — это плохая идея. Что за годы в браке можно научиться улыбаться, даже когда ты зол, сдерживать себя и большую часть времени вполне уживаться друг с другом. Что как только они сделают и приведут в мир нового человека, возможно двух, они больше не будут принадлежать сами себе. И как только люди, которым они подарят жизнь, вырастут, и станут жить самостоятельно, они начнут вспоминать, что такое свободное время, и будут чувствовать себя работниками заброшенного зоопарка, отпущенными вместе со зверями на свободу. Что однажды все может закончиться, потому, что кто-то из них найдет «перспективного менеджера ресторана», и уйдет к нему, потому что он «добрый и умеет слушать». — Какузу? — требовательно позвала Каруи. — Ты тут? — он молчал слишком долго, думая о своем. — Ты уже определился с тем, что им подаришь? — Деньги, — Какузу плохо знал Забузу, и хорошо знал свою дочь. — Это будет отличный подарок, они сами решат, на что их потратить, — Амеюри с детства удивляла его своими вкусами. — Папа, пони — это недоразвитая лошадь! — Амеюри смотрела на него, как на идиота, когда он предложил ей купить на день рожденья игрушечного, «говорящего» пони, с радужной челкой. Разноцветные, мультяшные коняшки были популярны, и нравились девочкам. Как оказалось, не его дочери. — Я хочу меч джедая! — А сколько будет гостей? Она тебе говорила? — Каруи хотелось сшить не только платье, но и контролировать весь процесс подготовки к предстоящему торжеству. — Не знаю, — Какузу поднес к сигарете зажжённую зажигалку. — Наверное, подруг своих пригласит. «Союз рыжих» — так про себя называл Какузу компанию девчонок, в которую входила его дочь, Таюя и Кушина. Таюя росла в многодетной, не самой благополучной семье с тремя старшими братьями, и ей рано пришлось бороться за место под солнцем. Жена категорически не переваривала эту растрепанную девчонку, с вечно содранными коленками и пятнами на одежде. Несмотря на все запреты, Амеюри продолжала водиться с ней, подцепила от нее вшей и несколько бранных выражений. Сейчас они вместе работали в ночном клубе «Звук». Кушина была на пару лет младше, и Какузу настораживала дружба Амеюри с дочерью одного из самых влиятельных людей в городе. Кушина училась в обычной школе, хотя статус родителей позволял отнести ее к «элите», и выбрать более престижное учебное заведение. Но, несмотря на все опасения, проблем с Кушиной не возникло, она вела себя как обычная девочка. А теперь Какузу расследовал убийство ее отца. Он попрощался с бывшей женой, Каруи обещала заехать в конце недели. Не успел он дойти до парковки, как мобильник снова зазвонил. — Я хочу тебе кое-что показать, — без приветствия начал Сасори. Тон его голоса был как всегда ровный, но Какузу не нравилось, когда судмедэксперт звонил лично ему, а не отправлял отчеты по факсу или электронной почте. — Тебе стоит увидеть это раньше, чем я сделаю официальное заключение. — Скоро буду, — коротко бросил он, и завершил звонок. Они с Сасори не друзья, и Какузу не нравилось, что тот делал ему одолжение. Что такого важного он обнаружил при вскрытии, что ему понадобилось его присутствие? Ответ на этот вопрос ждал его в стенах морга, поэтому Какузу выехал с парковки, и направился в противоположную от дома сторону.***
Суигетсу нетерпеливо переминался с ноги на ногу, глядя на гудящую стиральную машину. После похода за глиной они бросили грязную одежду в стирку, и включили самую быструю программу. Сегодня была его очередь следить за машинкой, и вовремя забрать вещи, которые они потом будут сушить на чердаке. Остальные уже сидели наверху, и Кисаме читал вслух что-то интересное, а он торчал здесь, глядя на серую пену, плещущуюся внутри. Интересно, удалось ли послание с яблоками? Если получилось, она принесет одно или несколько? Одно яблоко они, конечно, поделят на всех, но было бы здорово, если бы каждому досталось свое. Если все получится, то, что они попросят в следующий раз? Все время просить яблоки — скучно… Таймер на дисплее показывал, что стирка закончится через четыре минуты. Суигетсу катался на перилах, то поднимаясь, то спускаясь по лестнице, ведущей в подвал, когда услышал, что входная дверь хлопнула. Он застыл, а потом осторожно выглянул в коридор — на пороге стоял Саске. Почему он вернулся так рано?! Обычно он приезжал