Нас не стереть

      Фэн ситуация казалась забавной. Сюрреалистичной в какой-то степени. Она лежала на чужой кровати, в чужом доме, пока за окном раздавался грохот чужой битвы, да ещё в чужом мире. Когда квинси слили Серейтей и свою реальность, Фэн казалось, она попала в парк аттракционов. Токиха заметно нервничал и даже испугался, а она с восторженным «о-о-о!..» бегала по улицам.       Сейчас, конечно, восторгом и не пахло. Он ушёл вместе с вожделением. На душе стало тоскливо. Фэн наблюдала за тем, как одевается Айзен, смотрела на его стройную спину без единого шрама. Лениво потянувшись за комбинезоном, облачилась в него буквально за пару секунд — всё же удобно, когда вещь становилась твоим продолжением. Даже после стирки не… полиняла.       Забавно в очередной раз. Пока Общество душ изнывало после нападения квинси, она благоговейно отмачивала себя в горячем источнике. Пыталась утопить под горячей водой не только въевшийся дух тюрьмы, но и скверное настроение от встречи с младшей сестрой.       Токиха, как обычно, нервничал за них двоих. Ему казалось неправильным, что они вламываются на частную собственность. И это говорил человек, оказавший помощь в побеге преступнице.       — Зачем ты в итоге меня освободила? — отвлёк её от размышлений Айзен. — Не только ведь ради утех?       Фэн позволила себе секунду посмотреть в задумчивости в потолок, после чего вздохнула и поднялась с кровати. Как можно более непринуждённо бросила:       — Почему утехи не могут быть достойной причиной? Сам сто лет посидел бы в тюрьме, понял бы мою боль.       Айзен пропустил мимо ушей её объяснение, смотрел с терпеливостью родителя, который прошёл через воспитание семерых детей. Фэн вздохнула — видимо, ему не до пустой болтовни. Как и ей… если подумать.       — Я хочу, чтобы ты помог мне убить одного человека — Цунаяширо Токинаду.       Выждав миг, Айзен отвёл взгляд и шумно выдохнул, что со стороны вполне сошло бы за насмешку. Фэн понимала, что это насмешка, или, скорее, презрительное отношение к столь мелочной проблеме. Она так не считала, прищурилась и уточнила:       — Это значит «нет»?       — Это значит, что я не ожидал от тебя подобной мелочности.       — Мелочности? — нахмурилась Фэн.       — В мести нет никакого смысла.       — В смерти Хиромасы тоже не было смысла, но они его убили.       За последнюю сотню лет Фэн не поднимала эту тему, и уж тем более не осмеливалась озвучить истину, которая сжигала её душу изнутри. Айзен знал её боль, Айзен видел её боль. От этого и слышать от него столь циничные слова оказалось невыносимо.       — Разве ты не покарала его убийцу?       Фэн стала мрачнее тучи. Вот так приятная нега в мгновение ока сменялась отвратительным настроением. Ей пришлось приложить усилия, чтобы сдержать эмоции, она позволила себе тяжкий вздох.       — Юкимуру имеешь в виду? — задумавшись и смотря куда-то в пол, Фэн неуверенно пробормотала: — Есть подозрение, что он может быть жив.       — Жив?       Не будь Фэн поглощена тяжёлыми мыслями, заметила бы лёгкое удивление, промелькнувшее во взгляде Айзена. Негодование. Словно немой вопрос «как ей в голову пришла такая нелепица?».       — Цунаяширо Токинада сказал, что его тело не было обнаружено. У меня сложилось ощущение, что он может знать, где Юкимура… но издевается надо мной.       — В том, что он издевался над тобой, у меня нет сомнений, но… ты встречалась с Цунаяширо? — в словах Айзена звучала лёгкая озадаченность.       — Ходила за сестрой, думала помочь бежать, но со мной ей явно будет хуже, — решив опустить момент, как Аска ударила в неё кидо, которому её наверняка научил Токинада, Фэн покачала головой. Отмахнулась от этих мыслей. — Но не в этом суть. Так ты поможешь или нет? Ты ведь тоже не жалуешь аристократию. Как минимум Цунаяширо — те ещё ублюдки. А со своим братом я уж как-то сама разберусь, найду и…       И.       И что?       