green lies, black hearts

Шейра не была совсем расстроена, но она определенно дулась на еще одного мальчика в семье. Она бы пожаловалась Хелейне, но отец взял ее с братьями в Драконью Яму, чтобы Джейс поупражнялся с Вермаксом в высоком валирийском. К сожалению, это означало, что Эйгон и Эймонд тоже были там. Эйгон занимался с Солнечным Огнем, красивым драконом с золотой чешуей, а Джейс – с Вермаксом, существом, которое поднимало голову и смотрело слишком большими для его морды глазами. Люку позволили увидеться с Арраксом, но дракон был диковат по причине юного возраста и отказывался слушать мальчика. Так Шейра осталась с Эймондом, будучи единственными детьми, у которых не было своих драконов. Ну, а теперь еще и Джоффри. Она пинала ногами грязь, не зная, что сказать своему юному дяде, ведь она видела печаль на его веснушчатом бледном лице. — Может быть, скоро на их месте будем и мы? — попыталась утешить его она, поморщившись от того, как ее голос отдался эхом в пещере. Эймонд закатил глаза и ничего не ответил. Именно по этой причине она не любила своих дядей. Они не замечали ее. Не видели. Даже если она хотела поиграть с ними или поговорить, они отмахивались от нее в пользу Джейса и Люка. Иногда она слышала, как они называли ее странной, а ее братья не всегда перечили, слишком поглощенные тем, чтобы нравиться двум сребровласым мальчикам. Поэтому она считала, что нет ничего страшного в том, что она странная, как и Хелейна, хотя эта девушка сама по себе была другого склада. Поэтому, когда Эйгон пообещал Эймонду найти ему дракона, Шейра фыркнула при виде Люка, ведущего за собой свинью с крыльями. — Розовый Ужас, — смеялись мальчишки. Ей не было жаль юного принца. Ей тоже показалось это забавным! Но смех ее братьев быстро утих, когда все трое вернулись к матери и увидели, что сир Харвин Стронг уезжает. Шейра и ее братья не могли понять, почему добрый рыцарь уезжает в Харренхолл. Это было связано с тем, что он избил сира Кристона на тренировке? И она, конечно, не хотела, чтобы он уезжал. Но он поцеловал ее в лоб и провел большим пальцем по щеке, пока в его бороде пряталась улыбка. В свете покоев матери она подумала, что если бы они с Харвином посмотрелись в зеркало, то были бы очень похожи. А когда он обнял Джейса, погладил Люка по голове и поцеловал Джоффри в курчавые волосы, Шейра поняла, кем являлся Харвин Стронг. Лицо ее матери – искаженное, чтобы не заплакать – прояснило ответ для всех. Он обещал вернуться. Что напишет им всем. Что он не сожалеет о потасовке во дворе. Шейра пропустила ее и была благодарна за это. И что он будет скучать по ним каждый день. Он взял с Джейса обещание продолжать тренировки с мечом, с Люка – никогда не позволять старшим мальчикам задирать его. А с Шейры – никогда не отступать, кто бы ни стоял перед ней, и держать голову высоко поднятой. — Тебе могут не нравиться мечи, маленькая принцесса, — усмехнулся Харвин, — так пусть оружием станут твой разум и твое сердце. Тогда никто и никогда не сможет победить тебя. Он сунул ей в руки резной кусок дерева и удалился, не желая оглядываться. Шейра и Джейс выбежали за ним в коридор, не сводя глаз с его спины. Шейра посмотрела на безделушку, которую он ей подарил, пока их мать возилась с ними, уверяя, что письма будут веселыми. Резной дракон. Он вырезал его для нее. Он подарил ей дракона, которого она никогда не хотела, но теперь крепко прижимала к сердцу. — Харвин Стронг – наш отец? — неожиданно спросил Джейс. Шейра посмотрела на мать и брата, гадая, правда ли это. Интересно, было ли ее новое откровение обоснованным. Джейс понизил голос. — Мы бастарды? Лицо принцессы опустилось, и она оглядела зал, прежде чем собрать старших детей вместе. Шейра смотрела на своего резного дракона, решив сосредоточиться на нем. От мысли, что Лейнор Веларион на самом деле не был ее отцом, у нее разболелась голова. Она называла его «отец». Она называла Харвина Стронга «сир Харвин». Должна ли она была называть Харвина по его истинному титулу? Должна ли она больше не называть Лейнора отцом? Означало ли это, что Лейна не была ее тетей? Что Корлис и Рейнис не были ее дедушкой и бабушкой? Означало ли это, что ее титул – наследница своей матери – на самом деле не принадлежит ей? Рейнира прижалась к щеке Джейса и посмотрела между своими детьми, которые теперь знали правду. — Вы оба Таргариены, — сказала она с грустью в голосе, — это все, что имеет значение. Она поцеловала их в лоб и отправила в комнату, пообещав вскоре вернуться. Джейс и Люк тихо сидели вместе, последний начал плакать из-за отъезда Харвина, а Шейра подошла к окну, представляя, что ее резной дракон летит высоко-высоко, даже выше облаков в небе. Когда всем сказали, что они отправляются на Драконий Камень, Шейра заботилась лишь о том, чтобы попрощаться с Хелейной. Она дошла до покоев принцессы, спотыкаясь и рыдая всю дорогу, смахнув слезы, которые так мешали ее темным ресницам. Выступ на каменном полу задел ее палец, и она упала, а ее резной дракон покатился по коридору. Шейра разрыдалась, прижав руки к глазам, которые болели так сильно, что она боялась, что они выпадут. Болел и палец на ноге. Болели ободранные колени. Ее резной дракон был теперь где-то в другом месте. Болело место в левой части груди. Болело так сильно, что она не понимала, почему это так ужасно. И тут ее накрыла тень, и она на мгновение прекратила свой детский плач. Перед ней был ее дракон, протянутый ей. Она посмотрела вверх. Эймонд смотрел не на нее, а в коридор, странно поджав губы. — Возьми его и перестань плакать, — пробормотал он. Шейра икнула, захлебываясь рыданиями, и медленно приняла от него статуэтку. Прижав ее к груди, она обнаружила, что боль начала утихать, превращаясь в тупую пульсацию. Но он все еще протягивал руку. Юная принцесса – еще и бастард, напомнила она себе – не решилась взглянуть на его руку, но медленно и уверенно вложила свою в его собственную, и встала с его помощью. Он поставил ее на ноги, пристально посмотрел на нее своими бледно-фиолетовыми глазами и, пробормотав что-то себе под нос, пошел по коридору. Она нахмурилась. — Эймонд! Он остановился, но не посмотрел на нее. — Спасибо! — В следующий раз смотри, куда идешь. Хотя слова были грубыми, Шейра улыбнулась. Прижав дракона к груди, она побежала в покои Хелейны, попрощалась с единственной подругой и пообещала вернуться. Сир Харвин обещал, значит, и она сможет. — Мы скоро вернемся! — сказала она. Хелейна кивнула, пристально глядя на одну из своих многоножек. Она крутилась вокруг ее руки, никогда не падая и не сбиваясь, всегда извиваясь и двигаясь. — Сломанные кости средь тумана, дитя моря вернулось в свою гущу, — прошептала она, поднимая многоножку выше. Шейра нахмурилась, услышав эти слова. Они показались ей слишком мрачными.

