***
Работа — лучшее средство, чтобы ни о чем не думать. Какаши падает в ее объятия с началом недели. Плотное расписание не дает передышки, лишь краткие мгновения свободы, чтобы поесть и поспать дома в кровати, а не на диване в офисе. Какаши этому рад. Любимое занятие стоит каждой его жертвы. Когда неделя переваливает за середину, становится легче дышать. В офисе все заметно расслабляются, но работают усердно. Отличная команда — еще одна составляющая успеха. Ребята собираются в бар после тяжелых дней, зовут с собой Какаши, но тот настолько захвачен работой, что отнекивается от предложений. К нему напоследок заглядывает Генма — один из отбитых, но эффективных людей в команде. Решил попытать удачу. — Мы будем через пару кварталов отсюда, — буднично говорит Генма, но взглядом стреляет в Какаши, намекая, что тому следовало бы согласиться на предложение, — если надумаешь — присоединяйся. В ответ он получает молчаливый кивок и прыскает смехом. Кажется, с его губ даже сорвалось язвительное «придурок», но Какаши опускает этот момент — с Генмой это обычное дело. — Постарайся не нажраться, как свинья, неделя еще не кончилась — работы много, — кидает ему в спину наставление, будто он когда-то слушался других. — Да, папочка, — отвечает Генма, извращенно парадируя шутку про «да, мам», и шлет воздушный поцелуй за секунду до закрытия двери. Какаши передергивает от отвращения. Но в голове на фоне неприятного Генмы всплывают приятные картинки с Сакурой. Теперь фразы про папочку работают триггером. Стоит их услышать, как рычажок взлетает вверх и поток пошлых мыслей пускаются по вене. Чертова татуировка не дает спокойно жить. Как и сама Сакура. Он выводил ее на эмоции в последнюю встречу и вряд ли после такого она захочет с ним общаться. Но его так взбудоражила вся сложившая ситуация, что о последствиях он не подумал. Теперь сидит в офисе и пытается вытравить неуместные размышления. Времени все обдумать раньше так и не нашлось, а когда темп работы замедляется, все отложенное в дальний ящик быстро всплывает на поверхность. Поздно вечером Какаши заваливается домой. Наспех переодевается, разогревает ужин и открывает банку пива. После разговоров о походе в бар ему тоже захотелось расслабиться, но у себя дома, а не в компании надоедливого Генмы или зануды Шизуне, которая любит монологи ни о чем. Дома уют, тишина и одиночество. Нечасто это слово так режет внутри. Из-за работы и постоянных переездов нормальных отношений давно не было, занимался время от времени случайным сексом — тупо закрыть физическую потребность. Иногда кажется, что у Какаши из-за этого атрофировалась способность к симпатии. Но почему-то из головы который день не лезет Сакура. Банка пива заканчивается слишком быстро, а одиночество раздувается до вселенских масштабов. Наверняка в нем говорит долгое отсутствие близости, а Сакура — самый подходящий и известный вариант. Усталость наваливается сильнее и Какаши идет спать. Конец рабочей недели выдается на редкость неторопливым. Из-за огромной вершины помахивают выходные, заманчиво манят в свои объятия. Пара шажочков и можно будет перевести дух. Сасори заходит в середине дня в пятницу, когда Какаши возвращается с обеда. Обсуждает мелочи по работе, рассказывает о делах дома, невзначай упоминает Сакуру. — Неужели удалось поговорить с ней? — удивляется Какаши. — Ну, первые десять вызовов она сбросила. Но я умею добиваться своего. В итоге у меня получилось уговорить ее не бросать трубку. Сасори сидит на небольшом диванчике и перекидывает из руки в руку какой-то мяч — часть декораций в кабинете. Какаши стоит напротив, присев на край своего стола. Он усмехается, но внимательно слушает. — Мы поговорили, я попытался объясниться. В целом, прошло хорошо. Теперь она меня почти не ненавидит. — Почти? — переспрашивает Какаши. — И что мешает избавиться от этого «почти»? — Ты, — отвечает Сасори и расплывается в улыбке. — Настолько взбесил ее на семейном ужине, что досталось и мне. — Тебе-то за что? — За то, что дружу с тобой. Какаши вымучено улыбается, поджимая губы, — говорит тем самым «прости». — Но вообще, — продолжает Сасори, — у нее странное к тебе отношение. Вроде говорит, что терпеть тебя не может, а вроде и интересуется тобой. «А вот здесь поподробнее, пожалуйста», — хотелось вскрикнуть Какаши, но он сдерживает порыв, проглатывая его вместе с комом в горле. Слишком очевидно проявлять интерес не хочется, но любопытство сжирает изнутри. За собственными размышлениями Какаши не сразу замечает пристальный взгляд Сасори, а когда смотрит на него в ответ, тот расслабляется и откидывается на спинку дивана. — Недавно в городе открылся крутой ресторан, — резко меняет тему Сасори, — сходим туда? Нужно оценить, место перспективное и подходящее для будущих встреч с партнерами. — Мне расчехлять свой смокинг по этому поводу? — шутит в ответ Какаши. Мыслями он уже давно отдыхает дома, отдаваясь в объятия безделья все выходные. Куда-то выбираться он не планировал. — Ага, бабочку не забудь. Ну так что, пойдешь? Сасори выжидающе сверлит взглядом. Под таким давлением любой сдастся, а у Какаши нет приличной отмазки, чтобы отказать. Не скажешь же «прости, друг, у меня по плану саморазложение в субботу и уныние в воскресенье, очень занят». Он жмет плечами и соглашается.— Какаши —
6 февраля 2023 г. в 18:51
Какаши заинтересованно, но немного недоуменно наблюдает, как Сакура уходит, закипая от злости. Ему нравилось раззадоривать эту маленькую злую девочку, но он не ожидал лично услышать что-то жесткое от нее в сторону Сасори.
