FUCK ME DADDY

Вечер субботы подкрадывается незаметно. Какаши несколько раз порывается все отменить, но все же лениво плетется собираться. Дружба превыше эгоизма. Перебирает шмотки, не знает, что лучше выбрать. Слишком по-деловому не хочется одеваться, но и в повседневной одежде будет неуместно идти в ресторан. Взгляд цепляется за рубашку, которая процентов на семьдесят черная, а все остальное — белое. Кошмар перфекциониста. Какаши подбирает к ней черные джинсы и быстро одевается. Рубашку по-молодежному не заправляет, застегивает ее до последней пуговицы. Осмотрев себя с ног до головы, он довольно кивает и выходит из дома. Приезжает впритык, ожидает укоризненных взглядов педантичного друга, но к большому удивлению никого на месте не обнаруживает. Только апокалипсис мог заставить Сасори задержаться. Какаши провожают за столик, мельком он замечает, что забронировано было с депозитом, и ликует — кажется, сегодня платит не он. Пока ждет, начинает рассматривать обстановку. Внутри ресторан выглядит изысканно. Дорогая мебель, качественное приглушенное освещение с индивидуальными светильниками на местах, красивые ширмы вокруг столиков — создается приятная, даже немного интимная атмосфера. От скуки Какаши начинает внимательно изучать меню. Цены высокие, но блюда интересные, одни картинки уже вызывают бешеное слюноотделение. Аппетит разыгрывается не на шутку. Проходит минут пятнадцать, а на появление Сасори ни намека. Чашка кофе давно опустела, а Какаши уже заметно нервничает, начинает беспокоиться за друга. Но тут же видит поверх ширмы макушку приближающейся к столику девушки хостес. — Прошу, ваш столик, — произносит она, пропуская вперед гостя, кладет на другую сторону стола меню и уходит. Какаши ошарашено смотрит на человека перед собой и хочет стереть пелену с глаз — у него явно что-то не так со зрением. Перед ним стоит Сакура с таким же удивленным выражение лица. — Какого черта ты здесь делаешь? — злобно шипит она, когда растерянность сменяется гневом. Сакура сегодня особенно привлекательна. На ней черная юбка, украденная из школьной формы, черный топ — просто широкая полоса на груди, а поверх него черная рубашка в клетку из тонких белых полосок, завязанная снизу. Ему бы дружелюбно поприветствовать, сказать комплимент и обаятельно улыбнуться, но с губ срывается: — Ты прям как на похороны вырядилась. Сакура недовольно щурится, все еще стоит возле дивана — успела только положить на него сумку, когда заметила Какаши. — Если похороны в твою честь, то я даже рада присутствовать, — отвечает метко — точно ядом плюет, как змея. Потом резко переводит тему: — Где Сасори? — Хотел бы я знать, у меня к нему тоже есть некоторые вопросы. Возможно, он даже умер по дороге сюда. Какаши усмехается, но Сакуре почему-то не смешно. Она не сводит глаз с него, словно хочет просмотреть насквозь. А может, просто настороже, чтобы обороняться от очередных нападок — все же в прошлый раз ей не удалось победить в словесной перепалке. — Это какой-то прикол? Вы с ним сговорились, что ли? — требовательно спрашивает Сакура, явно сдерживая эмоции, но непонимание пробивается во взгляде. — Сначала он мне названивает весь день и ведет задушевные разговоры о жизни, потом уговаривает поужинать с ним в дорогущем ресторане, а по итогу здесь ты. Как все это понимать?! Какаши следит за Сакурой, за ее фразами, но абсолютно не может понять подтекст. Слова не соотносятся с видом. Злость в голосе не отражается в жестах и реакциях, в глазах словно застыло отчаяние. Да и вся ситуация не сходится по краям. — Хорошо, давай разберемся в происходящем, — деловито начинает Какаши. — Сасори пригласил тебя на ужин в этот ресторан в шесть вечера. Так? — Многозначительно смотрит на Сакуру и получает в ответ кивок. — Так. Меня он тоже пригласил в этот ресторан и назначил встречу на шесть