***
Сколько себя помнил, Кисаме был уверен, что плавал он хорошо. Во всяком случае, чтобы добраться до дома, где он встретил Дейдару, ему пришлось проплыть значительное расстояние с середины озера до берега. Он не знал, как он там оказался. Просто, в какой-то момент открыл глаза, и понял, что находится под водой. И что-то в озере, или сама вода сказала ему: плыви. Тогда было начало весны, и вода была ужасно холодной, но он быстро согрелся, усердно работая руками и ногами. На берегу, он нашел дорогу к дому, где его встретил Дейдара, который стал ему другом. — Ты меня видишь? — первое, что у него спросил Дейдара, и Кисаме кивнул, удивляясь, странному вопросу. Позже он понял, что из воды он вынырнул в другой, непонятный мир. Где никто, кроме Дейдары его не видит и не слышит, где им больше не надо ходить в школу, где они живут в доме по соседству с другой семьей, у которой таскают сухие завтраки, батарейки для фонарика и прочие мелочи, которые скрашивали их монотонные будни. А потом к ним присоединились близнецы, и появилась «святая среда». Они подходили к озеру со стороны старых, почти скрывшихся под травой железнодорожных путей. Озеро было очень большим, вдоль берега стояло несколько домов, был виден кусок песчаного пляжа с разноцветными зонтиками, облагороженный для отдыхающих там семей и туристов. Они отдалялись все дальше от цивилизации, Кисаме хотел привести их на дикий пляж, который они с Дейдарой нашли, когда вдвоем исследовали окрестности. Местность становилась холмистой, пахло хвоей, ели и сосны протягивали к ним свои ветви. Скоро они вышли к высокому склону, заросшему пихтами и другой колючей растительностью. У подножья склона была узкая прибрежная полоса серого песка с выброшенной на берег галькой и бурыми водорослями. Солнце освещало синюю поверхность озера, день обещал быть ясным. Над водой раскачивались растущие около берега деревья, было прохладно и тихо. — Здесь классно! — Суигетсу крутил головой, оглядываясь по сторонам. — Давайте, приходить сюда каждый день! — Похоже, это место понравилось не только вам, — Мангетсу показал на противоположный берег. Там, среди кустов мелькал неясный силуэт, и вскоре к воде вышел мужчина в плавках, намереваясь искупаться. — Да здесь далеко, — махнул рукой Дейдара. — К тому же, он нас и не увидит! Мужчина плавал возле берега, не обратив на них внимания даже тогда, когда Суигетсу с разбега сиганул в воду, подняв тучу брызг. — Кто последний доплывет до вон того дерева, — он указал в сторону раскинувшей ветви ивы, — тот вонючая кроссовка! Дейдара не мог участвовать в соревнованиях, поэтому был назначен судьей. Кисаме не собирался проигрывать и быть «кроссовкой», поэтому, когда Дейдара отдал сигнал, поплыл изо всех сил, собираясь занять первое место. Он уже был почти у финиша, оставив братьев позади, когда, нырнув в очередной раз, заметил на дне что-то странное — темную окружность, присыпанную песком и илом. Он подумал, что это автомобильная покрышка. Если это шина, то можно вытащить ее на берег, привязать к дереву и сделать качели. Кисаме набрал побольше воздуха в грудь и нырнул, давая близнецам фору. Когда он дотронулся до шины, то удивился, сколько на ней было выпуклых шипов — как на такой могли ездить? Или она от воды так испортилась?.. Но тут «шина» зашевелилась, и у Кисаме в голове пронесся целый ряд невероятных образов из прошлого. Та, что притворялась автомобильной покрышкой, рассказала ему свою историю. Кисаме видел высокие деревья с листьями разных форм и гигантские папоротники. Он видел огромных ящеров, разгуливающих по земле, это были динозавры, картинки с которыми он так любил рассматривать в энциклопедии. Раньше озеро было огромным, как море. В нем плавали настоящие гиганты с длинными шеями, акулы, размером с многоэтажку, и моллюски величиной со спутниковую тарелку. Она вылупилась на суше из покрытого крапинками яйца, также, как ее братья и сестры. Мама научила их охотиться и плавать, и она была счастлива рядом со своей семьей, здесь был ее дом. А потом на небе возникла стремительно приближающаяся светящаяся