В тени

– Ирина Владимировна, можем поговорить о том, что вспоминали в самом начале нашей первой встречи? Первый день декабря для Камилы начался с закушенной губы после этого вопроса. Она вновь сидела на белом пушистом диване, ноги всё ещё подбирала под себя, но подушкой и капюшоном больше не прикрывалась – её поза спустя два месяца посещений этого кабинета стала полуоткрытой. Ирина Владимировна слегка недоумённо посмотрела на девушку, отпивая чай из своей чашки. – Не могла бы ты уточнить? – Попросила она, не найдя в своих воспоминаниях нужную тему. Камила замялась, покрываясь лёгким румянцем. – Мы говорили про значение моего имени, – начала она, теребя в руках шнурок толстовки. – Вы сказали, что по значению имени можно многое сказать о человеке и предположили, что в моём прошлом было профессиональное хобби. – Да, помню такой разговор, – подхватила психолог, видя, что Камиле всё ещё тяжело вспоминать это. Однако начало этого разговора – большой шаг. – Это были танцы. Камила подняла взгляд на женщину, ища поддержку в её взгляде, и это было первым, на что она наткнулась в небесных глазах. – Эх, я думала про гимнастику, не угадала, – с лёгкой улыбкой ударила себя ладошкой по ноге женщина, вызывая на лице Камилы улыбку. – Расскажешь мне? Камила кивнула. Она пару мгновений молчала, собирая такие далёкие воспоминания в единую картинку. – Мама отдала меня на танцы, когда мне было три года. Преподаватель физкультуры в садике сказала ей, что я очень гибкая и быстро запоминаю все упражнения, которые она показывает. Она отметила, что я артистичная, и танцы мне подойдут. Камила улыбнулась, вспоминая детские фотографии с детсадовских утренников, где она всегда была солирующей танцовщицей. – А ещё мама сходила с ума от того, какой я была активной, а танцы меня уматывали, так что я начала заниматься. Камила широко улыбнулась в ответ на лёгкий смех Ирины Владимировны. – Поначалу я плакала на занятиях, не хотела туда ходить, потому что нужно было растягиваться, чтобы сесть на шпагаты и складочки, а мне было больно, но потом я получила свою первую наклейку умницы, и танцы заиграли для меня новыми красками. – Наклейку умницы? – Переспросила Ирина Владимировна, вопросительно хмуря брови. – У нас всех были альбомчики, и тренер вклеивала наклейку в виде звёздочки, которую все звали «Наклейкой умницы», тем, кто лучше всех постарался на тренировке, – пояснила Камила. – В группе было около двадцати пяти девочек, а наклейки получали два-три человека, конкуренция была нешуточной. – А ловко придумала ваша тренер, – задумалась Ирина Владимировна. – Необычный способ выработки интереса у малышей к совсем недетскому труду. – О да, мы тоже только подростками поняли, насколько эффективна была её идея, – поддержала Камила. – Сколько же наклеек умницы ты получила? – У мамы в кладовке хранятся шесть альбомов, – пожала плечами Камила. – Я собирала их вплоть до первых медалей международных чемпионатов, но все награды стоят рядом, потому что для меня они имеют одинаковую ценность. – Очень мудрая мысль, – кивнула Ирина Владимировна, мягко улыбаясь. – Много титулов собрала? – Я успела стать многократной чемпионкой страны, десять раз выигрывала чемпионат Европы и пять раз – мира, – перечислила Камила, встречая всё большее восхищение в глазах женщины напротив. – Наверное, ты успела увидеть весь мир? – Практически, – кивнула Камила. – Танцы открыли мне невероятные возможности, я узнавала мир и покоряла новые вершины, преодолевала себя, училась новому и, как говорили мои тренеры, захватывала мир. Улыбка девушки начала приобретать более тёмные тона, и Ирина Владимировна осторожно подвинула к ней упаковку бумажных