Фэн даже вспоминать было больно тот день, когда Юкимура стоял над истерзанным Хиромасой, смотрел на него, да и на неё, с презрением и злостью. Его любовь к младшей сестре затуманила его разум настолько, что под манипуляциями Токинады обратилась в оружие палача.       До боли в сердце Фэн ненавидела Юкимуру последнюю сотню лет. Но когда-то всё было иначе.       Когда-то этот — по мнению семьи и общества — испорченный легкомысленный парень являлся для неё единственным лучом света и надежды. Даже когда он заваливался домой пьяным и ругался с отцом, Фэн оставалась единственной, кто прокрадывался к нему в комнату, клал ему под голову подушку, накрывал одеялом и оставлял чашку с водой. В свободное время он водил её гулять по округе, терпеливо ждал, пока она перебирала своими слабыми ногами, а когда сил не оставалось, садил её на закорки и продолжал прогулку.        Юкимура защищал их с Аской от отца, который только и видел в дочерях разменную монету для удачного брака. Фэн бы соврала, сказав, что в её сердце не осталось места для добрых воспоминаний и любви к старшему брату. Но то, что он сделал с Хиромасой… Просто перечеркнуло всё разом.       С одержимостью и жестокостью отомстил за своих сестёр мальчишке, которого ненавидел с его первого появления.       В чём-то Фэн и Юкимура были похожи. За то, что им дорого, могли погрузить весь мир в жестокость своего возмездия.       Воспоминания вызвали тяжесть на сердце. А при взгляде на Айзена Фэн стало ещё тревожнее. Она недовольно нахмурилась.       — Что?       — Что?       — Не притворяйся дураком, я знаю этот взгляд, — зарычала она, — что у тебя на уме? Что тебе известно?       — Известно, — распробовав слово, Айзен выглядел неожиданно беззаботным. В его взгляде блестела улыбка. — Что-то известно. Но хочешь ли ты это знать?       — Я хочу, чтобы ты помог мне убить Цунаяширо. Если не по старой дружбе, то назови цену.       — Действительно ли ты желаешь убить Цунаяширо Токинаду? Или твоё сердце желает иного?       Разумеется, Фэн желала иного. Она желала стереть минувшую сотню лет, как и события той злосчастной ночи. Желала жить спокойной мирной жизнью с Хиромасой, быть капитаном двенадцатого отряда и заниматься научной деятельностью. И Айзен прекрасно это знал, отчего его слова выглядели ядом, который он не постеснялся плеснуть ей в лицо.       Угрожающе прищурившись, Фэн произнесла:       — Айзен, мы, конечно, любим трепать друг другу нервы, но… аккуратнее.       Снисходительная улыбка послужила ответом, чем лишь сильнее заставила Фэн побрезговать. Помедлив несколько секунд, Айзен скосил взгляд к гостиной по соседству, а точнее к выходу из помещения.       — Долго ты будешь топтаться там? Зайди.       Дверь открылась не сразу, звук шагов тоже донёсся приглушённым шорохом. Для человека, не занимающегося шпионажем, Токиха ходил чересчур бесшумно. Однако Фэн не сильно удивилась, когда в гостиной показался её любимец-охранник. Выглядел он немного замешкавшимся, пробормотав в оправдание:       — Я не топтался. А ждал снаружи.       Как долго ждал — хороший вопрос. Фэн оставила его поблизости, когда отправилась освобождать Айзена. Всё думала, сбежит или нет? Хоть в нём и находился чернильный паразит, однако Фэн заметила одну странность — управлять Токиха оказалось не так чтобы просто. Видимо, после того как Азаширо поколдовал над её способностями, что-то изменилось.       Мужчины молчали, смотрели друг на друга с пристальностью и напряженностью. И если во взгляде Айзена блестела насмешка, то Токиха испытывал неловкость. Безмолвие затягивалось.       Первым сдался Токиха.       — Капитан Айзен…       Айзен усмехнулся.       — Давно не виделись, бывший офицер Токиха.       Фэн сначала ничего не поняла. А потом как поняла…       «О, да вы гоните?» — переводя взгляд с одного мужчины на другого, она думала преисполниться ошеломления, да только испытала тягостное смирение. Удивление кольнуло лишь на краткий миг. Обычно что-то подобное испытываешь, когда читаешь книгу и узнаёшь о смерти главного героя прежде, чем добераешься до финальной главы. Обидно, неприятно, но почему-то предсказуемо.       