Щуа

Этот день с самого утра получился каким-то особенным. Хотя бы потому, что начался он действительно с утра. Да, весьма похмельного, режущего солнцем глаза, сухогорлового и пустожелудочного, отвратительного, раннего и душного, но, всё-таки, утра! Роза видел в этом небольшую победу, так как просыпаться, когда все магазины уже почти закрыты, и либо бежать сломя голову за едой, либо смириться, что похмелье победило, и кормиться только оставшимся со вчера коньяком, конечно, очень по-рокерски, но уже порядком надоело. Так что Роза изо всех сил старается не терять бодрого настроя, даже если его подташнивает, ещё немного кружит (ведь за здоровый четырёхчасовой сон невозможно до конца протрезветь) и всё это совсем не рокерское поддержание жизни в организме парит только его. Заглядывать к Шершню и любоваться, как он развалился среди малышек с иголочку и самих иголочек, совсем не хочется, и не то чтобы сильно нужно. Будто в первый раз, ей Сане, чего он там не видел. Тем более стремление друга к саморазрушению точно собьёт его и без того угрожающе шаткий оптимизм сегодня. Так что рокер вылетает из этой пропахшей безнадёгой однушки, хрустит костями после ночи на жёстком матрасе под кухонным столом и обнаруживает, что забыл сигареты, если они вообще ещё остались в той пачке на подоконнике. Липких и грязных монет хватает только на пиво, но Роза вообще привык обходиться без денег, такое свойство вырабатывается, когда каждый день — запойный, а лучший друг иной раз может и накопления все своровать, и дом вынести, и поспособствовать срыву концерта или очередному увольнению. Роза, грешным делом, думал выдать Шершнягу за инвалида и какую-нибудь недееспособность оформить, чтобы как-нибудь пособие выбить, но потом понял, что тогда его барабанщика отправят к такому же нерадивому батьку и плакали их государственные денюжки. Сегодня действительно его день, ведь у падика стоит моднявый парень, с ног до головы одетый в бренды (Роза не разбирается в брендах, но это явно что-то из роскоши, по ним, ну, видно, что шмотки не простецкие какие), но важнее не это, а то, что он самозабвенно курит в своих айрподсах, а значит, не пожалеет сигаретку для местной звезды, хоть сейчас и не пахнущей розами. — Даров, блин, красавчик, стрелять умеем? — он очень бестактно становится прямо перед носом незнакомца и салютует ему бутылкой пива. — Чего? — «красавчик» вытаскивает один наушник, заправляя за ухо светлые по плечи волосы, отзывается с каким-то непониманием, но при этом абсолютным равнодушием к тому, что в его личное пространство так нахально ворвались. — Я говорю, сигаретки для звезды, блин, в скором времени мирового, нахрен, масштаба не найдётся, ю ноу? — погромче тараторит Роза, и незнакомец щурится то ли от издаваемого шума, то ли от потока бесполезной информации, то ли от всего сразу. С непробиваемым лицом незнакомец зажимает сигарету меж губ и достаёт из кармана пачку, собираясь откупиться ей полностью, лишь бы его покой больше не тревожили, но именно сейчас Роза замечает, что в другой руке у парня поводок, и обращает на эту пушистую игрушку под ногами внимание, слишком уж резко вырывая пачку из рук. — Фига, это чё за, нахрен, тварина такая? — с восторгом выдаёт рокер, пытаясь исправить неловкое положение, о котором просто кричит его эмпатия. — Шпиц. — Нихренасе кликуха, есть у меня один друган, блин, эксперт по шприцам! — Роза просит жестом поджечь ему сигарету, и незнакомец почему-то опять выполняет настойчивый призыв подсобить. — Не шприц, а шпиц, мэн. Порода такая. А зовут его Курт. — Кобейн? — Ну типа. Вот и поговорили. Правда, жаловаться нечего, у Розы есть никотин, и незнакомец, кажется, даже немного улыбнулся, будто понимает чего в рокерской культуре. Наверняка у него там в наушниках репчик долбанный, щас же все его слушают, кто за музыку не сечёт да за брендами гонится. Позеры. Сигарета докуривается до фильтра в тишине и выкидывается мимо кривой урны. Только вернувшись в пропахшую впиской хату, Роза удивляется тому, как давно не размышлял молча о чём-то своём в чьей-то компании. Странно как-то. Не выспался, видать.