А Сасори в свою очередь никак не реагирует на обидное высказывание. Лишь вымученно выдыхает, направляясь к Какаши.
Сакура уже успела скрыться в доме, но шлейф ее присутствия не улетучивается. Пару минут назад она была перед ним, источая волны ненависти и недружелюбности. Но чем больше она ругалась, тем очаровательнее выглядела.
Пирсинг на лице и выглядывающие татуировки добавляли эстетики — Какаши ценитель. Еще в первую встречу он ее заприметил. Она цепляла внешностью, но сильнее заинтересовали ее глаза. Красивые зеленые глаза — в них чувствовалась надломленность и радость жизни одновременно.
Кто бы мог подумать, что у этой девушки столько обид за душой.
— Я что-то не так понял или ты правда знаком с моей сестрой? — усмехается Сасори, легонько ударяя Какаши в плечо.
— Да, что-то типа того. Но, кажется, она не очень рада нашему знакомству.
— А я думал, только у меня проблемы в общении с ней. И где вы успели столкнуться?
— О, лучше тебе не знать, — широко улыбается Какаши, приподнимая брови в жесте «ты же сам понимаешь».
— Ах ты старый извращенец, — изумленно говорит Сасори, но одобрительно кивает. — Решил вспомнить былое?
— Да, один из своих позвал на вечеринку. Ты же знаешь, мне дважды предлагать не надо. Кто мог подумать, что на такой тусе встречу Сакуру. — Какаши не сдерживает смешок при ее упоминании. Их общение сложилось в нечто настолько абсурдное, что такое понять может только свой человек. — Когда я ее видел в последний раз, мы с тобой были перваками-задротами, а она под стол пешком ходила.
— Тогда она была вроде в первом классе — сущий ангел. А сейчас палец в рот не клади — откусит.
— Кое-что другое лучше тоже не класть, — Какаши не удерживается от пошлой шутки.
— Полегче, мы все-таки говорим о моей маленькой сестричке, — отвечает беззлобно Сасори.
— Эта сестричка пять минут назад жестко тебя отымела. Настоящая фурия.
Сасори меняется в лице. Во взгляде сквозит жалость наперевес с грустью. Кажется, Какаши задел больное место. Надорвал корочку, что теперь саднит, или же ножом поковырял в открытой ране? По реакции друга сложно распознать истинную глубину проблемы.
Он смотрит на Сасори вопросительно, ничего вслух не произносит. Дает время обдумать и, возможно, поделиться чем-то важным.
— В этом вся проблема, — сдается Сасори, произнося фразу на выдохе. Вкладывает в это куда больше смысла, чем могло показаться. — Никогда не думал, что из прелестной девчушки она превратиться в злобную стерву. Поначалу мне казалось, как и всем, что это подростковый бунт — перебесится и пройдет. Но она уже не подросток, а бунт так никуда и не делся.
Какаши удивленно вскидывает брови. Вот уж чего не ожидал в этот вечер, так душевных изливаний Сасори. Похлеще, чем стычка с Сакурой. Может, у них это семейное — приседать ему на уши с исповедями?
— Не хочу показаться говнюком, но, друг, она тебя практически ненавидит.
Сасори кривит лицо от слов Какаши, словно ему наступили на ногу в общественном транспорте. Смесь боли, осуждения и невысказанные вопросы.
— Лезть в ваши семейные разборки я тем более не хочу, — выразительно говорит Какаши, подчеркивая слова. Он понимает, что значит выражение лица Сасори, и сдается под давлением. — Ладно, победил! Только сделай рожу попроще, меня передергивает, когда так смотришь.
Сасори усмехается и расцветает довольной улыбкой. Внешне всегда холодный и непробиваемый, но он всегда мастерски умел играть эмоциями, когда ему это было нужно.
— В общем, Сакура мне кое-что рассказала на той тусе, вдаваться в подробности не буду. Но у нее реальные проблемы с комплексом неполноценности. И судя по ее словам, из-за тебя.
На минуту воцаряется пугающая тишина. Голоса из дома еле слышны, но не могут прорвать пузырь, образовавшийся от напряжения. Сасори вымученно прикрывает глаза и запускает руку в волосы. Держится за голову, словно старается совладать с грузом мыслей, рвущихся наружу.
