Пришедший последним

Когда Трандуил прибыл в Аман - с вещами, подданными, троном и прочим нужным багажом – он ожидал совсем другого. Думал, что принесёт присягу возрождённому владыке Тинголу и станет одним из придворных нового Дориата, а увидел разобщённые отряды синдар, собранные вокруг бывших лордов и разбросанные по лесам в окрестностях Альквалондэ. Они считались единым народом, но на деле, как с горечью сказал Леголас, каждый сидел на своей берёзе и не видел дальше соседней ветки. Формально синдар подчинялись Ольвэ. На практике – никому. Нет, владыка Тингол в начале Второй Эпохи действительно вернулся из Чертогов Мандоса, но правил он недолго. Лихолесские эльфы разбили временный лагерь неподалёку от Альквалондэ, но присягать Ольвэ Трандуил не стал – решил сначала разобраться в ситуации и расстановке сил. Леголас, который несколько веков усиленно собирал информацию, рассказал примерно следующее. После Войны Гнева Валар, впечатлённые доблестью нолдор – и доведённые до слёз мольбами их короля Арафинвэ, - приняли скандальное решение: простить всех приговорённых к вечному заключению в Чертогах Мандоса и разрешить выйти оттуда каждому, кто захочет и будет готов. Это значило, что Феанор, Феаноринги, Финголфин и все, кто шёл за ними, рано или поздно вернутся в Валинор. Единственное условие, которое поставили Стихии – что прощение Первого и Второго домов нолдор, как виновников Резни в Альквалондэ, должно быть подписано лично Ольвэ. На взгляд Трандуила, решение было справедливым – судить и карать эльфов должны эльфы, а не какие-то посторонние существа – но последствия этой справедливости так тряхнули Аман, что Благословенным его теперь называли только с иронией. Отношения между Тирионом и Альквалондэ ещё с той самой Резни были хуже некуда, а теперь имя Арафинвэ стало в Лебединой Гавани ругательством. На просьбу забыть былые обиды и подписать прощение Ольвэ ответил грубым отказом и высказал нолдорану всё, что думал о его безвременно погибшем брате и не менее безвременно погибшем полубрате. Арафинвэ в ответ только вежливо улыбнулся, а вернувшись в Тирион, вышел на площадь, изложил подданным ситуацию и объяснил, что отныне и впредь все, у кого есть друзья и родные среди «навечно проклятых», в разлуке с ними должны винить не Валар, а лично Ольвэ. Тирион вскипел. Жёны, потомки, родственники заточённых в Мандосе требовали чуть ли не второй Альквалондской Резни. До этого не дошло – на следующее утро неизвестно откуда взявшийся синдарский лучник попытался убить Арафинвэ прямо на главной площади. Его заметил принц Финрод Фелагунд – как его здесь называли, Финдарато, - и успел закрыть отца щитом. Преступника приволокли во дворец и допросили – публично, в присутствии представителей ваниар и, на всякий случай, Эонвэ и двух майар Намо. Присутствие Стихий развязало несчастному лучнику язык, и… Организатором покушения оказался лично Элу Тингол, которого только-только короновали правителем валинорских синдар. Скандал был страшный. Ингвэ, чуть не лишившийся единственного племянника, рвал и метал, а Арафинвэ заявил, что за всю историю Амана на жизнь одного из эльфийских королей посягал только Моргот, и потребовал виру – лишение Элу Тингола королевского статуса, права носить оружие, иметь какой-либо титул и занимать любые должности при дворе – вплоть до десятника стражи. Ингвэ подписал приговор. Элу Тингол был уничтожен. Какое-то время он ещё жил вместе с братом, а потом и вовсе исчез, перестал появляться в городе и видеться с бывшими дориатскими лордами. Кроме этого неслыханного унижения для тэлери и синдар, Арафинвэ ухитрился выторговать ещё и прощение для