вечера. Мы видим друг друга, но не видим Сасори. Что это может означать? — Что вы оба мудаки. — Это может означать лишь одно: Сасори кинул нас обоих. — Сакура никак не реагирует на его слова, только сверлит взглядом, и Какаши продолжает свою мысль: — Ладно, есть еще вариант: он, кажется, возомнил себя свахой. Это тебе больше нравится? В словах Какаши сквозит ирония — защитная реакция, чтобы не показаться дураком. Но именно это, судя по всему, выводит Сакуру из себя. Она сжимает губы и недовольно щурится, сдерживает закипающую злость остатками рассудительности. Несколько секунд она переваривает информацию. Когда все становится на свои места, она закатывает глаза и хватает сумку. — Какая нелепость… Я не собираюсь участвовать в этом цирке, — говорит Сакура куда-то в пустоту. — Постой, а как же наше свидание? — Какаши изображает наигранную грусть, но его дурачества уже не действуют на Сакуру. Она игнорирует его существование, яростно набирая сообщение, потом так же яростно закидывает телефон в сумку. Какаши осознает, что она вот-вот уйдет, и эта мысль ему не нравится. Столько места она занимала в его голове всю неделю и встретиться вот так внезапно — настоящий подарок. Такую возможность нельзя упускать. — В этом есть свои плюсы. Сасори оставил хороший депозит, когда еще сможешь на халяву поужинать в ресторане? — мягко говорит Какаши, пытаясь сгладить напряжение. Получается плохо. — Да ладно тебе, ты ничего не теряешь. И я буду паинькой весь вечер. Сакура задумывается на мгновение. Какаши следит за выражением лица, ловит каждую деталь, которая может выдать ее мысли. Она долго разглядывает его, что-то прикидывает в голове, а потом все же садится напротив. — Хорошо, — наконец-то нарушает молчание Сакура, — но светских бесед от меня не жди, я не намерена общаться с тобой. Какаши прыскает смехом, но внутренне ликует и облегченно опускает плечи. Он побеждает в этой схватке, но до сих пор находится в шаге от сокрушительного поражения. Пока Сакура рассматривает меню, он рассматривает ее. Его забавляет тот факт, что они одеты в одну цветовую гамму. И только яркие розовые волосы разбавляют их черно-белую палитру. Наверное, они отлично смотрятся вместе. Серьезный скучный Какаши и вздорная ослепляющая Сакура — идеальное сочетание. У него серые волосы, неинтересные черты лица, обычное телосложение. У Сакуры же яркости хоть отбавляй. На ее лице красуется симметричный пирсинг на щеках — в местах, где обычно бывают ямочки. Из-под рубашки, что открывает ключицы и немного плечи, выглядывает часть татуировки — похоже на змею, обвивающую руку до самой шеи. Еще один рисунок красуется на груди — под топиком начинается и расцветает дальше шипастая роза, на конце которой перевернутый месяц. Так много деталей в одном человеке — не хватит вечности, чтобы все рассмотреть. Сакура заправляет прядь за ухо, и Какаши замечает интересный прокол на хряще. Черная штанга прокинута с одного края в другой — кажется, такой пирсинг называется индастриал. Эстетично, изящно — внутри разливается детский восторг от потрясающей картины перед ним. На секунду в голове мелькает вопрос, где еще у Сакуры может быть пирсинг? Взгляд сам опускается ниже и останавливается на груди. Могут ли быть пробиты ее соски? Наверняка это смотрится очень красиво. Подошедший официант спасает Какаши — ровно в этот момент Сакура подняла взгляд и могла бы заметить, куда он смотрел. Они делают заказ вместе с парой бокалов вина и вновь остаются наедине. Интимная атмосфера ресторана сейчас еще интимнее прежнего. Какаши не рискует нарушать их обоюдное молчание, хотя ему очень хочется поговорить, подколоть лишний раз, посмотреть на спектр ее эмоций. Но он потратил весь лимит слов и доверия в прошлую их встречу. Молчание золото, и Какаши в шаге от того, чтобы разбогатеть. Он тяжко вздыхает, бросает