В тени

Лиза проводила каждый вечер сентября у тёмной металлической двери на шестом этаже, рассказывая своей немногословной собеседнице обо всём, что та упускает за пределами своего убежища. Камила приходила на учёбу, но сторонилась всех одногруппников, видя в каждом скрытую угрозу: она пряталась от мира за объёмной тёмной одеждой с капюшонами и головными уборами, прикрывала вечно красные глаза солнцезащитными очками. Она свела все контакты с девочками на минимум, избегая личных встреч и лишь изредка появляясь в общем чате. Их панику она успокоила сообщением о том, что у неё скончался несуществующий дальний родственник и она очень тяжело переживает его утрату, поэтому пока она не готова общаться. Она не стала сообщать, что этот скончавшийся человек – она сама, и восстать из мёртвых ей придётся в одиночку. Ну или не совсем. Девочки, конечно, проявили максимум своего сочувствия и поддерживали подругу, но установленных границ не нарушали и ждали, когда Камила придёт в норму. На удивление Лизы Камила не прогуляла ни одной пары, не пропустила ни одного зачёта и получала сплошные высшие баллы по всем предметам. Её выдержке Императрица могла лишь завидовать. Однако лишь Лиза понимала, что всё это – маска. Настоящую Камилу она видела в перерыве между первой и второй парой, когда ту накрывала с головой волна панической атаки, укрыть от шторма которой её могла только Лиза. Она молча прижимала дрожащее тело к себя, шепча, что та в безопасности, и ждала, когда в юной голове воцарится штиль. Камила не говорила, Лиза не требовала – они жили с этим простым правилом, даже не оговаривая его вслух. Камила начинала тонуть – Лиза бросала спасательный круг и подтягивала за трос к себе. Лиза приближалась слишком близко – Камила перерезала трос ножницами молчания и очень выразительного взгляда. Камила писала Лизе в особо тяжёлые ночи, когда сон не приходил даже на жалкие минуты, и старшая всегда отвечала с поражающей скоростью. Камила могла просто отправить точку, не зная, о чём спросить или попросить, но Лиза находила тему для разговора. А ещё Лиза помогала ей спать: когда та приходила сильно раньше обычного своего вечернего визита, Камила ждала её на полу своей квартиры, возле двери, сидя в ворохе одеял, и прислоняла подушку к двери, засыпая под такой нежный голос своей путеводной звезды. С Лизой спать было не страшно – она словно отгоняла всех ночных чудовищ от маленького беззащитного комочка, сидящего в десятке сантиметров, разделяющих их огромным каньоном. Лиза разгадала маленький секрет спящей Камилы, когда та однажды упала из своего сидячего положения и долго не отзывалась, заставляя перепуганную Лизу испуганно вслушиваться в слабое дыхание за дверью. Той же ночью Лиза спросила напрямую, а Камила и не скрывала – от этой девушки не хотелось ничего скрывать. Камиле льстило то, что Лиза обнажила перед ней свою душу, раскрыла свою историю, потому что она понимала – она второй человек, который узнаёт об этом. И это ценно. А Лиза – первый и единственный человек, знающий её историю. Как бы ужасно это не звучало, но их сблизило то, что отдалило от всех остальных. Они создали свой маленький мир, который каждый день, каждый час и каждый вечер у двери обретал свои очертания и краски, который показывал, что все ужасающие тени – плод больной головы, которая лечится медленно, но верно. Лизе не пришлось долго уговаривать Камилу в том, что когда-то спасший саму Лизу психолог поможет и ей, поэтому одним октябрьским вечером, когда второй месяц осени на календарях перешагнул за свой экватор, Камила постучала в светло-розовую дверь, которую открыла миловидная блондинка. – Здравствуй, ты Камила, верно? – Приятным голосом спросила женщина. Камиле почему-то сразу захотелось упасть в её объятия – в ней чувствовалось что-то родное и уютное. Вместо ответа на её вопрос Камила кивнула и вопросительно посмотрела на неё, прося разрешения войти внутрь. – Да, конечно, проходи, – улыбнулась она, пропуская гостью в кабинет. Камила сделала два осторожных шага, попадая в приятную и очень светлую просторную комнату. Около большого окна стоял рабочий стол, на котором в идеальном порядке покоились папки с документами и блокноты. Справа и слева от