"Клеопатра"

Они вышли из комнаты, сопровождаемые насмешливыми взглядами, но Тсуне, как, впрочем, и Хибари, было глубоко наплевать. Кёя не совсем понимал, чего от него хочет зверек, но карамельные глаза горели такой решимостью, что мужчина последовал за ним, не сказав ни слова и молча поражаясь своей покорности. И еще переживал, как бы вся та оставленная без присмотра честная компания не разнесла его дом. Хотя, все же Хибари надеялся, что у них хватит ума вести себя прилично. Ведь через каких-то пять часов необходимо начать операцию. - О чем ты хотел поговорить? – спросил Хибари, когда они зашли в комнату, а Тсуна притормозил, чтобы закрыть дверь. На неприметный замок, который снаружи ничем не вскроешь. - Много о чем, - Савада стоит спиной к Кёе и явно не спешит поворачиваться. Напряженная спина и сжатые кулаки – юноша весь напоминал туго натянутую струну. - Тсунаеши? – Хибари словно заново узнает его: привычный, всегда радостный и улыбающийся шатен сам на себя не похож. - Меня выворачивает наизнанку, как только представлю, что он прикоснется к тебе, - свистящим шепотом проговаривает Тсуна, поворачиваясь и прислоняясь спиной к двери. – Это… - … просто работа, - заканчивает за него Кёя, присаживаясь на краешек постели и упираясь руками в колени. – Не более. Просто секс для работы. Тебя не должно это беспокоить. - Беспокоит. И сильно. - Что именно? - Что он будет лучше меня. Ты ведь вполне можешь потом сдать меня суду, а его оставить себе. - Не мели чепухи, Савада, - Хибари даже не пытается скрыть своего раздражения. – Я никого не собираюсь жалеть. И вряд ли он окажется лучше тебя. - Вряд ли?! – Тсуна распахивает глаза и зло щурится. – У тебя еще есть сомнения? - Да нет же… Ты вообще чего психуешь? - Кёя, - шатен медленно подходит к нему, и Хибари невольно облизывает пересохшие губы – каждое движение Савады пропитано невероятным эротизмом, чувствующимся буквально во всем: в плавных покачиваниях бедер, в наконец-то расслабленных плечах, в чуть приоткрытых пухлых губах, которые так приятно целовать… - Я должен быть лучшим у тебя, - шепот становится проникновенным и томным, Тсуна устраивается между его ног, еще шире разводя их и проводит кончиками пальцев по губам. – Единственным, - Хибари пытается поцеловать дразнящие его пальцы, и Тсуна улыбается, ведя рукой ниже и очерчивая контур подбородка. – И я сделаю так, что, даже в постели с другим, ты будешь думать только обо мне. - Вао, - усмехнулся Кёя, посмотрев в потемневшие глаза юноши. – Ревнуешь? - Еще как, - честно признается Тсуна, обвивая шею мужчины руками и легко, практически невесомо касаясь бледных губ. Брюнет чуть хмурится, между бровями залегает узкая морщинка. – Я знаю, что ты не любишь, когда тебя дразнят. Но сегодня я диктую правила, - Савада облизывается, зарываясь пальцами в густые волосы и оттягивая голову мужчины назад. Хибари на удивление покорно поддается, видимо, решив посмотреть, что же все-таки Тсуна задумал. Горячие губы ласково проходятся по шее, чуть прищипывая чувствительную кожу. Тсуна жалеет, что явных следов оставлять нельзя – дело может пойти насмарку, ведь Кёя должен изобразить изголодавшегося по сексу типа. И вообще отдаленным краем мозга Савада понимает, что ведет себя неверно, но ему это необходимо. Ему чертовски важно, чтобы Хибари думал о нем. Всегда. Чтобы только он один оставался его «Клеопатрой», его занозой в заднице, его пунктиком, его бесконтрольным желанием. Тсуна хочет свести с ума, завладеть каждой клеточкой и тела, и разума. Довести до кондиции так, чтобы даже кончая с другим, Хибари шептал его имя. Этого нельзя допускать, но так хочется. Кёя нетерпеливо сжимает его бедра, втайне даже от самого себя наслаждаясь легкими распаляющими поцелуями. Губы и язык чередуются, окутывая нежной, податливой страстью. Мужчина предполагал, что Тсуна будет агрессивен, поэтому уже был настроен на грубый несдержанный секс, но никак не на такую пьянящую ласку. Причем зверек явно не собирался давать ему возможность проявить активность: каждое прикосновение буквально подчиняло, и, вопреки своим принципам, Хибари поддавался, решив для себя, что никогда не поздно будет вернуть лидерство и подмять под себя зарвавшегося шатена. За все то время, что они пробыли вместе, Тсунаеши успел изучить Хибари и в мельчайших подробностях запомнить