взгляд на часы, собирается с мыслями, чтобы выдавить из себя светскую беседу, но Сакура его опережает. — Признайся, — она пристально смотрит, словно прокурор и ведет важный допрос, — вы же с Сасори все-таки сговорились? В голове перекатывается из стороны в сторону шар с ответами, они быстро мелькают перед глазами. Да. Нет. Не знаю. Нужно подумать. Спроси завтра. В нем много вариантов, но ни одного подходящего. Сговориться с Сасори — это как? — Я так не думаю. — Не думаешь признаваться? — Сакура тут же пуляет в него язвительностью, усмехаясь. Внутри все зудит от желания подшутить, но здравый смысл пока что перевешивает. — Не думаю, что сговорились. Я бы уж точно знал об этом, — спокойно и обходительно отвечает Какаши. Сглаживать острые углы он тоже умеет. — А я думаю, что Сасори вполне мог подослать тебя, чтобы ты поговорил со мной, расхвалил его и расположил к нему. Ты же достаточно нарассказывал о моих претензиях к нему, хорошо разбираешься в теме. — Сакура больно бьет словами, сопровождая их колким осуждающим взглядом. Все в ее виде кричит Какаши «как ты мог так поступить». Ну вот — все-таки аукнулось. Знал же, что лучше не начинать задушевные беседы с Сасори. А теперь смотрит на обиженную Сакуру и как-то стыдно даже становится. В голове что-то щелкает от наплыва неприятных эмоций, и у Какаши ломается фильтр речи. — Наверное, стоило рассказать ему и о других аспектах твоей жизни, раз уж я виноват в столь тяжких преступлениях. И он бы хорошо разбирался в теме. Он видит, словно в замедленной съемке, как меняется взгляд Сакуры, как из обиженной девочки она превращается в огнедышащего дракона. Еще немного и от Какаши и мокрого места не останется. — Шучу! — Он тут же реагирует и примирительно поднимает руки перед собой, для надежности повторяя еще раз: — Шучу. Видишь, это всего лишь шутки. Как и в прошлый наш разговор. — Знаешь, я тебя ненавижу! — Сакура заметно расслабляется после этих слов, но все так же злобно посматривает на Какаши. — Это очевидно, — он соглашается с ней. Вот так просто. И когда он стал таким обходительным? Официант появляется перед ними неожиданно, заполняет образовавшуюся дыру в их общении. Он ловко расставляет приборы, бокалы вина, вкусную на вид и запах еду. Желает приятного аппетита и испаряется так же быстро, как появился. Они едят в тишине. Между ними — ненавязчивая мелодия ресторана и тонна вопросов и ожиданий. Каждый из них думает о чем-то своем, но никто не решает лопнуть пузырь недосказанности. Бокалы теряют цвет, тарелки пустеют стремительно. Блюда вкусные и вызывают восторг, но насладиться полностью трапезой что-то мешает. Сакура первая решает заговорить. — Меня все еще мучает один вопрос с нашей первой встречи. Почему ты тогда не дождался меня? Спрашивает вроде мелочь, но чуть помутневшее от вина сознание не успевает понять, какой подтекст притаился в этих словах. Заинтересованность — основа ее вопроса. — Я просидел там полчаса. Пока ко мне не подсела парочка. Они мерзко лобызались, не отлипая друг от друга. Такое я уже не мог вынести. Ушел оттуда в толпу, поискал тебя, но попытки оказались тщетны. Какаши в отличие от Сакуры осознает подтекст своих слов. Он не скрывает, что заинтересовался тоже. Потому с легкостью замечает, как в глазах напротив загорается живой огонек интереса. — Чертова Ино, всегда портит все… — с сожаление говорит Сакура и делает глоток вина. Он уже видел подобное на семейном ужине. Когда она хочет подавить какую-либо эмоцию, чаще всего негативную, то прячется за напитком. Бокалом закрывает часть лица, дает себе возможность совладать с собственной мимикой, чтобы не выдать чувства. Только она не подозревает, что выдала себя еще до этой наивной попытки. — А говорила, что общаться со мной не будешь. — Что? — переспрашивает Сакура, вскидывая брови. — Когда ты согласилась