Soaked

      Драко решил, что Грейнджер что-то задумала.       Он наблюдал за ней краем глаза.       Она выглядела коварной и слишком привлекательной.       Он сделал еще один бесстрастный глоток шампанского.       Конечно, подумал он, ее красное платье с вырезом на спине, было совершенно неуместным на его благотворительном вечере в честь дня Святого Валентина. Обычно она расхаживала по Министерству в отвратительных серых костюмах, которые были созданы для того, чтобы вызывать вожделение у… ни у кого. Кроме него самого, конечно. Но это только потому, что он был неравнодушен к извращенному образу библиотекарши.       Сейчас ее волосы не должны были ниспадать по спине водопадом, а ноги не должны были быть обуты в четырехдюймовые каблуки с красной подошвой. На любой другой женщине он бы назвал эти каблуки «трахни меня». В случае с Грейнджер он знал, что выбор соблазнительной обуви был совершенно случайным.       Драко лично обиделся на ее туфли. Она и так была опасна, когда носила обувь на плоской подошве, а на высоких каблуках, вероятно, будет смертельно опасной.       Не сводя глаз с Грейнджер, Драко кивнул на то, что сказал заместитель министра магии.       До этой проблемы Драко нечасто появлялся в Министерстве. Зачем ему это делать — он управлял компанией по производству гоночных метел, и ему не нужно было подвергать себя удушающей атмосфере Министерства; бюрократической и малоприятной. Однако потом возникла проблема: проблема, на которой было написано имя Гермионы Грейнджер. Красными чернилами. Подчеркнутое три раза.       Она действительно была самой раздражающей и идеалистичной ведьмой на свете. Самая быстрая гоночная метла на планете уже была бы запущена в производство, если бы не ее экологическая болтовня о святости лесов и дикой природе. Как бы то ни было, проект отставал на три месяца, и все потому, что Золотая Девочка обложила его бюрократическими проволочками, которых хватило бы на три сцены убийства.       Она сказала, что его долг — защитить магическую флору и фауну для будущих поколений. Она сказала, что он должен посадить два дерева взамен того, которое он срубил во имя коммерции. Она сказала, что метлы Малфоя были сконструированы преждевременно, они были неподвижны и на них было неудобно ездить.       Он сказал ей, чтобы она отвалила.       Это не сработало.       Вместо этого Грейнджер использовала свое положение главы недавно переименованного Департамента по сотрудничеству с магическими существами и средой их обитания, чтобы обеспечить еженедельные встречи с Драко, на которых она читала ему лекции о воздействии на окружающую среду и торговых стандартах его компании.       Он сказал, что ему нужно больше информации. Она согласилась. Еженедельные встречи превратились в ежедневные.       Поначалу он довольно неохотно ввел в практику лесовосстановление и прошел через трудоемкий процесс пересадки каждого срубленного дерева.       Затем ей удалось убедить его, что лесовосстановление — хорошая идея. Оглядываясь назад, он был уверен, что ее блузки, которые она надевала на эти встречи, были формой сексуальной ловушки. Они были застегнуты до самой шеи и, следовательно, были созданы для того, чтобы разжигать его воображение.       Не успел он опомниться, как уже согласился основать благотворительную организацию по сохранению волшебных лесов и населяющих их существ, которая получила меткое сокращение З.Н.Ф.Ф (Защита Необычной Флоры и Фауны).       Теперь он был здесь, ведя гала-вечер, на котором настояла Грейнджер, чтобы собрать средства для З.Н.Ф.Ф., и который она уговорила его организовать, оплатить и провести в поместье.       Все, что он мог делать, это украдкой наблюдать за ней из другого конца бального зала, когда ее монополизировал Перси Уизли.       