***

Сир Харвин был мертв. Тетя Лейна была мертва. Шейре потребовались все силы, чтобы не упасть в лужу собственных слез. Она лишь прижимала к груди своего дракона, пока гроб с тетей опускали в море. Сир Веймонд восхвалял ее, а также намекал, что девочка и ее братья не были истинными Веларионами. Мать научила ее высокому валирийскому языку. Она и все, кто говорил на нем, знали, что он имел в виду, говоря, что в крови Веларионов течет истина. — Ты выросла, — сказал ей двоюродный дед, Деймон, на приеме по случаю похорон своей жены. Шейра считала его внушительной фигурой. Но сейчас он присел на корточки и протянул руку, терпеливо ожидая, пока она отдаст ему своего дракона. — Кто это сделал? Ты? Она покачала головой. — Сир… сир Харвин Стронг. — А, понимаю, — Деймон поднял его в бледный свет пасмурного дня, — это прекрасная работа, — он вернул его ей, — всё еще не получила своего дышащего дракона, малышка? — Мне он не нужен, — тихо сказала она, поглаживая свою статую. Деймон нахмурил брови, посмотрел через плечо на свою взрослую племянницу, а потом снова на малышку. Шейра, конечно, была похожа и на Харвина, и на Рейниру, нельзя было отрицать ее родства. Но ей не хватало огня, который был у них обоих. Ей не хватало огня дракона, подумал он. Милая и вежливая, да, но она не кусалась, как когда-то ее мать. — Всем Таргариенам нужен дракон, — сказал он ей, погладив ее темно-каштановые волосы, — и ты – Таргариен, как и твоя мать, дед и я. Шейра подняла свои большие глаза к дяде. — Не думаю, что я так уж сильно понравлюсь какому-нибудь дракону, кроме Сиракс. Деймон усмехнулся и встал, намереваясь поговорить с Рейнирой. — Я уверен, что ты им понравишься, малышка, — сказал он Шейре.

