***
Платина — в пространственном кармане, Ген — прижатый к стене какого-то жилого корпуса. Всё, в общем-то, на своих местах. Глаза у Асагири полыхали зелёным, делая их незаметными для возможных случайных прохожих. Они, конечно, и так находились в очень неприметном уголке, чуть подальше от Базара, но лишняя перестраховка не помешает. Сенку хочет не просто видеть, но и слышать чужие неловкие стоны возле своего уха. И хотя дневного секса ни у кого в планах не было, Сенку решил зацеловать Гена так, чтобы он навсегда запомнил, что дразниться настолько открыто — не самая лучшая идея. Ишигами же не железный, поэтому он обхватывает обе руки Гена, держа их сверху, и тут же впивается в его губы требовательным и грубым поцелуем. Проводит языком по раскрытым губам размашистым движением и тут же проникает внутрь. Сенку ласкает чужой язык своим, потом кусает нижнюю губу, смачно оттягивая, на секунду отстраняется и, когда язык Гена на секунду высовывается наружу, обхватывает его своими губами. С хлюпающим звуком Сенку несколько раз посасывает чужой язык, а потом снова принимается кусаться. Верхнюю, нижнюю. Снова обратно, в полость рта. Ген то мычит, то чуть ли не порыкивает, пытаясь успеть за бешеным темпом, а после и вовсе выгибается всем телом, хвостом обхватив бедро Ишигами. Пытается царапаться, но руки не вырывает, пока Сенку заползает под рубашку, оглаживая бок и поднимаясь выше, к груди. Они стукаются зубами несколько раз, но даже это не может хоть немного сбавить темп беспорядочных поцелуев и укусов. В какой-то момент Сенку чувствует чужое возбуждение и усмехается прямо в поцелуй. Губы уже зудят, а слюны столько, что ещё чуть-чуть и она начнёт вытекать из уголка рта, но остановиться сейчас просто невозможно. Он выставляет колено вперёд, прямо между чужих бёдер, продолжая свободной рукой ненавязчивые ласки. Поцелуи плавно перетекают на подбородок, с подбородка на шею. Сенку ставит новый засос поверх старой россыпи. До этого Ген скрыл всё, как это он выразился, «разовой иллюзией», поэтому его глаза не светились сейчас, а запас магии не тратился на постоянной основе. Но не то что бы Ишигами действительно стал понимать больше. Главнее то, что он довёл Асагири до такой крайности, что он сам невольно разрушил собственные же чары. «Ещё немного», — думает Сенку, уже сам находясь на грани. Снова поцелуй в губы. Они у Гена так сексуально припухли, что от этого в груди всё пылало. Прикусив напоследок нижнюю, Сенку окончательно отстраняется. Освобождает чужие руки, вылезает из-под рубашки и вытирает остатки слюны со своих губ. — За одеждой, менталист? — Дай… хоть… отдышаться… — еле выговаривает Ген, продолжая прислоняться к стене и явно пытаясь вспомнить про какую одежду говорит Сенку. Новый засос всё ещё поблескивал остатками слюны. — Не я это начал, — пожимает плечами Ишигами, но, увидев как у Асагири слегка потряхивало ноги, сразу же берёт его руки в свои для поддержки. Ген ещё несколько долгих секунд пытается привести себя в порядок и, переместив всю опору на свои руки, буквально падает на Сенку. — А я и не жалуюсь. Простая поддержка плавно перетекла в настоящие объятия. Ген просто уткнулся в уголок надплечья, глубоко дыша через нос (этот звук чем-то походил на кошачье фырканье), пока Сенку продолжал держать свои руки на чужой спине. Вообще, даже этот жест был абсолютно не в его характере, но для Асагири хотелось быть более нежным. Это желание не поддавалось никакому контролю и возникало с завидной регулярностью. Постояв так ещё какое-то время, Сенку начал чувствовать себя неловко. — Ты там не уснул? — Успокоиться во время гона, между прочим, не так уж легко, — бурчит Ген и, вдохнув последний раз, отстраняется. — Никакого сострадания. — Я тебя обнял. — Потому что я не мог стоять. — Но обнял же. — Знаешь, обычно я бы начал обижаться, но поскольку я тебе принадлежу, то мне даже… — Повтори, — не попросил, а приказал Сенку с абсолютно голодным взглядом. — Не буду! Это смущает! Нет… Сенку… ах! В общем, да.***