Костяшки ее пальцев, державших фужер с шампанским, побелели, и Драко подумал, что она вот-вот забьет Перси дубинкой до смерти. Драко мог посочувствовать ее реакции на присутствие Уизли. Ему часто приходилось подавлять порывы ярости, когда Перси начинал рассуждать о некачественной толщине пергаментной бумаги.       Внезапно Грейнджер повернула голову в сторону Драко и поймала его взгляд. Он не отвел глаза — это бы сразу выдало, что он смотрел на нее. Вместо этого он склонил голову. Формальный и элегантный жест. Он ничем не выдал, что в его чреслах пылало вожделение.       Во время их переговоров Грейнджер была свирепой, и не раз он переживал за сохранность частей своей анатомии от ее ударов под столом. Сейчас, он опасался, что Грейнджер действительно представляет опасность для жизни и здоровья - в частности, его. Небезосновательный вывод, учитывая ее странное поведение в течение последней недели.       В начале недели Грейнджер опаздывала на их ежедневную встречу. Драко сидел и размышлял в ее кабинете, отвлекаясь и представляя себе все язвительные комментарии, которые он собирается сделать в ее адрес, когда она, наконец, придет.       Он услышал, как открылась дверь ее кабинета, и, намереваясь подойти к ней, как только она переступит порог, встал и обернулся.       — Грейнджер, ты опоздала. Тебе лучше…       Упрек застыл у него в горле, потому что его руки внезапно оказались полны Грейнджер.       Он тупо уставился на ее макушку.       — О, Малфой, — сказала она ему в грудь. — Прости за это.       Он пытался игнорировать ощущение ее изгибов в руках и то, как ее грудь прижималась к его ребрам.       — Не говори об этом, — его голос был довольно напряженным.       — Я просто споткнулась, заходя в кабинет. — Она отстранилась, и заглянула ему в лицо с таким невинным выражением, что в обычной ситуации он бы заподозрил подвох. Но это была Гермиона Грейнджер — она не прибегала к искусству и хитрости в отношении любого мужчины, тем более такого, как он.       Слова застряли у него в горле, но он справился:       — Понимаю. Я часто оказываю подобное влияние на женщин.       Ее смех прозвучал как звон льда в бокале с чем-то крепким и пьянящим.       — Теперь ты можешь… отпустить меня?       Драко поспешно отступил от нее, его руки все еще покалывало от тепла ее тела.       Следующие два дня Драко избегал встречаться с ней глазами — что было чертовски трудно, учитывая, что видел он ее каждый день.       Он только успел перестроить свой мозг на осознание того, что под неуклюжей одеждой Грейнджер скрывалось потрясающее тело, как случилась беда.       Он шел к ее кабинету, когда Грейнджер слепо выскочила из двери и врезалась в него. Он тут же подхватил ее под мышки и притянул к своей груди, удерживая обоих.       Затем он замер, с ужасом осознав, что мягкое округлое нечто, упирающееся ему в промежность, было задницей Гермионы Грейнджер, и это было невероятное ощущение.       — Боже, спасибо тебе, Малфой, — проговорила она немного задыхаясь.       Она попятилась назад и попыталась встать на ноги, но все, чего она добилась, — это потерлась своим изящным задом о его пах.       Он зашипел.       — Ты в порядке? — спросила она. Ее голос был легким, ангельским и совсем не полным женской таинственности.       Он неловко кашлянул.       — Я должен предупредить тебя: передвигайся с осторожностью.       Он поднял ее на руки и отодвинул подальше от своей персоны.       — Не знаю, что на меня нашло. — Она слегка пожала плечами, отчего ее груди заметно покачались под пиджаком.       — Я направлялась в свой кабинет.       Это было ненужное объяснение, и его разум был странно пуст.       Она посмотрела на часы.       — Уже столько времени? Я совсем забыла! Ну, тогда пойдем?       