Фэн перебрасывала взгляд с Айзена на Токиху. Стояла у стены, сложа руки на груди, и едва сдерживалась, чтобы не закатить глаза и не состроить выражение крайнего презрения и усталости. Стало обидно.       — Ты не выглядишь удивлённой, — подметил Айзен.       — С тобой уже ничему не удивляешься, — брезгливо бросила Фэн, вернув внимание к Токиха. — Ты его мне специально отправил?       Нехорошее предчувствие преследовало Фэн довольно долго. В тюрьме ни один нормальный охранник не стал бы терпеть её выходки, проявлять любопытство или снисхождение — это прямой билет к увольнению, если не в соседнюю камеру. Странным, конечно, выглядел момент, когда Токиха поцеловал её и шарахнулся от понимания, что Айзен был её любовником. Неужели Токиха не знал этого?       Фэн присмотрелась к нему. Отметила нервозность, желание спрятать взгляд, однако виноватым он не выглядел. Скорее, испытывал неловкость… или зависть, что не ему довелось кувыркаться с ней в постели.       Раздражало.       Айзена же ситуация забавляла.       — Токиха, расскажи госпоже Курояме, зачем я отправил тебя в тюрьму.       Фэн не постеснялась скривить губы от услышанного обращения. Она вцепилась в Токиха колючим взглядом, заставив его поёжиться. Однако стоило отдать ему должное, он не отвернулся, но и не спешил пускаться в повествование.       — Ну… вы сказали, что это особое задание. Мне требовалось спровоцировать конфликт с представителем аристократии, чтобы уволить меня и перевести на службу в тюрьму. Конфликт с аристократией помог бы найти эмоциональный отклик у заключённой Куроямы Фэн. Что поспособствует сближению с ней.       Фэн прикрыла глаза и сдержанно выдохнула. Если ей в лицо плеснули водой, выглядело бы менее унизительно. Она запоздало подумала о том, чтобы следить за своими эмоциями, но это уже не казалось таким важным.       Она чувствовала себя использованной. Быть может, чувства Токиха являлись искренними, но в первую очередь он руководствовался приказами Айзена. Преданность хозяину оказалась сильнее влюблённости. Так что ли?       Но гадать о том, что за тараканы ползали в голове Токиха, Фэн не сбиралась. Ощутив вспыхнувшую в груди злость, она наградила Айзена мрачным взглядом и задала напрашивающийся вопрос:       — И нахрена? Типа спасибо, с ним было весело, но…       — Расскажи о себе, Токиха, — перебил её Айзен, — о своём прошлом. О нашем прошлом.       У Фэн начали сдавать нервы:       — Я не собираюсь слушать ваши бредни! Не тратьте моё время! — отмахнувшись от мужчин, она направилась в сторону выхода, который закрывал собой Токиха. Её взгляд пылал злостью. — С дороги.       — Ты уверена, что не хочешь послушать?       Вопрос, произнесённый с напускным спокойствием и вежливостью, заставил Фэн остановиться. На душе кошки заскребли когтями. Айзен никогда не делал что-то просто так, без определённой цели. Уж тем более не стал бы направлять своего человека к ней в тюрьму для более весёлой жизни. Для того, чтобы подкупить её доверие и преданность, этого вообще недостаточно.       Раздражённо шикнув и отойдя к стене, Фэн сложила руки на груди и с пренебрежением пробормотала:       — Я вся внимание.       А вот Токиха, похоже, хотел бы оказаться как можно дальше от этого внимания. Фэн смотрела на него, как удав на кролика. Безудержной злости она не испытывала, однако в груди словно булькал жидкий воск, обжигая рёбра. Желание уложить Токиха на пол и душить его многоножками, а лучше своими собственными руками, вернулось с неожиданной актуальностью. Как и то, чтобы выслушивать жалобные мольбы о прощении.       — Ну… я никогда не врал вам, Курояма-сан. Просто не говорил, что служил в пятом отряде. Капитан Айзен всегда присматривал за мной. В отряде, в академии и… в детстве. Я…       — Ох, — раздражённо выдохнула Фэн, глянув на Айзена, — ну, нашёл ты какого-то сироту, воспитал под себя и подсунул мне, чтобы… что? Чтобы я почувствовала себя уязвлённой, одинокой и брошенной?       — Как раз наоборот, — как ни в чём небывало отозвался Айзен, продолжая греть на устах снисходительную улыбку. — Как бы лицемерно ни звучало, но Токиха — мой подарок тебе.       От услышанного не только у Фэн вырвалось негодующее выражение, Токиха тоже не удержал смятение. Никто, особенно мужчина с его гордостью, не стал бы испытывать восторг от мысли, что он стал для кого-то подарком.       У Фэн складывалось впечатление, что её водили за нос. Она заблудилась в трёх соснах некой очевидной истины, которую никак не замечала. Но вот от чего стало действительно неприятно, так от поведения Айзена: подойдя к Токиха, он ухватил его за нижнюю челюсть и развернул лицом к Фэн. Токиха растерялся от подобной дерзости, однако ничего возразить не смог. С тех пор, как они с Айзеном оказались в одном помещении, у него будто исчезла способность принимать самостоятельные решения.       — Посмотри на него. Внимательно посмотри.       Сердце забилось быстрее. Фэн уже на протяжении десяти… нет, одиннадцати лет смотрела на Токиха в тени темницы, а при дневном свете ничего сильно не поменялось. Она с опасением глянула на него вновь, прикинув, что могло произойти? На что обращать внимание? Может, это иллюзий Кьёка Суйгетсу? Нет. Сколько бы силён Айзен ни был, смог бы он поддерживать абсолютный гипноз сквозь все восемь уровней тюрьмы? Вопрос без ответа.       Захотелось пошутить про то, что этих двоих связывали не только отношения подчинённого и хозяина, но Фэн в итоге растерянно всплеснула руками и выдохнула:       — Я ничего не понимаю. Что я должна увидеть? Почувствовать?       — Не зная правды, наверное, действительно этого не увидеть и не почувствовать, — отпустив Токиха, подметил Айзен. — Расскажи о своём детстве, Токиха.       — Я не очень хорошо его помню. Вы же нашли меня…       — Вспоминай. Ведь я не отыскал тебя. Ты всегда был со мной.       Теперь настала очередь Токиха в негодовании хмурить брови. И если до сего момента только Фэн хотела рвать на голове волосы, да глаза закатывать, то теперь и Токиха напрягся. Он уступал Айзену в росте буквально пару сантиметров, но рядом с ним выглядел совсем затравленным. Потупив растерянный взгляд, Токиха умолк.       А вот у Фэн уже задница горела от того, что Айзен не переставал мутить воду, ходить вокруг да около. Он растягивал интригу, не говорил напрямую, что невероятно пугало.       — Ты ведь по меркам шинигами достаточно талантлив, Токиха. Твои навыки владения кидо стоят на одном уровне с членами отряда кидо, однако с занпакто у тебя не просто проблемы. Это можно назвать катастрофой. Ты не только не пробудил шикай, но даже имени его не смог узнать… и скажи, на что похож твой внутренний мир?       Вместо ответа Токиха болезненно нахмурился и отвел взгляд, явно не желая обсуждать эту тему.       — Я не понимаю, к чему это, Айзен-сан, — пробормотал Токиха. — Вы нашли меня в ужасном состоянии в Руконгае, как ребёнок я едва ли мог выжить… из-за этого ничего не помню. Что касается внутреннего мира, то… ну, видимо, я просто неудачник.       — Как шинигами — да.       Взгляд Айзена искрил удовлетворением, обжигал жаром, так и кричал: «ну же, догадайся, я дал уже столько подсказок». Он пристально смотрел на Фэн, которая уже успела понять, что дело не чисто. Но она неожиданно для себя поняла, что за чувства испытывал Айзен, что эмоции в нём кипели… это одержимость и восторг учёного перед удавшимся экспериментом.       Сердце будто в пятки упало, нахлынула слабость. Фэн недоверчиво нахмурилась. Глубоко в сознании она, похоже, о чём-то догадалась, отчего и пробудился колючий страх. Но упрямо отказывалась развивать мысль. Вместо этого прислушалась к духовной силе Токиха. Ничего подозрительного. Ничего.       — Ну же, Курояма, — хитро улыбнулся Айзен, — ты как никто другой должна понимать, кто такой Токиха. Или что. Ведь я использовал твои наработки.       