— Надо же, — наконец нарушает тишину Сасори, — у нас с ней разница в возрасте чуть больше десяти лет. Не было ни общих интересов, ни поводов для соперничества. Когда она только пошла в школу, я учился в универе. Когда она ее заканчивала, я уже работал и вовсю развивал собственные проекты. Ее путь только начался, о каком комплексе неполноценности может идти речь?
Сасори непонимающе мотает головой. Вечер откровений сильно напоминает Какаши первую встречу с Сакурой. Да у них с братом больше общего, чем она думает.
— Кажется, ваши родители сделали всю работу за тебя. Золотой ребенок все же, — язвительно говорит Какаши, пародируя манеру Сакуры. — От таких разговоров жуть как чешутся легкие. Ты не против?
Какаши достает пачку сигарет из кармана и вертит ею перед собой. Получает одобрение Сасори, достает одну и затягивается ядовитыми веществами. Расслабление проходится по телу, оседает в голове.
Самый верный способ развеять удушающую атмосферу. Это сродни просмотру экшена, только ты не следишь за динамикой на экране, ты сам в этой динамике — эмоциональные качели раскачиваются до скорости звука и вырисовывают уже не первую сотню кругов вокруг оси.
Какаши — ось или качели? Судя по всему, ось, потому что события набирают обороты вокруг него, а он стоит себе на одном месте и с интересом наблюдает. Только головой устал крутить в разные стороны.
— Сакура рассказывала, что родители гнобили ее постоянными сравнениями с тобой и твоими успехами, а ты никогда не заступался за нее и не проявлял участия. Короче, вот основная претензия к тебе.
Какаши думает, что может пожалеть о сказанном. Но просчитывать последствия он не любит. Его конек — здесь и сейчас, это относится как к работе, отношениям, так и к жизни в целом.
Сакура доверила ему многое. И большую часть он эгоистично оставит себе. Его будоражит мысль, что он в курсе подробностей ее жизни. Но глава с Сасори не табуирована лично для него. Ничего плохого не случится от того, что он поможет разобраться в семейном конфликте.
— Глупая девчонка, — раздосадовано произносит Сасори скорее для себя. Но по его лицу скользит грустная улыбка. — Мы мало общались, и она не могла этого знать, но я не раз говорил родителям, чтобы не наседали на нее. К сожалению, я редко бывал дома, чтобы проявить больше заботы. И об этом я сильно жалею. Для нее я бездушный засранец, да?
— Что-то похожее она говорила, да, только форма пожестче. Тебе сказать или сам додумаешь? — Какаши никогда не упустит шанса подколоть Сасори.
— Я уже достаточно услышал, спасибо.
Какаши жмет плечами, докуривая сигарету. Последние затяжки остаются особенным вкусом на языке. Что-то с примесью горечи, радости и немного удовлетворения, когда после долгого умственного процесса позволяешь себе потупить в дурацкую игру на мобилке или в простецкий ситком.
Они стоят еще пару минут, а после уходят в дом. Семейный ужин никто не отменял. Сакура ожидаемо так и не спускается к остальным. Остаток вечера проходит за легкими беседами.
Устав от духоты помещения и разговоров о работе, Какаши выходит во двор. На улице уже стемнело. Он вдыхает приятный воздух, проходится чуть дальше в сад и слушает ночную тишину. Так приятно побыть иногда наедине с собой, без лишнего шума и глаз.
Хлопнувшая дверь черного хода отвлекает от созерцания. Какаши стоит среди деревьев — его не видно. Зато у него обзор хороший. Он наблюдает за спешащей к выходу Сакуре. На ее плече висит дорожная сумка. Похоже, она решила уехать, не дожидаясь утра. И без прощания.
Она слишком смелая или отчаянная? Какаши мог бы проявить джентльменство и проводить хотя бы до остановки, но едва ли из этого выйдет что-то хорошее.
Он молча провожает Сакуру взглядом, когда та минует его. Черные обтягивающие джинсы подчеркивают стройную фигуру и… отличную задницу. Какаши разглядывает красивые очертания, мысленно прикидывая, как выглядит злосчастная татуировка. Ему хочется посмотреть на нее с той самой секунды, как Сакура рассказала о ней.
Внутри зарождаются неуместные желания. Воображение слишком разыгрывается и подбрасывает яркие картинки. В паху слегка жмет, а голова становится тяжелой.
Какаши дожидается, когда калитка закроется, и закуривает. Хороший способ чуть сбросить напряжение. Извращенные мысли перекликаются с тем фактом, что их участница — младшая сестра Сасори. Маленькая девочка давно выросла, но остатки морали немного грызут на фоне — игнорировать можно, но сложно.
Он заметно расслабляется после курения, но тяжесть головы не улетучивается. Сегодняшний вечер эмоционально вымотал Какаши, но день уже клонится к своему завершению. Осталось добраться до кровати и уснуть с красивыми картинами собственной фантазии.