С одеждой было всё примерно также, как и с пищевыми продуктами — все ларьки находились в одном месте, занимая всю линию двумя параллельными рядами. Магических шмоток, конечно же, было больше, всё же упор этого места идёт именно что на артефакты, на что-то особенное и выделяющееся. Ген сказал, что снаряжение по советам того кузнеца они не найдут — подобного рода вещи делаются на заказ очень умелыми мастерами. Сенку после этих фраз даже не расстроился, только кивнул головой и продолжил беглым взглядом осматривать предложенные варианты одежды. С сожалением отметив для себя отсутствие удобных худи, Сенку разглядывал многочисленное количество рубашек, магических мантий, просто водоотталкивающих накидок и свитеров. Удивительно, что живые здесь додумались до свитера, но не додумались до идеи свитера с капюшоном. Вещей с принтами, привычными для Ишигами, тоже не было. В основном они были либо однотонными, либо с незамысловатыми узорами, но выглядели внушительно. Также не было вещей с надписями. Вообще ни одной, словно что-то подобное было под строжайшим запретом. — Здесь бывают вещи, на которых написаны какие-либо фразы? — чисто из интереса спрашивает Сенку, смотря в сторону рубашки, которая подозрительно походила на его собственную. Только на плечах была какая-то странная вышивка из нити цвета золота. — Что? Зачем так делать? — удивляется Ген, держа в руках уже несколько вариантов каких-то накидок. И когда успел? — Да так, — можно было и не спрашивать. Вряд ли в Элнире хоть кому-то было важно ходить со словами «Самый крутой эльф или любое другое существо» и прочим бредом, который часто можно встретить на полках магазинов на Земле. Сенку даже не пытался делать вид, что выбирает себе что-то, оставляя всё на Гена. Если так хочет, то Ишигами не будет встревать в этот процесс. Главное — чтобы движения не сковывало и не слишком выделяло его на фоне других. Но, кстати, интересный факт: мантии на невидимость (или, скорее, непримечательность) стоили очень дорого. Дороже, чем всё, что Сенку видел до этого. «Платина, не спи. Вопрос есть.» «А? Что? Надеюсь, это что-то важное», — прозвучал сонный ответ. Платина после своих слов зевнула, но связь продолжала держать. Сенку никак не мог понять принцип, по которому это всё работает, но он каким-то шестым чувством знал, что Платина действительно больше не спит и внимательно его слушает. «Почему одежда с магическими свойствами стоит так дорого? Особенно в сравнении с другими магическими примочками.» «В Элнире есть несколько видов магических металлов, для активации которых достаточно приложить немного магии и у тебя уже готов магический шар или какая-нибудь серёжка. С одеждой всё сложнее: живой должен сам её сшить и сам же зачаровать, на что уходит много сил и времени», — сказав это, Платина снова зевнула. — «Ещё вопросы пока я добрая? И вообще, спрашивай Генчика своего, это не такой уж и странный вопрос.» «Он в примерочной с кучей шмоток», — отвечает Сенку, бросая взгляд на закрытую шторку. Вот что-что, а примерочные здесь были обставлены хорошо — отдельной кабинкой, с ковриком для ног и огромным зеркалом в полный рост. «А, понятно.» «Не хочешь себе что-то взять?» «Ножен достаточно. Нет, серьёзно, прекращай относиться ко мне как к живому. Я оружие и не потею», — после этих слов Платина отключилась. Сенку только фыркнул. Если не надо, то не надо. Его дело предложить. — Та-дам! Любуйся моей красотой! — от пребывания в своих мыслях Сенку вырывает радостный голос Гена. Ишигами повернулся и, кажется, подавился воздухом. Это было что-то, ужасно напоминающее традиционный японский костюм: снизу длинное и свободное хакама, а сверху накидка, очень похожая на хаори с чем-то вроде меха на воротнике и рукавах. Также