платочков. – Спасибо, – шепнула Камила, шмыгая носом. – Я была влюблена в танцы, любила то, как раскрываются тело и душа, как я узнаю что-то новое о себе и своих скрытых возможностях, как я могу изучать свои эмоции и рассказывать истории без слов, лишь движениями моего тела под музыку. У меня была огромная фан-база, я даже не верила, что такое количество людей следит за каждым моим выступлением и поддерживает, плачет при моих неудачах и празднует мои победы. Я вдохновляла их, а они вдохновляли меня. Камила тяжело вздохнула, подходя к переломному моменту своей истории. – Я танцевала не только сольно, но и в коллективе. Это был вторник, вечерняя репетиция. Мы разучивали новый танец для крупного чемпионата, у меня была ведущая партия. В середине танца мы с девочками делали высокую поддержку. Мне так нравилось это ощущение полёта, когда я взмывала к самому потолку, расправляя руки и бесстрашно доверяла тем, кто держит меня на высоте около трёх метров от пола. По розовой щеке пробежалась первая слеза, глаза закрылись, воспроизводя ту картинку вновь и вновь. – Кто-то в основании пирамиды оступился, – выдохнула Камила. – Я не успела обрадоваться тому, что я уже на самом верху, когда с грохотом рухнула вниз. Я приземлилась на спину, ударилась головой. Сначала попыталась подняться, но болевые рецепторы по всему телу сошли с ума, я не могла пошевелиться, в голове всё плыло. Спустя пару минут я потеряла сознание. И, если честно, когда я отключалась, в голове мелькнула мысль о том, что лучше мне не просыпаться. Ирина Владимировна с сочувствием посмотрела на девушку и Камила явно ощутила разницу между сочувствием и сожалением – от первого не хочется спрятаться, за него хочется только поблагодарить, учитывая, что дозировка не превышает пределы нормы восприятия. – Я очнулась в больнице, – продолжила Камила, вытирая бегущие по щекам слёзы. – Перелом позвоночника повлёк за собой диагнозы из множества страшных букв, которые делали ясным только одно: мне повезёт, если я вообще почувствую ноги. – Что ты чувствуешь, вспоминая это? – Спросила Ирина Владимировна, когда Камила вновь сделала паузу. – Боль, страх, злость. – На кого ты злишься? – На скользкий пол и неудобные туфли, – Камила позволяет себе вымученную ухмылку. – Неплохой ответ, – с улыбкой кивнула Ирина Владимировна. – А если серьёзно, то я злилась на врачей, поставивших на мне крест, – серьёзно ответила Камила. – Я не винила девочек, не винила не успевшего подстраховать меня тренера, не винила себя за ошибку, никого. Я чувствовала злость только по отношению к врачам, которые твердили мне, что я не смогу даже пошевелить пальцами. – Кто помог тебе справиться с этим? Камила задумалась, вспоминая, кто был рядом. Мама, тренеры, коллектив, школьные подруги – все они навещали и смотрели на неё грустными глазами, но их жалость не помогла ей поднять руки и заставить своё тело сделать буквально невозможное. Ей помог только один человек. – Я, – тихо говорит Камила и повторяет уже увереннее: – я сама всё сделала, и то, что я хожу, на девяносто процентов моя заслуга. – Ты молодец, что понимаешь это, Камила. Как давно ты пришла к этой мысли? Камила призадумалась, прокручивая в голове весь период реабилитации после травмы. – Думаю, не так давно. Наверное, когда думала о том, кто помог мне справиться в этот раз. На лицо Камилы легла широкая улыбка, глаза засветились лучистым светом, щёки немного порозовели. – Да? И как ты к этому пришла? – Я много думала о том, что мы с Вами обсуждали мою изоляцию от людей, вынужденное одиночество. Я сравнивала эти два периода восстановления, хотя понимала разницу между физической и моральной травмой, однако суть осталась – я была одна. А затем я подумала и поняла, что последние месяцы я вовсе не была одинока, рядом со мной всегда была Лиза. Затем рядом со мной были Вы. Да, я пока прячусь от своих близких друзей, даже от мамы, но я не одинока, и то, что сейчас мне намного лучше, это уже по большей части ваша с Лизой заслуга. – Мне очень приятно это слышать, Камила. И меня очень радует твоя позиция относительно Лизы в этом вопросе. Но главное не обесценивай свой колоссальный труд на этом пути. – Не буду. Я правда собой горжусь. – А я горжусь тобой. Ирина Владимировна протянула ладонь и Камила вложила свою ладошку в раскрытую руку женщины. Такой незамысловатый жест таил в себе глубокое уважение относительно друг друга. Светловолосая женщина видела многих сломленных людей на своём пути – зависимые от разных веществ, люди с глубокими депрессиями, девочки-подростки с анорексией, которых она помогала вытаскивать буквально с того света, избиваемые годами мужьями-тиранами женщины, девушки, пережившие потерю ребёнка, едва спасённые самоубийцы и многие-многие другие. Работа психолога обязывала искать точки соприкосновения с потаёнными сторонами человека, находить источники его внутренней силы, о которой он не подразумевает, но которая может спасти ему жизнь. Сейчас перед ней сидела девушка, второй раз возродившаяся из абсолютно убитого состояния. Ирина Владимировна никогда не сравнивала случаи своей практики по тяжести травм пациентов, потому это неопределяемая величина – одна травма может абсолютно по-разному сказаться на двух людях. И сейчас, когда перед её глазами раскрывалась эта юная душа, она понимала, что у неё внутри таится невероятная сила. Прошло около четырёх месяцев, а эта девушка улыбается ей, сама тянется к исследованию новых вопросов своей личности и начинает постепенно открываться людям. Несчастья приходили к ней в неожиданные моменты, которые, казалось бы, должны были стать счастливыми и радостными воспоминаниями молодости, а не закрытыми на семь замков историями, утаёнными от близких. Психолог знала, что Камила со временем расскажет эту историю своим друзьям, но случится это нескоро. Её работа заключается в том, чтобы помочь этой девушке научиться ходить по улице, не боясь шорохов за спиной, дышать полной грудью и жить. Просто жить. – Камила, у меня есть одна идея, – начала Ирина Владимировна, когда Камила глубоко вдохнула и стёрла последние солёные дорожки со своих щёк. – Да? – Скажи, а ты не хотела вернуться к танцам после травмы? Камила тяжело и резко вздохнула, сглатывая образовавшийся в горле ком. – Я… Ирина Владимировна молчала, позволяя Камиле обдумать эту мысль и проявить все свои эмоции. – Я… Камила боязливо бегала глазами по спокойному лицу психолога, путаясь в собственных мыслях и внезапно сковавшем её страхе. – Не торопись, – лишь сказала Ирина Владимировна. Камила прикрыла глаза и постаралась успокоить дыхание. Не с первого раза, но у неё это получилось, и пару минут спустя она размеренно вдыхала воздух, выдыхая вместе с ним пары своего страха. – Я боюсь, что потеряла все свои навыки, – тихо выдохнула Камила. – Немного слукавлю, если скажу, что верю тебе, потому что одна наша общая знакомая рассказывала мне, что видела тебя в танце, и ты поразила её до глубины души. Камила густо покраснела и приложила ладони к щекам, пытаясь стряхнуть с себя это невовремя подступившее смущение. – Я тоже слукавлю, если скажу, что верю её оценке на все сто процентов, даже несмотря на то, что она мне льстит, – выдавила из себя Камила, прикусывая изнутри щёку. – Думаю, тебе стоит быть более благосклонной к её оценкам твоего творчества, – подмигнула Ирина Владимировна, смущая Камилу ещё