всех погибших гондолинрим. Ольвэ ни за что не подписал бы его добровольно, но Ингвэ чуть не схватился за меч – пришлось подчиниться. Слово ингарана – закон. Возможно, из-за этого Ольвэ так взбесился, что даже не попытался отстоять права брата на престол и титул. Лишённые собственного короля, синдар стали подданными Ольвэ Альквалондского – но в Гавани прижиться так и не смогли. Ольвэ даже не попытался помочь им освоиться, просто отправил селиться в леса в округе. А через несколько лет прогремело второе покушение на нолдорана – снова синда, снова стрела, только на этот раз Элу Тингол оказался ни при чём – просто один молодой парень вдохновился тем, первым случаем, и решил довести до конца то, что не получилось у короля Дориата. Но Арафинвэ снова отделался лёгким испугом, на этот раз благодаря собственной осторожности, ловкости и боевому опыту – он просто увернулся и метнул в ответ кинжал, ранив нападавшего в правую руку. Так как за синдар теперь отвечал Ольвэ, с него и спросили, и, воспользовавшись прецедентом, подсунули на подпись ещё одно прощение – на этот раз для всего Второго дома. Ольвэ торговался изо всех сил, напирая на то, что за пролетевшую мимо стрелу такая компенсация просто непомерна, и о возвращении Финголфина и его детей не может идти и речи. Ингвэ, уставший балансировать между другом и племянником, на этот раз поддержал Ольвэ, и из Чертогов вышли только верные Второго дома – без лордов. С тех пор всё затихло, оба лучника провели по пятьдесят лет в изгнании и вернулись по домам, а синдар по-прежнему обитали в лесах, несколько раз пытались найти замену Тинголу, не нарушая правил престолонаследия, но безуспешно. Появление Трандуила эту ситуацию исправить не могло – здесь его считали королём нандор или даже вождём авари, но никак не преемником Элу Серого Плаща. Зато его собственные подданные прекрасно помнили, что именно Трандуил смог сохранить последнее королевство синдар в войне против Тьмы, а затем благополучно перевезти его в Благословенную Землю. За многотысячелетнюю историю Средиземья из всех синдарских государств, если не считать полунолдорский Лориэн, не было разрушено только Лихолесье. Теперь Трандуилу предстояло решать свою и их судьбу на незнакомом континенте, а для этого нужно было найти хоть каких-то союзников, - значит, выбрать сторону. Тэлери или нолдор? В Первую Эпоху Трандуил не раздумывая выбрал бы тэлери. Во Вторую тоже. В Третью – пожалуй. Но сейчас, выслушав и обдумав историю о падении Элу Тингола, он сделал два вывода: во-первых, с королём Арафинвэ ссориться нельзя ни при каких обстоятельствах; во-вторых, если Ольвэ не смог – или не захотел - защитить от гнева нолдорана собственного брата, то Альквалондэ как вероятное место поселения можно даже не рассматривать. Ему нужен союзник, который обеспечит безопасность, поддержку, почву под ногами. Поэтому, когда, меньше чем через сутки после прибытия в Гавань, встречи с Трандуилом попросил принц Финрод Фелагунд, он согласился. Легендарный нарготрондский правитель оказался приветливым, очень живым и открытым эльда. Внешне он чем-то напоминал Галадриэль, но как же было сложно осознать, что это – её брат, да ещё и старший! Вокруг Галадриэли всегда клубилась какая-то дымка таинственности, древней силы. Клинок, окутанный туманом – так назвал её один из менестрелей Элронда. Не Маглор, нет. Вроде бы, Линдир. В Фелагунде же не было ничего загадочного – он весь был как на ладони, от искренней улыбки до внимательных синих глаз, в глубине которых не чувствовалось глухой стены аванирэ. Финрод Фелагунд смотрел так, что хотелось рассказать ему всё самое сокровенное. Наследный