Вот и все, предначертанное свершилось и назад дороги нет. Вышло не шибко патетично, как и все в жизни Ильи – через одно место. Мужчина замолчал, и почти перестал двигаться. Только лишь учащенное дыхание выдавало его внутренний сбой системы.
– Ч-чего блять? – Денис вытянул шею вперед, демонстрируя полное непонимание происходящего. Ему послышалось, точно послышалось. Или же он бредит; на фоне длительного стресса развились слуховые галлюцинации. Любой вариант казался куда логичнее, чем то, что он услышал.
– Ден, – обратился старший. Он называл его по имени крайне редко, в моменты потери контроля над собой. Когда эмоции, какими бы они ни были, зашкаливали как сейчас. – Я люблю тебя, это не шутка, – голос дрогнул на полутон. Не совладал с ним все-таки, хоть и постарался.
Студент оцепенел, и Мазеллов поторопился прояснить ситуацию.
– Понимаю, трудно поверить, но это так. Уже давно причем…
– Стой, замолчи, – прервал пояснение юноша, наконец-то подав признаки жизни.
Илья покорно сник. Страх и тревога вернулась вместе с неясной реакцией Коломийца. Он не надеялся ни на лояльность, ни тем более на взаимность. Наоборот, если блондин соберется и уедет, будет более ожидаемо. Признание обречено на провал, брюнет заведомо смирился с этим, и не ждал чуда, однако, здесь и сейчас он отчаянно не хочет увидеть выбранный печальный исход. Потому и боится услышать ответ.
– Я не понимаю… – Будь стример более экспрессивным, точно заплакал бы. Но он обделен повышенной эмоциональностью, поэтому лишь скрюченная поза и откинутые очки говорят о его растерянности.
Блондин впал в сумбурный мир внутренних конфликтов. Неверие – первое, что он ощутил. Не может жизнь быть так своенравна и беспощадна. Словно это чей-то злой «первоапрельский» январский розыгрыш. Слезный восторг – второе ощущение. Человек спустя длительное время признается в чувствах тому, кто любит его так же долго, сильно. Взаимность, которая может быть только на страницах романов. Но не успел он насладиться щемящим счастьем, как напоролся на последнее ощущение – подавленность. Ведь получается, все было зря. Денис попусту корил себя за «неуместную» симпатии к другу, безжалостно испортил жизнь Кашину, потерял немало нервов, времени, и все из-за недомолвок. Абсурд, да и только.
– Прости, что так внезапно, – виновато обронил Коряков. Его ладонь сжала чужое плечо, а тело придвинулось ближе.
Дрейк потер глаза, и устало выдохнул, надев очки обратно. От соседа он не отпрянул – уже хорошо, отмечает про себя брюнет.
– Ты, правда, не шутишь? – удостоверяется младший.
– А похоже? Я чуть не сдох пока пытался донести это.
И он продолжал умирать в ожидании приговора. Мазеллов грезит, чтобы это было не слишком сурово, без особого садизма.
– Илья, ты мне, – парень сглотнул смущение, – я тоже тебя люблю.
Сердце пропускает не один, два удара, падает куда-то ниже ребер и тут же встает поперек горла. Черед музыканта пучить глаза и вытягивать лицо в удивлении. Он не просто молчит, он лишился дара речи. Сказанное полностью противоречит ожиданиям.
– Блять… Как же тупо нахуй, – взвыл Коломиец. Не услышать ни звука в ответ на признание дико неловко.
Он отвернул голову, и его сразу же заключили в объятья – крепкие и теплые, в них юное тело мгновенно обмякло.
– Прошу, скажи что реально, – голос дребезжал.
Лирический склад души и способность быстро растрогаться певцу, в отличие от Дениса, присуща. Последний успокаивающе гладил чужую спину, приговаривая: – Реально-реально.
Мужчина, что был на четыре года старше своего «спасителя», у которого был явно немалый опыт отношений, сейчас дрожал и выглядел как брошенный котенок. Его мир перевернулся на диаметрально противоположный. Сама Алиса, угодившая в кроличью нору, позавидовала бы.