точка, и смерть уравняла всех и собрала вместе. Кисаме видел мир, тонущий в огне и пепле, видел, как многовековые деревья мешались с тушами зверей. Он видел, как мерцали над лесом северные сияния — будто длинные радужные змеи переливались от желтого к фиолетовому — это было пугающе и красиво одновременно. Земля постепенно остыла и покрылась льдом. А она свернулась на дне, позволяя холоду сковать себя, и заснула на тысячи лет. Кисаме почувствовал, что ему не хватает дыхания. Прежде, чем он попытался всплыть, существо приблизилось к нему, подплыв снизу, и быстро устремилось на поверхность, поднимая его за собой, усадив себе на спину. — Ха-ха, ты прои… — начал Суигетсу, а потом взвизгнул, когда увидел, с кем он вернулся на берег. — Что… это такое? — севшим голосом просил Мангетсу. Дейдара, отступил на шаг, и плюхнулся в мокрый песок, громко ойкнув. На берегу существо выглядело как смесь собаки и крокодила. По бокам у него были четыре покрытой чешуей лапы, и длинный, с костяным наконечником хвост. Тупая, закругленная морда, на которой был огромный рот с рядом острых, как бритва зубов. Все его тело было покрыто черными шипами, на морде было не видно глаз, и Кисаме сделал вывод, что они отсутствовали. Информацию о мире, рептилия, а это, вне всяких сомнений была она, получала как-то по-другому. — Это что, пришелец? — Суигетсу, вытаращив глаза, вовсю разглядывал странного «гостя». — Нет, это рептилия, — покачал головой Кисаме, поднимая с камня свою футболку. — Она родилась здесь, и жила на том месте, где сейчас расположено озеро со своими братьями и сестрами. Это детеныш. — Представляю, как тогда выглядела мамаша, — потрясенно пробормотал Мангетсу, осторожно подходя сбоку. — Она была огромной, длиной как отсюда до противоположного берега, — махнул рукой Кисаме, показывая направление. — Мать и ее сородичи погибли во время большого взрыва. — Откуда ты знаешь? — спросил Дейдара, отряхивая от песка свои шорты. — Значит он — это вымерший динозавр? — Она, — поправил Кисаме. — Это девочка. «Девочка» сидела на берегу, распахнув зубастую пасть и вывалив оттуда розовый язык. — А что она ест? — спросил Суигетсу, осторожно дотрагиваясь до шипов. — Раньше она охотилась на рыбу и мелких животных, — ответил Кисаме, натягивая футболку. — Наверное, и теперь также. — Только пусть лягушек не ест, — Суигетсу погладил влажные шипы на спине. — Лягушки — хорошие! — Она согласна, — предал ему ответ рептилии Кисаме. — Как ты с ней разговариваешь? — Мангетсу нахмурил брови, подойдя ближе к брату. — Не знаю, — Кисаме пожал плечами. — Я просто слышу, о чем она думает, она мне показывает, — он постучал пальцем по виску, — это как кино в голове. — Читаешь мысли?! — воскликнул Дейдара, подойдя ближе. — А мои можешь прочесть? Кисаме наморщил лоб, пытаясь понять, о чем думал Дейдара, но у него ничего не получилось. Мы слышим тех, кто лишен возможности говорить. Рептилия неожиданно подошла к камню, где лежала их одежда, подцепила зубами сандаль Дейдары, и принесла его Кисаме. Кисаме в недоумении взял его в руки, и тут, он понял, что имела в виду его новая знакомая. Он мог «говорить» с вещами, они рассказывали ему свою историю. Сандалии были сшиты на фабрике, в стране, не с самой стабильной экономикой, из дешевых материалов. Они были упакованы в коробку, потом долго пылились на складе с крысами и всевозможными нарушениями санитарных норм. Затем они несколько дней ехали в грузовике, и оказались в магазине, где на них навесили ценник, с неприлично завышенной суммой, но маму Саске это не смутило, и она их купила. Саске быстро из них вырос, и сандалии были отправлены в комод на чердаке, из которого Кисаме и остальные пополняли свой гардероб за счет не нужной семье одежды. Так сандалии перешли к Дейдаре. — Ого! — восхищенно пробормотал Дейдара, забирая у него свой сандаль. — Это ты так про любую вещь рассказать можешь? — Наверное, — Кисаме не был уверен, сегодня он сделал это впервые. — Я понял! — Суигетсу погладил рептилию по голове. — Ты и она — телепаты! Рептилия-телепат! Ну, круто же? — он огляделся, ища поддержки. — Как супер-герой! — Думаю, нужно дать ей имя, — Мангетсу с сомнением смотрел на брата, который без опаски засунул руку существу в пасть и трогал там остроконечные зубы. Кисаме кивнул. Теперь они часто будут встречаться с новой знакомой, к ней действительно, лучше обращаться по имени. — Самехада, — существо повернулось к нему, откликаясь. — Ее зовут Самехада.***