***

— Чё, блин?! Совсем охренел? Ты же обещал, блин, нас того… нахрен… продюсировать, блин! А щас заднюю, блин, даёшь? Какого хрена?! — Rоза, пrошу тебя, давай без иsтеrик, ты же не хочешь потеrять ваш golden chance на sотrудничество sо мной, веrно? — Сапогов с раздражением потирал висок, пока Роза нарезал круги по кабинету, а Шершень флегматично крутил ручку в руке, развалившись на стуле и, кажется, совсем не обращая внимания на конфликт интересов, — Тем более я не даю, как ты выrазилsя, «заднюю», а всего лишь пrедлагаю найти вам баsиsта, вот и вsё. Вrоде не такая big trouble на пути к мечте, no? — А чем мы, нахрен, с Шершнягой, блин, не устроили? Это наша, блин, группа, вдвоём! Нам никого больше не надо, ю ноу? Мы с Шершнягой, блин, создали нахрен Багровый Фантомас и мы же будем писать ему историю, ю ноу! — Роза импульсивно бьёт рукой по столу, и испугавшийся Шершень роняет ручку, тут же очень лениво забираясь за ней под стол. — Ты меня доsтал уже, — устало и зло выдыхает Сапогов и чуть тише продолжает, — Кто writing иsтоrию? Winners. Так покажи мне победителейблбл, а не уsтrаивай тут concerts, я не твоя фанатка. Пока я не вижу, кто тут может напиsать иsтоrию и возмеsтить все тrаты на ваш sыrой albumчик. Шершняга под столом наконец находит ручку и на радостях собирается тут же подняться, но со страшным грохотом и сдавленным матом ударяется об стол головой. Розе нечего ответить, Сапогов прав, два человека — это не группа, да и оборудование нормальное им уже давно бы не помешало, они больше не исполнители квартирников, гаражников и загашников, хоть Шершню вроде и так всё нравится. Они БФ, и должны чёто с этим делать так-то. Наверное сегодня не Розин день.

***

— Блин, и откуда я ему этого басиста, нахрен, достану?! Из кармашечка? Или из сумочки? У нас на весь городочек наш малюсенький две гитарки, блин, от силы, ю ноу. С Божьей помощью можно бы было конечно, но, блин, не в обиду Господу, но чето он ваще не кипитярит не по Багровому и не по-Фантомасовски, ну то есть, умеет мужик конечно, блин, базару ноль, но чтобы так вот типа конкретно, нахрен, и поболтать, и волну поймать, и. — чуть тише, — у матери Божьей не отпрашиваться, блин, лишний разочек… — он задумывается, будто забыл о ком-то, — Или Старозубова с его водилой, блин, запрячь? Так там они оба рокеры только наполовину! Один с гитарой не дружит, другой со слухом, они дружат только, нахрен, с друг дружкой! Блин, ваще коллапс, нахрен, — вообще-то Роза уже это рассказал Шершню, однако друган решил проанализировать всё услышанное, уснув на скамейке, поэтому солист БФ присел на уши уже знакомому незнакомцу, которому не посчастливилось снова гулять со своим шпицом в том же дворе. Выглядел модный парень, честно говоря, очень не дурно, сам будто божество какое, явно состоятельный, неизменно спокойный и внимательный, аж снял оба наушника сегодня и убрал телефон в карман, видимо, признал поражение перед напористостью звезды (которой всё время надо напоминать о своей умопомрачительной звёздности). — Ну так-то я могу, иф ю рили нид, — жмёт плечами красавчик, и Роза начинает разглядывать его с ещё большим интересом. Неужели повезло? Это его день? — Ну опупительно, нахрен! Просто постоишь там красивенький, сделаешь вид, что типа играешь, все дела, блин, я тебе гитару достану, если че, короче умных музыкальных слов Сапогову наговоришь, ю ноу, он и не поймёт ниче, отвечаю! Крутяк! Спасибо! С меня, блин, причитается, нахрен! Вон, Курту колбасы, блин, подгоним! — рокер подвисает и вдруг выдаёт, — Стопарни, а как тя зовут-то хоть, блин? Я Роза, Роза Робот, ну ты в курсе наверн, я ж скоро звезда мирового, нахрен, масштаба! — Я Алекс… Чайрвз, — улыбается красавчик, — ни стар, ни мун, ни сан, иф ю ноу вот ай мин. — Чарвз… Алекс Червз… — пробует имя на слух, — типа Санёк Червь, что ли, блин? — Алекс, — поправляет Алекс. — Ну Алекс, так Алекс, мне ваще до луны, блин, кто ты там нахрен, но если хочешь в Багровый Фантомас, будешь Червём, ю ноу, — рокер бьёт своего нового товарища по плечу и идёт тащить Шершня на свой этаж. Червь предлагает свою помощь, и Роза её с радостью принимает, начиная болтать обо всём на свете. Пушистый и бестолковый Курт оказывается самостоятельнее Шершняги и поднимается вместе с ними, задорно мельтеша у ребят под ногами. И как Червь только терпит этот надоедливый комок позитива?