– А как? – вопрошал он.
Вопрос звучал так бестолково, что ответчик хихикнул. Разомкнув кольцо рук, он начал свою исповедь:
– Еще в отношениях с Ариной я не мог выкинуть мысли о тебе, казавшиеся тогда ебануто неправильными. А потом ты знаешь, мы расстались, и я остался один. Причем буквально. Все близкие друзья в Москве, тусят вместе, вся хуйня… Я так тильтовал, пока не начал сближаться с Даней. Но твоя тень преследовала даже в отношениях с ним. Так что да, свою любовь я осознал давно, но смириться не мог.
– Ебануться… Стой, блять, ты молчал полтора года?! Боже чел, мы уже давно могли…
– Ага, – оборвал блондин, – а то, что ты встречался с Ксюшей? Плюсом негативно отзывался о геях. Как я мог сказать раньше? Пришлось подавить эту симпатию, чтобы не потерять друга.
Зеленые глаза прониклись сочувствием. Мазеллов не знал, даже не догадывался о коллизии жизни петербуржца, в его мировидении был один претерпевающий бедствие человек – он сам. И эта зацикленность на своих проблемах мешала увидеть чужие. Он был проклят, но внутренним адом и острые фразы, колючие взгляды были обращены по большей части вглубь себя. Такое оно, отвержение своей натуры.
– Прости, до меня очень долго доходило, я правда не замечал твоих чувств, даже своих, что уж там. Но! Дрейк, ты вообще понимаешь, что происходит? – затравленный взгляд переменился на воодушевленный. – Я признался, ты признался, и это спустя все неудачные отношения, конфликт и год молчания. Ебаная сказка… Мечты маленьких девочек из Тик-Тока сбылись, прикинь.
От исступления хотелось петь, пустозвонить, быть рядом и не отходить ни на шаг. Его литературный Хэппи-энд воплотился в реальность. Такое неожиданное событие, эмоции еще не успели подстроиться – скакали так сильно, что доводили до беспамятства.
– Да…
Ответ сухой. За розовыми очками Илья не распознает угнетенное настроение Дениса. Его собственное уже вышло за пределы допустимого, и сумасшедшие идеи начали штурмовать голову.
– Слышь, я придумал! Ты ведь не нашел квартиру, так переезжай в Москву, будем жить вместе. – Парень говорил восхищенно, по его меркам план прост и гениален.
В ясных глаза заметался сумасшедший огонь, слушатель тоже хотел пуститься в самозабвенную эйфорию, но незримая цепь сжимала горло, держа Коломийца на поводке. Как он может быть счастлив, зная, что оставил после себя бывшему партнеру. Свалившиеся перемены пугали. Один раз юноша уже поторопился изменить курс жизни, поранив в итоге не только себя. Шрамы прошлых отношений не принимали новые, зарождающиеся прямо сейчас.
– Погоди, куда ты так торопишься? Мы что, уже встречаемся?
– А что нам мешает?
Коряков не хотел оттягивать момент, свою вечность он давно прождал, энергии на повторение этого опыта попросту нет.
– Ну, да, по факту ничего не мешает, – студент замялся, не зная как сказать правду, чтобы не обидеть. – Просто… Бля, ебаная Москва, мне нравится тут бывать, но не жить. – Не ложь, скорее недоговорка.
Мазеллов закатил глаза: – Дрейк, так и скажи, что не хочешь жить со мной. Лучше бомжевать под мостом или что, я не пойму?
– Нет! Короче, Илья, давай потом это обсудим. Я очень устал, событий ебануться как много.
– Это правда, – поддержал брюнет. Сомнения блондина поубавили его заряд бодрости. Маленький осколок оскорбленности задел амбиция насчет отношений и переезда. Словно иносказательный отказ в чувствах.
Вернувшись из ванной первым, младший принялся раскладывать принесенный постельный комплект, ожидая его владельца. Через минут восемь вернулся и музыкант. Не включая свет, он нашел зарядное устройство и, прихватив свое одеяло, направился к двери.