Не спав почти сутки Какузу, приехав домой, сразу отключился, и даже ненавистный соседский петух не смог его разбудить раньше второй половины дня. Когда он проснулся, солнце уже светило вовсю. Какузу встал, прошелся по дому, разминая шею. Он заметил, что дома чище, чем обычно, а открыв холодильник, увидел, что его заполнили разнообразные контейнеры и судки с готовой едой. Каруи приезжала вчера вечером, но он был слишком уставшим, чтобы заметить следы ее присутствия. У бывшей жены оставались ключи, и она могла наведываться сюда в любое время. Когда-то это был их загородный дом. После развода Каруи с дочерью переехала к своему нынешнему мужу, несмотря на протесты Амеюри. Она хотела жить с ним, но Какузу был против. К тому времени Амеюри уже опасно приблизилась к подростковому возрасту, а из-за работы у Какузу не было времени следить за тем, посещает ли она занятия, не связалась ли с плохой компанией и все в таком духе. Амеюри эгоистка, она привыкла быть единственным ребенком в семье. Свою сводную сестру она откровенно недолюбливала, но это не помешало ей однажды поколотить одноклассников Чочо, которые вечно задирали эту симпатичную толстушку. Это был единственный раз, когда Какузу пришел в школу как отец, а не как полицейский. — Моя дочь заступилась за свою сестру, и вы всерьез намерены осуждать ее за это, и оправдывать тех, кто ведет себя как животные? — он скептически смотрел на директора и недовольных мамаш пострадавших хулиганов. — При всем уважении, я бы попросила не выра… — начала одна размалеванная клуша, но Какузу тут же перебил ее. — Попросил помолчать, — он говорил таким тоном, какой обычно использовал во время допросов, и все сразу притихли. — Собираться в стаю и устраивать травлю — это уровень животных, а не уровень учеников школы, на содержание которой делаю взносы я и другие налогоплательщики. — Сейчас речь не о проблеме внутреннего устройства школы, а о воспитании, — попытался взять слово директор, но Какузу осадил и его. — Я свою дочь воспитал правильно — она защищает слабых. А вы довольны результатами их воспитания? — он указал на собравшихся мамаш. — Вернее его отсутствием? Вы понимаете абсурдность всей этой ситуации? — он обвел взглядом присутствующих. — Сейчас мы тратим свое время потому, что кто-то не справляется со своими родительскими обязанностями, и не в состоянии объяснить своему чаду, что в 21 веке высмеивать и унижать человека за его недостатки, это признак деградации, но никак не развития. Для чего вы меня позвали? — он обратился к директору. — Обсудить ситуацию и получить от меня извинения за поведение своей дочери? Только мне извиняться перед ними не за что, — он холодно посмотрел на мамаш, и, не прощаясь, вышел за дверь. Какузу разогрел в микроволновке что-то похожее на лазанью, вспоминая обо всем этом. Именно из-за своей нетерпимости к творящейся несправедливости, Амеюри вляпалась в эту криминальную историю со смертью отца Кушины. Он уже подал рапорт вышестоящему начальству, и оставалось только надеяться, что его не отстранят. — Мы хотели отпраздновать день рождения Таюи, в нашем клубе, в «Звуке», — Какузу наблюдал за Амеюри через зеркало Гезелла. Она сидела в допросной вместе с Анко. — Я заехала за ней вместе с Забузой ближе к часу ночи. Она ссорилась со своим папашей — он тогда выпил, — Амеюри показала жестом наполненный стакан, — и не хотел ее отпускать. — Конечно, Кушина еще несовершеннолетняя, но в «Звуке» продаются безалкогольные коктейли, — Анко с пониманием кивнула. — Он кричал на нее, а потом вышел из себя, и замахнулся, чтоб ударить. Я хотела ему помешать, и он меня в этот момент оцарапал, — Амеюри повернула запястье правой руки, сдвигая в сторону браслет со