остаться на ужин, то грозилась не общаться со мной. Какаши усмехается. Его замечание явно выбивает Сакуру из колеи — она не сразу находит, что сказать в ответ. — Это не отменяет того, что ты все еще придурок. — Правда? — он наигранно удивляется. — А разве ты просила дождаться тебя не потому ли, что я тебе понравился? — Да, в тот раз ты мне понравился, — жестко отвечает, словно хочет оградить этим себя, залезть в панцирь и никогда оттуда не выглядывать. — Ты привлек внимание своей отстраненностью и умением слушать, еще ты симпатичный, хоть и выглядишь снобом. Смесь удивления и усмешки отражается на лице Какаши. — Не знал, что похож на сноба. — А я не знала, что встречу тебя на семейном ужине — мы квиты. Сакура остра на язык — так здорово найти человека себе под стать. Колкость и легкомыслие, юмор и открытость миру — ценности, что так очевидно связывают их. Приятно, настолько приятно даже просто думать об этом, что от удовольствия уголки губ сами ползут вверх. — Раз мы квиты, то можем теперь общаться нормально? — А ты считаешь себя нормальным? — усмехается Сакура, но уже беззлобно. Напряжение между ними незаметно рассеялось. Может, растворилось на дне бокала, а может, кто-то перестал злиться. Но Сакура выглядит добрее. Сейчас она вполне расположена к разговорам, легко и непринужденно шутит, улыбается и сияет — ведет себя так, как обычные люди ведут себя на свидании. — И это спрашивает человек, который ходит на секс-вечеринки? — Какаши заходит с козырей, иронично задает вопрос и ждет достойный отпор. — А сам-то что делал на той вечеринке? — и получает его. — Меня друг пригласил. Я понятия не имел, что там будет. Какаши подносит бокал к губам, скрывает улыбку за глотком вина. Игра продолжается, хотя он давно сбился со счета — кто выигрывает в этом раунде? — Да ладно! По тебе видно, что ты такое любишь. — Хорошо, сдаюсь. Я старпер, который любит детские вписки. — Так ты признаешь, что ты старпер? — Какаши закатывает глаза. — Надо же, два признания в одном, это настоящий подарок! — Может, тогда за два своих признания я получу одно твое? — спрашивает Какаши, лукаво улыбаясь. Меняет правила игры в свою пользу. Сакура на мгновение зависает в мыслях — наверняка перебирает колкие ответы или что-то поинтереснее, чтобы рассказать. Второй вариант более привлекателен для Какаши, но ожидать стоит первый. — Ты не такой придурок, как мне казалось, — наконец-то выдает ответ Сакура. — С тобой хотя бы весело. Хотя иногда ты тот еще засранец. Ее слова что-то цепляют глубоко внутри. В огонек подкидывают неплохое горючее, и демон Кальцифер неистово кричит «еще», требуя добавки. Какаши аккуратно старается сделать шаг навстречу, совсем неаккуратно спрашивая: — Так я тебе нравлюсь? — Резкий и опрометчивый шаг. Вслух звучит совершенно не так, как в мыслях, но дело сделано. Спусковой крючок отлетает от гранаты, как его слова — в Сакуру. — Кто знает, — ведет она плечами, откидываясь на спинку дивана, — все может быть. — Еще час назад ты меня ненавидела. — Я и до сих пор тебя ненавижу. — Но я тебе все-таки нравлюсь, — не спрашивает, а утверждает. Какаши гнет линию, чувствует, что сделал верный шаг, и хочет дожать до конца. Сакура смотрит на него в упор заинтересованно, уголки губ приподнимаются. Она наклоняется вперед, локтями упирается в стол и говорит, словно по секрету: — Чертовски нравишься. Демон Кальцифер ликует и взрывается языками пламени по всем внутренностям. — Только никому не говори, — Сакура уже откровенно кокетничает — от былой злости ничего не осталось, — а то засмеют. — Почему засмеют? — Потому что запала на старпера. Какаши искренне смеется и с удовольствием смотрит на игривую Сакуру. Она кружит голову, заполняет собой все пространство вокруг и через время уже не замечаешь ничего, кроме нее. — Что ты тогда подумала обо мне? — решается задать