***

Так-то Роза готовил целую речь, полную миллиарда отмазок, почему басист, которого он нашёл, никогда не брал гитару в руки, на любое возражение выдумал ответ, чтобы Сапогов наконец отстал от него и дал записать этот альбом проклятый. Но все его старания оказались напрасны, ведь стоило попросить продемонстрировать навыки гитариста, как Червь без особых проблем презентовал такой профессиональный уровень, что Роза от восхищения чуть воздухом не подавился, реально забыл, как дышать. Это его день. Пару раз даже с силой ущипнул себя, хотя если они с Шершнем успели где-то обкуриться, это не поможет. Всё происходит слишком стремительно: Ричард аплодирует, жмёт Алексу руку, все они подписывают контракт, а после Роза с Червём уже стоят у входа и молча курят. Кажется, это начинает входить в привычку. Не курение. Молчание вдвоём. — Ты чё не сказал? — наконец находится со словами Роза. — Чё не сказал? — Что ты охренительный гитарный гигант, блин, чё-чё! — Ай сэд, зет ай кен, — стабильная безмятежность и непробиваемость. — Да, но ты, блин, не сказал, как можешь, ю ноу? Это ж прям… прям песня! — и снова загорается восторгом, забывая про сигарету, опять потом впопыхах будет пытаться скурить фильтр. Алекс жмёт плечами, будто в этом нет ничего особенного, но Розино ребячество ему явно льстит, так что он не скрывает улыбки. — Спасибо, флавер. Это… важно для меня, лайк… импортант, ю ноу… Парентсам моим не в кайф, чё играю. Но мне уже давно пофак на них, с тех пор как учиться на дипломата бросил. — Фига, ты че дипломатом был? Это который, блин, вопросики обкашливает там межконтинентальные, нахрен? А ты американский знаешь? — теперь Роза сам похож на наивного и восхищённого шпица, готового крутиться вокруг Червя, потому что людей с такой классной историей рокер ещё не встречал. — Kind of. — И чё это значит? — Конечно знаю. В совершенстве. — О-о-о!!! Прям по-американски, блин! Крутяк ваще, блин, ю ноу! — Роза, кажется, даже подпрыгивает, но этого, в его представлениях, всё равно не хватит, чтобы дотянуться до крутости Алекса. Благо, в этот момент возвращается Шершень, видимо, чтобы охладить пыл друга, и начинает оправдываться, что в здании такой длинный, непонятный, блин, коридор, что он три часа искал сначала толчок, а потом и выход оттуда. По пути домой Роза начинает делиться в красках подробностями о жизни Алекса, даже слегка додумывая и сильно приукрашивая, но это скорее умиляет и смешит, чем бесит, а Шершню так вообще почти всё равно, он сосредоточен на том, чтобы не споткнуться о что-нибудь. Глаза Червя и Розы скрыты у обоих под солнечными очками, но и без того заметно, что они смотрят всю дорогу только на друг друга, делясь историями из жизни. Шершень думает, что надо бы поменьше черняжки кипитярить, ведь ему походу мерещится Роза, который внимательно слушает, не перебивая, не тараторя, даже иногда идёт в тишине и… молчит? Точно пора снова закодироваться.