своим именем, который сплела ее сводная сестра. На руке были бордовые следы от царапин, которые постепенно исчезали. — И в итоге Кушина все равно пошла с вами в клуб? — спросила Анко, нахмурившись. — Да, она схватила сумку, и выбежала на улицу, — Амеюри кивнула. — Ее отец кричал нам вслед всякие гадости, а потом хлопнул дверью так, что стекла задрожали, — она поморщилась. — Мы уехали, и были в клубе до утра. Какузу смотрел на воду, капающую из крана, на замоченную в раковине посуду. Сейчас Амеюри проходила по делу как свидетель, и она должна им, и оставаться до конца расследования. Он устало провел ладонью по лицу — когда это дело отправится в висяки, а Какузу был уверен, что они его так и не раскроют, он возьмет отпуск. Он уже почти восемь лет работал без отпуска. Раньше он брал его ради семейных поездок, но после развода необходимость в этом отпала. А сейчас он ощущал себя смертельно уставшим, будто усталость, накопленная за все эти годы, легла ему на плечи всей своей тяжестью. Он чувствовал себя старым. В доме было душно, Какузу открыл окно, и понял, что на улице не на много лучше. Через неделю начнется лето, но жара уже начинала его донимать. Он включил кондиционер, который не работал с зимы. Тот, хоть и был довольно старым и гудел как вражеская авиация, начал гонять по комнате холодный воздух. Чтобы не слушать его тарахтение, подождать, когда дом достаточно охладится, Какузу решил искупаться в озере. Рядом с его участком был спуск по пологому, заросшему травой склону, в котором бывший владелец дома сделал ступени из железнодорожных шпал. По склону можно было выйти к дикому пляжу — полоске берега усыпанного темным, речным песком и галькой. Какузу уже давно не ходил к озеру. Он стянул одежду, и стоя в одних плавках, задумчиво смотрел на неподвижную воду. В последний раз он плавал здесь вместе с женой. На Каруи был темно-синий купальник в мелкий, красный горох. Какузу он очень нравился, Каруи всегда выглядела в нем весьма соблазнительно. Тогда, они, поддавшись порыву, по-ребячески взявшись за руки, с разбега прыгнули в прохладную воду. Какузу вздохнул, отгоняя от себя эти воспоминания. Он разбежался, и нырнул, погружаясь с головой, стараясь не думать о том дне, о Каруи в купальнике, что там и тогда, он был счастлив. Он проплыл под водой несколько метров. Хоть он и довольно долго не плавал, его радовало, что он не растерял форму. Когда Какузу уже хотел подняться на поверхность, чтобы глотнуть воздуха, он почувствовал рядом с собой странное движение воды. Как будто огромный кит махнул своим хвостом, и расходящиеся от его удара круги оттолкнули его к берегу. Перед глазами заплясали разноцветные пятна, он почувствовал, как острый камень на дне ободрал ему спину. Когда ему удалось совладать с течением, Какузу вынырнул на поверхность, жадно хватая ртом воздух. Он испугался за сердце — оно заходилось, будто прыгало, Какузу постучал кулаком по груди: мол, не шали, работай, как надо. Он, стоя по плечи в воде, огляделся, ожидая увидеть какого-нибудь придурка на катере, но озерная гладь по-прежнему была неподвижна. Какузу отвел от лица мокрые волосы. Что, черт возьми, это было? Ветер шевелил кроны деревьев, над головой с криками пролетело две ласточки. Вдруг он услышал детский смех, который внезапно оборвался, будто у радио резко убрали звук. Какузу посмотрел на противоположный берег, ожидая увидеть там семью с детьми, или кучкующихся подростков, но берег был пуст. Этот участок был далеко от благоустроенного пляжа, люди сюда забредали редко. Странно. Он был уверен, в том, что только что слышал. Какузу решил, что на сегодня купаний достаточно. Он поднялся на берег, подобрал одежду, и побрел в сторону дома. Когда он отвернулся от озера, по воде разошлись круги, и на пустом берегу воцарилась тишина.***
