Пришедший последним

Нолдорана привёз Глорфиндель. В прямом смысле привёз – в седле перед собой, почти на руках. Арафинвэ был без сознания, и из груди у него торчала стрела, настолько очевидно синдарская, что даже спрашивать было бессмысленно. Третье покушение.   Элронд ещё от двери почувствовал, что стрела отравлена – он умел определять такие вещи мгновенно, вслушиваясь в Музыку. Вытащить наконечник – зазубренный и изощрённо кривой, - Песней Силы изгнать из тела яд, затянуть рану, перевязать, распорядиться насчёт необходимых снадобий… Он справился минут за пятнадцать, в лазарете уже успели появиться Галадриэль, принц Финдарато и владычица Эарвен – единственные члены королевской семьи, которые находились в этот момент в Тирионе. За окнами снова послышался топот копыт - приехали остальные воины из королевского отряда. Двое последних везли поперёк сёдел связанных синдар. - Ну что, Элерондо? – спросила королева. Она была так бледна, что губы её казались голубыми, но голову держала высоко. - Яд нейтрализован, Его Величество очнётся ближе к завтрашнему утру. Но до полного выздоровления – не меньше полутора недель. Королева опустилась в кресло рядом с кроватью, наклонилась над мужем и нежно поправила его разметавшиеся по подушке золотые волосы. Нолдоран глубоко вздохнул и, не просыпаясь, повернул голову, потянувшись за её рукой. - Финдэ, милый, ты должен быть уже на полпути к Валимару, - мягко пожурила она, снова развернувшись к сыну. - Ты хочешь, чтобы я ехал прямо сейчас? - А что тебе говорил отец? Чтобы ты выехал немедленно. - Но Amil! - Финдарато Инголдо Фелагунд Ингалаурэ Арафинвион, возьми себя в руки. Ты хочешь, чтобы всё это было зря? - Не хочу. Извини. И ты забыла Нома и Атандила. - Атандил здесь неактуально, а в том, что ты Ном, я пока не уверена, – устало улыбнулась королева. Принц ответил такой же улыбкой – он был очень похож на мать, особенно чертами лица – и наклонился, чтобы обнять её. На несколько секунд они так и замерли, держа друг друга в объятиях и наблюдая, как мерно дышит нолдоран. Для эльда, который получил отравленную стрелу в грудь и лежит в лазарете в глубоком сне, вид у Арафинвэ был недопустимо довольный. Ещё бы, всё шло как нельзя лучше… Леди Эарвен, очевидно, подумала о том же и тяжело вздохнула. - Принц Артафиндэ, Ваш отец уже вне опасности, - как можно мягче сказал Элронд, нарушая эту тёплую тишину. - Вы можете ехать. - Спасибо, Элерондо. Что бы мы без тебя делали… Галадриэль шагнула к брату, тоже обняла его, и на миг плечи Фелагунда поникли, будто на них взвалили каменный свод. Но почти сразу же он выпрямился, отстранился, забрал древко от стрелы и окровавленную тунику нолдорана, ещё раз поблагодарил Элронда и вышел. Вскоре из коридора донёсся его удаляющийся голос: - Эдрахиль, пленных допросить по отдельности, обо всём важном немедленно докладывать мне осанвэ! Глорфиндель, ты поедешь со мной! Через пару минут принц Артафиндэ выехал из ворот по дороге, ведущей в сторону Валимара. Элронд проводил его взглядом. Нолдоран слабо шевельнулся на постели, но тут же снова затих. - Элерондо, тебя что-то беспокоит? – спросила королева. – Я имею в виду, что-то, о чём мы ещё не знаем? - Да, Ваше Величество. Я много думал этим утром, и то, до чего я додумался… Пугает меня. - Расскажешь мне, или подождёшь, пока очнётся мой муж и вернётся Финдарато? - Я не уверен, что смогу рассказать об этом два раза. Это несрочно, но боюсь, что серьёзно.   