стола и окна стояли стеллажи с книгами. Посередине комнаты стоял мягкий белый диван, застеленный пушистым пледом и буквально заваленный мягкими подушками самых разных форм. Напротив этого дивана стояли два белых кресла, идентичных дивану по всем критериям. Диван и кресла разделял небольшой стеклянный столик, на котором стоял прозрачный чайник, две кружки и упаковка с бумажными платочками. На стенах висели портреты известных психологов и картины, нарисованные детьми, что было легко различимо по табличкам с именами и возрастом юных художников. В углу на полу стоял ароматизатор воздуха, распространяющий по помещению аромат лавандовых полей. Камила подняла глаза к потолку и увидела, что он весь испещрён небольшими звёздочками от масштабной гирлянды, захватывающей весь периметр потолка. Как же чудесно, наверное, выглядит эта гирлянда включённой! – Мне очень приятно видеть тебя, Лиза, – тихо сказала женщина, пока её гостья осваивалась. Лиза немного смущённо стояла за спиной Камилы и когда та вошла в помещение, она оказалась на виду. – И мне, Ирина Владимировна, – кивнула девушка, взъерошивая волосы. – Как твои дела? – Намного лучше, всё благодаря Вам, – улыбнулась Лиза. – Ты зайдёшь к нам? – Спросила психолог, кивнув на стоящее в углу кресло. – Нет, только когда она захочет, – сразу отказалась Лиза. – Я очень тобой горжусь. – Я тоже. Лиза ненадолго замолчала, наблюдая за боязливо рассматривающей комнату Камилой, которая забилась в угол белого дивана и поджала под себя ноги, прикрываясь подушкой. – Помогите ей, прошу, – шёпотом взмолилась Лиза. – Она очень сильная, но это сломало её. Я хочу, чтобы она снова улыбалась. – Я верю тебе, учитывая, что она сидит у меня, Лиза, – мягко ответила Ирина Владимировна. – Я сделаю всё, что в моих силах, ты знаешь. – Знаю. Спасибо Вам. – Пока не за что. Женщина аккуратно закрыла дверь, обращая всё своё внимание на съёжившуюся девушку, накинувшую капюшон до самых бровей. – Давай познакомимся? – Предложила она, садясь в кресло напротив Камилы. – Меня зовут Ирина Владимировна, я психолог, о чём ты уже знаешь. Повисла небольшая тишина. Камила подняла на женщину взгляд, изучающе бегая глазами по блестящим русым волосам, собранным в элегантную причёску, точёным чертам лица, выразительным голубым глазам, нежной улыбке и тонким рукам. Она излучала спокойствие и её совершенно не беспокоило то, что девушка всё ещё не сказала ни слова. – Я знаю, что тебя зовут Камила, – продолжила она. Камила кивнула. – У тебя очень красивое имя. Ты знаешь, что оно означает? Камила отрицательно покачала головой, но чуть приподняла капюшон, открывая глаза и лоб. – Камила в переводе означает «совершенная», «полноценная», «лучшая», красиво, правда? – Продолжила Ирина Владимировна, не сводя изучающий взгляд с лица девушки. Камила поджала губы и опустила глаза, на щеках немного проступила нежно-розовая краска. – Ну что ты, не смущайся, это просто небольшой интересный факт, – широко улыбнулась психолог. – Не удивлюсь, если ты отличница и перфекционистка. Это так? Камила вновь кивнула. – Вот видишь, как много о человеке может сказать только его имя. А ещё, думаю, ты занималась или занимаешься спортом. Или у тебя есть или было какое-то профессиональное хобби, в котором ты успешна. Камила вспомнила про танцы и на глазах появились слёзы, она подняла взгляд в потолок. – Извини, видимо, это тоже больная тема. Думаю, это занятие осталось в прошлом. Но я более чем уверена, что мы с тобой в будущем поговорим об этом и ты сможешь рассказать хорошие моменты, не зацикливаясь на том, что вызывает у тебя отрицательные эмоции. Веришь? Девушка перевела свой взгляд на эту светлую женщину, и голова абсолютно интуитивно склонилась в положительном ответе. – Я тоже в это верю. Давай начнём. *** Камила посещала Ирину Владимировну два раза в неделю. Каждый раз Лиза провожала её до кабинета, а затем встречала после сеанса, молча предлагая свою руку, в которую Камила вцеплялась, словно маленькая обезьянка, и позволяла довести себя до дома. В эти вечера Лиза не оставалась у её двери – Камиле нужно было время, чтобы осмыслить всё том, о чём они говорили с психологом. Камила впервые заговорила с ней спустя месяц после своего