Хидан спал много и без снов, из-за того, что на ночь напился. После позднего пробуждения он долго мок под душем и яростно тер зубы щеткой, чтобы избавиться от кислого запаха перегара и осуждающего взгляда своей жены. В гостиной играла медитативная музыка, Конан сидела на полу, на коврике для йоги, и делала дыхательные упражнения. Пытаться поговорить с ней сейчас — бессмысленно, да он и не знал, что, кроме приветствия мог ей сказать. Ему было неловко перед ней за вчерашнее, поэтому Хидан прошел на кухню, решив отложить все разговоры до вечера. Жуя собранный из попавшихся под руку продуктов сэндвич, он включил свой компьютер. С кафедры пришло расписание экзаменов, они будут длиться до середины июня. Вывалилась пачка сообщений от Кагуи, сестра спрашивала, когда у него отпуск, она хотела, чтобы Хидан вместе с женой приехал погостить у нее. Обычно они приезжали всей семьей в Киригакуре на целый месяц. Дети были в восторге от огромного аквапарка, Кагуя баловала племенников всевозможными подарками и покупками, а те в свою очередь, перенимали некоторые привычки и повадки своей тетки. Конан была в ужасе, услышав, как забористо Суигетсу ругался, решив, что сын нахватался от него. Хидан мог в сердцах высказаться, и после армии его запас брани был значительно обогащен. Но, главным «сапожником» в семье оказалась Кагуя. Сестра не стеснялась в выражениях, когда кто-то пытался в чем-то ущемить ее, или ее близких. Книги из рюкзака были вытряхнуты на грязный асфальт, они поймали его почти перед самым домом. Хидан пытался огрызаться, и выглядеть хоть сколько-нибудь крутым, а не задротом-ботаником, которым его стали считать, из-за того, что он ходил в библиотеку, чтобы читать там книги по истории. О компьютере, тем более с доступом во всемирную паутину, они с сестрой могли только мечтать. Если ты хорошо учишься и не можешь дать сдачи — тебя автоматически превращают в слугу, который обязан делиться домашней работой с сильными мира сего. Хидан был не согласен с иерархией, и обслуживать он никого не собирался, несмотря на угрозы и запугивания. Он не дал придуркам у себя списать во время контрольной работы, за что теперь и расплачивался. Один толкнул его, и он неловко упал, а его рюкзак с вывернутым нутром теперь валялся рядом с ним. — Пошел на хрен, ублюдок, — зашипел он, собирая свои тетрадки. К его лицу стремительно приближалась чужая нога, Хидан видел узор подошвы ботинка с застрявшими в ней камешками совсем близко, когда неожиданно услышал голос сестры. — Эй! — окликнула придурков Кагуя. — Отпустите его, вы, гребаные, тупые членососы! Она стояла во дворе их дома с садовым секатором в руках, мать все-таки заставила ее подстригать кусты. Хидан молился про себя, чтобы сестра не вмешивалась: если его будет защищать девчонка, он прослывет слабаком, а это еще сильнее ухудшит его нынешнее положение. К тому же, несмотря на то, что Кагуя старше — она хрупкая соплячка, и ей тоже запросто могут съездить ботинком по лицу, эти отморозки не придерживаются кодекса «не бить девушек». — Ну что, мне подойти?! — грозно спросила она. — Я вас, дебилов, знаю, — Кагуя брезгливо продолжила. — Будете выебываться на моего брата, просидите на скамейке запасных до самого выпуска! Хоккейная команда, точно! Этих парней временно исключили из-за проблем с учебой, и чтобы вернуться им нужно хорошо закончить семестр. А Кагуя была девушкой капитана команды, и имела на него определенное влияние. — Да мы просто, пошутили, — они, наконец, поняли, чем для них это могло обернуться. — Это был прикол такой, — один из них протянул руку, чтобы помочь Хидану подняться, но тот отпихнул ее, и встал сам. — Что они к тебе привязались? — спросила сестра, когда парни скрылись за углом дома. — Да они просто придурки, — Хидан недовольно поджал губы. Это он должен защищать Кагую в подобных ситуациях, а не она его. Он чувствовал себя паршиво из-за того, что не смог выкрутиться сам и дать идиотам сдачи, выглядел перед ними беспомощным слабаком. Его очень злило это — чувствовать себя жертвой. Разобравшись с почтой, Хидан хотел приготовить себе что-то более полноценное, чем один сэндвич, но вместо этого открыл топографическую карту Конохи, и прилегающих окрестностей. Местность вокруг Конохи холмистая, рядом с городом разбросано несколько поселков. Самый крупный из них — Такигакуре, хотя там нет ни одного