Признай это трижды.

О чём ты воешь, ветр ночной? О чём так сетуешь безумно?.. Что значит странный голос твой, То глухо-жалобный, то шумно? Понятным сердцу языком Твердишь о непонятной муке – И роешь, и взрываешь в нём Порой неистовые звуки!.. Деревья кроют тропы в тени, не позволяя даже величавой Луне проникнуть своими лучами меж густых хвойных ветвей. Но даже лес не одинок: в такую пору он стоит тихий, но шевелит его листву и хвою только ветер. Холодный и бесстрастный поздней осенью – блуждает еловым бором. Лишь изредка ему выпадает неожиданная возможность поиграть и показать свою силу одиноким туристам, которые осмеливаются вторгнуться в эти ночные владения. Кисти актрисы отдали мелкой дрожью. Ветер добрался и до нее. Забрался под тонкую оранжевую футболку, бесстыдно играя под тканью с беззащитным оголенным телом. Водил невесомыми волнами по спине и ребрам, забирался во все углы, отыскивая на фигурке трещинки, которые смогут пропустить его дальше. В самую душу. Эмма устало отвела взгляд в сторону. Может свернуть? Нет, она не уверена в этом настолько, чтобы опять рисковать. Она и без того долго уже описывает круги, не видя этой еловой гуще ни конца, ни края. Лучше продолжать идти прямо и не путать маршрут. В случае провала она хотя бы сможет вернуться на тур-базу. Хоть это и звучало для нее сейчас еще более отвратно, чем замерзнуть в этих чащобах до смерти. Шатенка сделала пару осторожных шагов вперед и, не наращивая темп, медленно перебирала ногами, двигаясь и дальше в этом направлении. Какие в принципе у Дженны могут быть оправдания? Может стоило выслушать ее, а не совершать такой глупый, импульсивный поступок? Можно было собраться с силами и просто-напросто заставить эту девушку сдвинуться с тупейшего философского «Потому что я люблю…» Должна же быть хоть какая-то конкретика. Одному только «люблю» верить невозможно, особенно после такой вязкой пучины лжи. Все это время в грудную клетку все глубже и глубже всаживали острие кинжала, но Дженна ведь не понимает, как тяжело улыбаться в ответ на эти мучения, делая вид, что ничего не происходит. Это же так просто! Конечно!.. Нож всадили по самую рукоять. И медленно провернули против часовой стрелки. Сердце ныло от тупой нестерпимой боли, но она должна была терпеть. Так, как терпела последние пару месяцев их с Ортегой общения. Как терпела последний год свои внезапные воспоминания о трех прогулках. Как терпит всегда, потому что она должна быть сильной. Эмма тихо взвыла, ударяя кулаком об случайно подвернувшийся несчастный столб. «Почему я. Почему со мной?..» Плечи мелко содрогались то ли от низкой температуры, то ли от глухих рыданий… Слез больше не осталось, они тонкими дорожками, холодными следами застыли на бледных девичьих скулах. Эмма отчаянно терла ледяные ладони, растирая бледные костяшки пальцев. На самом деле этого холода она уже и не чувствовала… Как и почти не ощущала собственных кистей вовсе. Я ненавижу то, что я тебя люблю, Но не могу не чувствовать я боли, Когда опять в глаза твои смотрю И не могу оставить все в покое. Сквозь ветви, под тусклым светом луны наконец показался какой-то черный, хоть в ее владении отливающий синим, кусок земли. «Трасса,» - моментально среагировал мозг, отдав приказ мышцам напрячься вновь. Вот и все, как славно: сесть на попутку и добраться до дома. Вещи ей вернет Джой, Наоми или тот же мальчик на побегушках – Фармер. Паника наконец, крайне медленно, но начала отступать. Воображение судорожно пустило в работу шестеренки, генерируя по сто идей возможных неприятностей, к которым может ее привести такое спонтанное решение сбежать. Что удивительно, он также быстро находил и ответы на них. Здравый смысл глухо заскрипел, подавляя назойливые мысли. Да вообще Бог его знает ездит ли в этих чащобах хоть кто-то. Тем более в такое время. В лучшем случае она поймает попутку не более, чем за пару часов. В худшем – проведет здесь энное количество времени и отморозит за ночь все конечности. Но не вернется. Ни за что. По идее утром должно стать хоть немного теплее… Хоть одна машина за день-то