Нас не стереть

      Ещё чуть-чуть, и не столько искры, сколько огненные шары полетят во все стороны из-за напряжённой атмосферы. Тишина стояла такая, что в ушах начинало звенеть.       – Думаю, стоит поздравить вас с новой должностью, Курояма Фэн. Вы так стремились к ней, даже репутация не стала помехой. А я о многом наслышан.       – Разве репутация когда-то была для аристократов помехой?       – Репутация для аристократов – всё.       – О-о. В таком случае у нас клуб бунтовщиков собрался.       Фэн держала себя на грани, чтобы не сорваться на откровенно язвительный сарказм. Она даже не удивилась бы, если её привычная улыбка уже поплыла и напоминала нервный тик. Сдерживаться приходилось из последних сил, чтобы не выплюнуть всё имеющееся остроумие в лицо Цунаяширо Токинаде. Молодой мужчина с улыбкой хитрой, как у лисы, и взглядом не менее хищным, чем у волка, сидел напротив. Не дать ни взять они с ним напоминали двух котов, готовых вот-вот броситься друг на друга и выцарапать глаза.       Среди всех присутствующих Фэн беспокоилась лишь за Хиромасу, который, будто выбрав себе противника, сидел напротив Юкимуры. Девушка прекрасно знала, что он волновался, чувствовал дискомфорт, но стоит отдать должное – смотрел он на оппонента… как на говно. Забавно, что изгнанный наследник Курояма особо не реагировал на негатив, молчал, расслабленно переводил взгляд то на Фэн, то на Токинаду.       «А он изменился…» – подумала девушка, и речь шла далеко не о причёске или же одежде. Поведение стало другим, появилась какая-то холодная сдержанность в жестах. Парень не сидел, развалившись, а держал спину прямо, хоть и выглядел довольно расслабленно. Это не понравилось Фэн ещё сильнее. – «Его будто… выдрессировали».       – Ха-ха-а… а-а… – неловко засмеялась Аска, сидящая во главе столика, заставленного закусками. Ясное дело – к еде никто не притронулся. – Что ж, мы в любом случае рады вашему визиту, Цунаяширо-сама. Простите грубость моей сестры, она, как начальница, привыкла… говорить чуть свысока.       – Первый день на должности капитана, а уже привыкли… хм, – самодовольно ухмыльнулся Токинада, не то упрекая Фэн, не то одобряя её дерзость. С такой манерой речью трудно понять. – Вы действительно интересная персона, достойная внимания, Фэн-сан. Вы же не против, если я буду называть вас Фэн-сан?       – Не против. – А про себя пожелала, чтобы он подавился редькой. – Цунаяширо-сан, вы…       – Токинада. К чему эти официальные обращения? Вы многоуважаемая сестра моего друга, так что я не буду против, если вы станете называть меня по имени.       «Ясно. Всё хуже, чем я думала», – нерадостно поймала себя на тревожной мысли Фэн. К счастью, улыбка исчезла с её лица, оставив равнодушие, иначе бы она неминуемо скривилась бы в оскале.       – Токинада-сан, могу я узнать настоящую цель вашего визита? Не поймите неправильно, просто удивительно, что столь достопочтимый человек решил навестить нас без предупреждения.       Иными словами: какого чёрта припёрся, раз десятки лет до этого никто из вашего племени не ступал на порог дома Курояма? Жаль, что подобный вопрос нельзя было озвучить в лоб. Чёртова аристократия…       – Ваш достопочтимый брат попросил меня составить ему компанию. Он узнал о вашем повышении, не мог не поздравить лично. Я подумал, что это действительно хороший повод, чтобы, наконец, познакомиться с вами лично.       Ещё чуть-чуть и Фэн всерьёз начнёт тошнить от приторной наигранности в словах собеседника. Хорошо, что подвернулся шанс переключить внимание на Юкимуру и выразить претензии в его адрес:       – Ну и, достопочтимый брат? Будешь меня поздравлять или что?       Парень не спешил с ответом, и Фэн бы поняла любую из возможных эмоций: злость, недовольство, ещё что-то – однако он смотрел на неё с подозрением. И нетерпением пумы, желающей поскорее наброситься на добычу.       По спине пробежали мурашки.       Обычно Юкимура производил какое угодно впечатление, но не столь пугающее. Из-за злости и обиды, что жили в ней годами, девушка и взяла традицию называть трупы и гигаи в честь старшего брата. Маленькая пакость. И почему-то сейчас, вспомнив об этом, Фэн ощутила неловкость. Она встретилась с Юкимурой взглядом, который смотрел на неё столь мрачно и враждебно, что это ни в какие ворота понимания не лезло.       – Поздравляю, – сухо отозвался Юкимура. – Для той, кто задыхался, ходя по лестнице, ты сделала невероятный прорыв. Чудеса, да и только.       