***

Она не стала возражать, когда ее подняли с постели Бейла, Рейна, Люк и Джейс. — Кто-то украл Вхагар, — сказали ей все. Шейра надела тапочки, схватила своего дракона и последовала за четырьмя детьми в пещеру Высокого Прилива, где должен был находиться новый всадник Вхагар. Она протерла глаза ото сна и зевнула раз или два. Она никогда не думала, что драконов можно украсть. Ее мать говорила, что они привязываются друг к другу, что они сами выбирают себе наездника. Но Бейла и Рейна сказали ей, что раз Вхагар была когда-то драконом Лейны, то будет принадлежать и Рейне, ведь у нее тоже еще не было дракона. Пятеро детей добрались до туннеля и увидели Эймонда, входящего в него. Грязь и пепел измазали его бледное лицо, но ничто не могло скрыть его удовлетворения. Он получил Вхагар. Старейший и самый крупный дракон, известный человечеству, теперь был оседлан ребенком. Шейра, решив, что загадка раскрыта, хотела вернуться в свою постель. Но у остальных были другие планы. Сначала начались оскорбления в адрес Лейны и ее детей. Затем удары и толчки. Затем крики и вопли. Затем пинки и царапины. Шейра стояла в стороне и с ужасом наблюдала, как ее братья, кузины и дядя жестоко дерутся. Она ненавидела насилие. Она ненавидела его так сильно. Она ненавидела жестокие слова, которые выплевывал Эймонд. Она ненавидела, что он был так груб. Она ненавидела, что Джейс, Бейла и Рейна были на нем, пинали и отбивались. Она ненавидела, что он отпихнул их всех, сломал Люку нос, схватил камень и пригрозил ударить его им. Нет, убить его этим камнем. — Вы умрете в огне с криками, так же как и ваш отец! — он бросил взгляд на троих детей Рейниры. — Бастарды! — Мой отец еще жив! — Он ведь не знает, лорд и леди Стронг? Шейра плакала. Она плакала и плакала. — Пожалуйста! Пожалуйста, прекратите! — умоляла она всех, закатывая истерику, лишь бы заставить всех замолчать. Лишь бы отвлечь их немного, чтобы они перестали драться. Она подбежала к младшему брату и попыталась вырвать его из рук Эймонда, но когда Джейс выхватил нож, Эймонд повалил на землю и ее, и Люка. Ее дракон упал в грязь и был забыт, пока она прижимала Люка к себе, пытаясь сквозь слезы разглядеть, насколько сильно разбит его нос. Дерево затрещало, и Шейра в бешенстве вскочила. Эймонду удалось обезоружить Джейса и повалить его на землю, он держал свой камень так высоко, словно хотел ударить ее брата. Но теперь он смотрел на свой сапог. Когда он поднял его, под ним лежал сломанный дракон Шейры. Его губы приоткрылись, и он на мгновение посмотрел на нее, словно извиняясь. Шейра оплакивала единственное, что у нее было от ее настоящего отца, отвлекаясь, пока Люк схватился за нож Джейса. Старший мальчик Веларион схватил горсть грязи и швырнул ее в лицо Эймонду. Он попятился назад, не замечая наступления Люка, и через секунду уже валялся на земле, прикрывая только что выколотый глаз.

***

Алисента Хайтауэр кричала в главном зале. Порез Эймонда очищали и зашивали. Эйгон и Хелейна стояли в стороне, спиной к огню, с мрачным выражением на бледных лицах. Визерис Таргариен требовал ответа. Корлис и Рейнис держали своих внучек, которые все кричали на Эймонда. Рейнира подняла Люка на руки и поставила двух старших позади себя, образовав барьер, чтобы никто не мог причинить вреда ее детям. Королева потребовала глаз Люка. Око за око. Но она сказала, моля Визериса, что даст ему возможность самому выбрать, какой из них он потеряет. Однако он велел ей умерить свой пыл, понять, что ничего уже не исправить, и Эймонд не вернет глаз из-за того, что другой мальчик станет калекой. Он сказал всем, что тот, кто усомнится в законорожденности детей Рейниры, лишится языка. «Бастард», — все еще звенело в голове Шейры, как задорный смех. А она не могла ничего сделать, кроме как смотреть на осколки своего разбитого дракона. Хаос разразился, когда королева выхватила кинжал своего мужа и решила покалечить ребенка. Шейра попятилась назад, схватив Люка с Джейсом, а дети заплакали, когда Королевская гвардия бросилась на выручку. Деймон перехватил на пути к детям Кристона Коля. Корлис и Рейнис прижали своих внучек, уводя их подальше от королевы Хайтауэр. Когда Рейнира остановила Алисенту на ее пути отмщения, кинжал сверкал на фоне огня и слез. Алисента призвала к чести. К самопожертвованию. Глубокая боль сковала ее голос, превратив его почти в шепот. Слезы горели в ее глазах. Рейнира назвала королеву такой, какая она есть. Она напомнила ей, что теперь все видят ее такой, какая она есть на самом деле. Женщину, готовую разрушить семью, лишь бы получить одобрение окружающих ее людей. Они разделились, и кинжал настиг принцессу. Валирийская сталь прорезала черную ткань и прочертила красную дорожку. Королева только что напавшая на принцессу – изменница высшей степени, можно сказать. В хаосе Шейра потеряла части своего дракона.