вопрос Какаши. — На той вечеринке. В глазах напротив мелькают искорки — живой интерес все сильнее рвется наружу. — О том, что переспала бы с тобой. Выпаливает так прямолинейно — словно пощечиной по лицу. На этот раз осознает, что говорит от первого до последнего слова — уверенность во взгляде говорит за себя. — То есть ты не собиралась мне душу изливать? — Поначалу так и было. — А что думаешь сейчас? Она смотрит томно, ухмыляется заговорщицки и прикусывает нижнюю губу. Что-то объяснять Какаши не нужно — он по ее поведению все и так прекрасно понимает. — Тебя мама не учила не спать с кем попало на первом свидании? — Можем считать это третьим. — Разумно. Да и я не кто попало. Между ними заметно стираются границы. От любви до ненависти один шаг — поговорка точно про них, но в обратную сторону. Симпатия уже выросла в геометрической прогрессии, и вот-вот перельется через край. Внутри все бурлит и обжигает. Какаши наблюдает за Сакурой пристально, глазами обводит соблазнительные губы, спускается по шее вниз, беззастенчиво заглядывает в декольте. Сакура довольно улыбается и медленно тянет руку к нему через стол. Накрывает его ладонь своей и сжимает. — Поедем ко мне? — предлагает Какаши, отвечая тем самым на очевидные желания — сам хочет того же. Видит одобрение в глазах Сакуры. — У меня есть идея получше. — Она оглядывается по сторонам поверх ширмы, а потом заговорщицки произносит: — Пойдем. Берет сумку, встает с дивана и тянет за собой Какаши. Он немного растеряно подрывается, из портмоне достает пару купюр и оставляет чаевые на столе. Сакура уверенно ведет его за собой, что-то высматривает по дороге, но идет прямиком к цели. Они заворачивают в укромную часть ресторана, где находятся туалеты, и скрываются за одной из дверей. Как и стоило ожидать, в дорогом ресторане отличные туалетные комнаты. Концепт интимности и уединенности воплощен даже здесь. Вместо общего пространства с кабинками — несколько отдельных помещений для единоличного пользования. — Ты хочешь прямо здесь? — с интересом спрашивает Какаши, запирая за собой дверь, пока Сакура скидывает на диван сумку. — А зачем терпеть до дома? Она в мгновение становится хищницей — смотрит из-за плеча игриво, зазывающе. Какаши подходит к ней и притягивает к себе. Ему не нужно повторять дважды или что-то объяснять. Если намерения сходятся, то он просто действует. Он целует медленно, томно, запускает в мягкие волосы руку, а второй обнимает за талию. Чувствует, как её горячие руки обвивают шею, языком проводит по ее губам, скользит внутрь. Сакура же льнет сильнее к нему, прижимается телом. Реальность трещит по швам — еще недавно он представлял такое в своих пошлых фантазиях. Какаши делает пару шагов вперед, направляет Сакуру и прижимает к стене. Хочет рассмотреть ее полностью, насладиться прекрасной картиной. Ведет по шее рукой, отодвигая назад волосы, очерчивает ключицы и доходит до розы с полумесяцем. Дальше путь закрыт. Сакура словно читает его мысли — развязывает рубашку и снимает с себя, бросая куда-то в сторону раковины. Под топиком видны торчащие соски. Какаши спускает его ниже. Как он и думал — в сосках небольшие полукольца с пиками на концах. Сама грудь маленькая, но красивой соблазнительной формы — руки сами тянутся потрогать. Он накрывает одну ладонью и чуть сжимает, чувствуя, как украшение впивается в кожу. Какаши внутренне ликует, ведь это чертовски красиво — лучше, чем он мог себе вообразить. Эстетика пробивает сознание насквозь. Ее кожа приятная, горячая, так и хочется прочертить руками каждый миллиметр тела. Какаши спускается рукой ниже по талии, задирает юбку и оглаживает стройные бедра. Сакура закусывает нижнюю губу, смотрит на него снизу вверх, открывая изящную шею. Какаши припадает губами к коже, целует, чуть покусывая, и ощущает, как чужие руки сминают его