на концах каждого рукава и самой накидки было по одной висюльке в виде чёрной капли. Под этим всем очень короткая юката, повязанная чёрным тонким поясом. Всё было в нежном фиолетовом цвете: хаори и хакама потемнее, юката посветлее. Сенку всё продолжал смотреть и думать то о том, откуда столько японщины оказалось в Элнире, то про открывшиеся ключицы Гена, которые отвлекали его. Поэтому Ишигами, слегка отойдя от шока, взял первую попавшуюся лёгкую белую рубашку и кинул её в Гена. — Надень под низ, — говорит Сенку, чувствуя, как его уши слегка краснеют. — Пожалуйста. — Хорошо, — отвечает Ген с усмешкой и закрывается снова. И пока Ген возился с одеждой и переодеванием, Сенку задумался о том, опирался ли Элнир на какую-либо земную эпоху: с одной стороны замок Нанами был построен чуть ли не по всем канонам европейского средневековья, с другой стороны одежда была очень разнообразна. А также, благодаря гномам, бытовая жизнь была наполнена всеми удобствами современного мира или хотя бы базовой его частью, при этом также не опираясь на традиции и правила какого-либо государства или стиля архитектуры. Эта смесь всего подряд периодически сбивала с толку, но с другой стороны Сенку успел много где побывать и много с кем хотя бы мельком, но пообщаться, поэтому его это волновало просто из чистого желания конкретики. Похрустев шеей, Ишигами наконец прогнал из головы бредовые мысли, заметив, что всё это время его взгляд был направлен на странного вида чёрную дублёнку, которую можно было надеть только под страхом смерти. Она была настолько ужасна, что даже у Сенку не было желания носить это. — И снова я! — восклицает Ген, выйдя из примерочной и повернувшись вокруг своей оси. Теперь эти замечательные ключицы не отвлекали и Сенку более детально рассмотрел всё, что мог упустить. Но из уже вышеописанных деталей добавился только кулон с прозрачным магическим камнем по центру и медным круглым ободком, который, собственно, этот камень и держал. — Теперь жду комплиментов. — С учётом того, что ты маг и тебе можно выбрать из большей категории одежды… — Сенку! — Тебе идёт, — говорит Сенку, проглотив излишки слюны и старательно отгоняя навязчивые мысли раздеть Гена прямо сейчас. — А что за кулон? — Знаешь ли, дорогой Сенку, с рубашкой стало слегка жарковато, — произносит Ген, беря кулон в руки. — Этот впитывающий камень дополнительно охладит или нагреет мою одежду. Сам пока не разобрался. Это новинка. Про цену «новинки» Сенку решил не уточнять, но выглядело интересно. Ему срочно нужна книга про все металлы и магические камни. — Сейчас будет следующий… У Гена действительно был… интересный подбор нарядов. Много где прослеживался фиолетовый и зелёный цвет, что-то было более громоздким, что-то например, наоборот, очень свободным и лёгким. Сенку получал истинное эстетическое наслаждение, рассматривая каждый вариант и говоря короткие комментарии, но, конечно же, что бы тот ни надел — лучше всего Асагири выглядел без одежды. Это звучало нехарактерно для Сенку пошло, но, кажется, в одной из книг говорилось, что метка соулмейтов также делит их чувства на двоих. Это, конечно, не было выведено в абсолют, но какие-то оттенки мыслей действительно копировались. Поэтому Ишигами чувствовал себя извращенцем из-за гона Гена, но самым счастливым и любимым извращенцем из всех возможных. Сенку привык быть честным со своими желаниями — Асагири был чертовски привлекателен и притягивал к себе, словно неодимовый магнит. — Не понимаю, зачем ты спрашиваешь моего совета, — произносит Сенку обыденно, когда Ген выходит из примерочной в последний раз. Обычная белая рубашка без узоров и обтягивающие чёрные штаны — комбо, которое подчёркивало все его достоинства. — Я прошу не совет, а просто показываю, — смеётся Ген, ещё раз осматривая себя. Потом наклоняет голову в бок и ненадолго задумывается, бормоча себе под нос что-то