проедет?.. Эмма прикрыла веки, прислушиваясь к окружающему миру. Ветер протяжно выл, возомнив себя полноправным сумеречным властелином. Зачем она бежит? Далеко-далеко перекрикивались величавым уханьем ночные птицы. Совы? Мило. И куда она только бежит? Один дьявол в курсе. Подавленный расстоянием, треск ветвей. Какой лесной житель загулял в такую темень? А может в курсе вовсе не дьявол, а наоборот - Бог: хоть какие-то высшие силы ведь заставляют ее чувства биться в агонии, а сознание страдать, иначе как можно объяснить все эти странные, не характерные ей, порывы? Неопределенный гул, такой неистовый в этих местах. Звук мотора? Вдалеке сверкнула фарами машина. Какой-то яркий, совсем неопределенный свет. Дальнобойщик? Нет, для грузовика сильно малые фары - скорее всего легковушка. Хотя там уже кто знает: это может быть любая машина, начиная спортивным автомобилем и заканчивая даже каким-то дряхленьким школьным автобусом. Кхм. Ну да, автобусом… А что? Мало ли: перегоняют с города в город, кто его знает… Эмма старательно вглядывалась вдаль, пытаясь определить тип транспорта позднего путешественника. Ладно, была не была. Она неуютно поежилась, ладонью растирая замерзшие плечи. Эмма оттопырила большой палец и неуверенно выпрямила руку в сторону проезжей части. Два мелких блика вдали начали постепенно увеличиваться, уже совсем скоро почти что задавливая Майерс своим, нахально ярким, светом. Зато окрестности стало видно куда лучше. Только когда девушка наконец смогла отличить перед собой расплывчатый силуэт фургона, очевидно белого, ей внезапно стукнуло, что она-то ведь до сих пор стоит на обочине дороги, причем достаточно далеко от края. – Ох черт, – выругалась под нос шатенка, отскочив на несколько шагов назад. Только реанимации и комы ей для полного счастья не хватало. Или ребятам развлечение устроить: все выходные отшкрябывать ее от асфальта. Фургон заигрывающе просигналил дважды и, противно заскрипев колесами, остановился в паре метров от негодующей Майерс. Свет от фар еле-еле доходил до боков автомобиля, но этого хватало, чтобы очертить вид этого миниатюрного дома на колесах. По белому железу размашистым граффити тянулась надпись «Crazy Nation». Шрифт и общая картинка походила на какой-то недоделанный стиль хиппи. Эмма на момент призадумалась, но достаточно быстро пришла к выводу, что такого названия никогда ранее не встречала. Вернее, оно было весьма банальным, но популярных компаний с таким слоганом она не знает. Голубые глаза беспокойно исследовали машину, пока у нее еще было время на это. Ну и пока ее глаза развязаны. Может это вообще остановилась банда маньяков: ее сейчас завлекут сладкими разговорами, потом навалятся вдесятером, накинут на голову мешок, а руки-ноги завяжут, ударят по голове ломом, закинут ее тело в багажник, привезут в стереотипный, отвратительный дом из дешевых хорроров, будут ее пытать в звукоизолированном подвале, а потом и вовсе увезут за границу и продадут арабу, которому она несколько лет назад отказала в инстаграме… Да! Ахмету! Она знала, что это все не просто так! Эмма вздрогнула и резко замахала головой в разные стороны, стряхивая с себя весь этот бред. «Что блин? Какой Ахмет, Майерс, у тебя совсем мозги поплавились?» Ладно, это все не более, чем ее безосновательные страхи. Все пройдет замечательно. Правда ведь? Двери жалобно заскрипели, вынуждая Эмму интуитивно поджать плечи и поморщиться. Теплый, искусственный свет, борясь с холодным лунным, упал на трассу. Эмма прищурилась, пряча глаза под ладонью, закрывая их от этого свечения. Ох. Вот как. Из открытой двери неспешно вывалился немного нескладный мужчина средних лет. Именно вывалился, неуклюже переставляя ноги под округлым пивным животиком, которые несли его бесцельно прямо. Одет был неприглядно, но достаточно опрятно: темно-синие ковбойские джинсы и теплая болоньевая курка, выполненная из черного материала. Рыжая щетина и короткие кудрявые волосы отлично подчеркивали глубоко-зеленые глаза, которые прятал подозрительный прищур. – Доброй ночи, девушка! – мужчина криво улыбнулся