Фэн застыла в полнейшей растерянности. Токиха тоже выглядел не лучше, однако он не понимал всей сути сказанного в отличие от Фэн, чьё лицо становилось всё бледнее с каждой секундой. Уставившись на бывшего офицера широко распахнутыми глазами, она с трудом заставила себя обернуться к Айзену.       — Он то, о чём я думаю?       — Я не знаю, о чём ты думаешь, — со снисхождением подметил Айзен, — однако результат перед тобой, и это можно считать твоей заслугой. Может, Хикифуне Кирио и присвоила себе все заслуги, однако твои наработки активно использовались и двенадцатым отрядом.       — Хочешь сказать, что он — смесь искусственной души и гигая?       — Чего? — на фоне Фэн Токиха выглядел куда более растерянным и потрясённым. В шоке распахнув глаза, он обернулся к Айзену: — О чём вы говорите?! Вы же сами сказали, что нашли меня в Руконгае.       Страх Токиха проскользнул мимо Айзена. Последний даже не посмотрел на своё творение, продолжая разговаривать с Фэн:       — Я не хочу сказать, я это говорю и утверждаю.       — Как тебе это удалось?       — Это куда проще, чем ты думаешь, к тому же я не единственный, кто реализовал такой эксперимент. Лейтенант Куроцучи Маюри — также результат взращённой искусственной души в гигае. Просто он никому не говорил, у кого украл идею.       Фэн и не знала, что сказать. Да, довольно лестно становилось от мысли, что её наработки послужили успешной реализации нескольких экспериментов. Однако Айзен не стал бы раскручивать интригу вокруг искусственно выращенной души. Об этом говорил и хитрый взгляд, которым он продолжал буравить Фэн.       «Думай, ты способна догадаться сама», — так и говорило выражение его лица.       Фэн вновь посмотрела на Токиха, который стал выглядеть ещё более потерянно и подавленно. Он пытался сдержать эмоции, но боль во взгляде била по живому. В какой-то степени он выглядел даже жалко. Словно испуганный ребёнок, забившийся в угол. Этот взгляд пробудил в Фэн болезненные воспоминания. Она помнила этот взгляд… слишком хорошо.       Всего лишь одна мысль, мимолётная фантазия, граничащая с абсурдом, заставила Фэн в ужасе отшатнуться. Она даже не поняла, о чём подумала, принявшись отмахиваться от вероятной догадки, как от облака назойливых комаров.       — Ты лучше меня знаешь, как формируется искусственная душа, — нарушил затянувшуюся паузу Айзен. — Есть две главные составляющие — духовная энергия и сознание. Ты избирала метод извлечения сознания у занпакто, но также существует возможность зарождения своего сознания у искусственной души. Для этого требуется соблюсти некоторые условия. Или… лучше сказать: воскрешение сознания. Способность мысли.       Фэн молчала. Но с каждым словом, слетающим с уст Айзена, она будто умирала в душе.       — Нет… нет, ты не посмел…       — Посмел? Разве существует такое понятие для учёного?       — Ты не мог! — сорвалась на крик Фэн, бросив в Айзена обвиняющий взгляд. — Это просто невозможно! Это не может… не может быть…       — Не может, — согласился Айзен, — я пробовал.       Фэн едва пересилила дрожь в коленях. Перед глазами всё поплыло. Казалось, она испытала облегчение от услышанных слов, но за ним сразу же нахлынуло отчаяние. Мёртвых воскресить невозможно. Точка.       — Со смертью душа шинигами начинает распад на духовные частицы. А те шинигами, чей духовный уровень достигает звания капитана, не могут распасться, их души, как многие утверждают, отправляются в ад. Что вообще такое душа? И что такое сознание? Сознание — это в первую очередь мозг, а наша личность формируется за счёт отработанных реакций на те или иные раздражители. В реальном мире всё состоит из молекул, в Обществе душ — из рейши. Но принцип один и тот же. Однако люди не нашли способ манипулировать материей, чего нельзя сказать о шинигами, которые могут манипулировать энергией. Если чего-то стало меньше… надо просто восполнить нехватку.       — Что… что ты сделал?..       