***

Она не помнила, как ее мать вышла замуж за Деймона Таргариена на Драконьем Камне по традициям Старой Валирии. Ведь ее отец, Лейнор, был мертв. Убит презренным любовником, сиром Кварлом – во что Шейра не могла поверить, так как знала сира Кварла несколько недель, и он казался ей добрым, но она слишком устала от потерь, чтобы долго сомневаться. Два отца ушли меньше чем за неделю. Теперь о ней заботится новый. Мальчик потерял глаз, королева – разум. Как Шейра могла вспомнить сломанного дракона, который был у нее лишь на время? Но в Высоком Приливе искалеченный мальчик найдет эти кусочки, прежде чем отправиться на корабль вместе со своими братом и сестрой, матерью, отцом и дедом. Он сунул их в карман, раздумывая, не бросить ли их в огонь. Однако потом он вспомнил, как ненавидел плач Шейры. Он ненавидел этот звук. Он ненавидел ее слезы. Это было так неприятно для его ушей. Так что, когда она вернется в Королевскую Гавань, он починит эту статуэтку для нее. Ведь это не она вырезала ему глаз. Да, она все еще бастард, но он не будет ненавидеть ее так, как ненавидит ее братьев. Увидев, как она плакала в тот день в зале, Эймонд не был уверен, что когда-нибудь сможет это сделать.

***

После того, как судьба Корлиса Велариона оказалась в руках богов, встал вопрос о престолонаследии Дрифтмарка. — Они ставят под вопрос законнорождённость моих детей, а значит, и мои собственные притязания на трон, — насмехалась Рейнира, когда Деймон передал ей послание от Бейлы. Долгие годы все они избегали ступать ногой в Королевскую Гавань. С Деймоном у нее родилось еще двое детей, и на подходе был третий. Их семья была счастлива. Они были довольны на Драконьем Камне. Джоффри рос и превращался в маленького лорда. Люк начал регулярно летать верхом на Арраксе. Джейс осваивал высокий валирийский язык, читая и говоря на нем медленно, но, несомненно, лучше, чем другие. Рейна и Шейра проводили большую часть времени вместе, становясь близкими, как настоящие родные сестры. Куда уходила одна, туда уходила и другая. Они сблизились из-за отсутствия драконов. И хотя в Рейне, безусловно, был огонь ее отца, Шейра была спокойной мягкой натурой, которую Рейна поддразнивала тем, что она часто была слишком тихой и нежной. Обе девочки выросли очень красивыми. Как и Корлис, Рейна часто закручивала свои серебристые волосы в дреды, а некоторые укладывала на макушке головы в виде короны. Шейра носила свои теперь уже черные волосы распущенными, кудри с годами превратились в волны, и она так и не смогла избавиться от привычки носить маленький капюшон, приколотый сверху, чтобы челка не лезла в лицо. И если Рейна часто носила темно-красные платья, то Шейра – черные с золотой отделкой. Они были самыми верными спутницами друг друга, и когда Рейнира видела их вместе, у нее часто сжималось сердце, потому что эти две девушки очень напоминали ей какими когда-то были они с Алисентой. И они были гордостью и радостью Деймона. Люди в городе на Драконьем Камне, видя девушек, идущих вместе, иногда перешептывались, что они, возможно, не просто хорошие друзья. И вот теперь девочки стояли со своими братьями, узнав, что им всем предстоит вернуться в Королевскую Гавань впервые за девять лет. Теперь они все были взрослыми. — Мы будем защищать права Люцериса на Дрифтмарк, — сказала им Рейнира, прежде чем посмотреть на свою дочь и Джейса, — и… мы подтвердим, что Джекейрис – мой законный наследник. Одна лишь мысль о том, что ее дочь не желала становится наследницей, скручивала ее желудок в узел, но она уважала желания своего первого ребенка. Шейра улыбнулась и поблагодарила мать. Она не была готова стать королевой в один прекрасный день, в то время как Джейс воспринял эту новость спокойно, ведь ему было всего десять лет. Из него получится хороший король. Однако у Шейры не было ни смелости, ни знаний, чтобы возглавить Семь Королевств, как это сделал ее дед и как, несомненно, сделала бы ее мать. Шейра могла бы довольствоваться браком с каким-нибудь лордом для укрепления притязаний своего брата. Пока она могла жить по-настоящему и свободно, как жила на Драконьем Камне, она не желала бы ничего, кроме счастья, здоровья и любви. И несмотря ни на что, она всегда будет твердо стоять на защите прав своей матери и брата на Железный трон.