ей, выскакивая с фургона и практически сразу облокотился о его же металлическую стенку, расслабившись. Эмма растеряно перевела взгляд с машины на, по всей видимости, ее водителя. Она взволнованно заморгала, неразборчиво мечась взглядом. Прозвучит забавно, но удивление было вызвано как раз-таки тем, что она сразу поняла смысл слов, обращенных к ней. – Ох извините, – мужчина вырвал ее из рассуждений также быстро, как и погрузил, виновато кивнув макушкой. – Как же это будет на румынском?.. Buna… Buna seara! Cu ce te po… – Нет, нет, все славно! Я говорю по-английски! – Эмма наконец вышла из ступора и нервно улыбнулась незнакомцу, подмечая уже удивление с его стороны, которое быстро сменилось довольным выражением лица. – Просто удивилась, когда вы так сразу на нем заговорили. – Вот это да, хорошо! – он заметно просиял и понятно почему: его попытки поздороваться на румынском были не то, чтобы сильно нелепы, но даже Майерс, зная лишь пару опорных фраз, могла понять как ужасно было его произношение. – Девушка, что же вы делаете здесь в лесу? Причем в такой страшно легкой одежде? – Закаляюсь, – недовольно буркнула Эмма, напряженно выпрямляя спину. Она чувствовала, как чужой взгляд нетактично и даже жадно блуждал по ее телу, но, как бы невежливо это не было, так-то она прекрасно могла оправдать этот живой интерес. Все-таки хрупкая девушка, ночью, в еловом бору, на трассе и в одной только легкой пижаме, в ноябре – комичное зрелище. – Заманчивые методы, – рыжий прыснул глухим смехом, ладонью потерев колючую бороду. Голубые глаза актрисы невольно зацепились за его кисти: вроде с первого взгляда – обычные мужские руки, натруженные, с где-нигде проступающими синими венами, но вот костяшки были избиты до жуткого состояния. Даже при таком скудном освещении можно было заметить их явное покраснение и точно не от холода; на некоторых пальцах даже размазанными пятнами остались следы засохших потеков крови. Вопрос только чьей: его или кого-то другого? Выглядело все так, будто какой-то бедолага остался этим вечером с разбитой губой. А может и парой выбитых зубов. Эмма тяжело вобрала воздух в легкие, стараясь как можно скорее успокоить нарастающую панику. «Да ладно, ну может и правда подрался с кем-то. Но врезать ведь мог и за дело: вдруг какой-то мудак приставал к девушке или что-нибудь еще...» – А если серьезно, то что стряслось? – первым заговорил после непродолжительной паузы водитель, смиряя шатенку серьезным, казалось обеспокоенным, взглядом. – Простите, мне немного неудобно об этом говорить, – она на мгновение замялась, тревожно теребя в пальцах край своей футболки. – Я хотела спросить: вы случайно не едете в Бухарест? Может хотя бы мимо проезжаете? – Да вот туда-то путь и держим. Нам бы с моими малыми до аэропорта доковылять как-то, главное, чтобы бензина хватило. – Малыми? – Эмма озадаченно глянула в сторону окна автомобиля, но с досадой обнаружила только то, что они были тонированы. – Да, – незнакомец кивнул на фургон, убирая руки в карманы джинс, – Я водитель и, по совместительству, что-то вроде второго менеджера этих головорезов «Crazy Nation». Ну, ты надпись на фургоне видела, да? Ребята типо начинающей рок-группы. Вот, их первые гастроли. Порешали что-то через «знакомых своих знакомых» и приехали поиграть свои песни в нескольких средненьких городках. Вот, этим вечером последний концерт был, теперь едем в аэропорт и обратно в Торонто. Ребята – твои ровесники, наверное, как раз. Вот тебе сколько лет? – Двадцать, – задумчиво ответила Эмма. – Ну вот, почти! Парням от двадцати двух до двадцати пяти. Недалеко ушли. Так ты это… Тебя подвезти надо что ли? – Да! – уверенно выпалила Эмма, а потом снова поежилась, ощущая как по спине пробежал морозный поток ветра. – Ой, что это я ступил… Мужчина укоризненно стукнул себя по лбу, скрываясь в дверях автомобиля. Через секунду он появился на улице уже держа в руках теплую спортивную кофту с меховым начесом внутри. – Накидывай, совсем одубела, наверное, стоять тут в такую погоду, – мужчина обошел ее стороной, расправив рубаху за ее спиной, предлагая