– Ты собрался на диване спать?
Мужчина помедлил, уходить теперь действительно незачем.
– Ложись ко мне, – указал жестом Денис. – Он не подразумевал ничего распутного, но все равно напрягся всем телом, будто прочитал мысли брюнета.
Мазеллов послушно пристроился рядом: – Не хочешь, чтобы я уходил, да? – хитрая улыбка нарисовалась на лице.
– О-да, – сыронизировал Дрейк и отвернулся. Одна постель, одно одеяло, дыхание почти в такт чужому и сердце, что предательски громко стучит в тишине. Он очень и очень взволнован, и следующая фраза добавляет накал:
– Будешь так лежать, я тебя точно выебу. – Чего у Ильи не отнять, так это шуток. Только сейчас в них львиная доля правды.
Не получив никакой реакции, певец аккуратно коснулся чужой руки, чуть ниже плеча.
– Иди нахуй, – гаркнул студент, но все же перевернулся на спину и натянул одеяло до носа. Благо во мраке комнаты его смущение видно не было. В глубине души он может и ждал чего-то особенного, но сам брать инициативу боялся.
Со стороны раздался заливистый смех. И ничего более, никаких поползновений. Старший продолжал лежать на боку, наблюдая, как медленно расслабляется бледное лицо. Утомленный юноша уснул быстро, в отличие от его соседа, что не мог перестать прокручивать случившееся. В голове царит дурман, а в теле сладкая истома; весь мир стал ничтожно мал по сравнению с этой комнатой, где в кои-то веки поселилось счастье.
***
Последний день пребывания петербуржца в столице отдает печалью. Ребята отгуляли по городу напоследок и вернулись домой. После Нового года Денис остался у брюнета, разлучаться вновь не хотелось никому из них. Его чувства оставались разрозненными, до сих пор юноша не решил, как поступить. Когда взаимность не была доступна – мир казался пустым и серым, но сейчас он настолько огромен, что можно потеряться. Тропинок так много, как выбрать правильную?
На складывающего вещи студента смотрел музыкант. В очередной раз он решил завести разговор о переезде:
– Почему ты не хочешь съехаться?
Слушатель устало вздохнул.
– Я же уже говорил: не хочу тут жить.
– Давай я перееду и Питер. Все равно когда-то хотел, так почему бы не сейчас. – Парень был готов отправиться вслед уже сегодня, так отчаянно не хотел отпускать возлюбленного.
– Илья, – Коломиец оторвался от своего занятия и сел напротив, – пожалуйста, не торопи меня. Типа я только недавно расстался, все происходит слишком быстро.
Собеседник буркнул недовольно: – Не хочу ждать. – Он мог войти в чужое положение, пытался, по крайней мере, но все равно продолжал канючить. – Вдруг ты куда-нибудь денешься? Я же даже не знаю, встречаемся ли мы…
Стример не может сдержать улыбки от этой надуманной чепухи из уст взрослого ребенка. Верно, позавчера тему отношений он юрко обошел, оставив недосказанность. Однако пробыв остаток времени вместе, Денис осознал одну простую истину – любовь к Илье самая неубиваемая субстанция в его теле. Стойко укоренилась она в душе. Даже инсинуации Мазеллова не выкорчевали эти корни. Блондин ему и им же предан. Но на чаше весов преданность перевесила предательство. А значит, так тому и быть…
Юноша посмотрел в уязвленные глаза и застенчиво потянулся к чужим устам. Коснулся нежно, невесомо, и оторвался почти сразу. Невинный жест и Коряков захлебнулся в немом восторге. Это приятно, но этого мало. Он припал в ответном поцелуе. И уже сам владел ситуацией, пылко сминая алые губы, удерживая кончики пальцев на нижней трети лица студента. Поцелуй не такой как в их первый незатейливый раз, тут и чувств и желания на полтонны больше. Даже вкус тех же самых губ другой: сладкий, доводящий до одури. Внутри все стянуло узлом, точно морским. Вторая рука скользит по бархатной шее до загривка. Коломиец вздрогнул от холодящего прикосновения и перехватил чужую кисть своей, протестующе мыча в поцелуй.