Ему пришлось идти позади нее, когда она практически бежала по коридору в сторону своего кабинета. Он вспомнил, как нахмурился, когда понял, что ее туфли были совершенно плоскими, без следов каблука или какой-либо другой причины, объясняющей, почему она постоянно теряла равновесие рядом с ним.       Вчера она сделала это снова, и на этот раз он чуть не совершил глупость. Например, не поцеловал ее. Он уже выходил из Министерства, потратив три часа на окончательное согласование с Грейнджер планов бала — простите — гала-вечера в день Святого Валентина.       Драко попрощался с ней и поспешил уйти. Он как раз входил в пустой лифт, когда в него вбежала Грейнджер и, что стало ее фирменным знаком, наткнулась на него.       Он поймал ее за бедра и, пошатываясь, попятился назад.       — Черт меня побери, — сказал он, когда его спина ударилась о заднюю стенку лифта.       Она слегка задыхалась, и ее дыхание было горячим на его шее.       — Упс, — вздохнула она. — Глупая я.       Он моргнул. Неужели он действительно только что услышал, как Гермиона Грейнджер, ужас Ла-Манша, бич его жизни и всеобщая заноза в заднице, произнесла слова «глупая я»? Может быть, он ударился головой о заднюю стенку лифта?       Она использовала его тело, чтобы подняться. Ее лицо было восхитительно раскрасневшимся, а из пучка выбилось несколько кудрявых локонов.       Она улыбнулась ему, глаза блестели.       — Правда, Малфой, я должна перестать так на тебя натыкаться.       — Да, — он добавил в свой тон нотку сарказма, — Я не знаю, что бы ты делала, если бы я постоянно не останавливал тебя от падения на задницу.       Она только рассмеялась.       Грейнджер улыбалась ему.       Она почти отвернулась от Уизли — и просто стояла и улыбалась ему почти задорной улыбкой. Внезапно Драко показалось, что последние несколько месяцев встреч, компромиссов и работы стоили того. Только чтобы увидеть эту улыбку на ее лице.       — Извините меня, — сказал Драко, отходя от заместителя министра, который как раз в это время объяснял некоторые моменты совершенно захватывающей внешней политики.       — Замечательная вечеринка, — сказала Грейнджер, когда он подошел к ней.       — Я очень горжусь собой, — Драко изобразил на лице ухмылку. — Наслаждаешься, Грейнджер?       Она взмахнула свободной рукой, чуть не сбив очки Уизли с его лица, и жестом указала на гротескное количество украшений ко дню Святого Валентина.       — Если можно умереть от переизбытка розового цвета, — сказала она, — то сегодня будет несколько жертв.       Бальный зал был покрыт от пола до потолка сердцами разных оттенков розового. Шарики-сердечки. Сердечное конфетти. Стримеры с повторяющимися сердечками. Даже столы и стулья были розовыми и в форме сердец. Это было отвратительное зрелище, но Грейнджер указала маггловскую тематику Валентина.       Драко прикусил губу и посмотрел на нее из-под ресниц.       — Я очень серьезно отнесся к твоему заданию.       — Мистер Малфой, — напыщенно произнес Перси, — Министерство благодарит вас за сотрудничество и…       Драко прервал Перси.       — Министр должен благодарить мисс Грейнджер, — Драко окинул Перси язвительным взглядом. — Если бы я не был полностью уверен в ее способностях, то мне было бы гораздо сложнее работать с ней. А теперь, как бы я ни был рад тебя видеть, Перси, не мог бы ты оставить нас с мисс Грейнджер на минутку.       Перси не хотел уходить.       Драко закатил глаза на Гермиону, но наклонился, чтобы шепнуть Перси: — Между нами говоря, я должен накричать на нее из-за проблемы с обслуживанием.       За своими очками Перси выглядел как золотая рыбка.       — О, да, конечно.       — Что ты ему сказал? — она наблюдала за удаляющимся Перси с озадаченным выражением на лице.       Драко пожал плечами.       — Сказал, что мне нужно накричать на тебя.       — А тебе нужно на меня накричать?       Он недолго раздумывал над тем, как отчитать ее за опасно высокие туфли.       — Нет, — решил он. — Не в данный момент.       