свою помощь. – Я сама, спасибо вам, – Эмма переняла у того элемент одежды так бережно, будто кофта была не иначе как хрустальная. Она накинула ее на плечи, сразу ощущая теплую ткань на коже: как-никак та лежала в обогретом автомобиле, и сама по себе была достаточно приятной температуры. Вообще не лучшей идеей было брать ее у человека, которого она знает каких-то пять минут, но куда худшей идеей было бы сесть к нему в машину. Тем не менее, она сделала и то, и другое. Внутри фургон казался даже в несколько раз больше, чем был на самом деле. Нет, особо просторным его называть нельзя, но то, как грамотно укомплектованы все составляющие, приятно поражало. С одного бока располагались две компактные постели, оформленные в формате двухэтажной кровати, а по другую руку – еще одна, но над ней уже расположилась полка для рюкзаков, дорожных сумок, да и в принципе для любых видов вещей. Впереди приветливо посверкивало, под слабым светом ламп, что-то вроде мини-кухни. Так вроде бы и машина уютная, и ничего беды не предвещает. – Дэвид, ну сфигали так долго? – изнемогая протянул длинноволосый брюнет, растягиваясь на своей одиночной постели во весь рост. – Да, Дэв, торопись. У нас самолет через полтора часа, а мы еще хотели успеть за пивом забежать, – поддержал товарища кудрявый, такой же насыщенно-рыжий, как и водитель, паренек. – Ха! Съел?! Рыжий что есть дури ударил ладонью по кровати, оставляя на одеяле одинокую игральную карту. Его противник жалобно взвыл, от чего Эмма тут же невольно скривилась, вжимаясь в плечи. Остальная часть колоды лежала либо рядом, в куче для отбоя, либо кучковалась на руках второго несчастного игрока. Проигравший потянулся вперед, жмуря глаза, потому что понимал, что его теперь ждет. Кудрявый хитро, ядовито усмехнулся, потирая руки. Он, с видом важного профессионала, оттянул свой средний палец, насколько вообще позволяла его физиология и резко отпустил, вмазав другу щелбан. И брюнет, и рыжий залились лошадиным хохотом. Стоит отметить, что и третий музыкант, который сейчас обиженно растирал болевший лоб, отличался от своих коллег только прической: видно недавно стригся налысо, раз сейчас на голове красовался только короткий русый «ежик». Все три парня были на удивление схожи между собой и чертами лица, и даже движениями с этим глуповатым смехом. «Их фанаты только по стрижкам и отличают видимо,» –случайно пришла девушке в голову мысль, когда она неуверенно прошла к кроватям узким коридорчиком. – Привет, – в полголоса поздоровалась Эмма, не найдя в себе решительности подходить к этим сорвиголовам слишком близко. Трое братьев-близнецов даже повернулись в ее сторону синхронно и с одним и тем же подвисшим, изумленным выражением. Уголок алых губ актрисы неумышленно пополз вверх, выдавая неловкую улыбку. – Привет? – больше спросил, нежели поприветствовал, шатенку длинноволосый, усаживаясь на кровати, поджав ноги под себя. – Дэ-э-эв? Мужчина неслышно подкрался сзади, положив тяжелую ладонь ей на плечо, отчего Майерс непроизвольно подпрыгнула, но хотя бы не всадила в живот своему ночному спасителю, хотя от испуга могла и дернуть локтем в том направлении. – Девочке надо до столицы добраться. Все равно туда едем, вот и согласился ее подвести, – он большим пальцем описал круг на ее плече, а потом осторожно отпустил девушку. – Вы же не против? – Нет, с чего бы. Чем больше – тем веселее, правда? – немного погодя, улыбнулся короткостриженый, пожимая плечами. – Вот и я решил, что вы будете не против, – твердым тоном закрыл эту короткую дискуссию старший и скрылся в передней части автомобиля, где, понятно, находилась панель управления. Участники группы бегло переглянулись, а после замахали руками, приглашая Эмму присоединиться к ним. Она хотела пройти ближе, но… Майерс наклонила голову вниз и носком кроссовка отодвинула в сторону пустую бутылку из-под вина. Видимо кто-то хорошо отпраздновал окончание тура, ведь в паре метров, за углом, валялась еще одна пустая бутылка, но уже от какого-то дорогого румынского коньяка. Судя по запаху, который стоял ближе к их