водопада, только большое озеро. Это озеро было их любимым местом для отдыха, дети его обожали. Именно там Хидан познакомился со своей будущей женой. В Долине завершения извивалась река с множеством притоков, проходящая через лес. Хидан увеличил масштаб: разрушенный во время войны поселок Югакуре больше не обозначался на картах. Он нашел изогнутую речную пойму, и определил место, где располагался посёлок. Хана, после побега почти сразу вышла к воде, а потом повернула к Югакуре, где пряталась на водяной мельнице. Значит, убежище ублюдка, преследовавшего ее, должно располагаться где-то здесь. И Хидан должен попробовать отыскать это место.***
В среду он снова отправился к дому Ханы. Та уже собиралась уезжать: в кузове пикапа сидели ее собаки, в руках она держала пакет желтых яблок, который поставила на переднее сиденье. — Что вы здесь делаете? — удивленно спросила она после обмена приветствиями. — Я решил, что мне стоит взглянуть на то место, где все это произошло, — Хидан погладил одну из собак, по холке. — Ну, где с вами встретились духи и все такое, — он улыбнулся. — Вы мне покажите? — Я думала, вас это не интересует, — она с подозрением уставилась на него. — Почему вы изменили свое мнение? — Ну, я действительно отношусь ко всей этой мистификации довольно скептически, — не стал отрицать он. — Однако все эти феномены могут быть связаны с культурой и обычаями первых поселенцев, а я, как историк очень интересуюсь этой темой. — Первые поселенцы? — Хана удивлено вскинула брови. — Никогда не слышала. — Если позволите мне к вам присоединиться, я вам обо всем расскажу, — Хидан мог часами говорить о том, что ему интересно. Они оставили свои автомобили у обочины, начали углубляться в лес. Хидан уже жалел, что не сменил привычные джинсы на спортивный костюм. Через пять минут пути по холмистым тропам он стал потеть, задыхаться: начав преподавать, он больше не следил за своей физической формой. — Кое-какие намеки о «лесных духах» можно найти и в индейской культуре этих краев, — начал Хидан, уклоняясь от ветки, которая намеривалась заехать ему по лицу. — У индейцев племени Чинук есть легенды о людях-призраках, которые жили в лесах, и с которыми племя поддерживало дружеские отношения. Кстати, «Чинук» — это еще название военного вертолета, — Хидан некстати вспомнил, как он десантировался как раз с такого тяжеловесного вертолета, выполняя свою последнюю боевую задачу. — Но речь не об этом, — он поморщился, и вернулся к основной теме их разговора. — Есть еще и зверолюди: индейцы-оканоганы, некогда жившие прямо здесь, в горах, верили, что когда-то тут жили звери, у которых, еще до появления первых людей была своя, самостоятельная цивилизация. Все эти верования берут истоки у первых поселенцев, которые жили тут еще до расселения народов. У них существовала своя культура обрядов и захоронений, они верили, что смерть — это не конец, и душа просто выходит на новый уровень… — А почему вы выбрали для изучения именно период жизни первых поселенцев? — Хана уверенно вела его между деревьев, ее собаки следовали рядом с ней, и вскоре, они вышли к реке. — На мой взгляд, в истории было много других, гораздо более интересных событий, — она остановилась, ожидая, когда Хидан догонит ее. — Ну, кто-то же должен исследовать «неинтересные» исторические события, — Хидан усмехнулся, утирая пот со лба. — А вообще, я считаю, что это очень важная тема для изучения. Я верю, что именно здесь и находился главный очаг человеческой цивилизации. Четыреста тысяч лет назад первые поселенцы Конохи уже владели копьями. Они распространились по половине мира, включая Европу, где в те времена мало кому хотелось бы жить. Земля была все еще покрыта ледниками, вокруг бродили саблезубые звери и другие опасные твари, и не существовало ничего, повторяю, ничего, что могло бы облегчить им жизнь, — Хана остановилась возле берега, чтобы разуться, и Хидан последовал ее примеру. — И, тем не менее, они выживали в течение сотен тысяч лет. У них были похоронные ритуалы и своя религия. Они умели лечить раны и зубы, что, наверное, было просто