Глава 1: Перемены
17 января 2023 г. в 19:59
Перемены — забавная штука, правда?
Когда я был моложе, то очень не любил свои вьющиеся рыжие еврейские волосы и всегда прятал их под шапкой, снимая её только в случае крайней необходимости. После бар-мицвы в тринадцать лет я решил, что теперь, когда я стал «взрослым», могу делать со своей внешностью все, что захочу, и постригся. Несмотря на недовольство мамы, три года спустя я до сих пор горжусь своей короткой аккуратной стрижкой и люблю свои рыжие локоны длиной всего пять сантиметров. Кенни называет их «рыжим лобком», но в любом случае, больше я не ношу свою шапку, которая кажется, где-то валяется под кроватью.
Иногда перемены — это хорошо.
В других случаях — не очень.
Одной из самых значительных перемен в моей жизни стало изменение моего отношения к Эрику Картману. Хотя остаюсь при своем мнении о нем, как о жирном, самовлюбленном нацистском уроде, чьей единственной целью является сделать мою жизнь как можно более невыносимой, в последние годы что-то начало меняться в моих чувствах. Частые конфликты между нами, кажется, открыли во мне новые эмоции, вместо обычного возмущения и отвращения, я чувствую любопытство и даже симпатию к нему, порой напоминающую сочувствие.
Всё началось в четвёртом классе, когда мы с Картманом заключили то дебильное пари, связанное с лепреконом. Этот тупой дебил пытался заставить меня сосать его яйца, от чего я категорически отказывался. Конечно, на деле я так и не сделал этого, и Картман ограничился тем, что создал мой воображаемый образ, который делал это на всеобщее обозрение, что, судя по всему, он посчитал достаточно постыдным для меня. Но что удивительно, хотя я стоял и смотрел, как воображаемая версия меня «орально поглощает» яйца воображаемого Картмана, я не чувствовал смущения. Да, конечно, глаза опустились вниз, лицо раскраснелось, зубы скрежетали… но внутри меня возникло что-то непонятное. По позвоночнику пробежала дрожь, а живот затрепетал. Это было почти приятно, как будто я наслаждался унижением.
За последние семь лет у меня было много бессонных ночей, когда я пытался разобраться, что за хрень взбрела мне в голову в тот день. Уверен, что это не беспокоило бы меня так сильно, если бы то было только один раз, но это происходило постоянно, когда один из планов Картмана по унижению меня срабатывал. Всякий раз, когда этот урод брал надо мной верх, он становился прямо передо мной, смотрел мне в глаза и издевался своим злорадно-снисходительным, раздражающим, как чёрт, тоном. Но было что-то такое в его низком опасном мурлыканье и самодовольном блеске тёмных глаз, что заставляло мои внутренности приятно вздрагивать. Это пугало меня до такой степени, что мне хотелось убежать, но я никогда не доставил бы ему такого удовольствия. Он всегда говорил мне, что не любит ничего больше, чем видеть, как я злюсь, и именно это я ему и дал.
Когда мне исполнилось четырнадцать лет, я понял, что, возможно, я гей. Это особо не удивило меня, но я решил не «выходить из шкафа» до тех пор, пока не буду готов (на данный момент я уверен, что я гей, но об этом знает лишь Стэн — этого пока достаточно). Хотя это открытие расширило мои горизонты, оно точно не приблизило меня к разгадке того, что, блядь, происходит у меня с Картманом. Да, он соответствовал многим параметрам «моего типа» парня — выше меня ростом, тёмные волосы и глаза, крепкие широкие плечи, я отмёл возможность того, что он может меня привлекать, из-за его взглядов на жизнь. В конце концов это же Картман — нацист и радикал, который и по сей день утверждает, что Гитлер был «самым потрясающим человеком в истории». А я, будучи евреем, не думаю, что когда-нибудь смогу смириться с этим различием во взглядах.
После того, как я осознал, что мне даже сама мысль о возможной влюбленности в этого жирного урода противна, я решил, что стоит перестать думать о Картмане и о обо всех этих чувствах. Как говорится, если перестать искать ответы, то они найдутся сами. И случай на прошлой неделе приблизил меня к ответу как никогда раньше. Несколько человек из нашей банды начальной школы Южного Парка собрались, чтобы поиграть в мяч после уроков. В нашей компании были я, Стэн, Кенни и, к несчастью, Картман. Сраный нацист так разозлился, что я блокировал его броски, что резко выхватил мяч и со всей силы швырнул мне его в лицо.
Я упал и чувствовал, как кровь начала течь по моему подбородку. Картман стоял в стороне и смеялся над тем, что оказал мне услугу, «сломав этот сраный уродливый жидовский нос». Я смутно помню, как Стэн кричал на него, но всё моё внимание было приковано к голосу Картмана и боли в лице. Мой нос быстро распух и стал похож на увядший цветок. Мне должно было быть пиздец как больно, но по почему-то моё тело просто отказывалось воспринимать боль. Я чувствовал лишь легкое покалывание и волнение, усиленное тем, что в ушах звенел насмешливый тон Картмана. Я слизнул кровь с губ и чуть не застонал от её вкуса. В этот момент, к своему ужасу, я понял, что возбуждён. Не прям полностью: лишь наполовину член был твёрдым.
Я не знаю, как, блядь, но я как-то смог выбраться из этой ситуации так, чтобы никто не заметил моей маленькой проблемы, но давайте просто скажем, что когда я вернулся домой, я провёл добрых полчаса в ванной, «решая эту проблему». Мне не раз приходилось сталкиваться с неприятностями в жизни, но этот случай, безусловно, был худшим. Что за человек будет дрочить после того, как ему чуть не сломал нос его враг, мать вашу за ногу?
Так как же изменились мои чувства к Картману за эти годы? Обдумав этот последний опыт вместе с другим за последние семь лет, я пришёл к следующему выводу: меня зовут Кайл Брофловски, мне 16 лет, и я мазохист-еврей-гей, который получает удовольствие от обид и унижений жирного неонацистского ебаного мудака, который ненавидит меня всем сердцем. И мне нравится вкус крови.
Короче, я в полной жопе.