постелям, она могла небезосновательно заявить, что увиденное ею – еще возможно и не все фляги, опустошенные ими этим вечером. Длинноволосый брюнет внимательно проследил за ее реакцией, а потом встрепенулся, переменяя суровое выражение на приветливое. Эмма еще сильнее поджала плечи, сдавленно выдыхая. Тем не менее, он отодвинулся на край своей пустой постели и похлопал ладошкой по месту рядом с собой. – Присаживайся, я не кусаюсь, – сказал он и кратко улыбнулся парням. – А вот за этих дурных не ручаюсь. – Прифафифайся, я не куфа-а-аюсь, – плюясь, передразнил коллегу рыжий, а потом по-детски показал тому язык, недовольно кривляясь. – Угомонились оба, – сурово окрикнул их откуда-то спереди водитель, попутно заводя машину. Эмма тяжело вдохнула, делая это медленно, чтобы как можно меньше ощущать назойливый запах спиртного. Не больше часа и она будет у себя дома. Ладонь боязливо потянулась к карману белых спортивных шорт, и она с облегчением обнаружила, что там все также лежит небольшая связка ключей. Телефон оставила в домике в лесу, зато хоть самое важное было при ней. Оу, а что это? Подушечками она ненароком нащупала в кармане еще один маленький, металлический предмет. А, это как раз и есть ключи от домика на турбазе, точно. Интересно, а что будет, если она его сожжет, расплавит и выбросит? Много ли придется заплатить Наоми за пропавший с базы отдыха ключик? Или может лучше передать их ей потом лично: встретиться на днях, на пару часов, как раз забрать спокойно вещи и не навлекать на себя страшный гнев вампирский?.. Хотя ей и так ведь прилетит от мамочки-Огавы за эту выходку с побегом. А потом Джой догонит и тоже даст ей по шапке за то, что они бедные на утро сильно распереживались, заметив, что ее нет. А потом ее добьет Хантер, и они все втроем, дружно закопают ее под дверью гримерки Бертона. И откуда только у нее взялось столько этих приемных родителей. – Эй, принцесса, а как тебя зовут? – парень с «ежиком» подпер голову ладонями и невинно похлопал большими карими глазами. Майерс моментально вырвалась из царства мыслей, рассеяно оглядываясь на три пары любознательных глаз, которые с неприкрытым интересом и неким восхищением оглядывали ее с ног до головы. Вдох. Выдох. Актриса неуютно сжалась, до боли в пальцах сжимая в руках уже изрядно помятый край своей бедолажной футболки. – Ребятня, мы двигаемся, – осведомил старший за рулем. В доказательство его слов фургон грубо трухануло и мелко затрясло, пока мужчина выруливал с обочины на ровную трассу. – Меня зовут Эмма, – она робко кивнула, поймав от брюнета театральный восхищенный возглас. – А вас?.. Парни переглянулись между собой, многозначительно сверкая глазами. Они ничего не произносили в слух, а только помялись, переводя взгляды от одного к другому, изредка поджимая губы или еле заметно кивая головами. Это место и компания, которые изначально показались ей неплохим вариантом, нравились ей с каждой секундой все меньше, и меньше, и меньше… – Ну, мы с тобой вряд ли еще пересечемся, – вдумчиво ответил длинноволосый, а двое остальных утвердительно закивали. «Хоть контакты не будут просить и навязываться», - безуспешно утешала саму себя Майерс, рвано выдыхая. Она уже отчетливо ощущала отвратительную пульсацию в висках, которую вызвал стресс и увеличивал в геометрической прогрессии. – Поэтому называй нас просто по кличкам. Ну вот допустим тот лысый – Грей, а длинноволосый, что на девчонку смахивает, – Блэк. По цвету волос, догоняешь, да? – кудрявый нелепо улыбался во все свои тридцать два. – Ну а меня можешь называть… – Уизли, – легко кинул Блэк, оголяя задние, скрытые клыки. – Смотрела «Гарри Поттера», да, Эмма? Она растерянно кивнула, закусывая нижнюю губу. Парни вновь переглянулись, но на сей раз уже никто не подавал странных скрытых сигналов. И слава всем известным ей Богам, что музыканты решили больше не подкидывать ее паранойе пищу для размышлений. Грей глухо ударил ладошками по своим коленям и развалисто встал с кровати. – Пошлите что ли на кухне поторчим, – он принял расслабленную позу и устало кивнул в дальнюю сторону