В глазах стояли слёзы. Фэн прекрасно понимала, к чему клонил Айзен, однако у неё всё переворачивалось внутри от желания сорваться на истошный крик. Отрицать, отмахиваться.       — Нишимура Хиромаса погиб, однако его тело — это буквально его душа, начавшая свой распад. Благодаря хогиоку мне удалось остановить процесс распада, но хогиоку в тот момент тоже был неполноценным, он не мог восстановить то, что было утеряно. Грубо говоря, мне пришлось буквально заново создавать человеческую душу путём её… перестроения.       — …       У Фэн не нашлось слов. Впрочем, как и у Токиха, который смотрел на неё словно олень, ослеплённый светом фар. Они таращились друг на друга, как два идиота, пока Айзен разыгрывал комедию.       Запустив пятерню в волосы, Фэн будто пыталась удержать крышу, которая со скрипом невидимой черепицы начала съезжать в последний путь.       — Это… Но это же… это же не гигай… то есть я не… что за бред?! Ты засунул остатки души Хиромасы в ёбаный гигай и оживил его?! Или что?! Ты вообще нормальный?! Как ты посмел его осквернить?! Ты!..       — Я не говорил, что запихивал остатки его души в кусок мяса, — спокойно прервал её истеричный крик Айзен, смыв с лица улыбку. — К сожалению, сформировать полноценную, пусть и искусственную душу, настоящую искусственную душу, а не жалкие подделки, которых приходится засовывать в гигай для их работы, довольно проблематично. Даже с хогиоку вряд ли бы удалось осуществить это, ведь для возмещения частиц, которые успели распасться, требовалась близкая по своей структуре реацу…       Фэн уже не знала, о чём думать, у неё мозг был готов взорваться. Она лишь качнула головой и развела руками.       — Поговаривали, твой брат пропал, да?       Тело пробрало мерзкое чувство слабости. Дрожа на подгибающихся коленях, Фэн вдруг поняла, что ей не давало покоя во внешности Токиха. Она не раз задумывалась, похож ли он на Хиромасу? Но ответ был отрицательным. То есть похож, но она постоянно видела в незнакомцах черты лица любимого. Также она отмечала, что Токиха имел нечто общее во внешности с Юкимурой. Но тоже мимо. А вот если совместить эти два образа…       У Фэн перехватило дыхание.       Прикрыв рот рукой, она со слезами на глазах смотрела на Токиха. Во рту пересохло, отчего слова царапали язык словно наждачная бумага:       — Зачем?.. Зачем, больной ты ублюдок?..       — Зачем? — с долей разочарования уточнил Айзен. — Я никогда не забывал о тебе, Курояма, и прекрасно знал, что за «спасибо» ты не встанешь на мою сторону. Поэтому…       Его надменную речь прервала звонкая пощёчина. Фэн не жалела сил, поэтому треснувшая от удара губа Айзена тут же начала кровоточить. Но останавливаться Фэн не думала.       — Поэтому что?! — взревела она в припадке бешенства, схватив Айзена за грудки и встряхнув. — Решил купить мою преданность в обмен на гибрид Хиромасы и моего брата?! Ты всерьёз полагал, что я обрадуюсь?! Он мёртв! Он мёртв и точка, это не он! Это совершенно другой человек, взращенный на их духовной энергии!!! Ты просто хотел унизить меня, да?! Посмеяться надо мной?! Поиграть в бога, растоптав остатки моей психики и достоинства?!       — Курояма-сан…       — Заткнись! — в истерике воскликнула Фэн, отпустив Айзена и со свирепой ненавистью глянув на Токиха. — Не приближайся ко мне! Не… не…       Она задыхалась от гнева и слёз. Оттолкнув Айзена и схватившись за грудь, Фэн никак не могла сделать вдох, в глотке застрял немой крик. Тело сгорало изнутри от ужаса и ненависти. Ей будто вспороли старую рану, поковырялись в ней. Она едва смирилась со смертью Хиромасы, но это… это?!..       Действуя рефлекторно, Фэн бросилась к окну и выпорхнула на улицу, растворяясь чёрным облаком. В такой форме переживать эмоции оказалось немного легче, однако это не принесло успокоение.       Её заживо пережёвывали боль и гнев. И она прекрасно знала, на чьи головы прольётся то, что останется от её истерзанной души.       Опьянённая злобой, Фэн без раздумий выбрала дорогу. Дальнейший её путь лежал в Кизокугаи.