первого посещения. Лиза тогда купила ей большой торт, половину которого получила в контейнере в своё следующее «дверное» посещение. – Малышка, это очень приятно, но ты уверена, что не хочешь сама его съесть? – Смеясь, спросила Лиза, садясь под свою любимую дверь. – Я лопну, – отозвалась Камила. Говорить она начала не только с психологом – Лиза тоже начала получать редкие и односложные ответы, однако это было её большой победой. – Ты худышка, тем более сахар помогает выработке эндорфинов, а тебе они нужны, так что я не возьму, ешь сама, – упрямилась Лиза, отставляя контейнер в сторону. И вот тогда это случилось: она услышала лёгкий щелчок и в следующую секунду оказалась лежащей на спине. В глаза назойливо бил свет лампы, от которого она спряталась за выставленной рукой. Спина нещадно ныла от грубого падения, в поясницу врезался порожек, голова побаливала от удара о кафель. Камила открыла ей дверь. Осознание прошибло её голову в тот момент, когда под вызывающей слёзы лампой появился силуэт головы, и шоколадные волосы водопадом упали на лицо Лизы. Она шумно выдохнула, смешно округляя глаза – Камила подняла уголок губы и забавно изогнула брови. На глазах Лизы появились слёзы, она резко поднялась и осталась сидеть на коленях на полу, глядя на в разы посветлевшее лицо девушки перед собой, которая так же стояла на коленях. – Встань, дурёха, колени больные будут, – ошарашенно шепнула Лиза, пытаясь поднять Камилу на ноги. – Кто бы говорил, – парировала та, поднимаясь и поднимая с пола Лизу. Обе замолчали, обдумывая что-то своё. – Что насчёт торта? – Камила вопросительно посмотрела на контейнер, оставшийся на лестничной клетке и такое смешное лицо подруги. – Приглашаешь на чай с тортом? – Спросила Лиза, удивляясь ещё сильнее, хотя казалось бы – куда дальше-то? – Да. Лиза открывала и закрывала рот, хлопая глазами на такую Камилу. На светлую Камилу, которая только что сказала ей больше слов, чем за прошедшие два с половиной месяца. Ноябрьский вечер резко стал тёплым и ласковым. – Где я могу помыть руки? Камила указала Лизе рукой на вешалку и обувницу, а сама закрыла дверь на три замка и ключ. После провела Лизу, топающую за ней маленьким утёнком, в ванную и ушла на кухню, чтобы поставить чайник. Сердце волнительно билось от того, что она находится наедине с человеком впервые за очень долгое время. Да, это близкий человек, это Лиза, буквально ночевавшая на её лестничной клетке, лишь бы та подольше поспала, но всё же. Сам факт присутствия в квартире кого-то ещё пока не давал дышать спокойно. Нужно отдать Лизе должное – она ни коим образом не нарушала личных границ Камилы: она села на противоположный конец стола, подождала, пока Камила поставит дымящуюся кружку на стол, прежде чем взять её в руки, чтобы не соприкоснуться с подрагивающими и не готовыми к контакту пальцами девушки, и старательно смотрела в тарелку, чтобы лишний не раз не задержаться взглядом на и так пунцовой от волнения Камиле. Лиза знала, что происходит – она прекрасно помнила этот момент из своей терапии с Ириной Владимировной, который та прозвала «Беседой с близким чужаком». Суть была предельно проста: когда психолог видела определённые успехи своего подопечного и чувствовала его готовность к контакту с кем-то из своего окружения, которое было отброшено вследствие глубокой травмы, она предлагала своему пациенту пригласить к себе этого близкого человека, а потом рассказать ей о том, что пациент чувствовал. Здесь важно было посмотреть, сколько времени человек сможет находиться в контакте с другим человеком, какие действия сможет проявить, какие вызовут эмоциональный отклик и так далее. Всех пунктов Лиза уже не помнила, однако то, что она стала этим близким человеком для Камилы, несомненно радовало. – Расскажешь что-нибудь? – Попросила Камила, когда тишина за столом, пусть и не таящая в себе никакой напряжённости, начала давить на барабанные перепонки. – Могу поделиться занимательной историей, произошедшей сегодня в универе, – сразу включилась Лиза, чуть отодвигая от себя кружку. Камила кивнула. – В общем, сидим мы на четвёртой паре, скучно до ужаса. Лектор что-то там бубнит, причём ладно бы хоть по теме, так нет, представляешь, рассказывал, как