фургона. Его друзья молча поднялись с кроватей, поправляя на ходу то свои спортивные штаны, то футболки; суетясь топтались на одном месте, пока Уизли не вытянул из своего выдвижного ящичка под кроватью пачку сигарет. Все втроем они двинулись к своему месту назначения, но только Блэк задержался в небольшом проеме, отделявшем кухню от импровизационной комнаты. – Тебе взять чего-нибудь? Может чай, кофе будешь? Или голодна? Эмма отрицательно покачала головой, лишь на мгновение задумавшись. – М-м-м, нет, спасибо, ничего. Правда вот сигаретку я бы у вас стрельнула. За спиной длинноволосого тут же вырос ошарашенный Уизли. В зубах он уже сжимал одну сигарету, а от того, насколько резко развернулся, чуть не упустил ту на грязный пол. – А с первого взгляда ты святоша, – он растянул уста в ехидной усмешке, протягивая девушке почти полную пачку. Она выудила одну и для себя, а потом догадливый рыжик поджег поочередно свой «инструмент отравления легких», а потом и ее. Эмма задумчиво прокрутила тонкую сигару меж бледных пальцев, благодарно улыбнувшись своему случайному новому знакомому. Тот комично отдал ей честь, не проронив ни слова и удалился вслед за своими друзьями. Майерс приоткрыла маленькое окошко, что находилось аккурат над кроватью и присела почти вплотную к нему, стряхивая пепел на стремительно движущуюся под ними дорогу. Вечнозеленые деревья мелькали перед глазами, ежесекундно сменяя друг друга в этом, казалось бы, бесконечном однотипном круговороте. Прямо как круговорот людей в ее жизни. Что, по сути, не такой уж и редкий случай в социуме. Единственные люди, которые находились с ней на протяжении всей ее жизни – ее семья. Остальные держались какое-то время рядом, становились хорошими друзьями или знакомыми, но после бесследно пропадали, оставаясь только у нее в воспоминаниях. Да, воспоминаниях. Эмма поднесла сигарету к искусанным красным губам и сделала поверхностную затяжку, пуская струю никотина в легкие. Она прекрасно помнила, как скурила свою первую в жизни сигарету пару лет назад, от непривычки заливаясь спертым кашлем. Она помнила как курила, стоя на балконе и вместе со своей лучшей подругой детства обсуждала просмотренный ими фильм «Властелина колец». Помнила и то, как выбросила в прошлом году сигарету, впервые отметив за собой такое тошнотворное настроение, что даже и курить не хотелось. А потом спустилась в метро и встретила свое спасение и, в то же время, неизлечимую болезнь с игривыми карими глазами. Эмма могла забывать даты и имена, пароли и информацию, могла не вспомнить даже что она ела сегодня утром, но всегда помнила все своим самые яркие и важные воспоминания в мельчайших подробностях. У нее всегда была феноменальная память на эмоции в определенных моментах и способность испытывать и понимать заоблачный спектр собственных чувств. Она любила и с трепетом хранила в себе воспоминания о теплых, дорогих моментах, но иногда и ненавидела себя, свое сознание и сердце, когда эти воспоминания могли заставить ее страдать. Внезапно фургон снова тряхнуло, но на этот раз деревья не описывали чудные хороводы за окном, а совсем наоборот – остановились, передыхая от своего дивного ночного танца. – Так, мы заехали на заправку, – в кабину завалился водитель, лениво почесывая шею. Он удивленно огляделся по сторонам, с мгновение задержал взгляд на единственном пассажире в комнате – ненароком подобранной им девочке, а после вытянул шею, ища остальных на кухне. Юноши один за другим высунули головы в проход, внимательно слушая своего, по словам самого мужчины, второго менеджера. Тот еще раз окинул всех присутствующих общим, поспешным взглядом и продолжил мысль, – Я погнал спрошу дорогу у местных, заправлюсь и… Короче, пойду похожу, да с делами разберусь. – Ефть, фэр, – отрапортовал рыжий, пережовывая какую-то выпечку, удачно отысканную им на кухне. – Не хулиганить, а то отлуплю, – строго пригрозил им мужчина, получив в ответ еще одно «Есть, сэр», но уже более отчетливое и от всех троих разом взятых. Он бессильно покачал головой, с грохотом закрывая за собой массивную