чувствительные точки на обожаемом теле. Кёя хоть и казался неприступной крепостью из холодности и вредности, но он очень даже любил ласку, порой напоминая большого дикого кота. Хотя, как говорится, ласковое слово… Но словам Хибари Кёя всегда предпочитал действия. Поэтому сейчас Тсуна и не стал углубляться в сопливые признания, ограничившись фактами и перейдя к действиям. Прищипнуть губами мочку уха, дождаться тихого выдоха и провести языком по контурам ушной раковины. Покусывать хрящик, неспешно расстегивая мелкие пуговички рубашки. Грудь под руками тяжело вздымается, и у Тсуны не хватает терпения. Резкий рывок – и пуговицы разлетаются в разные стороны, а Хибари усмехается, перемещая руки с бедер на ягодицы и сильно сжимая упругие половинки. Савада глухо стонет, жадно проводя языком по шее и спускаясь ниже, к манящим тонким ключицам. Пробегается кончиками пальцев по бархатной коже и приникает к ней губами, пробуя на вкус каждый миллиметр. Ладони удобно опускаются на плиты грудных мышц, ненавязчиво лаская и периодически коротко царапая ногтями напряженные бусины сосков. Хибари чуть прогибает спину, увеличивая контакт и задирая на юноше футболку, открывая себе больше доступа к телу. Тсуна увлеченно вылизывает его ключицы, уделяя особое внимание яремной впадине – ему и самому нравится, когда Хибари кружит языком в этой точке. Еще одно движение языком – Тсунаеши широко, с нажимом лижет дрогнувший кадык. Кёя против воли с шумом выдыхает и заваливается на спину, утягивая за собой Саваду. Тсуна немного приподнимается, позволяя стянуть с себя футболку, и снова приникает к груди, на этот раз уделяя внимание соскам. Хибари недовольно шипит, его уже начинают раздражать эти безумно приятные ласки. Их мало. Тсунаеши приподнимается, удобнее устраиваясь на бедрах мужчины, чтобы ощущать промежностью напряженный член, и медленно, растягивая удовольствие ерзает, практически имитируя половой акт. Хибари закусывает губу, сдерживая тихий стон и двигает бедрами, создавая больше трения. А вот Тсуна совершенно не сдерживается, запрокидывает голову, открывая великолепный вид на точеную шею, и протяжно стонет, царапнув ногтями напряженный пресс мужчины. Это даже интимнее, чем сам секс. И у них это первая долгая прелюдия. Почувствовав, что еще немного такого издевательства, и он просто кончит, Хибари приподнимается и целует застонавшего Тсуну, привлекая как можно теснее к себе и перекатываясь в более удобное для себя положение. Тсуна же, воспользовавшись моментом, быстро стянул с мужчины рубашку, отшвыривая ее в сторону и до красных пятен вцепляясь в сильные плечи. Теперь пришел черед Хибари дразнить и доводить до точки, вот только мужчина не растягивает ласки так, как это делал Тсуна. Импульсивно, несдержанно, жадно, расцвечивая бледную кожу алыми укусами. Глухо простонав и выгнувшись, когда зубы сомкнулись на соске, Савада невольно улыбнулся – захотел, называется, нежного секса. Только раздразнил зверя, а не приласкал. - Кёя, а я хотел… - Тсуна опускает руку на ширинку и сжимает возбужденный орган через плотную ткань, пошло облизнувшись. Хибари усмехнулся. - Как-нибудь потом, - и снова утягивает в жадный, практически насилующий поцелуй. Они кусаются, зализывают мелкие ранки, сталкиваются языками, судорожно вдыхая через нос и поспешно стаскивая друг с друга штаны. Хочется быть как можно ближе, ощущать партнера всей кожей, тереться и целоваться до покалывания в губах. Наконец-то им удается избавиться от последнего элемента мешающей одежды, и Хибари вжимает Тсуну в постель, наваливаясь всем весом. Члены соприкасаются, чувствительные головки то и дело скользят друг по другу. Савада всхлипывает в губы мужчины и двигается навстречу, усиливая трение и теряя голову от ласкающих слух низких приглушенных стонов. Он не выдерживает и раздвигает ноги, обхватывая ими Хибари. Тот сдавленно выдыхает – член соскальзывает вниз, почти упираясь в сжимающееся колечко мышц. - Куда? – хрипло и недовольно спрашивает Тсуна, когда Хибари совершает попытку отстраниться, но ему не позволяют этого сделать скрестившиеся за спиной ноги. - Смазка в ящике, - выдыхает Кёя, поглаживая напряженные бедра юноши. Тсуна притягивает Хибари к себе за плечи и проникновенно шепчет в губы: - Не нужно. Хочу так. Только от одного этого мужчине сорвало крышу. Он уже привык видеть