домой вместе с родителями. И где все остальные? Суигетсу ждал, что вся семья скоро войдет в дом, но Саске был один. — Мама? — позвал он, прислушиваясь. Машинка все гудела, заканчивая цикл стирки, и Саске ее услышал. Суигетсу в панике взглянул на нее — осталось еще две минуты. — Мам, ты тут? — Саске, скинув обувь, подошел к двери, ведущей в подвал. Стирка, наконец, закончилась, Суигетсу, прижав к себе комок мокрой одежды, стоял в тени под лестницей, и ждал, когда Саске уйдет. Обычно, они были все вместе, когда сталкивались с другими обитателями дома, но одному ему, почему-то сделалось страшно. Заскрипела дверь, и Саске спустился вниз. Пахло стиральным порошком, он задумчиво потрогал дверцу стиралки, заглянул внутрь — там пусто, но барабан был влажным. Суигетсу решил прошмыгнуть наверх: он выбрался из укрытия, и половицы заскрипели, от его шагов. — Кто здесь? — Саске резко выпрямился, и огляделся. — Итачи, это ты? — он подошел к лестнице, взялся за перила. — Выходи, это не смешно! Ему никто не ответил. Саске стоял, преградив путь к лестнице, Суигетсу ждал, когда он пройдет вперед, но тот все рассматривал полки, заполненные хозяйственными принадлежностями, и не двигался. — Дай пройти, — сердито пробубнил он, но Саске, разумеется, не услышал. Тогда, прижимая к себе выстиранные вещи одной рукой, сам, не до конца понимая, что делает, Суигетсу стряхнул с пальцев воду в лицо Саске. Тот удивленно моргнул и отпрянул, а Суигетсу побежал вверх по лестнице, едва сдерживаясь от смеха. Он непременно, во всех красках, расскажет остальным, какое у Саске в этот момент было глупое лицо!***
Хидан сложил тетради в сумку: наконец-то с этим покончено! Была уже половина второго, но сон не шел — сегодня он пропустил прием своих таблеток, и теперь его одолевала бессонница. Он раскрыл ноутбук, подключил наушники, собираясь посмотреть какую-нибудь документалку или не грузящий мозги сериал. Поиск извещал о том, что вышел новый фильм про Анну Болейн, но Хидан тут же закрыл вкладку с ним. Очень мало художественных фильмов об исторических личностях могли передать их жизненный путь относительно достоверно. И уж явно это не под силу очередному, необремененному смыслом, творению Netflix. Еще он не стал его смотреть из уважения к своей сестре: пока все девочки мечтали быть как Бритни Спирс или Анжелина Джоли, Кагуя ставила себе в пример английскую королеву. — Анна, как и я, не была классической красавицей, — Кагуя ткнула пальцем с отросшим ногтем в фотографию в учебнике. На Хидана смотрела не очень, в его понимании, симпатичная женщина: с убранными под вуаль волосами, острым подбородком, и нитями жемчуга на шее. — Я бледная, сгораю на солнце, у меня бесцветные волосы и глаза как у рыбы, — перечислила она свои недостатки. — Но Анна хорошо танцевала, была остроумна, и прекрасно образована. Этим она покорила Генриха, и он сделал ее своей королевой. — Ты же в курсе, что ее потом обезглавили? — Хидан покосился на сестру. Кагуя училась хорошо, даже лучше, чем от нее ожидали. Она занималась хореографией и танцами, и чувство юмора у нее было на нужном месте. Перечисленные «королевские» качества у нее были, но где она собиралась искать «короля», чтобы покорить его ими? Парни в их школе просто придурки. — В курсе, — кивнула она. — Но перед этим, Генрих ради нее создал Англиканскую церковь, и отвернулся от Ватикана. Он пошел против папы римского и всего мира, чтобы быть рядом с ней. Я хочу быть такой же личностью, как она, — уверенно закончила Кагуя. Хидан услышал в этой браваде: «я хочу, чтобы меня также любили», но промолчал, не став с ней спорить. Он стал искать статьи о первых поселенцах, но ничего нового по этой теме в интернете не появилось. Все новости о Конохе были связаны с прогремевшим на всю страну историей чудесного спасения Ханы Инузука. Прошло уже два месяца, а СМИ никак не успокаивались. Девушка возвращалась домой со дня рождения своего брата, и была похищена. На проселочной дороге нашли ее брошенный у обочины автомобиль, а ее саму искали пять дней силами полиции и добровольцев. Хане удалось сбежать, и через лес она смогла добраться до оживленной трассы, где ее подобрал водитель-дальнобойщик. Я бежала изо всех сил, и не смотрела по сторонам… …меня чуть не сбил. Я выскочила на дорогу, боялась, что