***
– Можете быть свободны, и, да, Юра, будь добр, проводи Юлию до дома, время уже позднее. – Сдалась она мне! На такое даже самый ужасный маньяк не клюнет, потому что не на что, – недовольство так и сочилось из него. – Это не просьба, бегом! Настрой партнеров был сбит с окончанием тренировки. На льду да, можно потерпеть… Но в остальном. – Пошли, костлявая, ждать пока оклемаешься ещё! –Как скажешь, Юрио, уже бегу.***
– Будешь чай? – А мало ли отравишь, этого мне не хватало. Но если накормишь, так и быть уделю тебе время. – Уж больно ты мне сдался, Плисецкий, это обычная вежливость, – девушка фыркнула от негодования. Да кем он себя считает, что время он ещё будет уделять. –Быстрее шагай, мое терпение не вечно.***
Не будь он с таким гадким характером, она может и влюбилась бы. Хотя так ведь ещё интереснее, будто русская рулетка. – Чего хочешь на ужин? – Я бы съел сейчас салат и мяса какого-нибудь. – Курица пойдёт? –Я надеюсь ты не собираешься приносить себя в жертву? – Остроумия Плисецкому не занимать, девушка лишь фыркает. – Не переживай, милый, я не собираюсь жертвовать собой ради тебя. – Я это запомню, Каширская. Куриная грудка, помидоры, сыр. Ничего страшного, что ужин повторяется, Плисецкий-то его вчера не ел. – Почему ты так одержим желанием быть лучшим и единственным? – невзначай брошенный вопрос заставил напрячься. – А почему это тебя должно волновать? – Брови съехались к переносице, а некогда голубые глаза темнели. – Стану я тебе говорить о своих мотивах, конечно. Тебе ведь это и так понятно, разве не так? – Ну, возможно что-то и понятно, но всегда ведь проще услышать, чем строить догадки. Если я начну об этом усиленно размышлять, то могу и вовсе надумать чего-то лишнего, не думаешь? – Я думаю, что тебе не стоит лезть туда, куда не следует. Приятного аппетита, Каширская, – ловко подмигнув девушке, парень опустил взгляд в тарелку, начиная размышления о чем-то глобальном. Тишина. Негромкие звуки машин за окном, сопение кошки и звон приборов о посуду. Каждый витал в облаках, ковыряясь в тарелке. Значит и не тишина вовсе. – Спасибо за ужин, было вкусно. И, пожалуй, я пойду. – Да, хорошо, пойдем провожу. Быстро переместившись обратно в прихожую, Плисецкий начал собираться в темпе вальса. Теплый пуховик и капюшон кофты делал его похожим на недовольного кота. Девушка же, облокотившись на ближайшую стену, наблюдала за своим, на самом-то деле, не особо новым знакомым. – До завтра, Плисецкий, увидимся на тренировке, – подав руку хотя бы для пожатия, Юля неуверенно искала взгляд голубых глаз. Наконец посмотрев на нее, юноша подался вперед и быстро обнял, хотя это вряд ли можно было даже назвать объятиями. Но для него это явно было объятие. Шестеренки двигались у него в голове, со стороны было очень заметно, что свое же действие обдумывалось. – Доброй ночи, Каширская. Тишина. Дарки тихо мурлычет у входа, трясь о ноги. Все же спустя минуту слышно удаляющиеся шаги. Ушел… Что ж, мне явно нужна расслабляющая ванна. Слишком много мыслей. Новая программа, не одиночная, дальше вообще невесть что. И с Плисецким мне что делать? Пытаться сближаться? Все также держать дистанцию и кидать камни в его огород? Вообще ничего не понимаю…***
– Юля, сделай ты уже этот тройной сальхов!! – Яков очень зол из-за того, что я не могла сконцентрироваться на тренировке. В голове до сих пор миллион мыслей о тех объятиях вечером. Почему он так сделал? Значит ли это то, что мы не будем враждовать и прыскаться ядом друг в друга? – Я к кому обращаюсь, Каширская? – сегодня ничего толкового не выходит, что ж… – Яков, дай мне полчаса отдыха, я плохо себя чувствую. Пожалуйста. Голова раскалывается, внутри растекается неприятная тревога, обволакивает меня всю. Где воздух? Я не могу сделать вздоха, меня просто трясет. Вокруг темнота, ни света, ни звука. Ничего. Лишь собственное сердцебиение. Я жива? Я умираю? Что происходит? Передо мной смутный силуэт, он все приближается. Резкий крик. – ЮЛЯ!!!!! Вокруг кто-то копошится, бегает, уже трясет за плечо и второй рукой поворачивает голову на себя. Все как в мыле, сне. Ничего не вижу и не слышу. Только чувствую будто кто-то обнимает и что-то шепчет. Он меня сейчас убьет? Слезы берутся из ниоткуда. Резкими, насколько вообще возможно, движениями, пытаюсь вырваться из кольца рук. Белые волосы, вижу. Вижу. Это Юра. Это он? – Это ты? Юра, это ты? Не убивай, мне страшно, пожалуйста. Вместо ответа я лишь чувствую поцелуй в лоб и поглаживания по спине. – Это я, это я, не переживай, Юль. Хочешь пить? Дыши, дыши, давай, я на секунду, – тепло прикосновений исчезло и со мной остался только страх. Зато издали можно было услышать: – ЯКОВ!!!! Срочно сюда воду и успокоительное. Ну же, что ты застыл. Каширской очень плохо, принесите кто-нибудь. – Все, я рядом, хочешь прилечь? – он получает лишь краткий кивок и укладывает меня затылком ему на колени. Тонкие пальцы приятно массируют кожу головы, одновременно гладя волосы. Прикрываю глаза и я лащусь еще ближе, лишь бы он не исчез, не ушел, не перестал гладить меня и успокаивать. Рядом оказывается Мила со стаканом. Валерьянка? – Держи, выпей, Яков отпустил вас двоих. Юра. Проводи ее и проследи за ней. Его наставление. Поправляйся, милашка. Пока-пока! Временем позже мы все-таки дошли к выходу. Там, на удивление, стоял Яков. – Юра, проводи её. Держишь ответственность за нее целиком и полностью? – Так точно, я уже вызвал такси и побуду у нее, попытаюсь чем-то помочь и позаботиться. – Но по лицу-то видно, что не особо то и хотелось. Чувствую себя обузой. – До свидания, Яков. Пойдем, Каширская. – Да, до свидания, спасибо за оказанную помощь. Внутри лишь разливается вина вперемешку с паникой. Он правда пытается заботиться?***
– Спасибо, Юр. Это все что я могу выдать. Он лишь кивает и продолжает разувать меня.