под собой развратного похотливого демона, любящего секс как таковой, но сейчас Савада предстал в совершенно новом амплуа – порочный и прекрасный ангел. Его хотелось до судороги внизу живота, хотелось, как никогда раньше. Тсуна громко стонет, подаваясь бедрами в ответ на проникновение. Больно так, что внутри натягивается тугая струна, но он терпит, сильно закусывая губу. В конце концов, Хибари и так свел боль к минимуму, преодолевая сопротивление мышц короткими, расслабляющими толчками. Сантиметр за сантиметром, медленно, словно и правда боясь порвать. Он прижимается к мужчине всем телом, лаская губами шею и умоляя не томить, не жалеть и брать так, как хочет этого сам Кёя. Тсуна видит, как его слова действуют на Хибари – зрачки расширяются, почти перекрывая собой серебристую радужку, с губ то и дело срываются хриплые вздохи. Это уже не грубая похоть – чистое желание, растекающееся по венам огненной лавой. Хибари двигается быстро, рвано, каждый раз проходясь горячей головкой по простате и выбивая из груди новые стоны. Ему самому хочется стонать от окутывающего сознание безумия, но из горла вырываются только хриплые рыки, от которых Тсунаеши вздрагивает и начинает интенсивнее подаваться навстречу. Влажные от пота тела приятно трутся друг о друга, кожа соленая на вкус. Поцелуи получаются какими-то жадными и скомканными, а через несколько минут они уже не пытаются сомкнуть губы. Комнату наполняют пошлые шлепки бедер друг о друга, отдающие пульсацией в паху проникновенные стоны и тихий шепот, едва различимый за гулким биением двух сошедших с привычного ритма сердец. Тсуна честно надеется, что Хибари не соврал про звукоизоляцию – после таких издаваемых им стонов даже ему будет стыдно смотреть другим в глаза. Хотя это все кажется такой мелочью, пока Хибари нависает над ним, загнанно дыша и буквально вбивая в мягко пружинящий матрас. Стойкий запах секса дурманит голову, движения с каждой минутой становятся все грубее и резче, от чего хочется уже не стонать, а выть в полный голос. Оргазм подкатывает безумной, неудержимой волной, накрывая пеленой удовольствия. Тсуна кончает первым, сильно сжимаясь и наконец-то слыша полноценный громкий стон Хибари. Еще один резкий толчок – и внутри разливается теплая сперма, даря ощущение полного удовлетворения. Кёя наваливается сверху, утыкаясь носом в изгиб шеи и вдыхая запах шатена. Тсуна смотрит в потолок и улыбается, перебирая влажные черные волосы. - Поздравляю, - отдышавшись, с тихим смешком говорит Хибари. – После такого секса я вряд ли захочу кого-то, кроме тебя. - Я тронут, - Тсунаеши благодарно целует приподнявшегося мужчину. Ему действительно нужно было это услышать. Кёя улыбается и пытается отстраниться. – Куда это ты собрался, Кёя? – хитро щурится Савада, надавливая пятками на поясницу брюнета и притягивая обратно к себе. – Я еще не закончил. - Тсунаеши… - У нас вполне хватит времени. Мне мало тебя. *** - Кхм-кхм, - за дверью послышалось деликатное покашливание Бьякурана. – Простите, я совершенно не хочу вам мешать, но осталось всего полчаса и… - Джессо, да не пасись ты за дверью, заходи, - голос Хибари показался блондину слишком спокойным, но все же Бьякуран осторожно приоткрыл дверь и проскользнул в комнату. И замер, пораженный увиденным. Идеально заправленная постель. Нигде ничего не валяется, в комнате свежо и даже немного прохладно. И Хибари с Тсуной, сидящие в разных креслах: оба свежие, чистенькие, застегнутые на все пуговицы. И по ним совсем не скажешь, что они могли заниматься сексом. - Вы тут что, чай пили? – невольно вырывается у Бьякурана, и он поспешно закусывает губу. Хибари насмешливо щурится. - Почти. А чего это тебя к нам послали? Мы и сами собирались спускаться. - Ну… ну так вышло, - уклончиво ответил Джессо, разумно умолчав, что просто продул в карты Мукуро. И остальные боялись идти сюда, потому что не хотелось помешать «единению голубков и нарваться на разъяренного черта», как ласково окрестил Хибари все тот же Рокудо. - Ладно, идти и правда уже пора, - хмыкнул Кёя, поднимаясь на ноги и разминая затекшую спину. Тсунаеши поднялся следом, откладывая в сторону книгу, в которую до этого судорожно вцеплялся пальцами. - Надеюсь, все пойдет по плану, - кивнул Джессо, первым покидая комнату, но все же успев заметить, как Тсуна поморщился и потер поясницу.