вроде: «Оно слишком простое». Его хвост неторопливо мотался из стороны в сторону. Потом взгляд Гена падает на лёгкий атласный фиолетовый шарф и, недолго думая, тот надевает необходимый аксессуар, перебрасывая один его конец за спину. — Теперь лучше. — И куда ты в этом пойдёшь? — этот наряд ужасно выбивался по стилю из всех предыдущих, поэтому Сенку было действительно интересно. — В казино, конечно же, — довольно отвечает Ген, снова заходя в примерочную. — Пожалуй, сейчас пойду в первом варианте. — Как тебя ещё не выгнали оттуда? — Я хорошо маскируюсь, — десять тысяч очков на то, что Ген сейчас подмигнул ему. — Будь готов. Скоро из тебя сделаю красавчика. Хотя ты итак красавчик, но будешь ещё лучше. А потом, спустя ещё несколько звуков шороха одежды, Ген добавляет: — Все будут смотреть и завидовать мне, хе-хе. — Скорее, все будут смотреть на тебя, — отвечает Сенку, ковыряясь в ухе. Иногда он даже забывает, что они длинее и заострены у кончиков. Вернее, всегда. — Если меня похитят, пойдёшь спасать? — Ген выходит в своём японском наряде и проводит пару раз по гладкому хакама, словно стряхивая крупицы пыли. — Что за дурацкие вопросы? Конечно спасу, — Сенку вынимает палец из уха. — Люблю, когда даже что-то очевидное произносят вслух, — сказав это, Ген улыбается, коротко целует родственную душу в щёку и с неимоверной ловкостью начинает проходиться между стеллажей с вешалками, набирая целую кучу одежды. — Заходи в примерочную! Сейчас я займусь тобой. Сенку отдают в руки первую кучу вещей и тот, пожимая плечами, делает всё, что просит Ген.***
— Нет. — Это тоже не то. — Попробуй это, дружочек Сенку. — Ой, это я, кажется, случайно схватил. Сенку выдохся. До этого он думал, что смотреть на все наряды Гена несколько утомительно, несмотря на всю эстетику, но самому становиться живой вешалкой было в десять тысяч раз хуже. Нет, даже не тысяч, миллионов — вот насколько Ишигами хотел просто взять несколько сменных рубашек и штанов, а не примерять на себе какие-то образы. Ещё и Ген был ужасно придирчивым жюри, стремясь к отметке выше, чем идеально. По итогу Сенку сейчас стоял в шароварах с завышенной талией, сапогах из прочной кожи, белой рубашке с удлинённым воротником и жакетом с длинными рукавами на двух застёжках. Вернее, на одной стороне было два длинных куска ткани с прорезью на концах, а на другой две чёрные пуговицы. Возможно, у этого безобразия и имелось профессиональное название, но Сенку, в конце концов, не портной. Всё, кроме рубашки, было приятного бежевого цвета. — Чего-то не хватает… — задумчиво тянет Ген, а после хватает широкую зелёную ленту с маленькими камушками, подвешенными к низу, и осторожно завязывает её на талии, чтобы она слегка свисала сбоку. Потом, ещё немного подумав, Ген развязывает узел и прикрепляет ленту к самим шароварам с помощью очень незаметной невидимки. Кажется, что в неё было добавлено немного магии, потому что сколько бы Сенку не старался после её разглядеть, маленькая полоска пропала, а лента словно так и была целостным кругом ткани. — Теперь лучше. Ген поднимает голову и их губы теперь находятся в опасной близости — ещё одно движение и можно поцеловаться. Сенку делает это движение вперёд, накрывая чужие губы своими в коротком поцелуе, потому что заслужил небольшую награду за то, что в принципе вытерпел весь этот показ мод. — Это, конечно, не специальное снаряжение, но поможет немного укрепить тело, — произносит Ген тихо, словно это государственная тайна. — Этот вариант мы тоже возьмём. Пойдёшь в нём? — Если ты скажешь, что мы закончили, то да, пойду, — Сенку и правда уже не мог. — Хм-м… да, пожалуй, этого будет достаточно, — довольно произносит Ген, неохотно отстраняясь и подходя к двум женщинам, которые владели этой лавкой. Хотя, Сенку без зазрения совести мог назвать это место настоящим магазином. — Рассчитайте нас! По итогу самым затратным из всех магических и особенных приблуд, что они купили, оказалась самая обычная, не магическая одежда. Люди действительно умеют торговаться и вести прибыльный бизнес.***