***

Девять лет. Эймонд провел девять лет, глядя на проклятого дракона, которого он так старательно пытался воссоздать. Осколки лежали рядом с его копией. Он считал ее не столь тонкой в мастерстве, но надеялся, что ее будет достаточно для прощения. Прощения за что? Он все еще не был уверен. Он даже не знал, почему учился работать по дереву по ночам, когда его мозолистые руки кровоточили от тренировок с сиром Кристоном. Он перебирал ножи и деревянные бруски, словно они были пустяком, только чтобы получить это. Чтобы получить эту имитацию, которую она, возможно, даже не помнит. Как же это было жалко. Он ненавидел себя и не раз подумывал бросить все это в огонь. Как она вспомнит? Почему ее это вообще должно волновать? И почему это волнует его? Он надеялся, что когда он отдаст ей фигурку, она не отвергнет его открыто, но, возможно, выбросит, когда останется наедине. Тогда с него будет снята вся вина за то, что он сломал ее. Это было то, чего он желал. Тогда он смог бы возненавидеть эту незаконнорождённую девчонку и ее дерьмовых братьев. Он больше не был бы привязан к ней – за неимением лучшего слова. Он был бы настолько свободен от той ночи, насколько это вообще возможно, если бы не повязка, которая теперь закрывала заполненную сапфиром глазницу в его черепе. Возможно, он сможет заставить бастарда, укравшего его глаз, вырезать свой собственноручно. Или будет лучше, если он сделает это сам? Эймонд на мгновение задумался, не прилетит ли семья Рейниры на драконах. Заявила ли Шейра права на одного из них? Ходили слухи, что это не так. Что она была глупой леди, которая проводила дни со своей сводной сестрой и только и делала, что читала сказки и помогала воспитывать братьев, отказавшись от права наследницы в пользу брата, о чем, как знал Эймонд, его мать часто беспокоилась. Он помнил, что она часто плакала, когда они были детьми. Она часто плакала и сторонилась насилия. Он помнил, как наблюдал за ней во время спаррингов. Наблюдал, как она уходила, когда один из мальчиков падал слишком сильно. Наблюдал, как она иногда проявляла интерес и тут же отворачивалась. Он помнил, как в ту ночь она умоляла всех прекратить драку. Умоляла о мире и доброте. Эймонд часто думал, не стоило ли ему просто бросить камень. Вхагар стоила того, несомненно. На самом деле, он бы сказал, что получил самого большого дракона в мире почти за бесценок. Его дед не раз напоминал ему об этом. Эймонд подошел к окну, ожидая увидеть несколько драконов, летящих к Драконьей Яме, но вместо этого во дворе остановилась карета. Он не мог разглядеть их лиц, но знал каждого человека. Он мог сказать, что принцесса Рейнира держала на руках ребенка. Его дядя, Деймон Таргариен, стоял, обхватив одной рукой Темную Сестру – меч, который так хотел заполучить Эймонд. Мальчики-бастарды – их было трое – с благоговением смотрели на Красный замок. Позади них слуги несли двух младенцев с серебристыми копнами волос. Нет, теперь они передали младенцев двум дамам, одетым в красное и черное. У одной была кожа теплого тона, а на голове серебристые волосы. У другой же была бледная кожа, как у него самого, и волосы почти такие же черные, как платье, которое она носила. И она все еще носила тот самый проклятый капюшон. Рука Эймонда крепко сжала статуэтку дракона. Так же как и он, она выросла. И он со злобной горечью осознал, что даже на таком расстоянии он видит, что она очень красива, несмотря на то, что является бастардом умершего рыцаря.