ужасно без возможности почитать журнал в очереди на прием или посмотреть телевизор в холле, — Хана улыбнулась, и начала переходить вброд на другой берег. Река здесь обмелела, и были отчетливо видны камни, на которые можно было ступать. — Люди уже в тот период умели рисовать узоры и делать украшения, и благодаря торговле, изделия, ими производимые, распространялись по всей Европе, — Хидан вышел на берег, и Хана терпеливо ждала, когда он снова обуется. — В конце концов, появились кроманьонцы, то есть мы, и у человеческой цивилизации начался новый виток. — Это и правда, очень интересно, — кивнула Хана, приближаясь к разрушенным каменным стенам, заросшим травой. — Но я никогда раньше не слышала, что здесь, в Конохе, мог находиться «очаг человеческой цивилизации». — Это все мои догадки, облаченные в слова, — вздохнул Хидан. — Проблема лишь в том, как выяснить все подробности, и получить неоспоримое подтверждение. Вы ведь знаете, как работают археологи, а может быть, и нет, — он пожал плечами. — Бла-бла-бла, нет доказательств; бла-бла-бла, ископаемые свидетельства; бла-бла-бла, наш эксперт утверждает, что этого не может быть. Хана тихо засмеялась. Хидан нередко превращал свои уроки в стенд-ап, студенты его за это любили. После смерти детей это было его первое «выступление», и публика, кажется, осталась довольна. Он огляделся: в последний раз он приходил сюда, когда был еще школьником. Все осталось таким, как Хидан и запомнил. Ратуша с остроконечной, красной крышей, сквозь которую уже начали прорастать деревья, потрескавшиеся фундаменты домов, утопающие в траве, водяная мельница, с накренившимся колесом. Лайки разбежались по территории, обнюхивая знакомое место. Хидан тоже подобрался: где-то недалеко отсюда находиться берлога монстра, который чуть не убил Хану. Хана коротко свистнула, и собаки вновь зашагали рядом. Она поднялась по ступеням и прошла внутрь мельницы. Хидан последовал за ней. Каменная крошка хрустела под ногами, окон не было: свет тянулся от дверного проема и пробоины в крыше. Серые, покрытые пылью жернова были на своем месте. Хана приблизилась к ним, и поставила рядом пакет яблок. — Сегодня духи снова оставили вам подарок? — спросил Хидан, видя, как она подняла что-то с каменного пола. — Да, — пробормотала она, разглядывая небольшую серую пластинку с клеточками. — По-моему, это вафля, — Хана протянула ее Хидану. — Что скажите? — Похоже на шоколад, — задумчиво ответил Хидан, глядя на растрескавшуюся плитку. — Эти лесные духи любят сладости, — усмехнулся он. — Вы хотите вафли? — спросила Хана, обращаясь к мельнице. Минуту они слушали тишину, ничего не происходило. — Вам нужен шоколад? — попыталась еще раз Хана. Снова ничего не произошло. — Похоже, я лесным духам не нравлюсь, — Хидан покачал головой. — Принесите в следующий раз и вафли, и шоколад, так точно не ошибетесь. А потом позвоните мне, и расскажите, что нового они у вас попросили. У вас есть мой номер? — Да, я сохранила его в контактах на всякий случай, — Хана убрала «вафлешоколад» в набедренную сумку. — И у меня осталась ваша визитка, — она вытащила из кармана спортивных штанов прямоугольник картона с логотипом университета. — Я польщен, что вы и ее сохранили, — Хидан усмехнулся. — Если вам понадобится срочная консультация по истории — звоните в любое время, — он направился к выходу. — Договорились, — Хана и ее лайки тоже двинулись следом. Спускаясь по ступеням, она не заметила, как визитка выпала из кармана, и осталась лежать среди травы и камней. Назад они возвращались другой дорогой, Хидан попросил показать ему место, где Хана упала, прежде чем прогрохотал взрыв. Поваленные деревья уже засохли, воронка заросла травой, и выглядела как еще одна неровность на холмистой земле. Хидан огляделся. На этом участке много природных укрытий, где, теоретически можно спрятаться от взрыва: каменные насыпи, рвы и овраги. — Полиция сказала, что останки обнаружены не были? — спросил он, и Хана кивнула. Хидан в это поверить не мог, не расщепило же этого ублюдка на атомы! Если ты оказываешься близко к месту взрыва, то осознаешь преимущественно сильный удар в голову и грудь, затем вообще перестаешь что-либо ощущать, и тебе кажется, будто весь мир сорвался со своей орбиты. Сам же звук воспринимается как нечто вторичное, как будто ты слышишь его много дней спустя. После подрыва снаряда от человека должно же было хоть что-то остаться — куски разорванной плоти, следы крови, осколки зубов. Хидан это очень хорошо понимал. Он видел это собственными глазами.***