Платина так и не проснулась за всё то остальное время, что они находились на Базаре, поэтому Сенку передал меч в ножнах Франсуа и попросил приглядеть за ней ещё одну ночь. Та понятливо кивнула, не задавая лишних вопросов. — Ты не успокоишься, пока не узнаешь, да? — тяжело вздыхает Ген, садясь на кровать. Сейчас был уже поздний вечер, они сняли комнату в той же таверне, потому что сил выбирать больше ни у кого не было. Комната, правда, другая, без жасмина, но у Сенку всё необходимое было с собой. — Ага, — просто отвечает Ишигами, пристально смотря на Гена. Тому, конечно, очень шла эта лёгкая белая пижама, но на данный момент знания были важнее. Больше всего на свете Сенку не любил когда, во-первых, не может дать чему-то объяснение (та же магия) и, во-вторых, когда все вокруг него что-то знают, а он нет. Тот же давно забытый Юджин из кожи вон лез, чтобы открыть что-то новое и заставить своего коллегу гадать над предназначением своего открытия или над его свойствами. В любом случае, к чёрту Юджина. — Если не объяснишь ты, я всё ещё успеваю в библиотеку. — Эта шкатулка своеобразный детектор лжи, — всё же неохотно объясняет Асагири. — Но она нацелена на чувства, который испытывает живой к живому, открывшему её. И говорится об этом не напрямую, а путём запахов. То есть, например я, открыл её и направил на знакомого мне человека. Он почувствовал слабый запах корицы, что можно трактовать как «тёплое отношение». То, что запах слабый, говорит, собственно, о степени этих чувств. Ничего серьёзного, как я и говорил. — И на меня ты решил его использовать чтобы… — Шутки ради, не более! Я вообще эту штуку не воспринимаю как что-то полезное, — замахал руками Ген, видя, как взгляд Сенку мрачнел всё сильнее. — Я думал, что мы доверяем друг другу, — Сенку же продолжал стоять, смотря сверху вниз на Асагири и сложив руки на груди. — И что же значит лаванда? — Сильное чувство любви, «ты мне принадлежишь», — лицо Гена стремительно краснеет, предчувствуя следующий вопрос. — Персик? — Это тоже с уклоном в романтические чувства и… — тот замялся, начав бурчать себе под нос. — Договаривай. — И… «с тобой я могу быть самим собой», но есть и вторая фраза… — Асагири спрятал своё лицо руками прямо как в тот раз, ещё в лавке, понимая, что сейчас врать или что-то утаивать нельзя. Сенку выглядел очень злым. — «Я тебе принадлежу». — Для тебя это может и выглядит как шутка, но для меня ты решил проверить действительно ли я тебя люблю, — начал Ишигами, еле подавляя нарастающую обиду и, возможно, злость. — Но я и правда!.. — «Я тебе принадлежу» говоришь, хм… Тогда на колени. — Что? — На колени. Будешь исправлять то, что сделал и... учиться доверять мне. Тон голоса Сенку был железным, не воспринимающим ни отказы, ни возражения. Ген, взглянув лишь секунду на своего недовольного возлюбленного, больше не мог смотреть куда-то ещё. Он проглотил излишки слюны и безмолвно подчинился, чуть ли не скатываясь с кровати. Наплевав на белоснежность своих пижамных бридж, Асагири добрался до Ишигами на четвереньках. Его хвост неспешно покачивался из стороны в сторону, притягивая взгляд. И хотя Сенку злился, но Ген сейчас воплощал в себе произведение искусства: затуманенный взгляд, покусанные и зацелованные припухшие губы, которые тот только что облизал, подготавливаясь, открывшиеся взгляду засосы и укусы на шее, а также то, как грациозно он полз к нему, всем своим видом воплощая покорность. И хотя расстояние между Сенку и кроватью было небольшим, лёгкая волна возбуждения накрыла обоих. Время словно остановилось, сжавшись только до комнаты. Нет, даже не комнаты: только они двое. Тихие звуки дыхания и проглатывания слюны, взгляды и многообещающая