кошку ездил стерилизовать, усатый чёрт, – возмутилась Лиза, забавно размахивая руками. – Сидят рядом со мной Алина с Женей, и я слышу, что они о чём-то ну очень томно переговариваются. Я, значит, уже покраснела, услышав парочку их фраз, как тут абсолютно не имеющая никакого стыда Медведева опустила ладонь на колено такой же отвратительно влюблённой, что приравнивается к бесстыжей, Алине на ногу. Лиза сделала глоток чая, чувствуя, как у неё запершило в горле от воспоминаний о творившемся на паре безобразии. – Так ладно бы просто положила, она этой ладонью вверх повела и под юбку Алинке залезла! – Воскликнула Лиза, краснея. – А Загитова либо в шоке, либо перевозбудилась, чёрт её знает, сидит и не двигается, пока Женя играется – то вернёт руку к коленке, то опять по бедру наверх проскользнёт. Камила удивлённо округлила глаза, слегка краснея. – Короче, на физкультуре их не было, и я даже знать не желаю, что в нашем вузе эти двое успели опорочить. Лиза эмоционально закончила свой рассказ, допивая остатки чая. – Я подолью себе ещё кипятка? – Спросила она, покручивая пустую кружку за ручку на пальце. – Да, – отозвалась Камила. – Можно и мне? – Ты ещё спрашиваешь, – ухмыльнулась Лиза, очерчивая рукой в воздухе кухню как бы говоря "Мы у тебя дома". Она ловко подхватила две кружки, подошла к плите и налила кипяток, забрасывая в него новые чайные пакетики. – Держи, – Лиза вернулась за стол и протянула Камиле кружку. На мгновение их пальцы всё же соприкоснулись, и Лиза замерла, слегка подёргивая пальцами в воздухе, будто в попытке поймать это эфемерное ощущение прикосновения таких нежных прохладных пальцев Камилы, которые та сразу одёрнула. – Прости. – Всё в порядке. Они вновь замолчали, медленно отпивая из своих кружек и беззвучно доедая торт. – Как ты узнала, что я люблю черничный торт? – Вдруг спросила Камила, поднимая взгляд на Лизу. – Интуиция, – хитро улыбнулась та. – Это приятно, – Камила улыбнулась. Лиза застыла, прокручивая в голове два слова и не отрываясь от их реализации: Камила улыбнулась. Мятные глаза наполнились слезами, и Лиза упала со своего стула на колени рядом с ногами боязливо дотрагивающейся до своего лица Камилы, не верящей в эту проскользнувшую на лице победу. – Ты улыбнулась, – прошептала Лиза, прижимая ладони к горящим щекам. – Ты улыбнулась мне. – Я… – Не нужно, не говори ничего, – остановила её Лиза, видя, что слова ей сейчас даются очень нелегко. – Там первый снег, – прошептала в ответ Камила, взглянув в окно. – Какой сегодня день недели? – Спросила Лиза, не отрываясь от всё ещё улыбающегося лица Камилы, которая теперь чуть нахмурилась. – Пятница, а что? – Недоумённо спросила она. – Это к любви и счастью, – ответила Лиза. Щёки Камилы покраснели, выдавая её смущение, но улыбка никуда не пропала – теперь она чуть расцвела, наполняясь другими оттенками, отчего показалась Лизе ещё более прекрасной. – Не знала, что ты веришь в приметы. – Не знала, что одна твоя улыбка может заставить меня почувствовать себя самым счастливым человеком в истории. – Ты меня смущаешь. – Я знаю, извиняться не буду. Камила прикусила губу, словно боялась о чём-то спросить, но очень этого хотела. – Я не кусаюсь, – в ответ на её метания кинула Лиза. – Можешь обнять меня? Камила испуганно уставилась в расширившиеся до размеров пятирублёвых монет глаза Лизы, заполнившиеся слезами. Она прикрыла ладонью выпустившие судорожный вдох губы, бегая по лицу напротив выискивающим хоть малейший намёк на страх взглядом – ничего. Камила действительно предложила ей обнять себя, прикоснуться к себе, и не боялась этого, а ждала. – Конечно, конечно, могу, милая. Лиза осторожно поднялась на ноги, боясь любым движением разрушить укутавшую их защитным куполом магию, и подошла к вставшей Камиле, которая немного нервно раскрыла руки в приглашающем жесте. Лиза мягко обернула свои руки вокруг подрагивающего тела, ощущая бешеный стук её сердца, и сомкнула их на лопатках Камилы. Та несколько мгновений не двигалась, затаив дыхание, но что-то в ней в это мгновение надломилось, и она с силой прижала к себе такое тёплое, такое родное и такое желанное тело. Лизу хочется обнимать. Её бархатная кожа всегда греет таким лёгким, но очень