водитель не заметит меня, и он догонит… … я не видела его лица, на нем была маска. Куртка с капюшоном, и, кажется, сапоги… «Из-за подрыва мины времен второй мировой войны, которая осталась в районе разрушенного посёлка Югакуре, есть основания полагать, что преступник мертв», — отчитывались после интервью Ханы официальные лица. В конце статьи было обращение к читателям «располагающим информацией о предполагаемом преступнике», и номер дежурной части. Хидан задрал очки на лоб, и стал тереть глаза, надавливая пальцами на веки, до тех пор, пока не поплыли разноцветные пятна. Пока все радовались чудесному спасению Ханы, в Конохе произошла еще одна трагедия, о которой никто ни строчки не написал. Конверт из коричневой бумаги по-прежнему лежал на краю стола, когда он открыл глаза. Видимо, жена принесла его сюда, или он сам забрал его из гостиной. Приглашение в церковь. Местный священник хочет устроить поминальную службу для наших и других погибших в Конохе детей. Хидан не собирался идти в церковь, он не верил в бога. Если бы бог действительно существовал, он бы не допустил смерти его детей и других ужасных вещей, которые происходят в мире сплошь и рядом. Религия — один из инструментов управления обществом, и манипулирования человеческим сознанием. Он изучал эту тему в университете, его дипломная работа была посвящена разнообразным вероисповеданиям. Его зацепила эта фраза, «другие». Было странно осознавать, что они с женой не одни в своем горе, что их боль не уникальна, и есть такая же семья, которая страдает не меньше их. Снова пришел на помощь гугл, Хидан отвел взгляд, чтобы не смотреть в глаза своих детей, на сайте разместили их снимки из школьного альбома. Вы мертвы, а я жив. Информации было немного, это были «несчастные случаи», а не криминальные происшествия. Дейдара умер в конце зимы. Упал с обрыва, заблудился, гуляя в лесу — тогда темнело все еще рано. Хидан рассматривал фотографии обледеневшего каменистого плато, перетянутого желтой, ограничительной лентой. Полицейские, стоящие на ветру с поднятыми воротниками. Под огороженной площадкой, из расщелины отвесной скалы росло изогнутое дерево, в ветвях которого запутался Дейдара, когда летел вниз. Река еще была скована льдом, и мальчик упал прямо на него. Хидан рассматривал трещины на льду, покрытые алой, замерзшей кровью. Когда потеплеет, лед растает, и воде будет все равно, что она забрала чью-то жизнь. Кисаме умер в середине марта. Было уже тепло и солнечно, снег стаял, кое-где уже пробивалась зелень. Он пришел к озеру, сгнившие мостки проломились, и он упал в воду. Кисаме бы выжил, если бы какой-то пьяный придурок не решил прокатиться на катере. Мальчишка попал под винты, которые изрезали его тело, и он утонул. Хидан рассматривал снимки: на берегу собрались люди, они пускали цветы по воде в память о погибшем в озере. Было много детей, похоже, здесь собрался целый класс, в котором учился Кисаме. Хидан удивленно уставился на знакомое пальто: Конан стояла спиной к камере. Что она там делала?.. Ответ он нашел секундой позже: сбоку, недалеко от разрушенных мостков их дети пускали по воде венок с темно-синими цветами. Странно было смотреть на живых сыновей, которые еще не знали, что через две недели, к месту их гибели люди тоже будут приносить цветы и игрушки. Зачем жена отвела их туда? Почему ему не сказала? Хидан пытался вспомнить, чем он занимался в середине марта. Тогда студенты закрывали долги по зимней сессии, он замещал историю вместо заболевшего коллеги, и учебных часов у него было больше, чем обычно. Конан, может, и говорила ему, но он был слишком занят, чтобы вникать в происходящий вокруг него фон. — Да-да, дорогая, ты права, я с тобой полностью согласен. Почему они пришли туда? Разве дети были знакомы с этим Кисаме? Если бы кто-то из них сказал: «Мой одноклассник умер», Хидан бы точно такое запомнил. — В бассейн сегодня приезжала полиция, поэтому занятий не будет до вторника, — Суигетсу недовольно поджал губы, Мангетсу кивнул, подтверждая его слова. Бассейн, ну конечно! Похоже, они занимались в одной секции, и Конан отвела их к озеру, чтобы они попрощались со своим приятелем. Подобрала венок и цветы, жена разбиралась в таких вещах. За месяц до этого в бассейне тоже произошел несчастный случай — там погиб