Этот акт выражения любви мог продолжаться вечно, если бы не предатель кислород. Он испарялся по капле, пока полностью не покинул легкие, и тогда парням пришлось оторваться.
– Я так понимаю, это да?..
Вопрос музыкант задал просто так, для галочки. Подрагивающие стрелки ресниц и едва заметный румянец щек ему уже обо всем доложили. Если петербуржец и хотел ответить на ненужный вопрос, неровное дыхание и нахлынувшее косноязычие не позволили бы. Голубые глаза шлют четкий посыл – «бесповоротно влюблен» и другие посылу вторят.
Доселе Денис боялся повторить ошибку, снова вступив в отношения сразу после расставания, но если прошлый незрелый шаг и можно назвать ошибкой, то этот лишь предначертанием. Сойтись ему с Ильей – воля кого-то свыше; давно подписанный сургучом указ. Кто они такие, чтобы противиться Судьбе.
Тропинок в явившемся мире действительно не счесть, и выбрать правильную сложно. Но дорогу осилит идущий. Тем более идущий под руку с любимым человеком.
***
Аэропорт. Распоследние минуты совместного времени перед новой разлукой. Ребята приехали поздно, желая подольше побыть дома, где все мирно и спокойно. Если раньше Илья и ленился провожать тогда еще друга до места вылета, то уже парня бросить просто не смел. И поздний час не помеха.
– Знаешь, что я придумал пока мы ехали? – прервал тяжелую тишину Коломиец. – Наступил 2024 год, так? Это фулл наш год, потому что, во-первых мы сошлись в нем, а во-вторых мне двадцать, а тебе двадцать четыре. Ты прикинь какая имба. Все идеально подходит!
Блондин говорил так страстно, словно открыл сейчас Бозон Хиггса не иначе. Брюнет улыбнулся, смотря на это выражения лица, а потом уловил забавную взаимосвязь, что сложил собеседник, и рассмеялся.
– Бля, это гениально! Но блин, жалко так будет только до моей днюхи.
– Да все равно круто. Такое может быть только раз в жизни.
Легкомысленный восторг младшего перешел и на Мазеллова. Их дуэт всегда славился неуемными шутками и фразами, что могли скрасить любую обстановку. Даже минуту прощания.
– Надеюсь, квартира нормальная будет, – волновался певец. К счастью, его план написать другу из Санкт-Петербурга увенчался успехом. Сделав это заранее наперекор упрямому студенту, предприимчивый приятель успел найти подходящий вариант.
– Да похуй какая, главное перевезти туда вещи, а дальше я сам найду новую.
Денис был бесконечно рад, что не придется снова отягощать Кашина своим присутствием. Он заберет пожитки и сможет окончательно распрощаться с бывшим.
Стрелки циферблата неумолимо стремятся совпасть с временем указанным на билете. Скоро отправляться на посадку. Дрейк глядит в экран телефона: – Надо идти.
Нужно, но так не охота. Илья крепко и в тоже время ласково обнимает юношу – максимум, позволенный на людях.
– Заканчивай свою учебу и возвращайся скорее, – клянчит музыкант куда-то в плечо, не разжимая рук.
– Пока не закончу, приезжай навестить, – ответно просит блондин.
Им безмерно скорбно расставаться, как пара они прожили всего мгновение. Короткий и счастливый миг. Застывшие в торопливой толпе они оба хотят опоздать. Задержаться вот так, пропустив все самолеты, поезда и суетные обстоятельства. Безусловно, это не конец, но все же…
Коряков не уходит вплоть до того, пока высокий силуэт полностью не исчезает с горизонта. А сердце продолжает биться в такт чужому даже на расстоянии. Прошел год и поставлен крестик, наконец, жизнь сияет ярко, и не фальшивым бликом. Они искали долго, ошибаясь десятки раз кряду, оступаясь и теряя веру, но все же сумели найти путь к маяку. К свету, что разделяют теперь уже сшитые вместе Вселенные.