Всю предыдущую ночь Элронд не спал. Дальнее родство с Мелиан, разбавленное, как говорил Келеборн, «чем попало в пропорции один к ста», не давало ему возможности предвидеть по-настоящему, но смутная, тошнотворная тревога заставила без толку проворочаться на постели до самого рассвета. Встал он совершенно разбитый, заранее измученный вынужденным бездельем. Возвращения нолдорана приходилось ждать не раньше вечера, и вся жизнь во дворце затихла, кроме тихого гула голосов в кабинете принца Финдарато – там обсуждался новый проект лорда Махтана. Раньше Элронд участвовал в этих обсуждениях, как участвовал почти во всём, что происходило при дворе, но последний месяц его старались не трогать без необходимости. Ему дали время, чтобы прийти в себя, и Элронд был безмерно благодарен Арафинвэ за эту незаметную заботу. Боль осталась, осталось чувство невыносимой несправедливости - но оцепенение схлынуло. Он почти исцелился. Тогда, вспоминая вчерашний разговор с нолдораном, Элронд удивился сам себе – почему он вдруг решил, что Истари знали об условии прохождения завесы, но промолчали? Да ещё и сказал об этом вслух. Правильно Арафинвэ его одёрнул, такими обвинениями нельзя бросаться бездоказательно, особенно когда дело касается айнур. А всё-таки, откуда вообще взялась эта мысль? Ляпнул-то он не подумав, но что это было – глупость или интуиция? Элронд достал пергамент и расчертил его на три части. Они видел три возможных варианта. Первый: Истари действительно ничего не знали. В отличие от Валар, которые совершенно точно были в курсе того, как работает Завеса. Но зачем это Валар? Устроить второй Непокой? Разжечь негодование нолдор прямо у себя под боком ради гибели одного, давно раскаявшегося эльда? Чушь. Арафинвэ прав: Валар на их стороне. Элронд пометил этот вариант как маловероятный. И то, что осталось, не понравилось ему совсем. О сроке, необходимом, чтобы пройти Завесу, должен был знать хотя бы кто-то из Истари – либо Митрандир, как майа Манвэ, либо Курунир, как глава экспедиции. Или об этом условии знали все, и все промолчали. Синих магов, ни разу не вступавших с эльфами в контакт, можно было не брать в расчёт, отшельника Радагаста, пожалуй, тоже. Всё так или иначе упиралось в Митрандира и Курунира. Он начал с Курунира – с предателя Сарумана, для которого даже не нужно будет искать мотив. Курунир мог сделать это из мести, из ненависти, чтобы купить доверие Саурона – да зачем угодно. Промолчать нетрудно, а результат… Вот только если бы Курунир, хитроумный, коварный, изобретательный Курунир единственный знал о Завесе, он мог выиграть войну Кольца одним махом, даже не применяя магию. Стоило просто рассказать Белому совету, что Митрандир тоже был в курсе, но промолчал, чтобы в будущем обречь семью Элронда на голодную смерть посреди моря – и в следующий раз Серого Странника в Имладрисе встретили бы стрелой в глазницу. Даже если бы Митрандир остался в живых и как-нибудь оправдался, доверие оказалось бы подорвано раз и навсегда. Значит, не Курунир – сам Митрандир. Олорин. Майа Манвэ. Знал и молчал. Трудно поверить, очень трудно. Приветливо здоровался с Элрондом, зная, что каждой минутой своей бодрой болтовни ни о чём подписывает его отцу приговор, который хуже смерти? Зачем ему? Хотел уничтожить последнего Феаноринга? Даже если так – отец постоянно ездил по Средиземью, часто в одиночестве. Митрандир тысячу раз мог его убить, и всё свалить на орков – никто бы не усомнился. Но Серый Странник придумал какой-то странный, бессмысленный и по-сауроновски жестокий план, в котором столько всего могло пойти не так. Откуда он вообще мог знать, что отец догадается сбежать с корабля, что у него это вообще получится и он не наткнётся по чистой случайности на близнецов, которые никуда бы его не отпустили? Митрандир не майа Намо, он не мог этого предвидеть. Так зачем? Он закрыл глаза и потёр виски. Какая-то смутная мысль билась в голове, ускользая от понимания. После минуты сосредоточенной борьбы он наконец ухватился эту мысль, и в ушах зазвучал голос нолдорана:   - Все на этом корабле погибли бы от голода и жажды, если бы он остался.   Все на этом корабле.   Кажется, Элронд тогда вскочил, опрокинув чернильницу.   Целью был не отец. И вот об этом нужно было обязательно рассказать Арафинвэ.