сильнее. – Я попробую. *** Лиза Аллегрова «Привет, Ками! У меня есть для тебя сюрприз!» Камила получила это сообщение, когда возвращалась домой от психолога. Лиза не смогла её сегодня встретить из-за неожиданной поставленной смены в баре. Вы: «Привет! Звучит интригующе)» Лиза Аллегрова: «Ты освободилась?» Вы: «Да, иду к дому» «Ты хочешь устроить свой сюрприз сейчас?» Лиза Аллегрова: «Да. Не бойся, сегодня никакого криминала» Вы: «И, видимо, сна…» Камила улыбнулась и убрала телефон, ожидая дальнейших указаний от Лизы. Руки мёрзнут, а до дома осталось всего ничего – вот зайдёт в подъезд, снимет шерстяные варежки и ответит. Она неспешно прогуливалась по украшенному к Новому году городу, поражаясь красоте праздничных улочек: сотни гирлянд самых разных форм и цветов, плакаты, наклейки, музыка из окон, смеющиеся дети. Атмосфера праздника окутывала каждого, кто хоть одним глазком видел весь этот новогодний бум из гирлянд, шариков и фонариков. Из нескольких дворов слышались захватывающие семейные хоккейные матчи на катках-коробках, повсюду стояли снеговики и снежные замки, весь асфальт, виднеющийся в некоторых участках, усеян следами снежных побоищ. Камила увлечённо рассматривала снежных ангелов, снежные фигуры и другие формы зимнего творчества, украшающие каждый метр города. Перед глазами сверкали танцующие в воздухе снежинки, отражая свет уличных фонарей. Вокруг творилась настоящая сказка, которую для Камилы портили всё ещё слегка пугающие шаги позади. С той осенней ошибки с милой женщиной, Камила привыкла не оборачиваться резко на каждый звук шагов за спиной, однако ключи из кулака в кармане куртки не выпускала. Хрустящий под ногами снег создавал всё новые симфонии, смешивающиеся в нестройный хор на особо оживлённых улицах, но, когда Камила сворачивала во дворы, хотелось бы слышать только свои шаги. Щелчок. Камила раздражённо закатила глаза – это уже стало привычным. Весь последний месяц она периодически слышала эти дурацкие щелчки, природу которых узнать никак не могла. Её преследовали либо прерывистые шаги, рисующие в воображении какого-то шпиона, либо эти щелчки… затвора камеры что ли. Камила не знала, но знать и не хотелось. Она уже не боялась – казалось, самое страшное в ей жизни уже случилось, и куда уж хуже. А потому, даже если её и начал преследовать какой-то идиот с камерой, её это не особо волновало. Пусть фотографирует, она знала цену своей красоте. Камила зашла в подъезд и сняла варежки, после чего достала телефон и увидела шесть сообщений от потерявшей её Лизы. Лиза Аллегрова: «В общем, мне нужно, чтобы к 21:00 ты собралась и взяла с собой спортивную форму» «Ничего страшного делать не будем, думаю, тебе понравится)» «Напиши мне, когда будешь дома, пожалуйста» «Кстати, сегодня заходили Саша с Аней, они пронюхали, что ты общаешься со мной, и спрашивали о тебе. Попросили передать приглашение на небольшую новогоднюю вечеринку у Жени с Алиной дома в двадцатых числах» «Предупреждая твой вопрос, они сказали, что писали об этом в вашем общем чате и тебе лично, но не хотели сильно докучать сообщениями, поэтому решили передать через контактное лицо» «Они, кстати, один в один Женя с Алиной, только на четыре года младше. Забавно» Камила улыбнулась сообщениям Лизы, прикинула в голове несколько вариантов того, куда старшая собралась тащить её на ночь глядя, и решила, что на новогоднюю вечеринку к девочкам она сходит – пора бы начать восстанавливать обрезанные ниточки. Вы: «Я дома, захожу в квартиру, со мной всё хорошо» «Хорошо, к 21 часу буду готова) Но в 00 я превращусь в тыкву, поэтому рассчитывай время своей культурно-массовой программы» Камила закусила губу, обдумывая мелькнувшую