При последних словах он сморгнул и выстрелил острым взглядом в Хиромасу, который невольно нахмурился и чуть дёрнул плечами. Фэн почувствовала, как сердце парня забилось быстрее. Она мысленно выругалась: несмотря на попытку казаться собранным и бесстрастным, в душе Хиромаса всё ещё боялся Юкимуру. Последний смотрел на него с абсолютным отсутствием эмоций на лице, будто одержимый, отчего его глаза казались стеклянными. Как бы Хиромаса ни пытался сохранять спокойствие, он всё же отвёл взгляд, однако это не избавило его от внимания парня.       – И тебя поздравляю, – обратился к подопечному Фэн Юкимура, – от уличного художника до лейтенанта Готея. Главой семьи не стал, но хоть здесь преуспел, да?       – Заткнись, Юкимура, – сдержано, но достаточно сурово одернула брата Фэн, но тот никак не отреагировал, казался скалой, о которую разбиваются ветра и волны.       – Хе-х. Какая семейная драма, – не удержался от комментария Токинада, с ухмылкой глянув на своего приятеля. – Гляжу, старшая сестрица куда сильнее любит своего сводного брата, чем настоящего. Понимаю твою обиду, понимаю.       От насмешливых слов аристократа у Фэн чуть челюсть не упала в удивлении, лицо уж точно вытянулось. Девушка даже не сомневалась, что они одинаково отреагировали с Хиромасой, уставившись на старшего брата в полнейшем шоке. Этот ублюдок рассказал о Хиромасе постороннему человеку! Иной причины, по которой Токинада столь беззаботно и насмешливо о них отзывался, не имелось.       Но кое-что испугало Фэн сильнее. Она надеялась, что из-за волнения колебания реацу оказались не слишком заметными, чтобы дать Аске ментальный подзатыльник.       – Что?.. О чём вы говорите? – наконец, опомнившись, залепетала младшая дочь семьи Курояма.       Аска понятия не имела о происхождении Хиромасы, и несмотря на то, когда Фэн сама узнала об их с парнем родстве, она решила, что сестра должна пусть и знать правду, но притворяться не ведающей.       – Аска, выйди.       – Что?..       – Выйди, говорю, – ещё более мрачно и холодно обратился к ней Юкимура на пониженных тонах.       Фэн почувствовала искреннее смятение и страх перед старшим братом, заставившие их младшую сестру беспокойно потупить взгляд и, поклонившись Токинаде, покинуть комнату. Тем проще. Невольно Фэн задумалась о том, чтобы приказать Аске бежать прочь, но тогда её поведение вызовет у присутствующих вопросы.       У девушки зарождалось нехорошее предчувствие. Очень нехорошее предчувствие. В комнате будто стало на пару градусов холоднее, и если в первый миг Фэн списала это на нервозность, то затем признала ошибочность догадки. Это не температура понизилась, это концентрация духовных частиц возросла – Токинада перестал прятать своё присутствие.       «Что у него за реацу такая… мерзкая», – не нашла более подходящего определения Фэн.       – Я премного благодарна, что вы уделили нам своё время и внимание, Токинада-сан. Мы принимаем ваши поздравления. Если более нет вопросов, мы с Хиромасой откланяемся, раз…       – Боюсь, вопросы всё же есть, – с лукавой улыбкой подметил Токинада, однако взгляд его оставался равнодушным. – Моя семья не задавала эти вопросы довольно долго, считая, что лучше не ворошить осиное гнездо. Но ваш брат настоял на том, чтобы я обратил на вас внимание.       – Настоял? – в недоумении глянув на Юкимуру, Фэн откровенно растерялась. – Не сочтите за грубость, но… он настаивал последние сорок лет и, наконец, у вас нервы сдали слушать его просьбы?       – Ха-х, да уж, Юкимура, твоя сестра просто очаровательна, – несмотря на смысл сказанного, интонация и притворная улыбка подсказывали, что радости Токинада не испытал от дерзости собеседницы. – Мне просто нравятся послушные и преданные люди. Как собаки, знаете. Юкимура был до ужаса гордой и невоспитанной собакой, к чему мне потакать такому созданию? Кусает кого захочет, бросается… на кого хочет, – с гадкой ухмылкой подметил аристократ, стрельнув в Хиромасу хитрым взглядом.       У Фэн от подобной наглости чуть не сработал рефлекс ударить первой. Держа руки на коленях, она крепко сжала их в кулаки, не постеснявшись нахмуриться. Хиромаса чувствовал себя отвратительно, девушке даже не пришлось пользоваться способностями Сумиё. Он терял самообладание. Уронив взгляд, просто слушал и сидел, напряжённый до предела, также сжимал кулаки – но не от гнева, а тревоги. Сердце стучало быстрее.       – Так вы выдрессировали моего брата что ли? – опустив приличия, Фэн позволила откровенному раздражению проскользнуть в голосе.       – А что, не похоже? – с наигранной растерянностью глянув на подопечного, риторично уточнил Токинада. – Знаете, быть шинигами довольно весело, по своему опыту знаю. Но вот отыскать людей, которые не раздражали бы нравоучениями, довольно сложно. Юкимура под руку не лез, и я решил, что можно наградить его, раз он так хорошо служил мне.       – Да вы буквально притащили домой пса, – сконфуженно пробормотала Фэн. – И ваши родственники нормально на это отреагировали?       – А что они могли сказать? Я могу брать себе в охрану кого захочу. Благодаря вашему отцу, Фэн-сан, он ведь больше не представляет клан Курояма.       – А теперь он решил вернуть свои права на наследование? – недовольно полюбопытствовала капитан, но посмотрела на брата. – Чего ты возвращать собрался? Мы тут только за счёт наших зарплат поместье содержим, да ещё…       – Меня никогда не интересовали деньги. Единственное, что было мне дорого – это мои сёстры. И я здесь только ради них.       Теперь уже точно можно говорить, что что-то не так. Фэн охватило ещё большее негодование, отчего она нахмурилась, найдя очень странным тот факт, что брат отзывался о них с Аской в третьем лице.       В опустившейся паузе лишь Токинада, видимо, находил забавным то, как развивались события. Он неторопливо поднялся с места, вызвав у хозяйки дома новый приступ паники, продемонстрировав катану в своих руках. Фэн и до этого заметила оружие, думала, что это мера предосторожности или очередная показуха, но сейчас она стояла на грани от того, чтобы не вскочить и приказать достопочтенному аристократу выметаться вон.       – Хочу вам кое-что показать, Фэн-сан, – растянув довольную улыбку на губах, Токинада искусным движением освободил лезвие от ножен, которое опасно блеснуло в свете ламп.       – Меч? – еще сильнее напряглась девушка.       – Семейный занпакто. А у вас есть занпакто?       – Есть.       – И где же он?       – Предпочитаю не размахивать им за обеденным столом, – сделавшись мрачнее тучи, Фэн пусть и понимала, что перечить Цунаяширо себе дороже, однако у неё кончалось терпение и самообладание. – Токинада-сан, при всём уважении, но это неприемлемо.       – Приказываете мне убрать меч?        Взгляд парня недобро блеснул. Если раньше Токинада напоминал девушке лиса, то сейчас вполне походил на голодную дикую собаку, чьи глаза наливались кровью от голода и жажды насилия.       Ситуация хуже некуда. Даже если учесть, что она капитан, то закон в любом случае встанет на сторону Токинады, уже вставал, когда он когда-то в порыве бешенства зарезал свою жену. Но пусть даже так, то в данную секунду у незваных гостей имелось огромное преимущество. Фэн могла воспользоваться лишь кидо, а Хиромаса… тоже. Он не взял с собой катану. Пугало то, что ей оставались непонятны мотивы парней. Конечно, всё дело в Юкимуре, но чего именно он добивался?       Сердце быстрее забилось от волнения. Но внешне Фэн старалась держаться сдержано, и насколько позволяло самообладание, спросила:       – Что вы собираетесь делать?       – Как вы относитесь к стихам? Например… глоток из четырёх морей, небесные берега переплетаются. Одинаково повторяющиеся десять тысяч, и… резкость!       На последнем слове лезвие меча вспыхнуло болезненной вспышкой, ослепив Фэн. Рефлекторно выкинув руку вперёд, ударяя волной реацу, она отпрыгнула назад, но из-за неудобной позы рывок вышел неуклюжим. Под звон разбивающейся посуды и грохот опрокидывающегося стола девушка хотела броситься в сторону Хиромасы, но перед глазами продолжали плясать яркие пятна. Однако остановить от поспешного выпада её смог требовательный возглас Юкимура:       – Ещё шаг, и я ему глотку перережу!       Сидя на корточках и готовясь сорваться в любом направлении, Фэн, наконец, увидела, что малейшее движение с её стороны навлечёт беду на Хиромасу, к шее которого Юкимура прижимал короткое тонкое лезвие. Её поразило, что брат смог с такой лёгкостью и скоростью обездвижить шинигами, но удивление моментально сменилось горячей волной гнева. Невидимая сила буквально толкала Фэн вцепиться в противника голыми руками, чтобы обезопасить Хиромасу. Но только она дернулась, подалась чуть вперёд, как услышала тихий смех:       – Нет-нет-нет, – направив на неё остриё катаны, Токинада оказался в пугающей близости, смотрел сверху вниз с выражением забавы. – Давайте без резких движений.       – Что вам вообще нужно?! – не удержалась от повышенных тонов Фэн. Довольно с неё игр. – Отпустите Хиромасу, живо! Вы вообще думаете, что творите?! Вы на капитана и лейтенанта напали, вы!..       – Тебе, тварь, слово не давали.       