рубашку. Он вдыхает аромат ее тела — пахнет потрясающе, чем-то сладким, голову кружит от изобилия оттенков Сакуры. Она часто дышит, тихонько постанывая. Рука с бедра поднимается выше, задевает край трусиков. Какаши тянет вниз мешающий кусок ткани и помогает снять, бросая вслед за рубашкой. Туда же летит и бесполезный топик. — Юбку тоже снять? — шепчет на ухо Сакура, обвивая руками Какаши. — Оставь, — уверенно отвечает он, — мне она нравится. Тянется к ней за поцелуем, впивается в губы страстно и напористо, а рукой вновь скользит между ног. Сакура чуть вздрагивает, когда он трогает клитор. Аккуратными движениями водит по нему, проверяет, как лучше и приятнее. Пальцами медленно проникает внутрь, чувствует, как там влажно и горячо. Находит нужное положение и с разных сторон массирует одну точку. Сакура выгибает спину, стонет все громче и двигает бедрами навстречу пальцам. Какаши облизывается, наблюдая за всей красотой происходящего, и ощущает, как в паху все сильнее жмет. Он хочет ее всю, полностью, хочет сделать приятно, довести до оргазма. Он хочет, чтобы она запомнила каждое мгновение, проведенное в его руках. Сакура запрокидывает голову, с раскрытых губ все чаще срываются стоны, а движения становятся интенсивнее. Выглядит эротично и очень возбуждает, сложно удержаться самому от порыва взять ее прямо сейчас. Ему важно, чтобы ей было хорошо. Какаши придерживает ее свободной рукой и старается не сбавлять темп, пока не видит, как она вся сжимается от удовольствия. Он наблюдает за каждой деталью в ее образе, в ее теле, в ее эмоциях и не может поверить в происходящее. Их близость будоражит сознание, Сакура становится в моменте непостижимой. Та девушка с вечеринки, которая изливала ему душу, не имеет ничего общего с той, что сейчас вскрикивает от наслаждения в его руках. Она открыта перед ним полностью, и Какаши ликует от этого осознания. Еще несколько мгновений Сакура медленно водит бедрами в эйфории оргазма. Она выглядит потрясающе. В свете разноцветных ламп, сделанных в виде витражей, кожа переливается красками, глаза прикрыты, а на губах играет довольная улыбка. — Как ты? — участливо спрашивает Какаши, оставляя легкий поцелуй на шее. — Замечательно. Но я не так все представляла. — У тебя есть еще силы? — В ответ получает кивок. — Тогда мы еще не закончили. Я хочу посмотреть на неё, если ты не против. Сакура усмехается — она сразу понимает, о чем он говорит. Какаши оглядывается и обращает внимание на диван у другой стены. Над ним висит зеркало — интересное дизайнерское решение. Он ведет Сакуру в ту сторону. Она упирается коленями в край дивана, а руками — в спинку и чуть наклоняется. Какаши медленно гладит ее бедра, рассматривает прекрасные изгибы тела. Задирает край юбки и ищет взглядом татуировку. На ягодице изящным шрифтом в три строчки красуется «FUCK ME DADDY» — та злосчастная фраза, что чуть не заруинила еще не начавшиеся отношения. Он довольно улыбается, накрывает надпись рукой, сжимая, а после слегка шлепает. Сейчас эта фраза выглядит зазывающе — как приглашение к действию. Желание разгорается все сильнее, он готов сгореть в адском пламени с этой потрясающей девушкой. Поднимает взгляд и видит в отражении Сакуру с улыбкой на губах. Она смотрит точно на него в ожидании и предвкушении. Какаши наклоняется, целует спину и проходится россыпью поцелуев выше, рукой сжимает грудь и наблюдает за Сакурой. Она податливая и отзывчивая, он любуется ею и старается сделать приятно им обоим. Сам факт того, что они сейчас вместе и занимаются столь интимными вещами, будоражит не меньше обнаженной перед ним Сакуры. Он расстегивает джинсы, приспуская их вместе с бельем, и задумывается на мгновение. — Черт, — ругается Какаши, понимая, что с собой нет защиты, — у тебя есть презервативы? Сакура смеется, осуждающе покачивая головой, и тянется к