в голове вспышкой мысль, и, отбросив все сомнения, быстро написала: «Сходишь со мной к девочкам на Новый год?» Она успела зайти в квартиру, запереть дверь, раздеться и разуться, помыть руки и заварить себе горячий чай, когда Лиза ответила: Лиза Аллегрова: «У меня галлюцинации или ты предложила мне составить тебе компанию на вечеринке твоих подруг, куда ты реально собралась пойти?» Вы: «Твой разум в порядке)» Лиза Аллегрова: «Я с удовольствием, Карамелька!» Камила сморщилась, прочитав милое (только по мнению самой Лизы) обращение. Вы: «Ну я же просила, не называй меня так :(» Лиза Аллегрова: «Если ты меня простишь, я разрешу тебе неделю называть меня Лизок» Камила хитро ухмыльнулась и потёрла ладошки в предвкушении этой пытки для старшей. Вы: «Ты прощена, Лизок» Где-то в баре грустно простонала Лиза, ругая себя за собственную идею. *** –Лиза, мне страшно. Камила провела с повязкой на глазах уже около часа. Поначалу это было забавно: Лиза появилась на её пороге ровно в 21:00 с широкой улыбкой и сумкой, очень похожей на сумку Камилы. – Пума? Одобряю, – кивнула она, окидывая взглядом спортивную сумку на плече младшей. – Готова к приключениям? – Теперь я уже не готова с уверенностью сказать да, – с улыбкой сказала Камила, смотря на слишком взбудораженную Лизу. – Я обижусь, – предупредительным тоном сказала Лиза, наигранно надувая губы. – Я не поверю, – показала язык в ответ Камила. – Ладно, я запомню это, Станиславский, – отмахнулась Лиза, протягивая Камиле руку. – Сразу едем? – Удивилась младшая. – Даже чай не попьёшь? – Мне нужно всё успеть, пока ты не превратилась в тыкву, поэтому не задавай лишних вопросов. – Договорились. Камила вложила свою ладонь в протянутую ладонь Лизы, вышла из квартиры, выключив везде свет, закрыла дверь и отправилась вслед за припрыгивающей подругой вниз по лестнице. На улице их ждала машина. – Ты водишь? – Спросила Камила, когда Лиза уверенно подошла к водительскому сидению и открыла дверь. – Ну да, – пожала плечами та, забрасывая вещи на заднее сидение. – И это твоя машина? – Вновь задала вопрос Камила, пока Лиза забрасывала её сумку вслед за своей и по-джентельменски открывала пассажирскую дверь, усаживая и пристёгивая Камилу ремнём безопасности. – Почему столько вопросов? – Усмехнулась Лиза, опуская шапку Ками ей на лицо. – Эй! – Возмутилась та, надувая губы. Лиза же захлопнула её дверь, обошла машину и села на водительское сидение, посмеиваясь над этим чудом. – Если хотела закрыть мне глаза, то могла бы сделать это более цивильным способом, – возмутилась Камила, пытаясь скрыть улыбку. – Хорошо, надевай, – Лиза открыла бардачок и протянула Камиле плотную повязку на глаза. – Ты серьёзно? – Выпучила глаза Камила. – Более чем, – с серьёзным видом кивнула Лиза. – Обычно после такого в ужастиках жертву убивают и расчленяют, а учитывая, что ты из Питера, эта ситуация всё больше напоминает мне ужастик. Лиза опустила брови и немного прищурилась, натягивая на лицо маску маньяка. – Надевай маску и поедем в лес, крошка, – спародировала голос маньяка из фильма ужасов Лиза, подмигивая Камиле. – А если серьёзно, то правда, надень повязку, пожалуйста. – Дурочка, – Камила слабо ударила Лизу кулачком в плечо, но повязку надела, закрывая себе обзор на дорогу. Как удивителен наш мозг: стоит закрыть главный чувствительный источник информации об окружающем мире, как все остальные органы чувств начинают работать в усиленном режиме. Камила сразу ощутила приятный аромат лаванды, исходящий от Лизы – это её любимый парфюм; почувствовала, что в салоне становится теплее, когда рука Лизы опускается на ручку переключения скоростей и задевает ладонь Камилы на подлокотнике; услышала