Фэн так и поперхнулась словами от услышанного. При всех разногласиях и спорах из-за Хиромасы, Юкимура никогда не был к ней суров, он искренне любил её и желал добра. Странная любовь старшего брата. Но сейчас в глазах парня и намека не было на теплые чувства, он смотрел на неё, как на презренного врага, с болью и отвращением. Взгляд его резал не хуже лезвия, которое он прижимал к Хиромасе, к которому и обратился с откровенной злостью:       – Ну что, признаешься, ублюдок, как ты осквернил мою сестру? Даю тебе один шанс. Признаешься сейчас, и отдам тебя Совету. Соврёшь, – надавив лезвием, Юкимура оставил царапину на тонкой коже шеи заложника, из которой скатилась капля крови, – и твоим судьёй стану я.       У Фэн просто всё упало внутри в мгновение ока: злость, раздражение, страх. Она ощутила, как мёртвый холод заполняет её внутренности от понимания, что Юкимура, похоже, догадался об их истинной природе. О её истинной природе. Но за неимением доказательств или же полной картины, он воспринял всё неправильно.       Хиромаса цеплялся за его предплечье, силясь противостоять угрозе, но из-за того, что лезвие находилось в опасной близости от его шеи, он ничего не мог поделать. Одно неосторожное движение – и от кровопотери едва ли спасёт даже реацу.       – Ты совсем с ума сошёл? – зашипел на него Хиромаса. – Ты собственную сестру не узнаёшь уже?..       – Полагаю, это «нет», – вздохнул Токинада, видимо, устав от затянувшегося представления, – предлагаю перейти сразу к интересному. Фэн-сан, посмотрите-ка сюда.       Будучи застигнутой врасплох и нападением на Хиромасу, и словами Юкимуры, девушка отреагировала на слова аристократа, обернувшись, и в следующий миг с лезвия катаны ей в лицо что-то прыгнуло. Что-то чёрное. Она не успела даже удивленно воскликнуть, как в ужасе откинулась назад, почувствовав, что в рот ей пробивается что-то склизкое и холодное.       – Фэн, нет!!! – невзирая на приставленное к горлу оружие, Хиромаса поддался страху и дёрнулся вперед, однако Юкимура быстрым ударом по голове оглушил его.       Заложник рухнул на пол, не осилив атаку, в которую вложили реацу. На запечатлённую сцену Токината только тихо посмеялся. Он перевёл внимательный взгляд на Фэн, которая с трудом могла вздохнуть, не то, что пошевелиться. Её лицо кривилось от натуги, она бросала перепуганный взгляд то на Хиромасу, то на неприятеля. И всё, что могла – это лишь дёргаться, словно во время припадка.       – Знаете, какова настоящая сила Энракётен? Стоит мне увидеть способность чьего-то занпакто, и я смогу в точности её воспроизвести. Так что, Хиромаса или как там его, может даже не отвечать. За него всё сказал мой меч.       Он обездвижил её… её же способностью?! Фэн слышала, что Цунаяширо обладают реликвией, которая позволяет отражать силы противника, но что, если это очередная обманка? Уже каждый второй, похоже, прятал своё настоящее мастерство. Но осознание произошедшего побудило девушку в панике осознать, что, если её действительно парализовала чернильная многоножка, это можно считать катастрофой. Требовалось как можно скорее избавиться от создания, однако стоило помыслить о том, чтобы высвободить огромное количество реацу и сжечь существо, как тело прострелила жуткая судорога.       Из горла вырвался хриплый болезненный стон.       Токинада тихо засмеялся, закинув катану на плечо.       – А я-то думал, ты уже с ума сходишь, но твоя сестра действительно оказалась живым мертвецом. Или одержимой, тут уж сам суди. Интересная способность… о, ты его уже оглушил. Даже не весело как-то.       – Будет весело, – не спуская с Хиромасы брезгливый взгляд, зарычал Юкимура и нетерпеливо бросил собеседнику: – Как долго будет держаться твоя способность?       Молчание со стороны Токинады звучало угрозой. Он медленно, снисходительно улыбнулся и, подступив к парню, быстрым легким движением взмахнул мечом, остановив его в сантиметрах от оголённой шеи собеседника. Остриё лезвия опасно застыло под подбородком Юкимура.       – Только что стало на час меньше.       – Что? – Юкимура не шелохнулся, но внезапный выпад Токинады определённо застал его врасплох, вынудив затаить дыхание.       – Побольше уважения к своему хозяину проявляй, псинка, – жёстко усмехнувшись, аристократ убрал меч от лица собеседника и произнёс: – Даю тебе три часа поиграть тут, а поскольку занпакто я уберу в ножны, то и действие шикая постепенно будет ослабевать. И твоя сестра снова сможет двигаться, а также использовать реацу. Но до сего момента сможет лишь смотреть, слышать, рычать, да испускать лёгкие колебания реацу.       – Это больше не моя сестра. Хоть её тело и живо.       – Как жаль. Или нет? Капитан Готея… очень интригует. Может, отдашь её мне? Как раз на три часа.       