сумочке. Ловким движением достает маленькую упаковку. — А ты ко всему готова, я погляжу, — иронично замечает Какаши. — Всегда готова, — отвечает Сакура, подмигивая в отражении зеркала. Какаши разворачивает презерватив по всей длине, кидая куда-то за спину обертку — думать о таких мелочах сейчас неуместно, и трется членом между соблазнительных ягодиц. Он аккуратно и медленно вводит его в Сакуру, слышит, как с ее губ срывается вздох. Внутри горячо, очень горячо. Приятное чувство расходится по телу с каждым движением. Какаши наращивает темп, пока мышцы внутри приятно сжимают член. Сакура прикрывает глаза, сильнее хватается за спинку дивана и рвано дышит. Ее щеки порозовели, по шее скатывается капелька пота — в зеркале можно до мелочей рассмотреть прекрасную картину, что будоражит каждую клеточку тела. Сознание отключается, Какаши словно впадает в транс. Все происходит как во сне или в параллельной вселенной, где он может вечно наблюдать за блаженной Сакурой, где он может нескончаемо долго наслаждаться ее телом и близостью, где может вдыхать ее восхитительный аромат. Если бы рай существовал, то для него он выглядел бы именно так. Какаши придерживает Сакуру за бедра, пока размашистыми, но ритмичными движениями входит в неё. Его все сильнее прошибают ощущения, хочется утопать в желании дольше, но силы на исходе. Переключает внимание на Сакуру, чтобы чуть замедлить нарастающее блаженство. Она несдержанно стонет и двигается ему навстречу, выгибает спину. Он рукой проводит по влажной коже, хочет притянуть ближе, но они и так ближе некуда. Кто-то внезапно дергает ручку двери, и Сакура вздрагивает, распахивая прикрытые глаза. В них читается восторг и ожидание, адреналин подскакивает, и уже невыносимо сдерживать порывы. Какаши натянут как струна. Пара мгновений и мощный оргазм накрывает, как снежная лавина посреди пустыни. Сквозь пелену удовольствия он улавливает протяжный стон Сакуры. На мгновение время между ними застыло. Чувства и ощущения обострены до предела, дыхание сбито и хочется пить. Но Какаши несколько секунд приходит в себя, а после осторожно снимает презерватив. Сакура выглядит счастливой и бодрой. Она встает с дивана, из сумки достает пачку салфеток, выуживает парочку и протягивает их Какаши. — Ты и правда всегда готова, — с усмешкой говорит он и берет салфетки. — А ты думал, я шучу? В ее глазах игривые огоньки, щеки все еще красные, волосы липнут к влажной коже и на ней только юбка. Но настолько красивой он ее еще не видел. — Я думаю, что ты потрясающая. Сакура теряется от внезапного комплимента и выглядит смущенной. Какаши не представлял, что ее можно вот так просто смутить. И с каждой ее эмоцией открывает в ней новые грани. Она стоит поодаль — собирает свою разбросанную одежду. Какаши уже привел себя в порядок и просто наблюдает за Сакурой. Улыбается сам себе, как дурак, вспоминает их первую встречу. — Столько времени зря потеряли на наши перепалки, — внезапно для самого себя говорит он, словно делает вывод из собственных размышлений. — О да, — отзывается Сакура на его слова, но за секунду выражение лица меняется на недовольное. — И все же чертова Ино! Если бы не она… Какаши подходит к ней, не давая завязать рубашку, притягивает к себе и целует. Она расслабляется в его объятиях. — Если бы не она, то ты вообще не пришла бы на ту вечеринку, — он заканчивает ее мысль на позитивной ноте и вновь припадает к губам. — Ах, хорошо, убедил, — смеется Сакура в поцелуе. Они растворяются в моменте. Трудно оторваться друг от друга, когда так непреодолимо тянет. Но их прерывает знакомый звук — кто-то опять дергает ручку двери. — Нас уже второй раз чуть не застукали, — произносит Какаши, оторвавшись от Сакуры. Она хитро смотрит в ответ, руками обвивает его шею и приподнимается, чтобы шепнуть на ухо: — Как-нибудь обязательно повторим.