green lies, black hearts

Шейра – так ее звали. Милая Шейра. Девушка, которая не хотела Железного трона, и все считали ее странной из-за этого. Когда Рейнира Таргариен впервые привела свою дочь – своего первенца – к отцу, он ворковал и ухаживал за ней, как за своей собственной. Он уделял ей больше внимания, чем своим собственным детям, за исключением той самой женщины, которая ее родила. И его второй ребенок это заметил. Эйгон нахмурился, не понимая, почему его отец так увлечен свежевымытым пухлощеким младенцем. Точно так же нахмурилась Алисента Хайтауэр, когда поняла, что у малышки на голове темный хохолок волос, и когда она моргнула, зелено-карие глаза уставились на них всех. — Это точно не ребенок Лейнора Велариона, — спорила королева со своим больным мужем наедине. Но он объяснил, что у его кузины Рейнис черные волосы из-за ее матери – Джоселин Баратеон. — Конечно, у маленькой Шейры могут быть карие глаза и каштановые волосы! Это передается по наследству, — сказал он своей молодой жене. Алисента была не из тех, кого можно принять за дурочку. Она не сводила глаз с ребенка. Даже больше, чем за своими собственными детьми. Бедному Эйгону было пять, когда родилась Шейра. Хелейне – два. Эймонду был всего год от роду. Одни из самых важных лет для детей, и все они были потрачены Алисентой на раздумья, не сглупила ли она. Глупо ли она поступила, расстроившись? Слова отца и обещание Рейниры Таргариен убить Эйгона, чтобы сохранить трон за собой, постоянно звучали в ее голове, напоминая ей, что если Рейнира была способна предать ее доверие, когда они были моложе, то, несомненно, она способна на убийство родственников. Ложные слова Отто Хайтауэра разъедали разум его дочери, словно чума здорового ребенка. Но Алисента была в состоянии удержаться от упоминания того, что ребенок имел поразительное сходство с лордом-командующим городской стражи – неким Харвином Стронгом, заклятым защитником Рейниры. «Один ребенок – это ошибка, — молвила она себе, — возможно, лунного чая было недостаточно». Она могла бы прикусить язык. А потом появился Джекейрис. Каштановые волосы и карие глаза, как и у его старшей сестры. Мальчик! Визерис был в восторге, когда навестил свою дорогую дочь, как только она достаточно поправилась. Принцесса мило улыбалась, переглядываясь с Лейнором Веларионом и рассказывая отцу о том, как сильно супруги обожают своего новорожденного ребенка. Визерис заявил, что Железный трон перейдет к Шейре, а Дрифтмарк – к Джекейрису. Он устроил пир в честь пополнения в семье. Все это время Алисента с особым рвением нарезала овощи на своей тарелке, с усмешкой наблюдая, как все просто игнорируют вопиющую несправедливость, касающуюся детей Рейниры. Являлись ли они Баратеонами или нет, но у обоих детей были темные волосы – у Шейры уже начали курчавиться, и еще более темные глаза? Прямо как у сира Харвина? Когда в ту ночь она доверилась сиру Кристону, он заверил ее, что она не сходит с ума. Что Рейнира Таргариен была шлюхой – она быстро напомнила ему, что Рейнира все еще была принцессой, на что он извинился – она добилась своего, ожидая, что все примут это как должное. Это успокоило увядающее сердце королевы. Но когда через год появился Люцерис с теми же каштановыми кудрями и дубовыми глазами, Алисента была близка к пределу. — С Шейрой все в порядке, — умоляла она больного мужа, — но теперь три бастарда? Это оскорбление нашей семьи! Против твоего имени! Но Визерис ничего не хотел слушать, заставив ее поклясться, что она никогда больше не назовет этих детей бастардами, если не пожелает, чтобы ей отрезали язык. Он поклялся, что это дети Лейнора, что все они носят имя Веларион с гордостью и достоинством. Что они были маленькими принцами и принцессой. Он обожал своих внуков. Алисента подумала, что он, возможно, любит их больше, чем своих четверых детей от нее.