ребенок. Спрятался в раздевалке, чтобы поплавать одному, без инструктора, и дождался, когда все разойдутся. А в воде у него начались судороги, и он захлебнулся. Инструктора тогда уволили за халатность, жена тоже хотела прекратить посещение бассейна, но дети уговорили ее оставить занятия. Они любили плавать, и у них это хорошо получалось. Учителя говорили, что их ждет спортивное будущее, и скоро должны были пройти их первые соревнования… Но этому не суждено было случиться, смерть забрала их. Недалеко от их дома, есть заброшенные железнодорожные пути, через них можно сократить путь к озеру. Туда они, видимо, и направлялись, когда у ржавой железнодорожная цистерны, стоявшей там годами, окончательно рассохлась рама, на которой были крепления, сцеплявшие ее с таким же старым, сломанным локомотивом. Рельсы уходили под гору, цистерна быстро набрала скорость, и стремительно неслась вниз. В это же время, Хана бежала через лес, спасаясь от убийцы, и вскоре сработала мина, пролежавшая в земле почти шестьдесят лет. Та часть леса была недалеко от заброшенной железной дороги. Из-за взрыва, братья не услышали гул приближающегося состава, и не успели сойти с рельсов. Через несколько секунд груда металла превратила двух живых детей в синевато-багровые куски гниющего мяса. Хидан задумчиво смотрел на снимок, вереницу цветов на воде, которую течение уносило все дальше и дальше. Прежде, в своей семейной жизни он всегда ощущал под ногами надежный фундамент. Но не теперь. Ему даже начало казаться, что каждый день, из него выпадало по несколько кирпичей. А что будет, когда он совсем развалится?.. Он стал сворачивать вкладки в браузере. Надо попробовать заснуть, раз уж даже интернет не позволяет ему забыться, то может, хотя бы во сне у него это удастся. Хидан уже нажимал на кнопку «закрыть», когда его внимание на фотографии с озером привлек человек, стоявший в стороне, и не принимавший участие в пускании цветов по воде. Сначала он подумал, что это кто-то из родителей, пришедших туда детей, но потом понял, что он уже видел эту фигуру раньше. Куртка с капюшоном, сапоги… Сердце в груди застучало чаще. Хидан вернулся на страницу с репортажем о смерти Дейдары. Этот же парень стоял за ограничительной лентой в толпе зевак и журналистов. Кто он? Хидан приблизил снимок. Вместо лица темное пятно, на голове капюшон, одежда не похожа на форму полицейского. Коноха — довольно небольшой город, даже не столица. Проедешь мимо такого и не заметишь. Может быть просто совпадением, что этот человек был рядом, и попал в кадр, когда произошли все эти печальные события. Хидан нашел в интернете статью о «трагедии на заброшенном железнодорожном депо». На фотографии покрытая ржавчиной цистерна-убийца, вокруг нее натянута знакомая желтая лента. Люди в белых комбинезонах пытаются собрать с рельсов то, что осталось от их с Конан детей. Патрульные машины, полная женщина-полицейский стоит рядом с прислонившемся к капоту мужчиной в форме, который в этот момент закурил. Мужчина показывал рукой в ту сторону, откуда скатилась цистерна, его спутница что-то записывала. Хидан вспомнил, что эта женщина приходила к ним домой, беседовала с женой. Конан была в таком состоянии, что с трудом отвечала на ее вопросы. Сам он тоже разговаривал с кем-то из полиции, но события тех дней перемешались в бесконечный поток слез, боли, соболезнований от родных и друзей. Хидан плохо улавливал реальность происходящего, в памяти не фиксировались новые имена и лица. На снимке журналисты и любопытные прохожие стояли в высокой, увядшей траве, за ограничительной лентой. Камера со своего ракурса выхватывала растерянные, озабоченные лица, кто-то держал в вытянутой руке телефон или фотоаппарат. Все, кроме него. Тот тип, в знакомой куртке с капюшоном. Лица снова не видно, он стоял, сунув руки в карманы, рядом с женщиной и ее велосипедом. В третий раз, присутствует там, где случилась трагедия? В такие случайности Хидан не верил. Дома не было принтера, он сохранил фотографии на флэшку, завтра распечатает их на кафедре. Он не понимал, что именно ему дает доказательство того, что какой-то подозрительный тип затесался среди прохожих, но интуиция подсказывала ему, что это важно. Завтра он покажет свои находки в полиции. Этот человек был похож на того, кто преследовал Хану.