Токинада разговаривал шутя, и Юкимура явно не оценил его юмор, одарив столь злобным и холодным взглядом, что даже мнимые отношения хозяин-подчинённый отошли для него на задний план.       – Пусть это уже и не моя сестра, но тело её я не дам осквернять ещё сильнее. Будьте… добры.       – Ну раз «будьте добры», – хмыкнул собеседника, – а что насчёт младшенькой?       Но заметив, что у Юкимуры, казалось, последняя капля крови от лица отхлынула, аристократ устало вздохнул и пояснил:       – Я не про это. Она сбежала, идиот. Точнее, сначала бросилась сюда, но теперь, похоже, убегает. Не чувствуешь? – сконфуженное выражение лица подчинённого послужило красноречивым ответом, отчего Токинада со скучающим видом закатил глаза. – Конечно, не чувствуешь, ты ведь о другом думаешь. Будь это твоя младшая наивная сестра, она бы, наверное, прибежала на шум и попросила бы нас остановиться, разве нет? Ну или забилась бы в угол? А чего ей вдруг бежать, да ещё вон из поместья? Хм-м… довольно быстро, причём.       Наблюдая за сценой, Фэн, конечно, ничего не могла поделать, её тело парализовало, и тем не менее кто, как ни она, знала о своей способности лучше всех? Паразит, живущий в теле Аски, всё ещё подчинялся её приказам, слышал ментальные команды. В первый миг, испугавшись нападения, Фэн инстинктивно позвала к себе младшую сестру, но потом сообразила, что в таком состоянии их обеих скрутят. Аска не умела сражаться, ей не противостоять двум парням.       Защитить Хиромасу они могли, лишь воззвав о помощи. Пусть младшая сестра лучше позовёт шинигами, став свидетелем бесчинства. А она сама разберется с этими двумя уродами… как-то.       Так она думала. Но чем больше открывал рот Токинада, тем сильнее Фэн пугалась того, сколь быстро менялся в лице Юкимура. Он всегда присматривался к старшей сестре, ни разу не беря в расчёт, что и Аска могла стать жертвой Сумиё. А теперь, слушая умозаключения аристократа, который подливал масло в огонь, Фэн кидало из жара в холод. Подверженный чужому влиянию, Юкимура в пылу чувств мог сотворить что угодно.       Собрав силы в кулак и терпя болезненное напряжение в мышцах, Фэн сконцентрировала реацу, пытаясь за кроткий миг выжечь из себя паразита. Но стоило духовным частицам вырваться из её тела, как Токинада, даже не смотря на неё, выбросил в её направлении несколько светящихся пластин бакудо, придавливая к полу.       – Хм, ну ты и дурак, – сухо усмехнулся аристократ. – Так сосредоточился на этих двоих, что подвоха в третьей не заметил. Плохо я тебя учил, псинка, раз не почувствовал идентичную реацу в малышке. Хотел спасти хотя бы её… а по факту обе уже давно порабощены занпакто твоего сводного братишки. Какая трагедия.       «Заткнись… заткнись, заткнись, заткнись!!!» – Фэн хотела в истерике вопить, но из горла вырывались лишь сухие хрипы. Чем больше Токинада говорил, тем сильнее Юкимура погружался в омут ненависти и отчаяния, отворачиваясь от окружающего мира. Он уже не смотрел ни на Фэн, ни на аристократа, его лицо дергалось от перенапряжения, а холодный взгляд медленно сползал к Хиромасе, который постепенно начал приходить в себя.       Паника обожгла девушку сильнее. Бакудо не давало шевелиться, гася реацу, а паразит внутри боролся с Сумиё, вызывая жуткую агонию. Два существа устроили из неё поле боя, Фэн болезненно замычала, кривя лицо. Чувствовала, как внутри что-то ползает, извивается, обтекает мышцы и кости. Но куда более жгучий отравляющий ужас несло в себе внимание Токинады. Он наблюдал за тем, как она трепыхалась, и не переставал самодовольно улыбаться.       – Ах, нет, ошибся, – вдруг произнёс аристократ, посмотрев наверх, – здесь три ходячих мертвеца. Наверху, кажется, тоже есть подыхающий человек… твоя матушка, похоже.       Жестокие слова Токинады стали для Юкимуры последней каплей. Схватив едва пришедшего в себя Хиромасу за волосы, он потащил его прочь из гостиной. Парень, цепляясь ему за руку ватными пальцами, практически никак не сопротивлялся.       – Нет! Нет, нет, нет, не смей! – хотела кричать Фэн, но из горла рвались хрипы.       Она не могла высвободиться, оставалась на месте, и даже рыба, выброшенная на берег, трепыхалась бы активнее. От довольного тихого смеха Токинады злость вкупе с паникой становились оглушительным оружием.       – Ещё раз поздравляю с повышением, Фэн-сан. Рад был нашей встрече.       Фэн его не слушала, всё её внимание обратилось к грохоту за соседней стеной, к звукам побоев. От каждого из них сердце замирало, пропускало удар, и спазмы от борьбы двух чернильных паразитов, раздирающих мышцы в клочья, казались сущим пустяком. Сумиё рвалась наружу, но ей просто не позволяли прорваться наружу, вылиться жидкими чернилами и устремиться на помощь хозяину. Быть может, Фэн немного повезло, что Токинада противопоставил ей идентичную способность, в противном случае занпакто могла бы преступить все инстинкты самосохранения и разорвать её тело к чертям.       