Гермиона подняла брови, но не стала комментировать.       Она смотрела в сторону и, казалось, была занята наблюдением за людьми вокруг них.       — Особенно мне нравится новая форма твоих домовых эльфов, — сказала она, нарушив молчание.       Драко поморщился и потер затылок.       — Они очень довольны ими. У меня ужасное предчувствие, что они никогда не захотят их снимать. До самой смерти меня будут окружать эльфы в маленьких тогах с крошечными луками и стрелами.       — Если тебе надоест образ купидона, ты всегда сможешь подарить им на Рождество костюмы эльфов Санты?       Он драматично вздрогнул.       — Пожалуйста, не говори о таких вещах. Это пробуждает в моей голове самые ужасные образы, — Драко сделал глоток шампанского. — Это должно быть рекорд для тебя, Грейнджер. Ты проходила больше часа, не упав.       — О боже, — сказала девушка, и ее рот искривился в недоброжелательной улыбке. Она подняла свой полный бокал шампанского. — Я должна немедленно это исправить.       Прежде чем Драко успел отреагировать, Гермиона бросилась вперед и выплеснула на него содержимое своего бокала с шампанским.       — Черт!       Холодная жидкость попала ему на лицо и мгновенно промочила его рубашку до нитки.       Она несколько раз невинно моргнула.       — О, Боже.       — Блядь. Черт, — Драко посмотрел на нее, а затем на свою мокрую одежду. — Ты облила меня своим шампанским.       — Что за абсурдное предположение, — сказала она. — Я просто поскользнулась. Честно говоря, сейчас я должна накричать на тебя за то, что ты полируешь пол этого зала.       — Ты сделала это специально!       — В самом деле, — она покачала головой, как будто это обвинение было самой нелепой вещью, которую она когда-либо слышала.       Она схватила его за запястье.       — Пойдем со мной. Мы должны вытащить тебя из этих мокрых вещей, пока ты не простудился.       Она провела его через бальный зал, через толпу ошеломленных гостей и вывела в коридор с эффектностью, которая была под силу только самой умной ведьме ее возраста.       — Где твоя спальня? — спросила Гермиона тоном, так похожим на тон профессора МакГонагалл, что ему пришлось дважды убедиться, что это не его старая учительница тащит его вверх по лестнице.       — Дома, — он чувствовал себя мокрым, глупым и растерянным.       Почему — клянусь отвисшими яйцами Мерлина — Гермиона Грейнджер облила его шампанским? Он ведь не был еще более невыносимой задницей, чем обычно? Он говорил ей и не такое, и в ответ получал только закатывание глаз и резкую отповедь.       Он последовал за ней вверх по лестнице. Либо так, либо его потащат.       — Я имею в виду, где была твоя спальня до того, как ты вырос — или, в твоем случае, просто повзрослел — и переехал из поместья родителей? — ее сарказм был ощутимым.       — Шестая комната справа.       Он вытер глаза от шампанского и решил, что даже самое дорогое «Moet and Chandon» все равно жжет, как самая дешевая водка.       Она открыла дверь и не споткнулась, когда вошла в его детскую спальню.       — Серьезно, Драко, плакаты с ведьмами в юбках из змеиной кожи на метлах? — Она повернулась и вздернула бровь. — Ты можешь быть ещё более слизеринским?       — Не хочешь ли ты, — он провел рукой по своим мокрым волосам, — объяснить, почему я весь мокрый?       Руки Гермионы потянулись к узлу его галстука.       — Я споткнулась, не более того.       Она принялась за пуговицы его рубашки.       — Мерлинова борода. Это было не случайно.       — Не можешь же ты предположить, что я, — она прижала руку к сердцу, — споткнулась нарочно?       Она выхватила у него из рук наполовину полный бокал шампанского и поставила его на прикроватную тумбочку.       Он вздрогнул, когда ее рука коснулась его обнаженной груди.       — Да.       — Вовсе нет.       — Но ты ведь сделала это, не так ли?       — Ну, — она сняла пиджак с его плеч, — может быть, немного.       Его рубашка вместе с пиджаком упала на пол.       Она просто споткнулась.       Она спотыкалась всю неделю, и именно в тот момент, когда он был рядом, чтобы поймать ее.       Это ударило его по голове.       — Грейнджер, ты приставала ко мне? В буквальном смысле.       — Наконец-то дошло.       — А?       — Ну, ты не понимал моих тонких намеков, — она опустилась на колени и развязала шнурки на его ботинках. — И мне пришлось прибегнуть к более радикальным мерам.       Только тогда до Драко дошло, что его раздевают. Он посмотрел вниз. Да. Это были маленькие руки Гермионы Грейнджер, расстегивающие его ремень. Святые угодники! Ее пальцы были на молнии его брюк.       Он закатил глаза к потолку, или к небесам, или к какому бы то ни было неземному телу там, наверху.       Он услышал безошибочный звук расстегиваемой молнии.       — Радикальные меры? — спросил он, немного задыхаясь. Вылить на него напиток на его собственной вечеринке, безусловно, можно считать радикальными мерами.       — Драко, будь добр, подними ноги.       Он не осмелился посмотреть вниз.       — Конечно.       Она стянула с него туфли и брюки.       Он окинул взглядом свою старую спальню. Его кровать — большая, с четырьмя плакатами, аккуратно застеленная. Стены были оклеены плакатами с изображением волшебников-подростков и выкрашены в темно-зеленый цвет. На прикроватной тумбочке — часы в форме снитча, лампа и почти нетронутый бокал шампанского.       Радикальные меры.       Он посмотрел вниз.       Гермиона стояла перед ним на коленях, а ее руки лежали на поясе его боксеров. Его эрекция была хорошо видна сквозь шелковистый материал.       Ее глаза были невероятно большими и карими, когда она смотрела на него. Подол ее платья струился вокруг нее как вода.       Радикальное действие.       Он поднял свой бокал и выплеснул шампанское на ее платье.       — Малфой!       Он улыбнулся. Драко не мог сдержаться.       — Неприятно, правда?       — О боже, — она посмотрела вниз и моргнула. — Боги. Я вся промокла.       — Поднимайся, Грейнджер. — Он наклонился и поднял ее на ноги. — Нам нужно освободить тебя из этих мокрых вещей.       — Холодно! — Она хмуро смотрела на него, но ей все еще удавалось выглядеть самой прекрасной и ужасающей женщиной, которую он когда-либо видел.       — Я более чем осведомлен об этом, — он развернул ее, и расстегнул пуговицы ее платья. — На тебе нет лифчика, — прошептал он, стаскивая с ее тела липкую ткань. Платье упало к ее ногам. Оно все равно было испорчено. Если бы Драко следовал ее политике, как с деревьями, то ему пришлось бы купить ей два взамен.       Драко сдержал ругательство. На ее трусиках сзади был маленький красный бантик.       — Когда ты начала посылать мне намеки? — Он провел тыльной стороной ладони по ее позвоночнику.       Она вздрогнула.       — Около месяца назад.       — Я дурак.       Она хихикнула и повернулась к нему лицом.       — Ты только сейчас это понял?       Он обнял ее лицо и погладил влажную щеку.       — Пожалуйста, позволь мне загладить вину за мое ужасно глупое поведение.       Он прижался к ее рту и почувствовал привкус шампанского. Он почувствовал ее руку на своей шее, прежде чем она скользнула в его волосы. Гермиона прижала его ближе и позволила своему языку танцевать с его.       Драко продолжал целовать ее, двигая ближе к кровати. Она издала легкий звук, когда он толкнул ее вниз. Он уперся коленом в кровать и навис над ней. Кончики его пальцев рисовали непонятные узоры вверх и вниз по ее телу.       Драко уже не был подростком: он зацеловал ее до беспамятства, и только потом потянулся к ее груди. Он провел большими пальцами по ее соскам и почувствовал вибрацию от стона в ее груди.       Она вздохнула, когда он прервал поцелуй.       — Черт возьми, — сказал он и поцеловал ее в шею с открытым ртом. — Мы могли бы заниматься этим вместо того, чтобы последние несколько месяцев говорить о проклятых деревьях.       — Деревья очень важны.       — Безусловно. — Он подул горячим воздухом на ее сосок, наблюдая, как тот твердеет. — И если бы я уже не выращивал для тебя лес, я бы завалил тебя обещаниями.       Он втянул ее сосок в рот и провел рукой по ее телу.       Затем отстранился и поиграл с краем ее трусиков.       — Может быть, вместо этого, — сказал он, — есть исчезающий вид белого дуба или коллекция серебряных берез, которые помешали бы моему намерению?       Гермиона высвободила руки из его волос и приподнялась на локтях.       — В Северном Уэльсе есть лес, который… — Драко просунул палец под кружево. — О-о.       Мокрая.       — Не знал, что я облил шампанским твои трусики. — Он переместил свой рот на другую ее грудь и уделил ей внимание.       У Драко был план: довести Гермиону Грейнджер до предела, и посмотреть, как она кончит. Это было просто и по делу; обычно его планы были гораздо сложнее. Наверное, все дело в том, что кровь быстро отхлынула от его мозга. Из-за этого было очень трудно связно мыслить.       Он сел и стянул трусики с ее бедер, отбросив их в самый дальний угол комнаты, надеясь, что она никогда больше их не найдет. Он прикоснулся к ее телу, и ему пришлось подавить стон от того, насколько она была горяча. Переместив большой палец вверх, он нашел ее клитор и начал массажировать плавными кругами, слегка надавливая на чувствительную точку. Он ввел палец в ее влагалище, затем другой и начал медленно входить и выходить из нее.       Ресницы Гермионы затрепетали, когда она посмотрела на него и издала небольшой вздох. Он встретился с ней глазами и был почти ошеломлен теплотой их выражения.       Он мог бы нырнуть в карамельную глубину ее радужки и быть поглощенным чернотой ее зрачков, и все равно этого было бы недостаточно.       Драко хотел что-то сказать — сказать ей, какая она замечательная и как он хочет исследовать каждый дюйм ее разума и тела, — но слова застряли у него в горле. Вместо этого он поцеловал ее.       Он пытался вложить в этот поцелуй все: всю свою похоть и месяцы тоски.       Гермиона застонала ему в рот, и он не смог подавить улыбку, почувствовав, как напряглись ее стенки. Он разорвал поцелуй и отодвинулся назад.       Ее голова была откинута назад, а волосы рассыпались вокруг головы, словно каштановый нимб на узорчатом покрывале. Она выглядела раскрасневшейся и отвлекающе сексуальной.       Ее глаза открылись и сузились.       — Не останавливайся, — сказала она между толчками.       Он ускорил толчки и усмехнулся, почувствовав, как она напряглась, задрожала и, наконец, забилась в спазме вокруг его пальцев. Его ухмылка стала практически хищной, когда он увидел, как цвет ее щек стал ярче, а рот открылся в беззвучном крике, когда она кончила.       Гермиона потянулась к нему; это был слепой и ощупывающий жест, но ей удалось притянуть его к себе. Ее ноги обхватили его талию и прижали к себе. Драко уперся руками по обе стороны от ее головы, его вес вмял кровать вокруг нее, и подстроил свои бедра.       Он погрузился в нее. Драко знал, что сказал что-то неуместное и вульгарное, но, черт возьми, мерлинблятьиисус она была слишком хороша.       Он не мог двигаться. Наслаждение было настолько сильным, что он опасался, как бы не умереть на мгновение. Он иногда читал подобные истории в «Пророке»; истории о людях, чье сердцебиение останавливалось на несколько минут, а затем возвращалось снова. Он подумал, а не происходит ли это с ним сейчас. Его сердце колотилось и звучало в ушах так же громко, как маггловская дрель.       Гермиона толкнула его ногой в спину. Он моргнул, глядя на нее, и под ее горячим взглядом различил нотки возмущения его неподвижностью.       — Терпение, — сказал он и начал двигаться.       Драко хотел быть медленным. Он наконец-то спал с Грейнджер, и он собирался быть чувственным, наслаждаясь моментом и делая все те вещи, которые должны были делать мужчины, когда занимались сексом с любимой женщиной. Но — о Мерлин — она вздыхала и стонала под ним, и каждый толчок его члена, казалось, возбуждал ее еще больше.       Ее руки вцепились в его бедра, и она впилась ногтями в его плоть, когда он ускорился. Ее глаза были закрыты, она выгнула спину и наклонила свое тело, чтобы принять больше. Он чувствовал ее вокруг себя. Он чувствовал, как кульминация прокатывается по ее телу. Он чувствовал, как сжимаются ее стенки, как она стонет и как дрожат ее бедра.       Он поймал ее открытый рот и поцеловал. Он провел губами по ее губам и проглотил ее стон, прежде чем просунуть язык в ее рот. Гермиона застонала, и провела языком по его языку.       Теперь его толчки были резкими и неровными; он гнался за собственным удовольствием и с каждым ударом все глубже погружал свой член в нее.       Драко продолжал целовать ее, схватившись за заднюю часть ее бедра, подтянул ее ногу и положил икры на свое предплечье. Он толкал себя глубже, входил и выходил из нее в быстром темпе.       Он чувствовал, как в нем нарастает давление, а его тело начинает сжиматься, как пружина.       Гермиона взяла его нижнюю губу между зубами и резко прикусила ее.       Его бедра дернулись вперед.       Она сделала это снова, взяла его нижнюю губу в рот и медленно пососала больное место.       Что-то внутри него сломалось, и с низким стоном он кончил. Черные точки усеяли его зрение, когда он снова и снова вколачивал себя в нее, перебарывая наслаждение.       Драко рухнул на нее, бездыханный и дрожащий, а потом вспомнил себя и скатился в сторону.       Гермиона свернулась калачиком у него под боком.       — Как тебе? — спросила она, и ему не нужно было видеть ее, чтобы услышать улыбку в голосе.       Он обхватил ее за талию, притягивая ближе.       — Волшебно. — Это было банально, но ему было все равно. Он погладил участок на ее коже большим пальцем.       — Думаю, мне нужно еще попробовать поработать с палочкой. — Она провела рукой по его коже, а затем положила ее на его сердце.       — Я буду рад помочь в этом, чем смогу. — Драко посмотрел вниз на макушку Гермионы. Он был рад увидеть, что, хотя ее волосы по-прежнему ниспадали каскадом по спине, они стали более неровным водопадом. Эта мысль напомнила ему о том, как он вообще здесь оказался. Она снова «наткнулась» на него.       — Откуда у тебя эта идея?       — Какая идея?       — Та, что связана с падениями на меня?       — Статья в древнем ведьминском еженедельнике о том, как найти мужа. — Она положила голову ему на грудь.       Глаза Драко расширились, и он уставился в потолок.       — Что?       — Мужа, — повторила она, используя голос, который мог бы подействовать на таких тугодумов, как он.       — Ты хочешь сказать, что падала на каждого волшебника в Лондоне в надежде выйти замуж?       Он старался говорить раздраженно, но после всех его стонов это больше походило на гравийное рычание.       — Конечно, нет. — Она уперлась подбородком в его грудь и посмотрела на него сверху вниз. — Я уже нашла того, кого хотела. Мне просто нужно было немного помощи. — На ее лице промелькнуло раздражение. — Кстати, это ты, раз уж ты так не любишь тонкости.       Драко прикусил внутреннюю сторону щеки, сдерживая улыбку.       — Как моя невеста может испытать два превосходных оргазма и при этом хмуриться?       В ее глаза закрался смех.       — Не знаю. Почему бы тебе не подарить мне третий и не посмотреть, поможет ли это?       Он драматично вздохнул.       — Мне придется посмотреть, что я могу сделать, — сказал он и поцеловал ее.