сильным теплом, обволакивает этими парами заботы и нежности и так по-особенному пахнет, что Камила боялась однажды повторить судьбу героя фильма «Парфюмер». К Лизе хочется прикасаться – от неё исходит аура света и понимания. Она может без слов понять, что именно ты хочешь сказать, может понять, как тебя нужно обнять, как сильно прижать к себе и как долго держать рядом с собой. Лиза умеет обнимать. Она умеет обнимать по-родительски, умеет обнимать любовно, умеет обнимать утешающе, спасая, уговаривая. Она умеет разговаривать объятиями. Разговаривать, слушать, ругать, понимать, убеждать. Лиза умеет любить. Умеет любить абсолютно беззаветно и чисто, не поддаваясь никаким страстным позывам и сдерживая свою необузданную сторону любви. Она знает, как любить в разных ситуациях. Она знает, как любовью исцелять. И Камила уверенно может сказать, что Лиза исцелила её своей любовью. Но пока Камила принимает первые объятия за два с половиной месяца, вдыхает лёгкий аромат смольных волос и падает в пучину бесконечной нежности к этой девушке вместе с первыми снежинками за окном. – Ты останешься со мной на ночь? Лизе сначала кажется, что ей показалось, поэтому она переспрашивает: – Что? – Ты останешься со мной на ночь? – Повторяет Камила, слегка отодвигаясь от неё и заглядывая в чистые глаза. – С тобой спокойно. У Лизы буквально перехватывает дыхание эта фраза и она без раздумий кивает. – Хорошо. Камила вновь прижимается к её телу, сцепляя свои руки на шее Лизы, пока та вспоминает курс психологии на первом курсе и хочет плакать от счастья от осознания того, что Камила заглянула ей в глаза во время объятий На улице постепенно начали зажигаться фонари, снежинки заискрились в потоках их света, ослепляя случайных прохожей своей изящностью. Лиза своей собственной кожей чувствовала, как сердцебиение Камилы возвращается в пределы физиологической нормы и бьётся ровно и спокойно. Наверное, это лучшее признание её улучшившегося состояния. Маленькие ладошки на её шее перестали подрагивать, горячее дыхание, обжигающее шею, дало бы отпор любому метроному. Кажется, Камила готова была заснуть прямо там, на кухне, поэтому Лиза аккуратно погладила девушку по выпирающим лопаткам. – Пойдём в кровать, маленькая, – прошептала она Камиле в самое ухо. – Не хочу никуда идти, – прохныкала Камила, зарываясь ладошками в волосы Лизы. – Тогда поедешь. Лиза резким, но осторожным движением подхватила Камилу под коленки, вторую руку оставляя на лопатках, и перевернула её в горизонтальное положение. Успевшая только ойкнуть Камила усилила хватку на шее Лизы и повисла на ней маленьким ребёнком, которого родители несут в его комнату из гостиной, где тот уснул у телевизора. Почему-то сейчас она абсолютно не ощущала никакой опасности, хотя хрупкая на вид Лиза не производила впечатление человека, который может запросто пронести на себе пятьдесят килограмм с таким видом, словно Камила ничего не весит. – Если ты надорвёшься, я твою спину лечить не буду, – лишь выдохнула в её шею Камила. – Будешь, будешь, себе-то не ври, – ухмыльнулась Лиза. Пару поворотов спустя Лиза занесла Камилу в её спальню и плавно опустила на кровать. – Семейка Аддамс? – Подняла бровь Лиза. – Не думала, что с ними вообще выпускают постельное бельё. Камила высунула язык и зажмурила глаза, качая головой. – Если сделать глазки, как у кота из Шрека, то напечатают что угодно. – Хочу постельное бельё с Аллегровой, – выдала Лиза, задумчиво почесав подбородок. – Почему? – Удивилась Камила, укладываясь поудобнее. – Ну я же Императрица. В Лизу прилетела подушка. – Ты глупышка! – Камила вновь улыбнулась, заставив Лизу буквально растаять. – Так, ладно, где у тебя диван? – Огляделась Лиза, выискивая своё место для ночлега. – Кресло в углу раскладывается, – отозвалась Камила, тыкая пальцем на нужный предмет мебели. – Поняла. За пару минут Лиза управилась с креслом-раскладушкой, застелила его розовым постельным бельём с единорогами, стараясь не смеяться в голос над такой очаровательной во всех своих проявлениях Камилой, и легла на своё спальное место. – Доброй ночи, Императрица, – шепнула Камила, когда Лиза выключила свет. – Доброй ночи, малышка Уэнсдей, – отозвалась Лиза, ловя ещё одну подушку.