Быть может, то было бы и к лучшему. Как бы Фэн ни трепыхалась, она никуда не могла деться. Она! Капитан!       Одна вспышка угасла. Другая. Слуги, заражённые паразитами, будто кидались на рожон. А матушка, наконец, подняв сгнивающее тело, бросилась на врага и встретила свою смерть на острие клинка.       Он убил их. Убил их всех. Токинада не оставил никого, кто мог бы помочь спасти Хиромасу…       За стеной раздавались приглушённые голоса, прерываемые кроткими криками. Бездумные удары сошли на нет, и теперь боль, переполняемая Хиромасу, усилилась в разы, отражаясь в душе девушки болезненным отголоском. Пугало, что не доносилось ни одного звука, напоминающего о сопротивлении, но чем дольше проходило времени, тем чаще Фэн слышала кроткие вскрики.       Колющая боль в пальцах, под ногтями. Её собственное тело кричало об агонии, которой не существовало, и это говорило только о том, что сейчас испытывал Хиромаса. Он хотел кричать, но не мог. Пытался сопротивляться, но его руки едва ли шевелились, отдавая жуткой агонией в суставах.       Из глаз хлынули слезы, соскальзывая холодными капельками по вискам. Фэн хотела что-то сделать, но не могла. Сопротивлялась, но изнутри её удерживал чёртов паразит.       «Нет!.. Это оправдания! Двигайся! Двигайся! Ты капитан или кто!? Бесполезная ты девка, двигайся!» – не своим от истошной злости голосом завизжала про себя Фэн, высвободив за раз огромное количество реацу.       Пол задрожал, стены пошатнулись, замигали языки пламени. Золотистые пластины бакудо разбились, словно тонкое стекло. Девушка на краткий миг почувствовала свободу, как вдруг её тело переполнялось жидкой прохладой, поднявшейся от желудка к гортани.       Из горла хлынула кровь в кротком судорожном кашле. Точнее, Фэн хотела судорожно закашлять, но лёгкие сжались лишь в одном порыве, после чего по ним разлилась жуткая щекотка – словно сотни насекомых стали царапать их мелкими лапками.       Она не сразу поняла, что произошло. Это напомнило отлив буйной стихии, после которой волны нахлынули с новой мощью. Сначала – прохлада и лёгкость. А затем ослепительная испепеляющая боль. Каждая клеточка, каждый мускул, каждая косточка будто разорвались, и волна, сигнализирующая об увечьях, разом ударила в голову.       Кровь стекала с уголков губ. А из глаз – слёзы.       Больно. Как же больно…       «Я не могу пошевелиться, этот паразит просто… просто… Чёрт! Да плевать! Плевать, что больно! Двигайся уже, наконец, помоги ему! Спаси его!»       В ней кричала, извивалась, пыталась вывернуться наизнанку Сумиё. И следом из соседней комнаты раздался надрывистый крик, который Хиромаса будто через силу выдавливал из себя.       Пока она лежит, Юкимура не остановится, не послушает Хиромасу, ведь он верил лишь в свою правду. Единственное, что оставалось в силах Фэн – добраться до него. Раз способность Токинады блокировала силы Сумиё, а любое использование реацу обращалось переломами и разорванными мышцами, оставалось только ползти. Завалиться на бок, затем на живот, терпеть слабость и тёмные пятна, прыгающие перед глазами.       Одно движение – всё равно что острую иглу вонзали в сухожилия. Но чем больше промедлений, тем сильнее страдал Хиромаса. Столь жалкой и ничтожной Фэн ещё никогда себя не чувствовала. Весь её потенциал и сила были стёрты шикаем чёртового занпакто Токинады. Но его способности – жалкая подделка. Паразит будет сопротивляться, дробить её кости и мышцы, пытаясь остановить? Да пожалуйста! С тем, как свирепо ревела Сумиё, эта боль ничто! Их с Сумиё решимости хватит, чтобы ползти, собирая занозы и сдирая ногти.       Всё не может закончиться так. Только не из-за глупого старшего брата! Ползти, ползти лишь вперёд. Выиграть время, чтобы Аска добралась до того же Кучики. Плевать, если вся кара обрушится на голову Фэн, но ни у кого не было доказательств вины Хиромасы, никто не в состоянии выявить чернильных паразитов, не расчленяя жертв. Аска справится, она сможет, а ей нужно задержать Юкимуру, не дать ему причинить ещё больший вред Хиромасе!       Фэн уже терялась, сколько прошло времени, в её мыслях царил хаос и ужас, что не дало ей заметить гробовой тишины, опустившейся в доме. Перебирая переломанными руками, истекая кровью и потом, она, наконец, донесла своё тело до комнаты, где Юкимура измывался над пленником. Девушка и не думала, что путь в несколько метров может оказаться столь мучительным… а финишная черта – кромешным адом.       