Лебеденок

Людвиг знал — чем нежнее ласка Элизабет, тем сильнее последует удар. Вот и сейчас он, ощущая мягкие, невесомые прикосновения к его лицу, внутренне сжался. И спустя мгновение его щека загорелась огнём от пощёчины. Людвиг не смог сдержать всхлипа и трепета, когда Элизабет холодно усмехнулась над его жалостливостью. — Моя дорогая кузина... — Я не давала тебе разрешения говорить, — властно пресекла она любую его просьбу, царственно возвышаясь. Сразу видно — императрица. Не теряет своего грозного стержня даже во время... Людвиг не мог даже подумать, чтобы не краснеть ещё сильнее. Он не смел себе признаться ни в одном из своих греховных удовольствий. И если поцелуй с мужчиной он сумел переступить, жить как нормальный христианин, отмолить, хотя дьявол, конечно, всё ещё жег его наваждением, едва он вспоминал, то вот утехи с его кузиной тянули его к греху всё снова и снова. Всё его тело и сознание принадлежали Элизабет — он просто растворялся, едва она отдавала ему приказ, а в редкие минуты ее мягкости и озорства он и вовсе витал где-то в небесах. После удара Элизабет с минуту обходила Людвига вокруг. Он лежал в кровати, полностью обнажённый, раскрытый перед возлюбленной, тогда как она вышагивала в ночнушке. Но даже нелепая на вид одежда не умаляла её статности. — И что же мне с тобой делать? — скучающе спросила она. "Что угодно", — хотел воскликнуть Людвиг, но Элизабет и без того это знала. Она просто играла какую-то роль — Людвиг пока не знал, какую. Точно не божества, ведь это не роль, это её настоящая сущность. И вот, наконец, Элизабет опустилась на постель рядом с кузеном, едва унямающим дрожь. Коварно улыбаясь уголками губ, она щелкнула тонкими аккуратными пальчиками по члену Людвига. Тот взвизгнул от резкой пронзительной боли и шумно задышал. Элизабет рассмеялась и щелкнула ещё пару раз, прежде с ногами залезть на кровать, устроиться над Людвигом и склонив лицо к его лицу. Людвиг был намного выше, но в такой позиции с такой женщиной он ощущал себя малюсеньким мальчишкой, ничтожным и загнанным в угол. — Ты получаешь слишком большое наслаждение. Не стыдно? — Стыдно... — Ну давай, помолись, — усмехнулась она, устраиваясь на его коленях. Людвиг послушно зашептал молитву, дернувшись, когда Элизабет обхватила его член. В этот раз не ради того, чтобы причинить им боль. Мягкими движениями она брала его, не сводя цепкого взгляда с его лица. — Молись громче. Людвиг залепетал вслух. Его голос сбивался от учащающихся движений кузины, пока не сорвался на громкие стоны, выгибаясь на постели. Элизабет убрала руку и снова ударила его по щеке. — Лежи смирно! — Людвиг что-то пробормотал и Элизабет ударила ещё два раза. Вдруг она схватила его шею и крепко сдавила, душа. Не настолько, чтобы он совсем не мог дышать — Людвиг откинул голову, открывая рот, его глаза наливались слезами, когда он вдыхал достаточно воздуха, чтобы не потерять сознание, но недостаточное, чтобы его тело отчаянно не нуждалось в большем. Остальные ощущения словно слегка отошли на второй план. Но сквозь пелену стучащей в голове крови он почувствовал возобновившиеся ласки своего члена. Едва слышно постанывая, он старался сконцентрироваться на этом. В конце концов, всё его тело пронзили судороги, он забился в слепом удовольствии и очнулся только почувствовав под носом резкий запах. — Почисти этот ужас, — приказала Элизабет. Людвиг без промедления начал облизывать её руку, отчищая от своей спермы, словно пёс, учуявший запах мяса. Когда со спермой было покончено, Элизабет забралась на подушку, и Людвиг уже знал, что делать. Перевернувшись на живот и встав на четвереньки, он подполз к ней. Элизабет бесстыдно развела ноги в стороны, являя Людвигу самую сокровенную часть тела, и он затрепетал. Секунда колебания — и она уже больно схватила его волосы, подтягивая к себе, заставляя взвыть, ворча о его медлительности. Людвиг поспешно раскрыл рот, сначала осторожно, потом более уверенно вылизывая лоно кузины, посасывая клитор и ни на секунду не позволяя себе отстраниться. Элизабет сжала его голову своими бёдрами, упираясь пальцами рук в его лопатки и подаваясь вперёд, постанывая. Людвиг поражался тому, что она позволяла себе такие моменты, по его мнению, слабости, но и гордился реакцией возлюбленной. Он надеялся, что Элизабет, с другой стороны, не противно получать наслаждение из-за него, столь низостного. Была же какая-то причина, по которой это происходит снова и снова? Элизабет издала громкий стон, когда достигла своего пика. Едва она позволила Людвигу отстраниться, он незамедлительно посмотрел на её лицо, раскрасневшееся и ещё более прекрасное. Она так и не сняла ночнушку — этой ночью он не видел её груди, которую так любил целовать или даже посасывать и покусывать, в зависимости от желаний его госпожи. Элизабет с улыбкой потрепала его по волосам и поцеловала. Людвиг потерся носом о его шею, купаясь в мягком моменте, пока Элизабет не хлопнула его по спине — на этот раз небольно, даже дружески. — Ну, давай. Минутка на одеться — и беги в свою комнату, лебеденок.