— Смотрите, у нее целый пакет яблок! — радостно воскликнул Суигетсу, показывая пальцем на Хану, вышедшую к поселку. — Сработало! — Кто это с ней? — удивленно спросил Дейдара, глядя на высокого мужчину в очках. — Раньше она всегда только с собаками приходила. — Может, это ее жених? — предположил Кисаме, и Суигетсу прыснул со смеху, услышав старомодное слово. Мангетсу, молча, наблюдал за незнакомцем. У него возникло чувство, что этого человека он знал когда-то давно, но сейчас не мог вспомнить ни его имени, ни кто он такой. Мужчина пошутил, и Хана засмеялась. Они прошли на мельницу, Мангетсу, вместе с братом наблюдал за Ханой и ее спутником из своего угла. — Вы хотите вафли?.. Шоколад? — Хана крутилась на месте, но они условились не давать ей сигнал в присутствии этого типа. — Принесите в следующий раз и вафли, и шоколад, так точно не ошибетесь. — В следующую святую среду у нас будет целая куча сладостей! — предложение незнакомца Суигетсу, и остальных очень воодушевило. Мангетсу энтузиазм брата не разделял, появление этого типа его встревожило. Он не понимал, чем вызвано это беспокойство: мужчина выглядел дружелюбным и неопасным. Откуда взялось это ноющее чувство тоски?.. — А Самехада будет есть фрукты? — спросил Дейдара, когда они сидели на ступеньках мельницы и хрустели яблоками. — Давайте, отнесем ей одно? — Думаю, ей понравится, — Кисаме задумчиво кивнул. — В комнате Саске есть энциклопедия о динозаврах. Возьмем ее с собой, попробуем определить, к какому виду она относится. Мангетсу тоже кивнул, но мысли его были далеко, он думал о незнакомце. Когда они собрались уходить, он заметил под лестницей что-то выделяющееся белизной на фоне травы и серого камня. Спустившись вниз он подобрал кусочек картона — это оказалась визитка того незнакомца. Хозуки Хидан Университет Конохи Хидан… — Что ты там копаешься? — позвал его брат, когда остальные уже удалились от мельницы на приличное расстояние. — Давай быстрее! — он махнул рукой, подгоняя его. Мангетсу спрятал визитку в карман. Он не помнил это имя, но чувство, что он знаком с этим человеком только усилилось. Кто это, черт возьми, такой?!.. Самехада любила яблоки. Любила она и насекомых, крыс и мышей, даже противные мюсли с изюмом пришлись ей по вкусу. Кисаме называл это «эволюцией», а Мангетсу менее возвышенным «бездонным желудком». Идентифицировать ее так и не удалось: в энциклопедии Саске не нашлось ни одного упоминания о ней. Кисаме решил, что она это еще не открытый людьми подвид плиозавров — водоплавающих рептилий. Совпадение или нет, но ночью по кабельному телевиденью анонсировали показ фильма «Парк юрского периода». Правда, смотреть его придется с очень тихим звуком — в доме все будут спать, но никого это не смущало, все были готовы к ночному приключению. Было уже давно за полночь, когда они спустились вниз, чтобы занять свои места перед телевизором. Мангетсу отлучился на кухню, сказав остальным, что хочет попить воды. На стене кухни висел старый проводной телефон с кнопками. Немного поколебавшись, Мангетсу подошел к нему. Он достал из кармана визитку, и осторожно набрал номер. Шли долгие гудки, на линии стоял треск и помехи. Так всегда бывает, когда звонишь по телефону?.. Наконец, на том конце ему ответил сонный голос: — Алло? Твою мать, сколько времени?.. Кто это? Говорите, я вас слушаю. — Что ты делаешь? — Дейдара удивленно смотрел на Мангетсу с телефонной трубкой в руке. — Идем, уже начинается! — Хидан, кто это? — на том конце послышался сонный голос разбуженной женщины. Мангетсу, в смешанных чувствах, повесил трубку, не зная, зачем только что позвонил, и что он хотел сказать.