fluorescent blues

— Снова кошмары, Маллеус? Король Терновой Долины даже не повернулся, и без того узнав родной, с едва проблескивающим волнением голос. В ответ на беспокойство бывшего воспитателя Маллеус лишь тихо хмыкнул. Мох приятно щекотал тёплую узловатую ладонь; лозы, охватившие древние каменные стены, горели флуоресцентным синим пламенем. Несмотря на полуразваленность постройки, она всё ещё предана своей цели открывать вид на ночное небо. Над ними простиралось смоляно-чёрное полотно, усеянное жемчужинами-звёздами. Особенно ярко сияло, переливаясь, созвездие Дракона. Заброшенная обсерватория, что же может быть лучше? Маллеус усмехнулся про себя, и как завороженный вновь созерцал каждый клочок неба, который был в поле зрения. Слышны тихие шаги, шуршание одежды рядом. Он чувствует, как маленькая ладонь Лилии зарывается в волосы, ласково гладит, чуть оттягивая кожу и заботливо обходя чувствительные рога стороной. Давняя привычка кошмарных ночей. — Ты всё ещё обращаешься со мной, как с ребёнком, — противореча укоряющим словам, Маллеус облегчённо выдохнул, закрывая изумрудные глаза и подставляясь под уверенные поглаживания, словно прирученный зверь. Пальцы Лилии холодные, аки первый снег, контрастирующие с нежностью касаний; дракон внутри довольно урчит. — Прости-прости, старая привычка. Именно эта тебе всегда очень нравилась, поэтому мне намного тяжелее с ней расстаться, — в голосе сквозит улыбка и совсем не искреннее раскаяние, но Маллеус не против. Он наощупь взял узкую ладонь и неторопливо потянул старшего ближе, давая время отстраниться. Наперекор ожиданиям Лилия с невиданной силой опрокинул короля за доли секунды. Казалось, мир замер и сама тишина задрожала, словно пламя свечи на ветру. Маллеус смотрел, не моргая, пытаясь запомнить всё до мельчайших деталей. Синяя флуоресцентная бабочка без тени колебаний приземлилась на кончик носа Лилии. Мягкое свечение её узорчатых крыльев вибрировало, рассекая ночную тьму, и отражалось в алых глазах так, будто луна упала в кровавое море. Смазанные тёмно-зелёные тени на краях придавали виду развязность. Совершенно нахальная ухмылка тронула желанные губы. Он крепко сидел на Маллеусе, бесстыже елозя по отзывчивым бёдрам, невольно подающимся навстречу. Обнажившиеся клыки хищно блестят в синеве теней. — Неужели хочешь меня? Маллеус на секунду удивился такому вопросу, добродушно рассмеявшись в ответ. — Всегда хочу. Изменившись в лице, Лилия навис над нерадивым воспитанником. — Знаешь, если серьёзно, меня стало немного беспокоить то, насколько участились твои кошмары. Ты никогда даже не рассказываешь, о чём они. — Они… Беспочвенные волнения, скорее. Потому и не говорю. Хотя думаю, что тебе показались бы забавными. — Я весь внимание. — Ты так красиво сидишь на мне. — Наглец, не переводи тему, — тон полушутливый, но в нём чётко слышны стальные нотки. С Лилией, окружённым тусклым голубым свечением, таким требовательным и прекрасным, выдержка именно сегодня затрещала по швам. Маллеус — один из сильнейших волшебников — ощущает внезапно навалившуюся свинцовую усталость. — Мне снится твоя смерть, и раз за разом я лишь беспомощно наблюдаю, — признаётся он на одном дыхании. Лилия подозревал нечто подобное, но всё же сердце болезненно кольнуло. Он не хотел, чтобы Маллеус в столь юном возрасте тоже страдал от бессонных ночей. Перебирая тонкие вороные пряди и гладя любимого по щеке, он пребывал в пространных раздумьях. Мертвенно бледное лицо просияло, и его обладатель посмотрел в горящие неподдельной любовью зелёные глаза, сказав: — Как я могу помочь? — Будь рядом. — Хорошо, в таком случае, я лично уложу тебя спать, — невольно смягчился Лилия, поражённый пламенем в груди, которое столь стремительно разрастается, будто вот-вот расплавит рёбра. — Я всегда желал тебя целовать, защищать. Генерала, отца, воспитателя, верного слугу королевы, моего возлюбленного. Всего тебя, Лилия, — прошептав сокровенное, он жадно целует прохладные губы, проводит длинным языком по ним. Лилия не даёт углубить поцелуй, резко хватая за чувствительные рога, оглаживая углубления между бугорками. Маллеус, утробно прорычав, отчаянно жмётся бёдрами. Заброшенная обсерватория вбирала слова и звуки, тягучие откровения заботливо обнимались тишиной. Было легко говорить и делать такие вещи, словно это место неизменно хранило все тайны вселенной. Лилию трудно смутить или удивить в силу значительного возраста, но Маллеус что-то затронул внутри. Ужасы, покрытые копотью войны, старательно зарытые подсознанием, восстают из мёртвых, мучительно долго не отпуская. Потоки буро-алой крови, свежей и старой, окрашивают призраков прошлого; они и правда словно живые, с гудящим ледяным сердцем наружу. Лилия никогда не спит, отвлекая себя всем, чем только можно. Лишь бы не видеть поле брани, так хорошо ему знакомое. — Я знаю, что ты тоже почти не спишь. Может, не будем спать вместе? — тяжело дыша, возбуждённый Маллеус просит с неугасающей надеждой в горячем сердце, столь искренний и по-настоящему живой. — …Хорошо. Генерал сдался. Наклонившись вплотную, он наконец разрешает поцеловаться глубже. Длинный драконий язык проникает в податливый рот, нетерпеливо оглаживая кромку зубов и острые клыки, сплетая их языки вместе. Горячие ладони находят стройную талию, ещё ближе прижимая их тела друг к другу. Маллеус садится, не отрываясь от ненасытных губ, и Лилия обнимает его талию ногами, издав тихий полустон. Одежда стягивает кожу, они нетерпеливо стаскивают верх друг с друга, будто не замечая августовской ночной прохлады. Узкую, упругую грудь Лилии облизывает робкое сияние луны, чётче выделяя проглядывающие мышцы — тень генерала. Маллеус страстно припадает к вставшим от холода соскам, вбирая их в рот и старательно посасывая. По спине Лилии проходит дрожь предвкушения. Между тем одна рука короля мучительно медленно водит по бедру до колена и обратно, чуть сжимая в опасной близости от оттягивающего штаны возбуждения. Сильные ладони Лилии гладят рога в самых чувствительных местах, будто рисуя контур всех шероховатых неровностей, вызывая протяжное мычание любовника. Они ненадолго останавливаются, тяжело дыша, и торопливо расстёгивают штаны. Маллеус обхватывает свою и чужую возбуждённую плоть, столь разную в размерах, притирая стволы, надавливает на уздечку Лилии, игнорируя свой член. Генерал тихо стонет и едва прогибается в спине, толкаясь в широкую тёплую ладонь. Она продолжает медленно вести вверх-вниз, чуть сжимая у заалевшей головки, распределяя предэякулят. Острые цепкие зубы вонзились в шею Маллеуса, наполняя рот пьянящей королевской кровью. Словно запретный нектар. Тягуче и резко, смешение наслаждений, переплетённых с сине-любовными чувствами, накатывает волной. Лилия и Маллеус почти одновременно изливаются на руку короля, едва дрожа от переизбытка ощущений. Маллеус целует Лилию в холодную щёку и под пробивающиеся сквозь дыры в стенах лучи рассвета обещает всегда защищать. Лилия впервые за очень долгое время решает довериться, отдав своё небьющееся израненное сердце без остатка. Флуоресцентное синее сияние потухает, но загорается новый день.