***

Шейра Веларион была круглолицей девочкой с веснушчатым вздернутым носом. Ее темные волосы часто свободно ниспадали распущенными локонами, и только черный капюшон, накинутый на голову, убирал их с лица. Иногда слуги Рейниры баловали девушку и прикрепляли к головному убору полотняную ткань, как будто она носила вуаль, как это делала Алисента Хайтауэр, когда отправлялась в септу молиться. Часто она надевала черные платья с красной кружевной отделкой, которые были более простыми зеркальными версиями тех, что носила ее мать. И она никогда никуда не ходила без наследницы Железного трона. Где бы ни была Рейнира, Шейра следовала за ней. Особенно на спине дракона. Яйцо Шейры так и не вылупилось. Поэтому ее мать отвязывала Сиракс от Ямы и поднималась вместе с дочерью в седло. Желто-чешуйчатый зверь всегда охотно брал с собой маленькую девочку, полюбив ее за долгие годы. И хотя у Шейры не было своего дракона, она ни разу не пожаловалась и не попросила своего. Ей просто нравилось кататься с матерью, здороваться с Сиракс на неровном высоком валирийском и наблюдать, как ее братья получают своих драконов – оба из которых вылупились в колыбели. У Джейса был Вермакс, у Люка – Арракс. А у Шейры не было никого. Потом, конечно, были ее дяди и тетя. У Эйгона был Солнечный Огонь, а у Хелены – Пламенная Мечта. А у Эймонда не было никого. Шейра выросла и считала странным, что детей, близких ей по возрасту, принято называть тем же титулом, что и ее дядю Деймона или тетю Лейну. Действительно, дети Хайтауэров-Таргариенов чувствовали себя скорее кузенами, чем кем-либо еще. Но она полагала, что это не имеет значения. Она не ладила ни с кем из них, кроме Хелейны. Светловолосая девочка казалась ей немного странной, она всегда говорила загадками и играла с жуками, которые вызывали у Шейры брезгливость, но их совместное времяпрепровождение часто было веселым. Иногда она подыгрывала Хелейне в том, о чем та говорила в тот или иной момент. Иногда она приносила книгу, чтобы они вдвоем почитали. Иногда она просто слушала и смотрела. Она никогда не трогала жуков. Джейс и Люк проводили время с Эйгоном и Эймондом, либо в Драконьей Яме, либо на тренировочном поле, сражаясь на деревянных мечах, как мужчины. Шейра часто избегала этого. Сир Кристон Коль всегда был там, и она его недолюбливала. Ей не нравилось, как он смотрел на нее и ее братьев, что было очевидно даже ребенку ее возраста. Она ходила туда только в том случае, если дедушка тащил ее с собой или когда сир Харвин Стронг помогал ее братьям. Он был очень мил, этот рыцарь. Он всегда заботился о них и был рядом, помогая Рейнире, Лейнору или детям. Шейре он очень нравился. Поэтому в некоторые дни, когда ее матери нужно было посещать Совет, Шейра шла с отцом за руку на тренировочную площадку. Пока он спарринговался с молодыми рыцарями – не забывая при этом обещать, что если она захочет уйти, то он вернет ее в замок – она сидела там, где играли ее братья и дяди. Ей казалось, что это не очень похоже на бой. Просто куча деревянных палок, которыми тыкали вокруг или против соломенных манекенов. Шейра считала мечи глупостью, и даже когда сир Харвин предложил научить ее, она решительно покачала головой и решила просто наблюдать. Пока взгляд Кристона Коля не стал слишком пристальным, и она бросилась к отцу, одернув его за рубашку и попросив вернуться в замок. Когда ее спрашивали почему, она всегда оглядывалась через плечо на рыцаря, а затем шептала отцу, что этот человек ей не очень нравится. Он всегда смеялся и говорил, что ему тоже не нравится Коль. Когда должен был родиться ее младший брат, она вместе с Джейсом и Люком отправилась на поиски яйца в Драконьей Яме. Все они знали, что у Пламенной Мечты часто бывают кладки. Но им было интересно, будет ли она и у Сиракс, ведь она была матерью Вермакса и Арракса. И они решили, что для нового члена семьи следует сначала найти свое яйцо. Сир Харвин был хорошим человеком и шел с детьми, неся факел вместе с драконоблюстителями, которые вели их по туннелям. Даже когда Джейс нашел лишнее яйцо и предложил его ей, Шейра отказалась, слишком сосредоточившись на том, что нашла идеальное яйцо для их братика или сестрички – еще одно дитя Рейниры будет иметь детеныша Сиракс. А когда они вернулись, у них появился новый брат. Его звали Джоффри.