Хиромаса лежал на спине со связанными над головой руками, его босые ноги также оплетали верёвки. Кроме одной одинокой лампы другие источники света отсутствовали, но и этого хватило, чтобы увидеть, во что превратились его пальцы – сплошь истерзанные игольницы. Как на руках, так и на ногах. Кровь заливала пол, особенно большая лужа скопилась под головой и телом шинигами. Под головой – из-за растерзанной половины лица, отчего невозможно понять, не то что, уцелел ли глаз, а поможет ли восстановить его целостность игла с нитью? А причиной багровой лужи, пропитавшей татами под поясницей, послужил короткий клинок, подрагивающий в животе Хиромасы.       Подрагивающий – значит, дышал. Значит, живой.       Но у Фэн это не вызвало ни малейшей радости. Представшая перед её взором картина напрочь смысла эмоции и осознание агонии, она словно видела кошмар наяву и не могла поверить в его реалистичность. Как такое могло произойти? Как Юкиимаре удалось столь сильно изувечить Хиромасу? Ведь прошло не больше двадцати минут… не больше двадцати… ведь. Не больше ведь?       – Долго же ты ползла.       Голос прозвучал ледяным скрежетом, следующим за темной фигурой, выходящей из тёмного угла под мягкий свет от пламени свечи. Окровавленные руки блестели, пальцы сжимали метательный нож, остриё которого смотрело точно на девушку.       У Фэн сердце упало в пятки холодным грузом. Человек, что возвышался над ними, никак не напоминал её брата. Её брат, сколь бы «испорченным» и флегматичным ни был, никогда не смотрел на неё с такой ненавистью и презрением, не вселял ужас. Его лицо никогда не скрывала тень мрачного безумия.       – Сумиё, да? – качнув рукой, уточнил Юкимура, остановившись подле дрожащего от боли пленника. – Для занпакто ты как-то даже не старалась спасти своего хозяина. Так понравилось паразитировать в теле моей сестры, что позабыла о своих инстинктах?       У Фэн не нашлось слов. Её язык будто к нёбу прилип, сделать вдох оказалось испытанием для воли, а не тела. В глазах стояли слёзы, один взгляд на истерзанного Хиромасу опустошал её разум.       «За что?» – хотела спросить она, но слова предательски застряли в горле.       – Ф-фэн… Фэн…       От звуков, которыми Хиромаса складывал её имя, девушку передернуло. Она никогда не испытывала ужас, от которого паралич схватывал конечности. Боль уже не имела над ней власти, Фэн её не ощущала, ни единой сломанной косточки не чувствовала. Перед ней был только он. Хозяин. Друг. Любимый.       – О, ещё говорит, – уронив безынтересный взгляд, Юкимура мрачно прищурился. – Удивительно, что он верит, будто спас тебя… точнее, Фэн. Поместив в неё паразита. Да и ты, возможно, также думаешь. Думаешь, что ты Курояма Фэн. Но ты блядский занпакто, который просто убил мою сестру. Злиться на тебя глупо, ты лишь исполняла приказ хозяина.       – Нет… – наконец обрела голос девушка, с трудом выдавливая из себя слова. – Это я… Это всё еще я…       – Ты? Тогда ответь мне на вопрос, на который не смог ответить твой хозяин. Раз ты всё та же Фэн… знаешь, я могу понять, почему ты убила прислугу, убила отца и нашу мать превратила в ходячего мертвеца. Но раз ты Фэн, то почему сделала это с Аской?       Вопрос загнал её в тупик. Перед глазами промелькнули воспоминания из той ночи, когда она, одурманенная силой Сумиё, буйствовала в стенах поместья, убивая и обращая людей. Как к ней в слезах прибежала родная сестра, и вместо того, чтобы успокоить, она схватила её за волосы и утащила прочь, чтобы затолкать ей в глотку чернильного паразита.       Без сожалений. С дурманящим азартом и наслаждением.       – Вот именно, – заметив, сколь побледнело её лицо, отозвался Юкимура, – настоящая Фэн ни за что бы так не обошлась с младшей сестрой. Она любила её… Как и я. А он, этот дворовой щенок, убил их. Сначала Фэн. Потом Аску. Хотел бы бежать, бежал бы один, но нет… Ты, идиот, даже не подумал, что Фэн и километра не пробежит. Ты не потрудился взять её на руки, заставил идти саму, да?       – Прекрати… он не…       – Не виноват? Убирался бы себе по-хорошему, и тогда бы у отца не было бы других вариантов, как сделать меня наследником! Да и если бы не сделал, я бы не позволил ему продать своих сестёр! – рука крепче сжала рукоять метательного ножа, костяшки побелели, создавая контраст между алой кровью и бледностью кожи. – Так бы Фэн хоть пожила немного… А не ты, занпакто.       Юкимура действительно любил их, но при всех имеющихся фактах его уже не переубедить, Фэн видела в нём непоколебимую уверенность, жажду отмщения.       – Она… не занпакто… – сдавленно прохрипел Хиромаса. Обернуться к девушке ему, казалось, стоило колоссальных усилий, как и сложить искромсанные губы в подобие улыбки. Несмотря на кровь, на отеки и увечья, парень смог через взгляд передать всю свою любовь и стойкость духа. – Это Фэн… она моя Фэн.       Несмотря на сдавленный шёпот, Хиромаса говорил с уверенностью, невзирая ни на что. Ему хотелось только увидеть её, услышать, уловить неясный силуэт под слипшимися от крови ресницами. Фэн почувствовала его желание потянуться к ней, всё то тепло, которым она поделилась с ним в утреннем поцелуе. Как смотрела, как улыбалась, как обнимала его…       И от этого у неё волосы встали дыбом. Потому что чувственность, с которой он произнёс слова, с которой назвал её по имени, стала последней каплей для Юкимура.       – Это… моя… сестра. Ты, грязная дворняга, говоришь о моей сестре, – зарычал Юкимура. Присев на колено, он рывком вцепился в волосы парня и усадил на пол. Тот болезненно закряхтел, изо рта хлынула кровь.       – Нет!.. Прекрати!.. Юкимура, брат…       – Я не твой брат! – рявкну на неё Юкимура, указав на неё ножом. – Это… это твой занпакто, да, любит тебя и хочет заботиться. Я тоже хотел заботиться о сёстрах, но ты, сволочь, лишил меня такой возможности. Ты, щенок, отнял их у меня. Как бы я хотел, чтобы ты испытал ту же боль утраты, но даже в такой ситуации я не смогу надругаться над телом своей сестры… Для неё всё закончится быстро. Но раз не ты… То пусть твой занпакто познает всю глубину боли, которую пришлось испытать мне.       Резкое движение взмаха руки, и острое лезвие ножа нарисовало на горле Хиромасы тонкую линию, из которой крупными алыми каплями хлынула кровь. Поднявшись на ноги, он задрал голову своей жертвы, заставив парня издавать булькающие хрипы и захлебываться алой жидкостью.       – Смотри же, капитан Курояма. Сидели бы тихо, может, и не дошло бы до такого… Но своим лицемерием вы меня взбесили окончательно.       Сон… Всё это дурной кошмарный сон, который Фэн отказывалась понимать и принимать. Ведь в реальности бы Хиромаса не позволил себя ранить, окружил бы защитой реацу, чтобы какой-то нож не разрезал ему глотку. В реальности какому-то жалкому занпакто ни за что бы не удалось обездвижить Фэн её же техникой, парализовать и переломать конечности, разорвать органы и мышцы. Она бы смогла использовать духовную энергию, взмахом руки разнесла бы весь дом.       Так почему?.. Почему? Почему? Почему? Почему? Почему? Почему? Почему? Почему? Почему? Почему? Почему? Почему?       ПОЧЕМУ?!       Почему… она не настояла на том, чтобы Хиромаса ушёл из Кизокугаи? Почему не настояла на своём?       Почему тот, кого она так любит, теперь лежит в луже собственной крови и не реагирует? Не шевелится? А почему она, застыв каменным изваянием, ничего не сделала, чтобы предотвратить этот ужасный кошмар? Застыла, как и сердце в груди, смотря перед собой заплаканными глазами…       – Это тело не принадлежит тебе. – Донесся откуда-то сверху тяжелый голос Юкимуры. – Это тело заслужило покой.       Фэн оказалась не в состоянии даже пальцем пошевелить, взгляд её застелил парализующий ужас, обращающийся красной дымкой. Она не почувствовала ни того, как чужие пальцы схватили её за волосы, ни как оттянули назад голову, ни как холодное лезвие лизнуло шею.       Упав обездвиженной куклой, девушка ощущала, как кровь щекочет и щиплет открытую рану, разливаясь по соломенным татами. Дрожащая от слабости и боли рука потянулась к Хиромасе. Но он не шевелился. А Фэн не могла произнести ни слова. Получается, с перерезанными голосовыми связками ей более не сказать ни слова, не произнести его имени вновь.       Хиромаса, Хиромаса… Хиромаса… мой милый Хиромаса.       Не произнести.       Не увидеть.       Не поцеловать.       Не ощутить тепло.       Не посмеяться вместе.       Ничего… Ничего. Больше – ничего.       – Хи…ро…       Их разделило тонкое лезвие в руке человека, желавшего отмщения. Но разве это лезвие столь остро и болезненно? Разве оно способно причинить агонию, которая стремительно окутывала сердце девушки, на глазах которой зарезали единственного человека, ради которого она продолжала жить?       Стоило ли ей умереть, не видя смысла существовании?       Нет. Умереть ей не суждено. Потому что боль, разверзнувшаяся бурей, вырвалась из глубин её души стремительным потоком духовной энергии, обращающей всё поместье в щепки. А пространство под открытым небом – сплошь в чёрный туман, охваченный истошным отчаянным воплем, пронёсшимся над укутанным глубоким вечером Серейтеем.