поза. — Ты же умный мальчик, да? Извиняйся, — Сенку решил пока не вмешиваться, всё также держа руки на груди и смотря вниз. — Слушаюсь, господин. У Гена мурашки на руках и слегка дёрнулись уши, но он послушно спустил штаны вместе с бельём вниз. Какое-то время восхищённо смотрел на полувставший член, облизал губы в последний раз и взял его в свои руки, проходясь языком по всей длине. Поцеловал головку, залез под крайнюю плоть и, слегка подразнив, всё же оголил уже полностью вставший член. Каждое осторожное действие Гена вызывало желание зарыться рукой в его волосы и притянуть ближе к паху, чтобы взять ситуацию под контроль. Иначе Асагири, кажется, будет продолжать дразниться поцелуями, лёгкими касаниями без полноценной стимуляции и считать, что таким образом его запросто простят. Хотя тот работал с явным знанием дела и умудрился сделать так, что Сенку начинал терять контроль над собой. Когда Ген начал языком ласкать уретру, из горла Сенку вышел плохо сдерживаемый стон. Руки, как само собой разумеющееся, легли на чужую голову, зарываясь в чёрно-белый сплит и слегка сжимая пряди на эмоциях. Больше невозможно ни злиться, ни обижаться. Видимо, Асагири ждал именно этого момента, потому что как только руки оказались на его голове, тот сразу же обхватил губами весь ствол и одним осторожным, плавным движением дошёл примерно до середины. Сморгнул лишнюю влагу с глаз, провёл несколько раз языком по гладкой и чувствительной коже и, вдохнув побольше воздуха, проглотил до самого конца, упираясь носом в лобок. Ощущать столько за раз было уже слишком — пришлось закусить губу, чтобы не издать стон на полную громкость. Жар чужого горла ощущался слишком хорошо, не смотря на то, что Ген продолжал просто держать член в своём рту. Он лишь вяло шевелил языком, но всё же привыкнуть к размеру нужно. Асагири поднял взгляд лишь раз, чтобы убедиться, что Сенку находится под впечатлением. А он ведь не просто под впечатлением — готов взорваться в любой момент. Кончить не кончит, конечно, но удовольствия было, пожалуй, сверх меры. Пальцы на голове сжались сильнее, а Ген, довольный своей работой, ухватился за бёдра Сенку, выпуская коготки, и принялся неспешно двигать головой. Сначала одно движение назад, чтобы губы обхватывали головку, слегка пососать и поиграться с уретрой. Снова. Ишигами даже дёрнулся, настолько это место оказалось у него чувствительным. Асагири же, заметив это, повторил своё движение ещё раз, а после упёр головку себе в щёку. Сенку двинул бёдрами вперёд, продляя это движение. Хотелось сказать что-то пошлое, но как только Сенку задумывался об этом, Ген снова делал какие-то махинации своим ртом, от которого голова мгновенно опустошалась. Ощущения от щеки несколько отличались, чем если бы тот продолжил работать языком и губами. Гладкости и скользкости было больше, но всё также незабываемо. Ген достаёт член из своего рта всего на пару секунд: чтобы облизать губы, проглотить излишки слюны и перевести дух. Они снова обмениваются взглядами и Сенку не может отказать себе в том, чтобы погладить кошачьи ушки. Несмотря на разыгравшееся возбуждение, он зажимает тонкую кожу между большим и указательным пальцем и проводит так несколько раз. Кожа у ушей Гена была намного горячее, чем любой другой участок на теле, и очень гладкой. Если присмотреться, то на белом ушке можно разглядеть тонкие полоски сосудов и было в этом что-то прекрасное. Промычав что-то нечленораздельное, Ген вместо того, чтобы последить за ласкающей его ухо рукой, снова взял член в свой рот. В этот раз он двигался уверенней, уже прочувствовав всю длину чужого члена. Сенку всё же откинул голову назад и двинулся бёдрами навстречу. Напоследок он большим пальцем залез в карман Генри на ушке и положил руку обратно на голову. Хватит с него нежностей. И как только Сенку подумал, что самое время взять контроль, Ген