принц нолдор начал переговоры с извинений – его отец хотел пообщаться с Трандуилом лично или отправить уже давно знакомую ему Галадриэль, но из-за пропавшего корабля, на котором плыли Келеборн и близнецы, Галадриэль сама не своя, а король Арафинвэ пытается хоть что-то выяснить у Валар. Финрод превосходно говорил на синдарине, пусть и в немного устаревшей манере, и Трандуил, не знавший ни слова на квенья, почувствовал себя немного неловко – он при всём желании не смог бы вернуть любезность, а языком Амана, как он успел заметить за неполные сутки, был именно квенья. После обмена приветствиями и взаимными бессмысленными пожеланиями чего-то хорошего в лучших традициях дориатского этикета, Фелагунд перешёл к сути – он попросил Трандуила повременить с присягой королю Ольвэ и передал ему черновой вариант союзного договора с нолдор. Условия… О Эру. Условия договора были такие, что Трандуил с трудом удержался от искушения сразу же подписать его, даже не обсуждая. Нолдоран Арафинвэ предлагал ему сохранение статуса короля. Обещал ввести его в Совет Королей – высший орган власти в Амане, как рассказывал Леголас, - на равных с Ольвэ и с ним самим, помочь в постройке города, в налаживании торговых связей… Взамен требовались поддержка в Совете по определённым вопросам, политический и – мало ли что! – военный союз. Это было невероятно заманчиво, а подвоха Трандуил, как ни старался, найти не смог. Естественно, он не стал ничего подписывать, но Финрод этого и не требовал – нолдор готовы были ждать, пока он всё выяснит и взвесит. Они расстались, очень довольные друг другом. А вот аудиенции у Ольвэ Трандуилу пришлось добиваться. Это уже казалось обидным – неужели королю тэлери и синдар настолько неинтересен его возможный вассал? – но делать выводы было пока рано. Следующее разочарование не заставило себя ждать: переговоры велись через переводчика. Ольвэ, брат Элу Тингола, не знал синдарина! Он ничего не спросил ни о Лихолесье, ни о Средиземье, только скучающе поинтересовался, сколько у Трандуила подданных и насколько беспрекословно они ему подчиняются. «Как будто лошадей на ярмарке выбирает», - подумал тогда Трандуил, с тоской вспоминая принца Финрода. Тот хотя бы говорил с ним как с правителем другого народа… Когда владыка Альквалондэ всё с той же скучающей интонацией заявил, что, пожалуй, готов принять его в число вассалов, Трандуил сказал, что ещё подумает. Интуиция вопила, что оставаться в Альквалондэ ласгаленцам нельзя. Ольвэ поднял брови, оглядел его с головы до ног, как диковинную зверюшку, и произнёс длинную фразу на квенья, пренебрежительно искривив губы. Переводчик замялся и выдавил что-то вроде «Приходите, когда примете решение». Трандуил ответил ему сочувственной улыбкой. Пусть он не понимал квенья, но слово «мориквендо» в речи короля, да ещё и сказанное с таким непередаваемым презрением, услышать был в состоянии. Вернувшись лагерь, Трандуил позвал в свой шатёр Леголаса. - Выбирай Тирион, ada, - сказал тот, даже не задумавшись. – У нас совпадают интересы. Арафинвэ нужны союзники, нам – покровитель. А Ольвэ вообще, по-моему, не рад, что на него свалились какие-то синдар, которыми надо править, ему тэлери хватает. - Да, я это тоже заметил. Но мы никогда не доверяли нолдор. - Элронд тоже нолдо, и леди Галадриэль нолдиэ. - Не сравнивай. Арафинвэ, которого я, кстати, ещё даже не видел, хочет добиваться возрождения Феанорингов. И мы должны будем ему в этом помогать. - Ada, они всё равно возродятся. Рано или поздно. Во всяком случае, Финголфин. Знаешь же про связь братьев, когда они неразделимы? - Арафинвэ и Финголфин? Да быть такого не может. Тогда