дверь дома на колесах. Блэк глазами проследил за удаляющейся фигурой и, вторя звуку захлопнувшейся двери, щелкнул пальцами, нечестиво усмехнувшись. Он толкнул в плечо Уизли, пропуская тех в комнату перед собой и вынуждая их упасть на свою нижнюю кровать. Сам же сел на прежнее место, рядом с Эммой, выжидающе потирая ладони. Так они и сидели двое напротив двоих, заполняя тишину хриплым дыханием. Актриса с горечью подметила, что в руках у рыжего находилась еще одна, открытая бутылка вина, а Грей сжимал белую стеклянную кружку. Содержимого видно не было, но кажется она догадывалась о том, что могло находится внутри. Она никак не могла понять, как только в них лезет столько алкоголя: у нее печень начинает ныть только от вида этой кучи пустых бутылок и осознания приблизительного количества выпитого ними. «Не к добру это все…» – эхом отзывался у нее в голове логичный вывод, когда она встретилась взглядом с короткостриженым музыкантом, который сделал очередной глоток темного содержимого из чашки, бдительно наблюдавшим за ней поверх посудины. – Ну что же мы сидим молчим. Ты вообще как, Эмма? Расскажи что-нибудь о себе, чем ты увлекаешься например? – Блэк развел руками, поворачиваясь к ней. – Я… – шатенка хотела ответить что-то банальное в стиле «люблю читать, фильмы смотреть», но даже такой пустой ответ ей дать не позволили, тут же нагло перебив. – А у меня вопрос по-круче, – Грэй отставил кружку в сторону, из-под лба сверля ее испытывающим взглядом. Его наигранная детская невинность медленно растворялась, даже черты лица становились будто уже более острыми и суровыми, отчего по спине пробежал неприятный холодок. Он размеренно продолжал говорить бесстрастным голосом, в котором только слегка отчитывались невесомые насмешливые нотки. – Что ты делала на трассе в полночь? Совсем одна. Без вещей, денег и даже телефона. О чем я говорю, ты сидишь в кофте Дэва. Ты стояла у дороги в одной только футболке и коротких шортах. Считай, почти голая. Что ты там делала? Эмма нахмурилась, когда он раздраженно вздернул бровью и откинулся назад, блуждая глазами по ее телу. «Это все не к добру, не к доб…» Блэк приподнялся на кровати и придвинулся к ней немного ближе. Уизли злорадно улыбнулся, одобрительно кивая приятелю и наклонился чуть вперед, готовясь подняться в любой момент. Эмма напрягла мышцы, зажимая в кармане шорт короткие, тупые ключи. «Бежать. Бежать и идти пешком до города самостоятельно. Успеть бы только выбраться из этого места…» Не успела она ничего предпринять, как Блэк привалился к ней еще ближе, сократив расстояние абсолютно. Он прижимался к ней сбоку, придавливая Эмму к металлической стене и броско провел ладонью по ее бедру. – Брось, чего ты так нахмурилась? – приторно спросил Блэк, мерзко протягивая каждое слово. – Грей просто расстроился, что коньяка нет больше. Ну ничего, – Эмма хотела развернуться и вскочить с кровати, но он больно сжал в руках ее талию притягивая ту ближе к себе. Он злобно зашипел, тихо цокнув. – Тихо, тихо. Куда ты собралась бежать? Мы ведь только начинаем наше знакомство. Ты Грея испугалась? Ну да, рожа у него так себе, – Блэк увернулся от летевшей ему в голову подушки и больно сжал запястье девушки, которая в очередной раз подорвалась с кровати. – Смотри, Грей сейчас допьет свое вино и сразу добрее станет. Эмма резко вытащила ключи из кармана, намертво сжимая их в ладони. Она махнула рукой, но Блэк очень не вовремя отвернулся, а когда она собиралась нанести следующий удар, то парень уже держал ее кисть в своей. Он погано скривился, сильнее сжимая ее ладонь в собственной кисти – ключ больно впивался в кожу, оставляя на руке мелкие царапины и красные болевые следы. – Тише, Эммочка, ты правда веришь, что у тебя есть шансы против троих? Он одним резким движением перекинул ее через себя, и она бессильно повалилась на подушки, когда темноволосый навис над ней, сжимая тонкую талию меж своих коленей. Шершавые пальцы гитариста оставляли на хрупких кистях красные полосы. Эмма билась в страхе и отчаянии, пытаясь вырваться из его хватки, но у нее не было шансов.