положил свои горячие руки поверх рук Сенку и слегка надавил. Они лишь пересеклись взглядами, Ишигами сглотнул излишек слюны и машинально кивнул. «Будешь учиться доверять мне», — то, что моментально вспыхнуло в голове после этого жеста. Это было… неописуемое ощущение. Ген вернул свои руки на место, но двигать ртом перестал, замерев в ожидании. Сенку усмехнулся, мысленно хваля за такую покорность, и начал двигаться сам, усилив хватку на чужих волосах. Никто больше не дурачился и не нежничал: Ишигами двигал бёдрами властно и в точном, быстром темпе, пока Асагири послушно принимал всю длину, стимулируя движение крайней плоти и в перерывах на подышать двигая языком. Казалось, что Ген вот-вот опустит руку себе в штаны, чтобы поскорее расправиться с собственным возбуждением, но тот решил направить всего себя на чужое удовольствие. Сенку от этого довольно мычал, изредка даже постанывая. Он вообще не думал, что будет когда-то стонать от удовольствия, а не из-за того, что ему в напарников дали безмозглых практикантов. Внизу всё сворачивалось, а от стабильной стимуляции ноги начали предательски подрагивать, но Сенку вполне неплохо держался в стоячем положении и без опоры на что-то вроде стены. Перед глазами периодически расплывалось, но лицо Гена с его членом во рту, который старательно втягивал щёки, было незабываемым. Был бы у Сенку фотоаппарат, тот непременно сделал бы несколько высококачественных снимков для личной галереи. Это было и приятно, и красиво. Несколько прядей начали прилипать к потному лбу Гена, поэтому Сенку заботливо собрал их сзади и снова сжал посильнее, делая особенно глубокий толчок. Асагири зажмурился и, скорее всего, застонал, заставляя горло вибрировать. — Блять, — ругается Сенку, шипя. Пришлось даже ненадолго остановиться, чтобы не кончить через ещё пару таких толчков. Глаза у Гена слегка влажные, а из уголков рта текут полоски слюны, на которых задерживается взгляд Ишигами. Тот стирает их большим пальцем и подносит к своему рту, слизывая. Слабый вкус собственного предэякулята только усилил чувство внутреннего собственника. Больше, ему нужно больше Гена. Сильнее, жёстче. Даже боль от когтей Асагири не могла привести его в чувства сейчас. Толчки ускорились. Движения бёдрами были хаотичны, но в то же время Сенку просчитал и эту хаотичность тоже, не забывая про потребность партнёра в воздухе и возможную усталость челюсти. Поэтому ещё несколько толчков, ещё совсем немного… Заставив Гена проглотить до конца, чтобы его нос касался лобка, Сенку кончил с продолжительным стоном, не сводя довольного взгляда с чужих глаз, в которых ярко играл огонёк озорства. Горло Асагири сделало несколько глотательных движений и только после этого Сенку позволил отстраниться. Казалось, что Ген вот-вот закашляется и начнёт сетовать на излишнюю грубость, но они продолжали держать зрительный контакт. Только поза, спущенные штаны, опухшие губы и запах секса говорили о том, что здесь что-то было. Потому что два взгляда, направленных друг на друга, выражали не просто удовольствие или желание, в них было столько эмоций, фраз и понимания, что Сенку ненадолго подумал, что это всё ему снится. «Я тебе доверяю.» «Я сделаю для тебя что угодно.» «Я твой.» «Хорошо», — ответ на первое. «И я для тебя тоже», — на второе. «И ничей больше», — на последнее. Никаких слов не было. Ни вживую, ни телепатически. Один только взгляд и ситуация до, которая расставила всё по местам. Время снова замерло. Это… неописуемое чувство. И Сенку сделает всё, чтобы его сохранить. Он протягивает Гену руку, помогая подняться, и обращает внимание на так и не тронутое возбуждение своей родственной души. Ишигами не сдерживает смешка, мысленно проговаривая словосочетание «родственная душа» ещё раз, потому что теперь даже оно недостаточно красиво описывало их связь. Хотя казалось бы, куда больше. — Продолжим на кровати.