спокойное дыхание Лизы и, кажется, даже её размеренное сердцебиение. А ещё Камила готова спорить, что Лиза улыбается. Но с каждой минутой, проведённой в неведении, Камилу начинало нервировать то, что Лиза не отвечает на её вопросы, поэтому она решила надавить на жалость: – Лиз, мне правда страшно, можно я сниму повязку? – Подожди минуту, мы приехали, – спокойно отозвалась Лиза. Камила услышала, как та заглушила двигатель, выдохнула и потянулась к повязке, но была остановлена мягкими руками, осторожно прикоснувшимися к её ладошкам. – Погоди, нам нужно пройти пару метров, и я сама её сниму, хорошо? Камила кивнула, расслабляясь от поглаживаний её тёплых пальцев. Лиза зашевелилась, перегнулась назад за сумками, а затем вылезла из машины. Через десять секунд она открыла дверь со стороны Камилы и помогла ей выбраться из автомобиля. Камила услышала звук закрывающейся машины и почувствовала, что Лиза куда-то её ведёт. – Мы точно не в лесу? – Немного нервно спросила Камила, принюхиваясь. – Хвоей вроде не пахнет. – Милая, если ты думаешь, что все леса хвойные, то тебя реально очень просто увезти в лес, и ты даже этого не поймёшь, – хохотнула Лиза. – Шучу, мы не в лесу. Осторожно, здесь ступенька. Лиза помогла Камиле подняться на шесть ступенек, открыла какую-то дверь и впустила Камилу в тёплое помещение. Камила глубоко вдохнула и в голову начали закрадываться первые подозрения. – Теперь сюда, – скомандовала Лиза, ведя её по какому-то коридору. Минуту спустя они остановились у очередной двери, в которую Лиза так же помогла Камиле войти. – Можешь снимать повязку. Лиза сделала небольшой шаг от Камилы, боясь, что её ударят. Реакция девушки была ей неизвестна и предугадать её было крайне сложно. Камила застыла, осматриваясь. Стены перекрасили в фиолетовый, сделали какие-то яркие орнаментные рисунки, но большие зеркала вдоль двух стен остались неизменными. Балетная стойка тоже осталась со времён её нахождения здесь. Камила присела на корточки и провела рукой по паркету – новый, но ощущения точно такие же. Свет был выключен, но она могла и с закрытыми глазами рассказать, что и где она здесь делала много лет назад. Камила обернулась к Лизе со слезами на глазах, прикрывая рот ладонями. Лиза испугалась и её лицо отразило сожаление о содеянном. Камила все ещё молчала, то осматривая студию, в которой танцевала одиннадцать лет, то Лизу, которая её в эту студию привела. – Ками, прошу, прости, если тебе тяжело и неприятно здесь находиться, я просто подумала, что… Лиза не успела рассказать, о чём она там подумала, когда Камила снесла её с ног объятиями, крепко прижимая дезориентированное и потерянное тело к себе. – Спасибо, спасибо, спасибо, – беспрестанно шептала она, зарываясь руками в волосы Лизы и роняя на её лицо горячие слёзы. Лиза молча прижимала её к себе, впитывая шквал эмоций, обрушившийся на Камилу. Она просто поглаживала ту по спине, мягко проводила ладонями по волосам и отдавала ей всё тепло, которое могла отдать. – Как ты узнала адрес? – Спросила Камила спустя какое-то время, когда эмоции немного успокоились, и она смогла отдышаться. – У кого-то очень подробный Инстраграмм, красотка, – Лиза щёлкнула Камилу по носу, ловя благодарный взгляд осенних глаз. – Вау, мне начинать бояться, что ты листала все мои публикации, пока не нашла одну-единственную, выложенную лет пять назад, где я указала адрес этой студии? – Усмехнулась Камила. – Вообще-то шесть с половиной, но мы опустим детали, – ухмыльнулась Лиза, заправляя выбившиеся шоколадные пряди за уши Камилы. – Зачем ты меня сюда привезла? – Спросила младшая, ища, кажется, уже известный ей ответ в лесных глазах. – Станцуй для меня.