почему Арафинвэ не ушёл в Исход вместе с братом? - Не знаю. Но в Тирионе стоит памятник Финголфину. А на площади перед дворцом – трём нолдоранам: Финвэ, Феанору и опять Финголфину. Оба памятника были заказаны самим Арафинвэ. А в его кабинете – портрет Финголфина во всю стену. У него там лицо не такое мрачное, как на тех иллюстрациях, которые я видел, но узнать всё равно можно. - Значит, скорбит по брату, - протянул Трандуил. – Это хорошо. То есть, плохо, конечно, но в Альквалондэ о нём говорят как о Морготе в эльфийском обличии. Договора не будет, пока я не встречусь с ним лично и не составлю своё мнение, но ты разбираешься в чужих фэар. Скажи, как он тебе? - Чем-то похож на Элронда – сдержанный, спокойный. Приветливый. Я не почувствовал ни зла, ни лжи. Кстати, насчёт Элронда – если мы выберем Альквалондэ, Элронд и леди Галадриэль станут нашими врагами. А лорда Келеборна нет, и похоже, что он погиб в море, и близнецы тоже… - А ещё Кирдан и Маглор. - Да. Надеюсь, это всё-таки неправда. Ada, я даже не хочу представлять, что сейчас происходит с лордом Элрондом. В один момент потерять и отца, и сыновей, ещё и Арвен ушла за Круги Мира. И, знаешь, я бы не хотел, чтобы мы с ним оказались по разные стороны баррикад. Хотя решать, конечно, тебе. - А чем Элронд здесь занимается? - Он главный придворный целитель и советник нолдорана, живёт в Тирионе. Я с ним часто общался, пока ждал тебя, и он с таким восторгом отзывался об Арафинвэ, что у него глаза разгорались, как будто в них свет Амана. Он даже о короле Гил-Галаде так не говорил. Гил-Галад, кстати, жив и тоже при дворе, но я его не видел. - Гил-Галада мне уважать не за что. И тебе, между прочим, тоже. Умеешь ты выбирать союзников – то гномы, то нолдор… Я тебя понял, но мне нужно подумать. Леголас вышел, почтительно поклонившись, как будто это не он только что убеждал Трандуила пойти на союз с братом Феанора. Эру, какое кощунство… Но есть ли у него выбор? Ольвэ не даст им ничего – ни помощи, ни защиты, и договор с Альквалондэ означает полный вассалитет, от которого уже никуда не денешься до конца Арды Искажённой. Леголас прав – оно того не стоит. Или это не сын говорил, а нашёптывал внутренний голос? И тому, и другиму Трандуил привык доверять. Но альтернатива… Нолдор. Братоубийцы. Проклятые. Давние знакомые, с которыми он всю Третью Эпоху старался поддерживать хоть какой-то мир… Заинтересованные в этом союзе и готовые дать ему власть, а власть – это прежде всего независимость. Да, на первых порах он негласно станет вассалом Арафинвэ – но соотношение сил может и измениться, а формально они будут равными. А глубоко внутри, под мишурой всех этих доводов, билась трусливая, но до тошноты рациональная мысль: союзником нолдор быть безопаснее, чем их врагом. Когда спустя два дня до их лагеря всё же добрался измотанный Арафинвэ, Трандуил понял, что всё для себя решил. Мысленно попросив прощения у отца, он согласился на союз с Тирионом. *** Сквозь открытое окно в кабинет доносился шум стройки, певучий квэнья вперемешку с синдарином и далёкое пение. Здесь были сотни нолдорских мастеров – кто-то из них в давние времена строил Гондолин, кто-то Нарготронд, а кто-то и Тирион-на-Туне. Трандуил, наученный горьким опытом общения с гномами, ожидал, что стройку будут затягивать, но за два с лишним месяца уже были готовы несколько улиц будущего города и первый этаж дворца. Кроме того, Арафинвэ, использовав связи своей матери Индис, уговорил поучаствовать в возведении Нового Ласгалена пятерых майар Йаванны. То, что планировалось как скромная копия Лихолесья, достаточно быстро превращалось в улучшенную версию Дориата.